Чувства сквозь насилие

— Саске, что ты за человек? — В чем же проблема? — Ты… ужасен. Наруто не ожидал от себя таких слов, правда они не вызвали никаких эмоций у Учихи. — Правда? Неужели, Наруто. — Ты действуешь неправильно! Что с тобой стало? — А как я должен действовать? Скажи, раз уж на то пошло. Узумаки продолжал скептически смотреть на него, в то время как Саске расслабленно стоял, закрыв глаза. Наруто не мог ничего ответить — парень пытался сдержать злобу. Хотя, скорее то не злоба, а реакция на действия, противоречащие его сердцу. Скрестив руки, Учиха тихо рассмеялся: — Я отвык что-либо чувствовать. Думаешь, меня встревожат или исправят твои слова? — он подошел вплотную, но не пытался убить его или что-то в этом роде. — В следующий раз, при нашей встрече, я заставлю тебя вспомнить свои слова, Наруто. « заставлю вспомнить свои слова » Пугало, если честно. Но не так, чтобы думать об этой угрозе днями напролет. Да и ранений у Наруто не было, так что свое время он проводил за тренировками либо с Джирайей, либо с Какаши. И тренировался он до ночи — приходил с улицы весь уставший. Постоянно ложась на мягкую кроватку, он будто чувствовал, как ныли его конечности. Невзирая на многочисленные мысли о саморазвитии, его не покидало желание вернуть давнишнего друга обратно в деревню. Такое странствование в мыслях сбивало с толку тогда, когда нужно сосредоточиться, и это жутко бесило. Саске, Саске… мысли о нем так и не покидали голову. Однажды из-за этого даже заснуть было проблематично. Учиха прильнул к его уху и так, ласково что ли, прошептал его имя. У блондина даже мурашки по телу пробежались. Было такое ощущение, что он в самый неожиданный момент предстанет перед Наруто и попытается сразить своими техниками. То хладнокровие, которое резко проронил Саске в тот момент ранило так, как не делал никакой кунай. Голос заставлял дрожать, скорее его однотонность. Ни единого намека на чувства. Соответственно, непонятно, что Учиха чувствовал к Наруто. » Прогуляюсь что ли. Голова болит так, что спать неохота… » Вряд ли холодный ветерок, словно омертвевший, способен излечить головную боль парня. Но свежий воздух никогда еще никому не мешал, так почему бы и нет? Время тянулось к полуночи, и луна была необычайно красива. Ее не заслоняли никакие густые тучи, не перебивала яркостью сияния никакая живописная звезда. Безнадежная пустота безлюдного горизонта давала ощущение одиночества. Ранее блистающие от мечтаний зрачки мигом впали в отчаяние. Шуршали листья так приятно, что сердце парня чувствовало гармонию с природой. Ту гармонию, что успокаивающе поглаживала бархатной ладонью по голове, не желая никому зла, шепча так спокойно слова утешения, приняв человечную ипостась. Более человечную, чем все живые существа. Душераздирающие эмоции порой доставляло безмятежное окружение. Но что-то прервало его прискорбный монолог, с характерным звуком приземлившееся рядом. Не успел Наруто опомниться, как сильная рука взяла его за челюсть, второй рукой держа нежную ладонь. « Саске… » Наруто не мог возразить: его рот был насильно закрыт. Несмотря на попытки выбраться из такого положения, все было бесполезно. — Не дергайся, — все так же хладнокровно покосился Учиха, но Узумаки целенаправленно стремился выбраться. — Кому говорю, неуправляемый. — Саске, черт возьми, что ты делаешь? — громко произнес напуганный Наруто, когда тот быстро убрал руку, чтобы крепко связать его запястья. « Я не могу сопротивляться и даже сложить печать » Недоумение Наруто и его раздраженное лицо ввели Саске в необъяснимый экстаз. Вскоре они прекратили стоять на улице, заперевшись в опустевшей, темной комнатушке. Блондин ничего не понимал, оттого и страшился своего положения: руки крепко-накрепко связаны, противник продолжал испепелять его взглядом. Учиха дернул рукоять клинка, послышался отчетливый, пугающий звук лезвия. — Хочешь, покажу тебе, насколько я в самом