~
Вскоре ему приходит в голову идея послать лучшего разведчика в Долину, чтобы тот разузнал о Вэнь Кэсине побольше. С учётом простой миловидной внешности Хань Ина и его тайной (или не очень тайной) влюблённости в собственного главу это представляется хорошей идеей. Однако, когда тот возвращается и Цзышу приходится прижимать холодный компресс к синяку на его шее, правильность сделанного выбора и отданного приказа вызывает сомнения. — Он действительно невероятно красив, — смущённо признаёт Хань Ин, не смея поднять глаз на главу. — Говорят, опытный любовник и завидный жених. Люди Долины отзываются о нём с уважением и любовью, так что ваши сведения верны. С одной стороны, информация обнадёживающая. Но с другой, Цзышу не видел Хань Ина побитым ни разу с тех пор, как перестал с ним тренироваться, назвав его своим преемником. — А синяк откуда? Мальчишка краснеет от корней волос до ворота одеяний, и Цзышу не удивится, если даже кончики пальцев у него будут красными. Хань Ин прочищает горло трижды, прежде чем собирается с духом и признаётся: — От главы Вэнь. Глаза Цзышу расширяются и компресс едва не выскальзывает из рук. Прежде он считал себя единственным человеком, способным в буквальном смысле надавать Хань Ину по шее, да ещё и так, чтобы синяк остался. — Он заметил слежку и вырубил меня, — пунцовея и съёживаясь на стуле, продолжает тот. — Связал, облил водой и прочитал мне лекцию о том, как плохо шпионить за людьми. Ещё и иголок в меня натыкал, чтобы отёки снять! А этот синяк оставил «на память». Внезапно Цзышу становится очень сложно сдержать смех, рвущийся наружу. Теперь ему даже интересно взглянуть на жениха собственными глазами, потому что мало ему известно людей, способных прослыть писанными красавцами да при этом уложить лучшего разведчика Тянчуан на лопатки. — В каком стиле он сражается? — стараясь звучать серьёзно, а не весело, уточняет он. — Да у него не стиль боя, а бардак какой-то, — угрюмо ворчит Хань Ин, глядя исподлобья. Цзышу хмыкает, чтобы скрыть хихиканье, и быстро проглатывает улыбку. Бедная гордость Хань Ина и так пострадала, а уж если его учитель и по совместительству объект его влюблённости будет над ним смеяться, мальчишка вообще в затвор уйдёт. Так что Цзышу пихает ему в руку несчастный компресс и уходит готовиться к свадьбе. Видимо, она всё-таки состоится. Но теперь это не кажется таким уж безнадёжным провалом.~
Когда день бракосочетания наступает, Цзышу взволнован с самого утра, хотя значительно меньше, чем мог бы ожидать. Подарки от будущего мужа оказались достойными и полными внимательного уважения, свадебные наряды — громоздкими, но удобными, а повозка — не оскорбительно-помпезной. Так что бывший глава наёмников с комфортом раскидывается на подушках и принимается листать последние донесения: свадьба свадьбой, а работу никто не отменял, даже если большинство дел уже успешно спихнуты на Хань Ина. Подсунутую царственным братом книжку эротического содержания, должную просветить его насчёт брачной ночи с будущим супругом, он откладывает подальше с мыслью, что вернётся к ней только если станет совсем уж скучно. В конце концов, даже если он по глупости обещал императору честное и ответственное исполнение брачных обязательств, вряд ли найдётся кто-то, кто рискнёт проверить такую интимную деталь. Почему свадьба состоится в итоге в Долине Целителей, Цзышу мимо ушей пропустил, но задним числом сдержанно рад, что ему не пришлось заниматься её организацией где-то в заброшенном поместье Времён года и уж тем более в императорском дворце. Если бы он остался в Запретном городе, то на него наверняка бы навесили добрую часть работы по расстановке охраны и периодичности патрулей, а значит, никакого алкоголя и