История моей семьи

      Покусанный ноготь на левой руке девушки трется о кирпичную стену, издавая тихий скребущийся звук. Вокруг только беспросветная тьма, к которой приходится адаптироваться.       Она уже не верит ни во что. Бог покинул это человеческое существо с того самого момента, как она упала на холодный пол с лестницы, ведущей в этот самый маленький ад.       Ныряя в мысли, Бриджит и не заметила, как красный камень стёр ноготь до кровавого мяса. Убрав руку от стены, она лизнула ногтевую пластину. Вкус металла возвращает к жизни, как бы не хотелось. Пытаясь игнорировать ноющий палец, девушка встала размять кости. Отойдя от своей шконки, двинулась до дальней стены, гремя цепью, волочащейся по полу.       Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять.       Девять шагов и можно чувствовать прохладу от холодных кирпичей.       Он наказал её. Забрал обогреватель наверх — единственный источник света и тепла в этом проклятом месте. Ноги начинает обжигать холодом. Она должна быть послушной, не так ли? Должна быть ласковой и нуждающейся. Чувствовать себя животным в зоопарке.       К черту.       Ноющий ноготь снова дал о себе знать, и девушка сунула пыльный палец в рот, сглатывая соринки. Обратно к шконке; и вот путешествие закончилось тем, что костлявый зад плюхнулся на ткань. Тут вообще ничего нет. Никакого ящика или банки, которые обычно валяются в подвале. Ничего, чем можно было бы заняться. И это самая худшая пытка.       Через некоторое время, наверное, несколько минут или часов, дверь наверх открылась, ослепив её теплым светом и заставив сжаться внутри. Тяжёлые шаги приближались, спускаясь по стонущим ступеням. Он подошёл и сел на корточки, поставив тарелку с чем-то вкусно пахнущим на пол.       Жертва прижималась спиной к стене, а дыхание учащалось с каждой секундой присутствия гостя. Чувствуется холодный липкий взгляд, но ей даже не хватает смелости глянуть в хищные голубые глаза.       Мужская рука прошлась по волосам, а после сомкнулась вокруг горла, слегка давя на трахею, отчего девушка начала почти задыхаться, давясь страхом и накатившими слезами. Мучитель явно наслаждается трепетом и всхлипами, отчего ещё страшнее.       Тот придвинулся и притянул худое тельце к себе. Сделав пару вдохов, он отстранился, фыркнув. Ну а как он думал, человек будет пахнуть, сидя в сырой дыре? Ненависть и страх до дрожи пожирает все вокруг. Мужчина оглянулся на пару мгновений, смотря вверх по лестнице, и это дало время отдохнуть от пристального взора.       — Время мыться, не так ли, дорогая? — Грубая лапища прошлась по мягкой щеке, а после несчастную взяли на руки. Хватка, как у орла, но все равно страшно упасть на ступени и сломать себе шею… Если он не свернёт её раньше.       — Сделай мне одолжение, веди себя хорошо. Я ожидал, что ты будешь хорошей женой, а не строптивой шлюхой, которую даже дома нельзя оставить. Сразу начнёшь творить всякое дерьмо, — На последних словах он уже явно злился от своих собственных мыслей. Вздрогнув, Бриджит прижалась к чужой груди, не зная, куда себя деть. Как забавно прятаться в того, кто тебя же и напугал. Однако это смягчило муженька, и тот лишь хмыкнул с улыбочкой:       — Пф, женщины.       Цепь все волочится по полу. В этот раз железо о дерево. Вскоре они оказались у ванной комнаты и, окончательно распахнув приоткрытую дверь, зашли вовнутрь. После девушку поставили на пол, зажав бедром между стиральной машиной и самой ванной. Похититель потянулся включать воду. Девушка принялась кротко раздеваться. Одежда и так висела на ней, а именно широкий огромный серый свитер и такие же широченные красные шорты, явно принадлежавшие хозяину дома. У девушки была «своя» одежда, сшитая Глускиным, но все равно удобная. После «наказания» он забрал её и дал это.       — Постеснялась бы, я бы отвернулся. Я уже говорил тебе, что моя жена несколько шлюховата? Хотя мне даже нравится, — Говорил он, поджав губы и слегка улыбаясь, трогая воду, да поглядывая на эти небольшие груди, что были слегка продолговатой формы, а не идеально круглой, и немного косили в стороны друг от друга. Несмотря на всё, девушка прикрывала их рукой. Когда мужчина, наконец, выпрямился, в горле стало сухо. Этот урод просто огромный, когда нависает вот так.       — От… Отвернись! — С запинками пропищала милая, как мышка.       — Ты же уже начала. Давай, вперёд.       А этот все ухмыляется.       Бриджит уже успела поклясться себе, что если у неё когда-нибудь начнет ехать крыша, она все равно рано или поздно воткнет в него вилку и попытается удрать прочь. Тяжёлые шорты упали на пол, а после даме пришлось корячиться в сжатом пространстве, чтобы побыстрее снять нижнее грязное белье с пятном мочи и кинуть его туда же, куда и свитер.       После «джентльмен» подал руку, помогая ей залезть в без малого наполненную ванну. Сердце все ещё бьётся так, как будто она бежит огромную дистанцию не на жизнь, а на смерть. Эдди облокотился локтями о бортик, присев на небольшой старый стул, на котором пошли трещинки от влаги. Настроение его ухудшилось, отчего девушку гвоздями прибило к ванной. Однако она имеет смелость смотреть на него в ответ. Хоть и не в глаза, но более-менее.       — Мне не нравится, как ты ведёшь себя. Женщина должна быть кроткой, но не на столько же, да?… Эй, посмотри на меня.       Представительница прекрасного пола не смогла себя пересилить. Он взял женщину за подбородок, как собаку, подняв её лицо на себя, и взгляд её врос куда-то вниз, но только не в чужие бесстыжие голубые глазёнки. Та получила пощёчину, и когда глаза залились слезами, они размыли зрение. Хоть так, но теперь она могла смотреть на это большое страшное пятно, при таком исходе.       — М… — Губы прижимаются, а глаза щурятся. Не от боли, нет, а от обиды. Почему она здесь? Что этот безумный человек ещё хочет от неё?       — М-можно я сама? — Никогда прежде не заикалась, но сейчас ком в горле настойчиво стоит на том, чтобы перекрыть и без того дрожащее горлышко.       Рассердится ли он? Обрадуется? Да откуда ей знать, черт вас дери?! От мыслей оторвала рука, что начала давить на лохматую макушку. Медленно она погрузилась в воду с головой и пробыла там пару секунд. После ещё несколько раз. Когда число приближалось к десяти, девушка решилась на отчаянное — начала пытаться вылезти самостоятельно, спихивая лапу с головы. Первые смелые шаги, так сказать. Он мог бы утопить её, не прилагая особых усилий, если бы та не сопротивлялась вовсе. Спустя мгновение, как она вынырнула и схватила кислород, ей казалось, как будто её снова начали душить. Но это был поцелуй. Пресный и не сладкий, как обычно бывает. Как будто просто кто-то вторгся в личное пространство. Но это так успокаивало. Любое объятие обладает немыслимой силой, когда дело касается человека на грани истерики, а быстрый поцелуй уж тем более. К тому же он закончился.       Голубоглазый улыбнулся и, взяв губку, посадил женщину прямо. А после начал натирать мылом, заостряя внимание на груди. В обычных условиях любая бы начала почти комплексовать из-за того, что в его руке может поместиться ещё одна такая же грудка.       — Встань. И не крути задницей перед моим лицом, — Бриджит встала, и Эдди, облокотившись на гладкий живот щекой, отодвинул одну из женских ног и начал чистить губкой. После прошёлся по внутренней стороне бедра и потом обратно на икру. Со второй ногой было так же.       — Если бы ты была более примерной женщиной, мне бы не пришлось этого делать и видеть все эти прелести до нашей свадьбы, — Далее он поднял свой взгляд на её лицо, что заставило отвернуться. На губку попало ещё немного мыла, и потом та пошла гулять по сокровенным местам. Неприятно до тошноты.       Далее он вымыл русые волосы чуть ниже плеча, смыл пену и достал раскладную бритву из шкафчика под раковиной. Она предназначалась для «невесты» так как на вид была совсем нетронутой. Уже зная, что делать, девушка уселась на край ванны и дала ему сначала одну ногу. Пока он там занимался, пленница искала глазами, что бы сделать. Для удара подходил только фарфоровый стакан с двумя щётками, одна из которых пока что не использовалась. Однако даже от мысли о сопротивлении у неё внутри все скрутилось — он снова будет бить. Не так же стоит забывать о цепи, оставшейся на руке.       