деле ужасен? — Саске приставил остриё к его чрезвычайно нежной шее. — Мм, Наруто? — Саске, тебя настолько задели мои слова? — Задели? Нет, — он подвинулся ближе и свирепо улыбнулся, — скорее обрадовали. — Смеешься надо мной? — Наруто повысил голос. — Тише будь. Саске достал повязку и плотно завязал парню рот. От непривычного чувства Наруто начал ерзать, недоверчиво наблюдая за действиями Учихи. » Псих » Только такие мысли и лезли в голову пленника, пока опьяняющий взгляд пустых, бездонных глаз рассматривал его, связанного. Саске был неимоверно увлечен однотипной реакцией парня: испуг так ярко просачивался в его глазах, затмевая добродушие, которое всегда было выражено так искренне. И вдруг он вспомнил того маленького и смелого Наруто: он всегда попадал в передряги, но с героизмом от них уходил. — Не двигайся, — сказал Учиха тихо, но властно, будто бы это был приказ. Как назло, блондин не мог ни сделать что-нибудь против него, ни проронить хоть слово. И с тех пор, пока ноги его тоже оказались связаны, Узумаки почувствовал себя совсем слабым. Саске надоело это ожидание, то, что он тянет драгоценное время. Он запустил руки ему под рубашку, с жадностью трогая его туловище. Пуговицы резко и молниеносно слетели с торса, оголяя тело практически полностью. Вместо того, чтобы пытаться вырваться из плена Учихи, Наруто тревожно дышал, приняв свою беспомощность как факт. Саске без стеснения припал к ключице, кусая, позабыв о всякой нежности. Его пальцы сжали затылок так, что почувствовалась резкая боль. Наруто стиснул зубы через повязку, хотя ему было ничуть не приятно двигать челюстью. Первый укус прошел тоже болезненно, с характерным красным следом. Такие были и некоторые следующие. Постеснявшись собственных тяжелых вздохов, Узумаки закрыл глаза, готовые вот вот прослезиться. — Видишь, Наруто, это только начало, — Саске заметил слезинку, невинно стекающую по щеке парня, и медленно убрал ее. — Уже плачешь? Когда он проводил пальцем по щеке, чувствовалась та самая нежность, которой не хватало характеру Саске. Наруто что-то промычал, и это выглядело очень жалостливо и грустно. Учиха схватил его и потащил на холодную кровать, на которой ранее Узумаки пытался заснуть. Не спеша, но грубо Саске продолжал охватывать его тело, проводя ладонью по поверхности. Пальцы вновь коснулись щеки, на этот раз сжимая чувствительную на ней кожу. Жестокое прикосновение заставило повязку слететь с лица Наруто. Парню так не хватало воздуха, что сейчас он даже не думал о другом, кроме как отдышаться. Но в это время Саске схватил его за горло, нагнувшись чуть ли не до лежачего положения. И только ради того, чтобы снова прошептать ему на ушко те ласковые угрозы. — Закричишь — убью. Не пытайся сопротивляться. Ты проиграл, Наруто. Лезвие клинка вновь зазвенело, но уже остановилось у оголенного плеча. Остриё так ужасно впилось ему в кожу, что захотелось закричать, но его губы утопали в грубом, требовательном поцелуе. Одно ранение за другим, не смертельные. Но слеза, что случайно попала на краешек губ Наруто была похожа на яд. Так сказать, ядовитый поцелуй через боль и страдания. Клинок перешел к локтевой кости, оставил на ней горизонтальные порезы. И та теле, и на руке были капельки крови, которые, подобно ледяным слезам, стекали так завораживающе. Саске, сам то не контролируя, прильнул к груди блондина, языком сняв ту самую маленькую капельку. Одновременно кусая, он заставил Наруто еще громче стонать. — Саске… — на одном дыхании протянул Наруто. — Прошу, прекрати. Мольба Узумаки странно повлияла на Учиху: с одной стороны, он ужасно хотел продолжить жестокую игру, а с другой — прекратить. Но он лишь насмешливо улыбнулся. Волосы, немного мокрые, лезли в глаза Саске, опустевшие с того самого момента из его детства. Однако блики, сияющие ярче звезд на мертвом небе, появились так внезапно, как у его второй личности — жизнерадостному Саске до