отдыха. Так что Цзышу не против жениться где-то кроме «родных» пенатов. К тому же виды из окна завораживают, да и слухи о природных красотах нового дома Цзышу разогревают его интерес. Центральный и единственный город Долины совсем небольшой даже по сравнению с окружающими посёлками. Однако его улицы пёстро украшены фонарями и тканями, так что Цзышу несложно поверить, что свадьба главы здесь действительно праздник. Что ж, если Вэнь Кэсина здесь любят, то ничего удивительного. Покидая повозку перед поместьем главы, Цзышу затаивает дыхание: ожидающий его жених действительно чертовски красив. — Его Величество меня не обманул, — вкрадчиво начинает тот, едва будущий муж приближается к нему, — вы действительно писанный красавец. Вэнь Кэсин учтиво кланяется в знак приветствия, расплываясь в обворожительной улыбке. — Слухи о вашей красоте тоже ни капли не преувеличены, — честно отвечает Цзышу, тоже слегка улыбаясь и кланяясь так, как требует ситуация. — Я польщён, — лукаво произносит глава Вэнь, когда жених распрямляется. — В конце концов у вас было больше источников информации. Цзышу слегка краснеет из-за очевидного намёка на Хань Ина, но в лице не меняется. — Я не стану извиняться, — отрезает он, шагая в ворота и вынуждая будущего супруга со смешком последовать за ним к храму предков. Цзышу неизвестна дорога, но большинство крупных поместий строятся по единому плану, так что он ориентируется на интуицию и дорогу из самых броских украшений. Делегация свидетелей тянется за ними, словно на верёвочке. Однако Вэнь Кэсин не замолкает, величественно шествуя рядом. — Могли бы просто написать мне с просьбой прислать мой портрет, — замечает он, не теряя лукавства. Наверное, именно эта обманчивая мягкость его голоса заставляет Цзышу на минуту отпустить свой стыд и признаться. — Я привык полагаться на более надёжные источники информации. Глава Вэнь фыркает, слегка закатывает глаза и бормочет себе под нос: — И когда влюблённые мальчишки стали надёжным источником информации? Цзышу едва удерживает порыв остановиться в восхищении: поскольку он уверен, что Хань Ин не признался бы чужаку в своих чувствах к наставнику напрямую, то Вэнь Кэсин, ко всему прочему только что показал себя невероятно наблюдательным для простого лекаря. Ожидания от этого брака у Цзышу становятся ощутимо выше, и он удовлетворённо хмыкает. Несмотря на короткую беседу по пути к храму, сама церемония проходит в спокойном молчании. Они приветственно преклоняют колени перед императором, почтившим свадьбу присутствием, совершают три традиционных поклона и угощают чаем правителя Цзинь и Гу Мяомяо — мать главы Вэнь. К вящему восхищению Цзышу, женщина не кажется ни заискивающей, ни высокомерной даже в присутствии Его Величества, сидя рядом с ним практически бок о бок. Эта семья, частью которой Цзышу сейчас становится, с каждой минутой вызывает в нём всё больше и больше уважения. На банкете царственный брат поднимает первый тост в честь молодожёнов, осушает пиалу до дна и откланивается с наилучшими пожеланиями. Сразу после этого атмосфера в зале становится ощутимо более расслабленной, и Вэнь Кэсин снова завязывает с теперь-уже-супругом ничего не значащий разговор о том, какие блюда украшают их стол, какие вина могут подать слуги, и как утомительно было отбиваться от вопросов матери насчёт праздничных драпировок. Цзышу поддерживает беседу вежливыми репликами, кивает в нужных местах и улыбается в ответ на шутки, а потом решается сделать разговор более личным. В конце концов, им с Вэнь Кэсином теперь жить вместе до скончания веков. Ну, или одного из них. — Всё же я должен извиться, что послал к вам шпиона, — произносит он в удобный момент. — Наверняка у вас сложилось не очень приятное