конфетку будете?

— А ты зачем... — Пожрать надо. Влад стремительно мчится к месту, где оставил подношения, по пути притрагиваясь к памятникам и могильным крестам. Илье приходится чуть ли не бежать за ним, чтобы внимательно следить за его действиями. Череватый подобрал конфетку с места, в котором лежало подношение,с явным намерением ее сожрать, и бросил мимолетный взгляд на ведущего. Ларионов сжал губы. Засранец. При камерах менталист не мог прочитать нотации про то, что нельзя жрать с пола, не мог отобрать, не мог обезопасить от хуеты, которую планирует сотворить Влад. Хотя... он же экстрасенс, сука. Чернокнижник лучше знает, что ему надо делать, да? — Я надеюсь, что он эту конфету, которую подобрал, не съел. — совершенно откровенно говорит Ларионов. — Конфетку будете? — учтиво предлагает Влад наблюдательнице, маме погибших братьев. Та отказывается. — Зря. — незаметно для камер, но заметно для Ильи, Череватый сам отправляет конфету в рот. Менталист, увидев это, совершенно несвойственно для него мысленно проматюкался. "Блять!! С земли!! Конфету!! Которую хуй знает кому преподносил!! Нет, такое добром не кончится"— пронеслось в мыслях Ларионова, но он тактично промолчал по этому поводу. Испытание и дальнейшие съëмки продолжались в обычном режиме, ничего необычного не было. Но уже на выставлении оценок в готическом зале Влад казался немного бледным, конечности немного тряслись, улыбка казалась больше натянутой, чем его обычной, искренней. Такие детали были незаметны для человека, который не станет приглядываться к чернокнижнику, для тех, кто его не слишком хорошо знает. Ларионов со стороны видел все. И ничего не мог сделать, вообще ничего. Пока идут съемки, пока они не наедине - ни одного лишнего знака, проявления беспокойства и заботы - ни че го! Как только съемки закончились, Илья выжидал момент, когда можно будет подцепить Влада и поинтересоваться, все ли у него в порядке. Но стоило ему отвлечься буквально на пару секунд, как Влада и след простыл. А нет, вон он - стремительно мчит в гримëрку. Менталист как бы невзначай пошел за ним, чувствуя, сколько времени он теряет, настолько медленно передвигаясь. Но, в конце концов, его поведение не должно вызвать подозрений - в этом чертовом здании все еще дохуя людей. Слишком много, чтобы можно было бежать к своему Владюше, сломя голову. Гримерку он настиг в рекордные для человека со спокойным шагом три минуты. Илья осторожно постучался. — Влад, всë хорошо? Ответом было сдавленное "угу". Ларионову совершенно не понравился такой ответ - это значило, что с Череватым что-то не так. Снова напоролся на какие-то проблемы своей задницей. Охуительной, но очень выебистой задницей. — Я зайду? — Менталист вроде спрашивал, а вроде и поставил чернокнижника перед фактом. На это он тоже получил сдавленное "угу" и тяжелый, прерывистый вздох. "Дрочит чтоли?"— подумал Илья, уже надавливая на дверную ручку. Он быстро зашел и закрыл за собой дверь так, чтобы никто и не увидел этого. А после взглянул на Череватого. И лучше бы он, блять, дрочил. Влад со своей бледной физиономией раскинулся на небольшом диванчике. Он весь дрожал, каждый вдох был глубоким, а выдох прерывистым, а густые брови все сильнее сводились к переносице. — Влад, что такое? — Илья подсаживается рядом и нервно оглядывает чернокнижника. Глаза нормальные, не тëмные, ничего не шепчет - это Влад, не Толик и не другая бесовщина. — Нормально всë. — сдавленно проскулил Влад, не желая ничего рассказывать. Капризный большой ребенок. Умирать будет - не скажет, козлина, до последнего будет отпираться и ссылаться на Толика и прочих духов, что, мол, щас пройдет. — Влад. — настойчивее выдал Ларионов, слегка сжимая трясущуюся верхнюю конечность чернокнижника. — Я же вижу, тебе плохо. Просто скажи, что у тебя конкретно болит. —... Хуево мне. Устал. И тошнит. — коротко отчитался Череватый, непроизвольно слегка сползая с дивана. Илья, вопреки своему телосложению, решительно приподнимает Влада и поудобнее усаживает на диван. Чернокнижник весь горит. Илья осторожно вытер пот с его лба и приложил свою ладонь. Экстрасенсом не нужно быть, чтобы догадаться - в худшем случае, отравление, в лучшем - всего лишь ротавирус. — Говорил же, не есть конфеты с земли. Тем более кладбищенской. — Это сила того кладбища разозлилась... Натравила бесов...