На ощупь этот человек словно камень, что вселяет ещё большую неуверенность. Он случайно порезал светлую кожу бритвой, но девушка лишь вздрогнула. Время взять себя в руки. Только когда он перешёл на вторую ногу, она, наконец, решилась открыть рот, игнорируя, насколько это возможно, ком в горле.       — Дорогой, можно мне спать наверху?       Какой же непозволительной дерзостью слышались в её голове её собственные слова.       — А ты заслужила? Ничего не хочешь мне сказать? — Мужчина поднял голову и посмотрел в чужие зелёные глаза. На его брови до сих пор красовалась кровавая корка от не зажившего удара.       — Прости меня, пожалуйста… Я была не права, совсем не права. Я не хотела. Так получилось. Я не думала, ч-что так будет, — Далее сыпались пустые оправдания, а из уставших глаз пошли слезы. Она начала вытирать краснеющее от слез лицо, хныкая и шмыгая носом.       Тот посмотрел на девушку минутку, а когда Бриджит совсем зашлась слезами, он сел на колени и раздвинул хрупкие ноги, продолжая брить.       — Извинения принимаются.       Это хорошо. Но она уже не могла остановиться и плакала от всего того, что происходит.       В какой-то момент свет вырубился во всем доме. Наверное, вылетели пробки или ещё чего случилось, но ей хотя бы стало понятно, что на улице ночь. Когда послышался хлопок, Эдди слегка дёрнул рукой. Девушка упала назад в воду, а внизу раздалась резкая боль. Вскрик на всю ванную.       Женщина всхлипнула от боли, и тут же её выхватили из воды. Он резким движением случайно отчекрыжил женский тоненький лепесток. От пены начало жечь, как будто это место облили водкой. Боль просто адская, и она не прекращается. Страдалицу поспешно освободили от узкого наручника и понесли куда-то в конец коридора первого этажа.       — Заткнись. Разве я не говорил тебе, чтобы ты прекратила ныть по любому поводу? Дал Бог истеричку.       Бриджит же зажала ноги и закрыла руками кровоточащее место, продолжая скулить так тихо, насколько это возможно. Даже недовольное рычание жениха было громче, чем эти попискивания.       И вот она оказалась в странной комнате с большим окном, выходившим прямо на уличный фонарь. Все помещение было в неприятных мятных тонах. Плитка лежала на полу и стенах, но тут не было ванны или душевой кабины. Пол был слегка неровным.       Девушку усадили на стол, отчего та сразу же пересела почти на копчик. В горле ком, а конечности так и вьются от боли. Мужчина начал, торопясь, возиться в полках железного ящика, шелестя упаковками. Тут пахнет, как в больнице. Она нашла в себе силы осмотреться вокруг и заметила одноразовый скальпель, который лежал в толстой закрытой обёртке. Его как такового не было видно, но очертания одноразового лезвия выдавали инструмент. Бриджит решилась на отчаянный поступок и, тихонько взяв закрытое одноразовое лезвие, сунула его в рот и под язык. Глускин совсем не готовился к тому, что ему придётся тащить возлюбленную сюда, так что острые предметы все ещё были на виду.       — Раздвинь ноги, — Сжимая кулачки, девушка повиновалась и после начала процедуры стукнула кулаком о блестящий стол, когда внизу все защипало с новой силой. Обрабатывать такую потерю в полумраке, да ещё и с Эдди, человеком, который учился одежду шить да штопать, а не людей — очень плохая идея.       — Веди, блядь, себя нормально! — Рыкнул мужчина и нарочно дёрнул поврежденную кожу. Девушка чуть не описалась от боли. Нужно остановить кровотечение, а она дёргается.       Муки продлились ещё минуту, а после стало более-менее спокойно. Все ещё болит, но не более чем обычный порез бритвы. Наверное из-за того, что он потом чем-то помазал. Теперь вся наружная часть не чувствуется должным образом.       И вот она снова взята на руки, словно принцесса, и понесена в спальню. Смотреть на свою кровь, оставленную на полу и столе — это что-то неоднозначное. Какие-то странные чувства.       Наконец её уложили на постель.       Нужно благодарить Богов за то, что теперь первая брачная ночь не сможет состояться. А значит, жених потянет время со свадьбой.