резни. Сильные пальцы схватили подбородок и подняли его, чтобы взгляды парней наконец пересеклись. — Наруто, я ненавижу тебя, — прошептал Учиха так строго, грубо. Но все-таки в его голосе были и нежные ноты, бархатные такие, принуждающие успокоиться и забыть обо всем. — Терпеть тебя не могу. Последнюю фразу он чуть ли не произнес с не присущей ему добротой. Ужасно хотелось увидеть и другую ипостась Учихи: добрую и заботливую. Но об этом Наруто думал сквозь слезы и боль от порезов. — Я ведь ужасен, так? Бессердечный, — безостановочно молвил Саске, сжав места порезов на руке, вопреки своим добрым желаниям, — жестокий. Узумаки дышал сквозь зубы. Слезы уже почти застыли, но ужасающая обстановка не могла пройти мимо его разума. Почему он делает столь коварные вещи, улыбаясь? Его настолько сразила чудовищная жестокость? Саске схватил дрожащую руку Наруто, схватив за окровавленное запястье. Он поднес его ко рту и бережно прошелся языком по каждой «привлекательной» ранке. Теплый, шершавый затмевал боль, становилось жарко. Затем оба оказались по воле Учихи в сидячем положении. Уже как родной, перед глазами пронесся клинок с красным потертым острием. Оно приблизилось к спине, ранив ее. На этот раз порез был намного шире, но, как и другие, неглубоким. И все-таки действие сопровождалось болью, от которой Наруто шелохнулся и, сам того не ожидая, прижался вплотную к Саске. Блондин дрожащими руками припал к его плечам, лицом приникнув к груди. Он снова задышал, громко и тяжело, еле сдерживая слезы. Связанные ладони расположились практически между ног брюнета, но тому больше было интересно его лицо, умирающее в волнении и несказанном страхе. Учиха обнял его так, что все тело Узумаки будто было закрыто от других, недоступно им, а одному Саске — безусловно. Белая открытая майка при свете луны кажется более белёсой, и кое-как она прикрывает стан парня, словно горящего от нетерпения. Учиха действовал чуть медленно, ведь для него иные чувства казались непривычными, хотелось к ним привыкнуть. Но не получалось: одно за другим охватывали его сердце, формируя незримый, неизведанный оркестр. — Неужели уже хочешь закончить? — спросил Саске, поглаживая рукой по спине лежачего. Он все смотрел на него в попытке разобраться в своих чувствах. — Еще рано. Пока Наруто плакал, и слезы его постепенно охватывали румяные щеки, Учиха пытался по-своему утешить блондина. Хотя на фоне происходящих событий то утешение выглядело неправдоподобно. — Чего ты добиваешься? — прошептал Узумаки. — Твоего поражения, Наруто, — уверенно, однако нежно произнес Саске, подвинувшись ближе к его макушке. Он, неожиданно для блондина, дотронулся губами до головы, почти что поцеловал, закрыв глаза. Учиха не стал медлить, вычитывая каждое проклятье у него на покусанных губах. Его пальцы протиснулись чуть дальше них, изучали все без всякого стыда, действовали, не зная манер. Язык касался кончиков так бережно и кратко, естественно, ведь Наруто подвергался всем этим деяниям принужденно. Но Саске на самом-то деле действовал так сладко, будто у него был приятный и полезный мотив. Говорят, физическая боль помогает заглушить все моральные тревоги… Но так ли Саске волновал Узумаки, что он решил оказать ему « физическую » поддержку? Впрочем, Учиха пропадал в своем внутреннем мире, где никого, кроме Наруто, не было. Как вздыхал он, чувствуя чужие пальцы, что открывали рот все шире и шире, лишь бы познать свою принужденную собственность. Блондин хотел что-то сказать, но, видимо, это уже было неважно: Саске беспощадно, сурово руководил своим телом. Вторая ладонь брюнета отвечала за непрерывные прикосновения, которые, казалось бы, не подарит Наруто никто другой. Сочетание нежности и грубости очаровывало, и данные ощущения переходили все возможные границы. Нарциссизм — та вещь, которая так и прижилась в характере Саске, но также и та, которая не сильно чувствовалась по отношению