мнение обо мне. Удивление супруга кажется искренним, даже если глаза удовлетворённо блестят: — О! Вот как! Не беспокойтесь насчёт моего мнения. Я не был уверен, что это вы его послали. Он держался так, словно проявил любопытство самовольно. Сказав это, он пристально смотрит супругу в глаза, и Цзышу задыхается, осознавая, как легко его провели: — Но вы сказали!.. Ничего он не сказал, на самом деле, вдруг понимает Цзышу. Вэнь Кэсин лишь намекнул на Хань Ина, но не выдвинул никаких обвинений, а глава Тянчуан сам попался в расставленную ловушку, как какой-то новичок. Пока он слегка краснеет и возмущённо ловит воздух, муж мягко смеётся. Затем, придерживая рукав, Вэнь Кэсин аккуратно наливает им слабого вина в пиалы и уточняет: — Стоит ли мне ожидать проблем от вашего поклонника? Цзышу с готовностью хватается за возможность сменить тему, отмахиваясь: — Нет, он не настолько глуп, чтобы идти против воли правителя. Взгляд главы Вэнь становится каким-то уязвимым, но тот быстро скрывает его, отвернувшись к противоположному краю стола. Он тянется к дальним мискам с жаренными в тесте креветками и деловито подкладывает их в тарелку супруга. Цзышу пристально следит за выражением его лица, но то снова кажется спокойным и ровным. Однако Вэнь Кэсин, очевидно, не собирается замалчивать возникающие вопросы, что является очередным невероятным плюсом этого брака по сравнению с дворцовыми интригами. — Воли правителя? — печально улыбается супруг. — Вас вынудили выйти за меня? Вопрос заставляет Цзышу растеряться. Прежде он считал, что главу Вэнь тоже заставили, потому что, если он сам ещё имел возможность пойти против намерения Хэлянь И, то глава небольшого городка с парой посёлков поблизости, определённо не имел такой власти, будь он хоть трижды Божественными Руками. Однако по размышлении Цзышу понимает, что муж имеет в виду. — Скажем так, это не было моим решением, но я определённо не слишком старался отказаться. Ответ, кажется, несколько успокаивает Вэнь Кэсина, и всё же тот слегка смущается, спрашивая: — Тот мальчишка, которого вы посылали ко мне… Его чувства… взаимны? В другой ситуации Цзышу мог бы сказать, что это не его дело, и вряд ли бы навязанный супруг стал настаивать на ответе. Однако сейчас, сидя рядом с Вэнь Кэсином, вызывающим его восхищение и уважение, Цзышу признаёт, что и сам предпочёл бы знать своё место в договорном браке, получив такие недвусмысленные сведения о муже. — Нет, он мне как младший брат. У главы Вэнь заметно расслабляются плечи, когда он слышит ответ. Затем к ним подходит очередной гость с тостом, и на время они вынуждены прервать личные разговоры. В официальной части церемонии Цзышу часто ловит себя на мысли, что не может оторвать глаз от супруга. Не столько от его красоты, которую было бы глупо не признавать, сколько от его манер, что не уступают манерам самого Цзышу. Простой целитель, пусть и глава своей школы, ведёт себя за столом и с гостями столь изыскано и сдержано, что создаётся впечатление, будто и его тоже воспитывали учителя лордов и принцев. Это в очередной раз восхищает больше, чем Цзышу мог бы ожидать. — Ваш пристальный взгляд должен льстить или пугать? — глядя на толпу танцовщиц, хитрым шёпотом уточняет Вэнь Кэсин. Поддавшись настроению, Цзышу тоже перестаёт смотреть на него и шёпотом же отвечает: — Что бы вы предпочли? Супруг тихонько посмеивается, всё-таки стреляя в него весёлым взглядом: — Вы так красивы, муж мой, что было бы величайшей потерей стать вашим врагом. Цзышу открыто улыбается и не отвечает, делая глоток вина. Вэнь Кэсин со смешливым фырком повторяет за ним, возвращая внимание танцовщицам. Возможность снова спокойно поговорить они получают только к следующей перемене блюд, и