Чтоб Череватый страдал... Надо было защиту ставить...— Влад размяк, развалившись на диване, словно тряпичная куколка. — Владислав Витальевич, какие бесы? Просто не нужно есть гадость, которая на земле валялась — Илья осторожно собирает монатки Череватого в его чёрный кожанный саквояж. — Помру, Илюшка... Вон, ты уже мне пожитки в могилку собрал. — Влад, перестань нести всякие глупости. Просто отнесу твои вещи в машину. Ты идти можешь? — Могу, не инвалид вроде. Хоть и при смерти. — Перестань. Значит вставай и пошли. — Менталист подал ему руку. Чернокнижник, немного переоценил свои возможности ходьбы - он трясся, движения давались с трудом, но в целом идти он мог, и если без опоры, то хотя бы с небольшой подстраховкой в виде идущего рядом Ильи. Они вышли, когда народ уже рассосался, и они могли спокойно пройти так, как и надо - Череватый, которого надо направлять и разворачивать, и Илья с его саквояжем в одной руке, в то время как вторая рука находится на плече чернокрижника. — Поворот. Тихо, не падай. Как себя чувствуешь? — Илья максимально контролирует ситуацию, чтобы в случае чего он мог помочь Владу вовремя, по крайней мере, не когда его вырвет куда-нибудь на пол. — Нормально. — коротко отзывается Череватый, чуть не спотыкаясь на ровном месте. — Аккуратно, аккуратно. Что болит? — Менталист не на шутку обеспокоен - Владислав Витальевич Череватый обычно улыбается во все зубки, отшучивается, матерится как старый пропитый сапожник и уж точно не спотыкается на ровном месте и не выглядит так, словно потеряет сознание в любую секунду. — Всë, блять. Чувствую себя так, будто меня мусоровоз сбил. Или скорый поезд "Москва - Говножуево".— наконец, отшучивается Череватый. Но лицо его здоровый оттенок не принимает, наоборот, бледнеет чуть сильнее. Ларионов спешит довести его до машины и посадить на заднее сиденье, параллельно с этим пытаясь найти где-то проëбанное в магине одеяло - чернокнижника не на шутку знобит. Одеяло находится скомканным на переднем сидении. Илья быстро его разворачивает и укрывает им сидящего и покачивающегося из стороны в сторону Влада. — Зафиксируйся уже как-нибудь, ты вон как шатаешься. — Менталист пристегнул Череватого, потому что своими трясущимися руками этот немощный бы не справился. — Сильно тошнит? — Илья интересуется по двух причинам. Первая - ему не безразлично, как себя чувствует Влад, и если развернутых ответов он не дает, нужно задавать конкретные вопросы. А вторая... Чернокнижника может еще сильнее укачать в машине. Ну, желудок, конечно, прочистится, а вот что будет с машиной после такой прочистки от Череватого... Однако, Влад отрицательно мотает головой. Путь до их квартиры можно начинать на свой страх и риск. Илья искренне пытался не отвлекаться тот час, пока они ехали до дома. Но Череватый иногда пиздец как напрягал своим поведением. Он то шумно дышал, словно пытаясь успокоиться, то затихал и шатался. В обоих случаях Ларионов готовился к тому, что Влада просто вырвет. Но даже несмотря на то, что это явно было не слишком просто, он держался молодцом. Не скулил, не стонал, не донимал и без того обеспокоенного Илью. Наконец, они доехали до дома. Многоквартирный дом встретил их привычной серостью и, что удивительно, тихим двором. Чернокнижника колотило так, что Ларионов не позволил ему идти самостоятельно, схватив его под белы рученьки и уводя в сторону дома. Влад и сам пытался идти, но в какой-то момент затормозил и нервно сглотнул, заставляя и менталиста аналогично затормозить. И прежде чем до Ильи дошло, что сейчас произойдет, Влад был готов наблевать себе по ноги. Хвала всем тем, кто сажал