к блондину, хотя и присутствовала. Лицемер он — этот Учиха, и поступки тошнотворные… — Наруто, — брюнет чуть ли не простонал его имя. Саске не стал заканчивать обращение, лишь резко вынул пальцы из его рта и, оперевшись спиной на мягкий матрас, расположил Узумаки на себе. Связанные руки, конечно же, не по воле жертвы обвили шею Учихи. Перед этим парни столкнулись губами, дразня друг друга по-своему. Бесконтактность Наруто позволяла Саске ту инициативу, которую он пытался доказать изначально. Кончики губ не увернулись от брюнета — не увернулось от него и желание покончить со всем этим. Он властно схватил Узумаки за бедра, прижимая к себе. Хитро улыбаясь, Саске смотрел на парня снизу вверх, полностью ощущал его растерянный взгляд, прикованный к себе. Учиха будто окончательно терял контроль: вальяжно рассматривал его, не стесняясь, трогая, оставляя у себя в памяти каждый момент их сближения. И его губы… Гладкие такие, сладкие, желанные, покусанные, розоватые. А глаза, на океан подобные, лучистые, как росой омытые незабудки. Терялась память о причиненном вреде, точно вместо ран все еще было покрытое поцелуями тело. Мгновение — и их взгляды снова соприкоснулись. Испепеляет своим видом черная бездна, туманность, которую так и норовят передать душе очи Саске. Необычное странствие между желанием и непокорностью снова настигло Наруто, цитируя о его грехах и исключительной притягательности. Учиха слишком залюбовался, пальцы лихорадочно дрожали от нетерпения, держась за оголенную талию. На комоде рядом с кроватью лежала повязка, которую когда-то дал блондину учитель Ирука. На данный момент она пригодилась, чтобы закрыть Наруто глаза, туго завязав небрежный узел симметрично глазам. — Саске, зачем она? — Не бойся, она тебе не навредит. Хотелось противиться этому, но не получалось, увы. Глаза, уже привыкшие ко тьме, утопали в еще более глубокой, словно слепой. От нее можно было ждать чего угодно, это и пугало. Повязка задевала переносицу, и тугость завязанного чуть ниже макушки узла доставляла неудобство. — Как же жаль, что я пока один наслаждаюсь этим, — Саске игриво поддался вперед, мысленно умоляя блондина вновь прикоснуться к нему губами. Наруто тихо промычал, всеми силами пытался скрыть бушующие волны азарта. Учиха сам по себе был неординарной личностью, и это, учитывая его поведение, даже Узумаки не могло не привлекать. Вопреки вежливости, Саске строптиво захватил его губы, имея над телом полный контроль. Пальцы вновь перешли на шалости, взялись поглаживать подбородок. Зрачки Учихи горели, возможно, самым сильным пламенем. И как бы ни было тяжело Наруто, брюнет больше не мог тянуть. Он быстро уложил блондина под собой, снимая за миг с него штаны с боксерами. То же самое он проделал с собой, изучая Узумаки с новой для себя стороны. Холодные руки — вот он источник постоянного напряжения, когда брюнет прикасается к парню, словно оковами тяжких цепей. По коже пробегает странный холодок, вовсе не свойственный для теплой ночи, хотя Наруто все еще в рубашке и с несвободными запястьями. — Что с тобой? — спрашивает Саске. Как логично — саркастические мысли Узумаки. — Подумай сам, может поймешь. — Точно, — словно опомнившись, отозвался Учиха. — У тебя ведь нет выбора. Как жаль. Последнюю фразу он проронил с усмешкой, а затем отпрянул в сторону, за своей одеждой. Чтобы вы понимали, Саске — учиховский наглец — подготовился и пронес в кармане смазку. Однако звук открытия тюбика навел настораживающие подозрения у Наруто. Было видно, как он сжался, а ноги его терлись о покрывало. Какой-то «крем», как подумал блондин, размазывался равномерно по пальцам. Несколько секунд — и ноги очутились развязанными, в то же время и захваченными. Не имеет значения: связаны ли тугим узлом щиколотки или нет, так как бедра в миг оказались раздвинутыми. — Саске, что ты, — возмущение Наруто прервало резкое движение изнутри. Пальцы брюнета