***
Семь тридцать утра. работа начинается ровно в восемь, но Феликс уже со всех ног мчится на свое рабочее место. Почему так рано? Всё просто: чтобы загладить вину за свои «грехи», он старается как можно больше работать и делать больше полезных вещей. именно своей трудолюбивостью он отличается ото всех остальных работников. за этого его прозвали Ёнбоком. не успел Ли и дверей распахнуть, как он встречается взглядом с мужчиной — Хван Хёнджином. Мистер Хван — генеральный директор. ни для кого не секрет, что он самый привлекательный сотрудник: пухлые, нежно-розовые сексуальные губы; глубокие, хитрые карие глазки; бледная, чистая кожа; светлые, длинные волосы, которые часто собирались в пучок; и, наконец тело, среди которых выделялись руки, на которых часто можно было заметить проступающие венки. даже под покровом костюма можно было примерно представить фигуру мужчины. с легким удивлением на лице юноша здоровается и желает удачного дня, как не тут-то было: на его плечо кладут крепкую руку, так что Феликс застывает в надежде получить ясный ответ такому поведению. — знаешь, Ёнбок… мне часто жалуются на твою неуклюжесть. пройдем-ка со мной в кабинет, там всё разъясним, — в ответ мужчина получает лишь кроткое «хорошо».***
ноги потрясываются от мыслей о всевозможных вариантах развития событий. первым взгляду попадается стол — на нем стоит пустой стакан для канцелярии с одной лишь ручкой и карандашом, на правом краю стоит ноутбук, а левее — пустая рамка для фотографий. «скудно» — проносится в голове. Хёнджин распахивает шторы, давая солнечному свету проникнуть в кабинет. Кабинет теперь делится на две части: солнечная, в которой сидел Ёнбок и мрачная, где находился рабочий стол директора. Солнце светит в глаза яркому парню с веснушками. Наконец Хван присаживается на кожаное кресло. Феликсу совсем не хотелось говорить с этим парнем, но он должен и никуда уже не сможет улизнуть. Первым диалог начинает Хёнджин: — кхм, Феликс. По уже понятным причинам ты сидишь тут, поэтому пришло время разобраться. Я понимаю, что ты только недавно окончил университет и в тебе возможно до сих пор плещет юношеский максимализм. Я и сам был таким в своё время. Но понимаешь, пора уже взрослеть. Тебе двадцать два, а мне двадцать семь. У нас не такая уж и большая разница в возрасте, но ты, в отличие от меня, ведёшь себя совсем ещё как ребенок. Так что прошу тебя, будь добр, если устроился на работу, то выполняй её как следует. Ты меня понял? — этими словами возможно должен был и закончиться диалог, который таковым в этом случае и не являлся бы, но Феликс всё же смог выдавить из себя несколько слов — Да, директор Хван. Я понимаю, что я, возможно ещё не вырос, но хочу заявить, что к своей работе я отношусь максимально серьёзно, как ни к чему другому. Но Вы же понимаете, что не всё всегда так радужно и идеально, как хотелось бы. Мне не хватает общения и поддержки со стороны коллег. Вы можете помочь мне с этим. Пожалуйста? — лицо юноши походило на мордочку щенка, нежели на лицо взрослого, двадцатидвухлетнего мужчины. — помочь тебе? — рука мужчины быстро оказалась на середине стола. Он произнес это с некой насмешкой, но в тоже время и чувствовавшейся серьёзностью и, возможно, с некой снисходительностью. Левая рука оказалась на подбородке Ли. Две пары карих глаз смотрели друг на друга в недоумении. Долго смотрели. Хван примкнул собственным лбом к чужому — ты точно этого хочешь? — Хёнджин быстро преобразовался из «злого дядьки директора» в настоящего якудза. И это пугало Феликса. Так же ещё больше его пугало то, что он понимает о чем говорит человек напротив. И, наконец, больше всего парня пугала мысль о том, что он готов на это. Не то, чтобы он был готов отдаться человеку лишь за внимание к себе. Нет, это наверное было просто детским предлогом для взрослых вещей.***