Цзышу возвращается к прерванной ранее теме. — Признаться, я не ожидал, что глава Долины Целителей будет так хорош в схватке, что сможет вырубить моего лучшего ученика. Вэнь Кэсин едва не давится вином, зардевшись. — Я не могу доверять только своему лекарскому таланту, — смущённо пожимает плечами он, — иногда мужчине нужно уметь постоять за себя. — Кто ваш учитель? Мой ученик лучший из тех, кого я знаю, и всё же он не узнал ваш стиль. Упоминать о том, как Хань Ин обозвал мастерство Вэнь Кэсина Цзышу считает неуместным, но по весёлому взгляду супруга понимает, что тот и так догадывается. — О… Их было много. И все — просто заезжие мастера, что делились знаниями в качестве платы за лечение или брали не слишком большие деньги за науку. Я нахватался разного то у одних, то у других. — Он говорит преувеличенно небрежно, но Цзышу не ведётся: если бы эти знания были действительно так разрознены, тот не смог бы победить Хань Ина. — Мой отец был сторонником теории, что лекарю ни к чему боевые искусства, и поплатился за это двадцать лет назад. На самом деле, я надеялся, что вы наберёте учеников в нашей Долине и у нас появятся свои мастера. Цзышу наигранно вздыхает: конечно, политический брак должен был принести какую-то пользу обеим сторонам, но теперь становится ясно, что обещанные выходные будут просто сменой деятельности. Впрочем, сейчас Цзышу уже более заинтересован в супруге и разочарование не оказывается таким уж всепоглощающим. — Вы обговаривали это в брачных соглашениях? Он говорит это из чистой формальности, просто чтобы понять ситуацию, но в глазах Кэсина мелькает что-то грустное. — Разумеется, нет, — он кривится. — Я добился только того, чтобы вы могли проводить равное количество времени здесь и при дворе. Его Величество планировали, что вы вернётесь ко двору сразу после нашего месяца на знакомство. Однако я соглашался на этот брак не для того, чтобы вспоминать о вас лишь по праздникам, уж простите мне прямоту. Цзышу в общем-то так и думал, что слова брата о «большем количестве выходных» были, мягко говоря, преувеличением, но что тот настолько планирует наплевать на их договорённости стало для него неприятным сюрпризом. Тем не менее, это не портит ему настроения, и он весело спрашивает: — Собираетесь вменить мне домашние хлопоты, глава Вэнь? — Вы предпочитаете вести учёт хозяйству или готовить? — поддерживает его шутку супруг. — Предпочитаю носиться с мечом целый день и распивать вино на солнышке, — положа руку на сердце, признаётся Цзышу почти даже без улыбки. — О, тогда мы определённо найдём общий язык. — Тоже любите практиковаться? — Разве что в распитии вина. Они легко смеются, глядя друг на друга, и Цзышу искренне начинает считать этот брак хорошей идеей. К настоящему моменту старые раны уже начинают традиционно напоминать о себе, но он тщательно скрывает неприятные ощущения. Ему не привыкать: те каждую ночь ноют в одно и то же время, словно по расписанию, постепенно наращивая боль. Тем не менее, взгляд супруга становится несколько внимательнее, а цепкая улыбка кажется почти готовой превратиться в вопросительное предложение, однако тот молчит. — И всё же, не каждый мастер способен противостоять моим лучшим людям, — возвращается Цзышу к теме. — Я заинтригован. — Это мелочь, — смущённо отмахивается Вэнь Кэсин, и в его действиях видится достаточная искренность, чтобы поверить: он действительно не так уж и уверен в своих боевых навыках. К тому же без ложной скромности тот добавляет, — я куда талантливее в целительстве. — Я хотел бы я сразиться с вами, чтобы оценить самостоятельно, если позволите. В конце концов, мне предстоит воспитать вам поколение мастеров, полезно знать, с чем я имею дело. Супруг смотрит на него взглядом, полным приятного удивления. Ох, эти чёрные глаза заставляют Цзышу в который раз вернуться к мысли о том, что их брак может оказаться куда счастливее, чем он ожидал. А потом сердце главы Тянчуан вдруг сбивается с ритма от хитрой ухмылки Вэнь Кэсина: — Можем подраться прямо сейчас, развлечём гостей. Цзышу мягко смеётся и молча поднимает пиалу с вином. Его муж поддерживает невысказанный тост.~
