***
В старшей школе Изуку похожа на неудержимую стихию. Вспышки зеленой молнии преследуют её, когда Изуку прыгает со здания на здание, словно всю жизнь провела, порхая в воздухе на немыслимой высоте. Кацуки слишком занят сражением на земле, но каждый раз, когда он ловит краем глаза её перемещение, его сердце на мгновение замирает, прежде чем он вспоминает. Верно, Деку больше не беспричудная — гравитация больше не имеет над ней власти и Изуку не грозит разбиться, рухнув с высоты. К тому моменту, когда он укладывает на землю и связывает одноклассников, против которых сегодня выставил их Айзава, Изуку заканчивает проверять периметр на наличие оставшихся ловушек и возвращается к нему. Её маска с нелепыми ушками соскальзывает с головы, респиратор сдвигается вниз, когда она легкой, немного подпрыгивающей походкой подходит ближе и хлопает по спине, получая в ответ недовольное ворчание. Деку отдергивает руку, будто обжегшись, а Кацуки запоздало ругает себя: он среагировал почти на автомате, как сделал бы это для любого из своих друзей, в отличие от Изуку, которая явно потянулась к нему забывшись, в пылу возбуждения после недавней драки и активных действий. — Хорошая работа, Граунд Зиро, — говорит она твердым спокойным голосом — слишком профессиональным и слишком лишенным её живых эмоций, прежде чем направиться к связанным друзьям, собираясь помочь им выпутаться — Айзава в наушниках уже успел подтвердить, что задание было засчитано. Он не знает, благодарить или ненавидеть своего классного, который с завидным постоянством ставит их работать в паре, несмотря на то что он и Изуку практически игнорируют друг друга всё остальное время. Ушедший в себя, Кацуки лишь молча разглядывает её макушку и коротко обрезанные волосы, ощущая странную пустоту внутри. Его руки слегка дергаются от фантомных ощущений шелковистых прядей под своими пальцами — в средней школе он потерял счет тому, сколько раз он дергал и тянул её за волосы, но он так ни разу и не решился провести по ним так, как ему бы хотелось: мягко, осторожно — как тогда, в детстве, когда оба еще были детьми, а причуда еще не успела разделить всё на до и после. Изуку отстригла их стоило ей поступить ЮЭЙ, и Кацуки сомневался, что в скором времени сможет увидеть её с прежней длиной — почти уверен, что Деку посчитала бы их лишним неудобством для работы героя. Она в целом очень изменилась с момента своего поступления. Нарастила мускулы, почти перестала носить изящные юбки и платья, в которые в прошлом её активно пыталась нарядить тётушка Инко и даже его собственная мама, украсила своё тело целой вереницей шрамов, от которых Кацуки время от времени передергивало: не от отвращения, разумеется — всего лишь от мысли о том, как и в каких обстоятельствах она успела ими обзавестись. Резко отталкиваясь, он подходит ближе, чтобы помочь развязать покорно лежащего Киришиму, краем глаза наблюдая за тем, как Изуку разговаривает с потирающим руки президентом класса. Острая вспышка ревности неприятно царапает его изнутри: он знает, что между Четырехглазым и Деку нет ничего такого, но даже прямой взгляд и радостная улыбка, направленная в сторону другого человека, кажутся невыносимыми тогда, когда он едва может вспомнить, когда она была такой же открытой и радостной с ним. — Если ты и дальше так будешь пялиться на Ииду, бедный парень просто обязан будет подойти и ударить тебя, Кац, — подает голос всё еще лежащий на земле Киришима, а потом слегка трясет двумя руками, как бы напоминая, что неплохо бы избавиться от наручников, которыми они всё еще скованы. — Заткнись, — беззлобно ворчит Кацуки, помогая ему освободиться. Он притворяется, что не замечает сочувствующего взгляда Киришимы.***
В день церемонии награждения Изуку кажется ему настоящим дьяволом, призванным на землю, чтобы сбить его с праведного пути. Она с насмешкой наблюдает за ним снизу вверх, когда Кацуки сосредоточенно поправляет её платье за кулисами — его старая карга убьет его, если оно не будут сидеть идеально: мама сшила оба их костюма специально ради этого дня. И всё же чертовски тяжело не отвлекаться, когда её грудь соблазнительно открыта в декольте платья, а зеленые лукавые глаза смотрят на него с поволокой и немым призывом. Деку знает, что с ним делает и даже не пытается казаться смущенной — застенчивая школьница давно в прошлом и эта женщина знает себе цену. Было бы так просто зарыться пальцами в её волосы — не такие длинные, как в средней школе, теперь они достают до плеч. Стянуть бретельки, чтобы обнажить плечи и оставить на открытой коже несколько засосов и следов от зубов. Там, под длинным подолом её платья, на внешних и внутренних сторонах её бедер всё еще есть слабые синяки от его пальцев, но что-то в нем просто хочет отметить как можно более очевидным и заметным образом: даже если все и так знают, что они вместе. Несмотря на то, что большая часть их разногласий давно осталась позади, он всё еще не чувствует, что привязал её к себе достаточно крепко даже после того, как надел на палец кольцо. — Потом, когда всё закончится, — тихо смеется Изуку, вероятно, читая его мысли по выражению лица. — Давай просто насладимся этим днем: мы это заслужили. Она заканчивает говорить, вставая на цыпочки и оставляя небольшой поцелуй на его губах, а потом тянет его дальше, в сторону сцены, на которой ведущий собирается объявить имя героя, который занял место на вершине в этом году. Героев, если быть точнее, поправляет себя Кацуки, шагая бок о бок со своим парнером и напарником. След от её помады всё еще горит на его коже, и он даже не пытается стереть его, с ухмылкой думая о том, как долго собираются обсасывать эту деталь фанаты и журналы со сплетнями. Путь до вершины в итоге оказался дольше, чем он предполагал когда-то, но Кацуки не променял бы его ни на какой другой. Благодарственная речь, которую он готовится прочитать в итоге тоже, разительно отличается от той, которую он придумал много лет назад, еще учась в средней школе — и Кацуки знает, чьё имя он собирается упомянуть в первую очередь.