Пара оказалась в той самой, темной стороне кабинета, в которую не попадал свет. В сторонке лежали пиджаки, рубашка и пара штанов, в то время как рядом страстно целовались Хван и Ли. Старший мужчина оставлял ярко-багровые пятна на бледной, как бумага коже. Он был художником, который вырисовывал очередной натюрморт из красных камней и спелых яблок на холсте Феликса. Он проводит языком по ключицам, переходит на плечи: скользит по трапеции, спускаясь ниже, а затем снова переходит к шее. Он опускается к груди и кусает сосок, а затем зализывает. Тоже самое происходит и с другим. Хван устает от прелюдий, но видя, как Ли мучается от смущения и заливается краской, он продолжает. Продолжает вылизывать каждый сантиметр его нездорово-бледной кожи, оставляя яркие краски, которые останутся явно надолго. Рука двигается по всему телу, как гусеница, цепляя всё, что может: от проступающих рёбер, до хорошо видных костей таза. Хван опускается ещё ниже, поглаживая ягодицы. От смущения детская кожа становится красной. Хёнджин сжимает её до такой степени, что костяшки его рук проступают, а у младшего остаются белые пятна, которые позже наливаются розовой краской. Блондин запускает свои похотливо-ловкие руки ещё дальше, ещё ниже. Прямо туда. Феликс вздрагивает, но тут же чувствует на губах влагу от чужих губ, затем и язык в своём рту. Хван вводит первый палец, а Ли старается как можно меньше сжиматься. Затем идёт второй палец, стало немного больнее, но со временем это становится привычней. Хёнджин кусает мальчика за запястье, оставляя ярко-багровую отметину, добавляя третий палец. Он слушает эту чудесную песню Феликса, щупая его в разных местах, оставляя за собой следы. Наконец, после мучительной «тренировки» для Феликса, Хван толкает его в грудь и нависает сверху, расстёгивая ширинку собственных брюк. Для начала он дразнит, вставляя только головку, тем самым он заставляет Ли чувствовать какие-то странные чувства, вперемешку со страхом. — П-пожалуйста!.. — Пожалуйста? Скажи мне, чего ты хочешь, Ли Ёнбок. Скажи мне это. Скажи своим грязным ртом эти слова, произнеси их, моли меня о том, чего желаешь — Выеби меня! И тут Хван будто сорвался с петель. Резкий толчок будто открывает новую ступень удовольствия в мозге и теле Ли, который уже ничего не видит кроме мелких звезд перед собой. Хён двигается резко и упрямо. Он не на шутку возбудился и до умоляющей речи Феликса ему как до звезды. Всё что его интересует — с неистовой силой и скоростью трахать похотливую задницу Ли Феликса, которая так и наровит проглотить его член целиком и до конца. Коленки Ёна накрывает мелкой дрожью. Ему не хватает сил, чтобы стерпеть и не сесть на идеальный член Хёна с громким хлюпаньем на весь кабинет и не застонать как последняя шлюха. Не хватает и времени, потому что Хван за долю секунды успевает поменять позу, посадив Ли на свои колени. Начинает двигаться ещё быстрее, оставляя за собой только влажные шлепки, мимолетные поцелуи и горячие стоны Ёна. Движения легки, но резкие и такие правильные, до ужаса желанные. Ли кричит, стараясь закрыть рот рукой, чтобы не услышал никто. Он получает удовольствие. Его трахают до пены во рту. Последняя минута и звездочки перед глазами уже не кажутся такими яркими. Они тускнеют и..... Ли проваливается сон с открытым, поблескивающим от слюны ртом. А Хван только ускоряет темп и наконец изливается на впалый, белый животик, успев вытащить в последнюю секунду. Завидев мальчика с закрытыми глазами, старший поднимает тело и кладет на диван в тени, накрывая черными пиджаками ноги и ещё мокрую грудь. Маленький чмок в макушку. — Надеюсь, ты внимательно слушал.