Каждую следующую четверть часа, что они проводят за праздничным столом, выслушивая всё более и более неуместные и неловкие поздравления развеселившихся гостей, боль в ранах Цзышу крепчает, его самоконтроль усиливается, а взгляды мужа становятся внимательнее. К моменту, когда вкус еды перестаёт иметь для Цзышу значение, Вэнь Кэсин вдруг вытаскивает из рукава мешочек с травами и сыплет щедрую щёпоть в свою пиалу с вином, а потом, вдумчиво размешав, протягивает её супругу. Тот удивлённо вскидывает брови, и глава Вэнь, неверно истолковав реакцию, со смешком поясняет: — Обезболивающее. Не бойтесь, мне ни к чему травить вас так скоро да ещё и перед лицом стольких свидетелей. — Нет, как вы догадались о?.. — Я лекарь, Чжоу Цзышу, — мягко поясняет тот, чуть склонив голову. — По расхожему мнению, лучший из лучших. От меня почти невозможно скрыть боль. Глава Вэнь ставит пиалу перед супругом и возвращается к своей тарелке. Цзышу понимает, что в его словах есть резон и покорно пьёт. Вино и впрямь отдаёт обезболивающими травами и быстро снимает напряжение, так что благодарность, которую озвучивает Цзышу, исходит от самого сердца. Однако несмотря на отсутствие подозрений, когда вскоре после этого Вэнь Кэсин делает почти незаметный жест и ему приносят отдельный кувшин вина, разведческие привычки в Цзышу требуют проверить, не была ли шутка про яд больше, чем просто шуткой. Он не хочет начинать совместную жизнь с уловок и неловкости, если ошибся, поэтому даже не скрывает намерения, когда тянется за сосудом. Вэнь Кэсин мягко перехватывает его руку, и Цзышу спрашивает несколько резче, чем планировал. — Поделитесь вином, глава Вэнь? — Боюсь, оно не в вашем вкусе, — уклончиво отвечает тот, тем не менее поднимая свою пиалу, только что наполненную из кувшина, и позволяя Цзышу вдохнуть аромат. С недоумением мастер ядов понимает, что напиток пахнет даже не алкоголем, а просто успокоительным. — Я думал, вы согласились на брак добровольно? Губы Кэсина изгибаются в грустной капитулирующей ухмылке: — Но вы нет. И о! это объясняет некоторую едва заметную нервозность целителя. Действительно, тот вдруг выяснил, что его муж-наёмник не хотел этого брака. Как он должен был отреагировать? И всё же, слишком уж очевидно глава целительской школы и видная политическая фигура решил продемонстрировать степень своего неспокойствия. Инстинкты Цзышу требуют объяснений. — И как мне истолковывать этот ваш поступок? — Как жест доверия, — простодушно заглядывая ему в глаза, отвечает супруг. Это несколько обескураживает, но Цзышу не так-то просто поверить в такое великодушие. — Вы меня почти не знаете. — Один из нас должен рискнуть. А поскольку я на своей территории, мне проще сделать это. Я узнал о вас достаточно. Цзышу отпускает кувшин, Вэнь Кэсин медленно ставит его на место и пьёт из чаши, глядя ему в глаза. Сложно не восхититься его самообладанием и уверенностью в такой момент. Это действительно широкий жест доверия со стороны мужчины: подобное успокоительное затормаживает рефлексы и ослабляет тело, что в преддверии брачной ночи слишком однозначный сигнал — принятие решения о том, куда и как будет двигаться их вечер, ложится на плечи Цзышу. — Спасибо, глава Вэнь. Кэсин мягко улыбается. — Зовите меня по имени. — Тогда я тоже для тебя просто Цзышу.~