те чертовы кусты возле дома. В один из таких кустов Ларионов приволок Череватого и придерживал, успокаивающе поглаживая по спине и заставляя расслабиться. Им в любом случае придется добираться до дома быстро и уверенно, потому что вне зависимости от того, что это было - ротовирус или отравление, это только первая волна. Вторая не заставит себя долго ждать. — Лучше? — спустя пять минут поинтересовался Илья, доставая бутылку с водой и заставляя Влада попить - обезвоживание не должно было стать еще одной проблемой. — Мгм... — только и смог выдавить из себя ослабевший еще сильнее Влад, чуть ли не падая на менталиста. Тот его придерживал, понимая, насколько это будет сложно - нести и саквояж чернокнижника, и самого, сука, чернокнижника. Но выбора не оставалось - Череватый, как бы ему этого не хотелось, никак не мог устоять на собственных ногах. И, судя по его бледной, но очень наглой роже, ему ничуть не жаль. И Ларионов, чертыхаясь, потащил свой главный грех на четвëртый этаж. И если бы не смекалка, скорость и проворность менталиста, Влад бы с огромным успехом наблевал во второй раз уже не в безобидных кустах, а на лестнице. Первым же делом оттащив Череватого на свидание с белым троном, Илья начал подготавливать для него место. Расстелил кровать, рядом тазик поставил, на прикроватной тумбочке расположилась вода и аптечка. И, крайне довольный собой, он почапал вызволять чернокнижника из плена. Тот в свою очередь умудрился даже умыться и прополоскать свой многострадальный рот, однако выбраться не смог - еле как расположился на полу, и то шатался. Ларионов уже с небывалой лëгкостью подхватил его на свои страдальческие руки и поволок в комнату, где всë уже подготовил, и принялся раздевать Влада. Это иногда было обычным делом и вовсе не обозначало секс - работа с паранормальными силами требовала много энергии, бывало и так, что чернокнижник приходил домой и засыпал на пороге. Вот только как он просыпался на кровати в объятиях Илюши было для него загадкой. — Владюш, как ты? — менталист сильно смягчился, сел рядом и как бы невзначай погладил Череватого по голове, на самом деле проверяя температуру. Результат не радовал - лоб просто горел. Влад только проскулил, пытаясь найти сочувствие в глазах Ларионова. У него были особенные глаза - всегда казались печальными и нежными. Особенно сейчас, когда он переживал за своего Владика. — Коть, температуру померить надо.. — почти шепчет Илья, доставая из аптечки градусник с жирафиком - других Череватый не признает, начинает капризничать и отпираться, как маленький ребенок. Чернокнижник скулил, как подбитый щенок, и тихонечко плакал. Менталист места себе не находил - неужели ему настолько плохо, что он уже и плачет? Бедный большой мальчик. Ларионов наклонился и начал мелко зацеловывать его лицо, пытаясь хоть как-то успокоить разбушевавшегося Влада. Соленые слёзы попадали прямо на губы, но Илья на это и рассчитывал. Череватый был в таком лютом ахуе, что даже успокоился. Градусник запищал. Тридцать девять и семь. Пиздец. Покопавшись в аптечке, Илья нашел остатки заветного Нурофена - когда Череватому было плохо в прошлый раз, помогла именно эта приятная на вкус субстанция. Да, чернокнижник жертвовал своей кровью для ритуалов, но выпить горькое лекарство он никогда не мог, и этот забавный факт о нем знал только Илья. Наконец, влив в этот многострадальный рот лекарство, Ларионов выдохнул. Влад не выплюнул все в первые секунды, а значит, с ним все боле-менее нормально. Глаза его начали закрываться, и наконец, Череватый заснул, тихонько посапывая. Менталист взглянул на это и посчитал, что так будет даже лучше. Присев на край кровати, он начал осторожно поглаживать Влада, пытаясь обеспечить спокойный сон этому котëночку. Поцеловав его в лоб, он вышел из комнаты, чтобы не тревожить еле успокоившегося чернокнижника. Чтож, надо будет вызвать врача, когда Влад проснется... А пока пусть спит. И будет ему уроком, что нельзя с земли ничего жрать.