В своих комнатах они оказываются глубоко за полночь, когда гости уже не в состоянии держать пиалы для тостов и провожать их в спальню с традиционным пошлым улюлюканьем. Собственно, именно поэтому Цзышу и держался так долго, несмотря на собственную усталость и заторможенное моргание Кэсина. Супруг движется медленно, хоть и сохраняя почти царственное величие, а вот Цзышу застывает в дверях, едва закрыв их за собой. Внезапно он осознаёт, что не знает, какие действия предпринять. С тех пор как супруг начал пить успокаивающий напиток, он прокрутил в голове множество вариантов развития их ночи, однако так и не принял решение. С одной стороны, он сдуру ляпнул брату, что их брак будет настоящим, подтверждённым супружеской близостью, с другой он никогда не делил постель с мужчиной (хотя не то чтобы он говорил об этом императору), а с третьей, он даже не до конца уверен в желаниях собственного тела. Хотя насчёт последнего определиться гораздо проще, ведь Цзышу заглядывается на Вэнь Кэсина весь вечер и испытывает к нему ни с чем не сравнимое уважение после состоявшихся бесед. Да, он предпочёл бы больше времени на сближение, но в конце-то концов, он взрослый мужчина, который вполне способен позволить себе такую вольность, как секс с собственным мужем. Так что, фактически, на данный момент у него только два нерешённых вопроса, которые мешают принять решение прямо сейчас. Супруг коротко смеётся, и Цзышу отмирает. Кэсин стоит у зеркала, глядя на него сквозь отражение с лёгкой хитрой улыбкой. Он ловко распускает высокую причёску и снимает верхний торжественный слой с тяжёлой золотой вышивкой. Под тем ещё четыре слоя одежды, но Цзышу почему-то сразу чувствует желание закричать от того, как быстро всё движется. Возможно, крик вышел бы не испуганный, а восхищённый, но Цзышу ещё не настолько пьян, чтобы позволить себе проверить это. Поэтому он наконец отходит от дверей и следует его примеру, складывая верхнее одеяние на собственный сундук с вещами, который доставили во время церемонии. Кэсин медленно развязывает пояс на следующем слое, несколько путаясь в узлах, и говорит с ленивой улыбкой: — Полагаю, ты ещё не решил, в каком направлении развивать вечер? Цзышу хватается за пришедшую в голову мысль: — А в каком бы хотелось тебе? Наконец поборов пояс, муж вздыхает с некоторым облегчением и улыбается сам себе, принимаясь стягивать второе пао. Он делает это так грациозно и величественно, что лорд Чжоу несколько смущается собственный армейских привычек к быстрым и резким движениям. За любованием он почти забывает, что задавал вопрос, на который получает ответ. — Ты красивый мужчина, я вполне был бы заинтересован в брачной ночи… — Но? — нетерпеливо переспрашивает он, когда предложение обрывается как будто незавершённым. — Но? — Твоя интонация. — Цзышу чувствует себя подростком, который использует болтовню, чтобы отсрочить практику уточняющими теоретическими вопросами, но не может себя остановить. Кэсин качает головой, принимаясь за завязки третьего слоя. — Она предполагала не «но», а «если». Если бы ты тоже был заинтересован. — И какая роль отведена мне в таком сценарии? Завязки нижнего пао побеждают в битве против заплетающихся пальцев супруга, и тот несколько беспомощно смеётся, глядя на них: — Я ведь предоставил тебе честь принимать решения за нас обоих сегодня. Цзышу не знает, как сказать, что пьян немного больше, чем рассчитывал, и к тому же смущён перспективами, потому оттягивает момент выбора изо всех сил. Поэтому, чтобы не говорить, он небрежно отбрасывает собственный пояс и приближается к мужу, помогая ему справиться с ленточками одеяния. Кэсин замирает на мгновение, но быстро расслабляется и принимает помощь. Цзышу ощущает исходящий от его кожи аромат персиков и лёгкий флёр успокаивающих трав изо рта. Они стоят очень близко, так что, когда Цзышу с наслаждением делает глубокий вдох, это нельзя не заметить. Кэсин улыбается, с некоторым предвкушением глядя на его губы, и да, это мог бы быть идеальный момент для поцелуя. Цзышу медлит. Кэсин ждёт. Но этого не случается. Глава Вэнь недоумённо вскидывает бровь, когда Цзышу поворачивается к нему спиной, возвращается к своему сундуку, снимает второе пао и, краснея, спрашивает: — У тебя… есть подобный опыт? С мужчинами. Когда супруг отвечает, в его голосе слышна улыбка: — Я целитель. Даже если бы у меня не было опыта, мне бы это не помешало — я слишком хорошо знаю, как работает человеческое тело. Но если для тебя это очень важно, то опыт у меня тоже есть. Цзышу глубоко вздыхает, освобождаясь уже из нижнего пао, думает о возможных тепле и мягкости чужих губ. Его собственное тело отзывается желанием, и он наконец решается: — Тогда я думаю… тебе стоит взять… — он хочет сказать «меня», но это кажется ему немного унизительным и язык не поворачивается, — всё в свои руки. Мой опыт ограничивается парой книг по пути сюда. Договорив, он оборачивается. Вэнь Кэсин уже распахнул нижнюю рубашку и изучает его внимательным взглядом. Цзышу внезапно осознаёт, что не может оторвать взгляд от слабо очерченных кубиков на его прессе. — Ты позволяешь мне или ты хочешь этого? — спрашивает супруг серьёзно, и Цзышу отчаянно пытается собрать мысли в кучу. Он облизывает губы и, приложив ощутимое количество усилий, поднимает взгляд на его лицо. Он хочет. Ох, с каждой минутой он хочет этого всё сильнее, но произносит в ответ фразу, которую прокручивал у себя в голове ранним утром, раздумывая, натирать ли кожу маслом. — Мы должны. Кэсин фыркает и скидывает рубашку, заходя за ширму. Вероятно, он тоже провёл большую часть дня, отмокая в традиционных ваннах с маслами и благовониями, однако вечернее умывание — это то, чем никто из них не собирается пренебрегать. — Ни один из нас не может понести, уж поверь мне, — замечает он из-за ширмы, расписанной журавлями и лилиями. Его стройный силуэт тенью ложится поверх. — И я сомневаюсь, что кто-то осмелится затребовать у нас подтверждений, так что формаль… — Я хочу, — не выдерживает Цзышу и краснеет. Он хотел бы больше времени, чтобы сблизиться и расслабиться полностью, но с другой стороны Вэнь Кэсин доверился ему ещё давным-давно, выпив успокоительного вина, так что Цзышу вполне может пойти на ответный жест. Силуэт супруга замирает. Потом он заканчивает умывание, и Цзышу приходится немедленно вспомнить про оставшиеся элементы одежды и быстро скинуть рубашку, чтобы не показаться стеснительным сейчас, когда он уже сказал да. Когда Вэнь Кэсин снова оказывается в видимой части комнаты, Цзышу решительно приближается и смотрит ему в глаза: — Если ты хочешь, то я тоже. Супруг чуть склоняет голову к плечу, медленно приближает своё лицо к его и слишком осторожно, будто на пробу, касается его губ своими. Цзышу тихо фыркает: он ведь не невинная девушка, к чему такая осторожность? Поэтому он подаётся вперёд и сам углубляет поцелуй, заставляя мужа удивлённо выдохнуть. Впрочем, тот быстро отвечает и поддаётся напору, так что Цзышу слегка улыбается в поцелуй. Что ж. Целоваться с супругом ничуть не хуже, чем с девицами, составлявшими его опыт прежде. Из-за этой самодовольной мысли он также вспоминает, что Вэнь Кэсин под успокоительным. Факт несколько неловкий для неопытного в дальнейших вопросах Цзышу. — Ты сможешь?.. — М? — несколько сонно мурчит Кэсин. Цзышу едва ли может сформулировать вопрос, но очень старается: — Я… боюсь я всё же не смогу вести сегодня. — Хорошо, — покорно соглашается Кэсин, прижимаясь к нему ближе, так что Цзышу чувствует некоторую заинтересованность супруга в происходящем и знает, что тот чувствует ответную заинтересованность тоже. — Как ты этого хочешь? Удержать вопрос в голове, оказавшись прижатым к тёплому сильному телу непросто. Ещё сложнее делать это, целуя губы мужа с напором и страстью первой брачной ночи, которой он сам от себя не ожидал. Язык Кэсина послушно подстраивается под его действия, и Цзышу с восторгом пробует его рот и губы на вкус, при этом позволяя своим рукам оглаживать рельеф чужой спины и изгиб позвоночника. Спуститься ниже прикосновениями он пока не решается, зато Кэсин, хмыкнув, скользит ладонями прямо на его задницу и ощутимо сжимает её. Цзышу охает и на секунду прижимается ближе, позволяя вспышке удовольствия прошить их обоих, а потом отстраняется. Кажется, он придумал, какой хочет видеть свою брачную ночь. — Ты уже умывался, а я нет, — хрипло бормочет Цзышу в опьяневшие глаза Кэсина. — Дай мне пару минут. Вэнь Кэсин расстроенно надувает губы, в которые Цзышу немедленно его чмокает, и окидывает спальню рассеянным взглядом. Удивительно, что он ничего не говорит в ответ, однако Цзышу не намерен заставлять его ждать дольше необходимого, поэтому быстренько уходит за ширму. Там он приводит свои зубы в порядок и смывает остатки праздничного макияжа, который ему наносили чуть ли не насильно, причёсывает волосы и выбирает среди склянок подходящее масло. Хоть что-то полезное из книжечек Хэлянь И он вынес! Несколько минут прокручивая в голове собственный план, Цзышу восторженно дышит и прислушивается к собственным ощущениям. Это не будет ошибкой или риском, напоминает он себе. Вэнь Кэсин его супруг, и то, чем они собираются заняться — законно и даже общественно одобряемо, что вообще для обычных занятий Цзышу невероятная редкость. Так что да, он готов. Цзышу сжимает бутылочку с маслом сильнее и улыбается, выходя из-за ширмы. А потом тихо самоуничижительно хихикает, глядя на свою брачную постель: это же надо настолько замучить жениха ожиданием, что тот, бедняга, уснул, даже не уложив на кровать ноги! Возбуждение остывает в крови медленно, и Цзышу не собирается ускорять этот процесс. В конце концов, он был настолько некудышным новобрачным, что просто не заслужил подобного облегчения! Бутылочку с маслом он ставит на столик возле кровати, а потом принимается помогать супругу лечь удобнее. Судя по позе, Вэнь Кэсин присел на постель в ожидании, но успокоительное наконец сделало своё дело, усыпив его. Голова Кэсина склонилась к подушке, а ноги так и остались на полу. Так что Цзышу заботливо снимает с него нарядную обувь, сдвигает его чуть дальше от края и укладывает голени на красный шёлк. Муж что-то сонно бормочет, не открывая глаз и почти не разжимая губ, когда Цзышу помогает ему выпрямиться на кровати и укрывает тяжёлым одеялом. Затем он тушит свечи и укладывается рядом. Это не кажется ему странным: минуту назад он был готов разделить с Вэнь Кэсином своё и его тело, так что было бы глупо теперь стесняться такой невинной близости. Ох, если бы он не был так нерешителен, затягивая уход с банкета, их раздевание и сближение, сейчас он мог бы наслаждаться послеоргазменной негой в объятиях супруга, а не просто лежать и смотреть на его расслабленное спящее лицо во мраке ночи. Что ж, пожалуй, Цзышу это заслужил. Затем он вспоминает, что следующим утром у них с Вэнь Кэсином начинается положенный политическим супругам «месяц на знакомство», и не может сдержать улыбки. Эта ночь лишь первая в их совместной жизни, а значит они могут попробовать познать друг друга завтра. И послезавтра. И через день. И ещё через один. Но сильнее всего сердце Цзышу наполняется радостью оттого, что завтра утром ему не надо на службу!