грубо, резко вошли в него, и паническая дрожь снова проявилась в более сильной степени. Нервы сжались, пока пальцы безостановочно охватывали пространство. Напряжение являлось причиной нескончаемого чувства неприязни. Но расслабить мышцы не получалось: Наруто чувствовал панику и нежелание. — Расслабься, — чуть возмущенно сказал Саске. — Не, — простонал Узумаки, но его резко перебили. — Даже если не получается, надо. Прекрати дрожать. Наруто снова прослезился. Каждый раз, когда он пытался ослабить свое тело, движение нагнетающих пальцев заставляло вздрогнуть. Оттого и вызывались тяжелые, прерывистые вздохи. Учиха пытался перебить дискомфорт поцелуями в шею, в губы, всячески принуждал расслабиться. — Я не смогу продолжить, пока ты не успокоишься, — сказал он вновь, вытирая слезу с щеки парня, — так что я подожду. — Саске, не выйдет. Ты меня как взаперти держишь. — Даже если и держу. — Ты считаешь это нормальным? — сквозь боль в голосе процедил Узумаки. — Нет. Мне все равно, абсолютно. — Прекращай строить из себя единоличника, — на этот раз он повысил голос. — Бесишь. — Аналогично. Саске продолжил свое дело, несмотря на уступки. Внутри было, естественно, влажно, и пальцы вскоре достигли того самого нервного узла. Это характерно сказалось на чувствительном Наруто, который, прижавшись к брюнету, громко застонал. Совершенно новый эффект в жизни блондина, сопровождающийся яркими эмоциями: раскрасневшиеся щечки да холодные капельки на теле, биение сердца и ускоренный пульс. По телу прошел импульс — Наруто, съежившись от тяжелой хватки Саске, почувствовал, как резко отошли пальцы. Но так же быстро они приняли другое положение, и брюнет, улыбаясь, нанес на возбужденный орган смазку. Затем он приобнял блондина и прошептал: « Не двигайся и расслабься «. Только после того, как напряжение чуть угасло, Учиха начать проталкиваться вперед. Узумаки не признавал это, но где-то на секунду он, растерянный, почувствовал легкую эйфорию. Наруто старался быть тихим, но, увы, это было слишком трудно, непривычно. Один за другим, стоны вырывались, а щеки пылали. Чем дальше пытался протиснуться Саске, тем сильнее были ощущения для блондина. Сердце забилось чаще, как только Наруто начал привыкать к этому. Настойчивый Саске почти не давал поблажек, только замирал на несколько секунд, чтобы и самому освоиться. Было ясно одно: он не собирался быть нежным. — Саске, — раскрасневшийся и потрепанный, прошептал блондин. — Да? — Медленней, прошу, — по реакции брюнета было видно, что он не собирается идти на уступки, — пожалуйста. — Нет, — и Саске, наоборот, ускорился. Узумаки вцепился в спину Учихи, чувствуя, как повязка становится местами мокрой из-за слез. Ничего, кроме острых ощущений не было замечено, будто этого и не существовало. Запястья затекли, тело тоже уже устало, ныло от каждого действия брюнета. Все чаще Наруто пытался упереться руками на парня, а тот в свою очередь накрывал его широкими плечами и жарким торсом. Саске губами касался его щек, вообще поверхности лица, закрыв глаза, представляя, что все происходит по обоюдному согласию. Вскоре процесс был закончен, и Наруто лежал, тяжело дышал сквозь зубы, пока Учиха смотрел на него такими же уставшими глазами. Блондин почувствовал на себе что-то липкое, медленно стекающее с раскрасневшегося от укусов живота. Красноречивые губы соблазняли очередным поцелуем. Снова эта нежность: Саске движением ладони снял с парня повязку, обняв за дрожащую талию. Наруто не хотел смотреть на него, поэтому и уткнулся лбом ему в ключицу, но, даже после этого, былой ненависти к Саске он не чувствовал. Порезы только ухудшали состояние, а боль даже и не думала уходить. Учиха гладил Наруто за голову, перебирая короткие локоны. — Наруто, посмотри, — но блондин наотрез отказывался. Тогда брюнет и продолжил прижимать его к себе, одновременно укутывая теплым одеялом. Температура нынче переменчивая, и зачастую с течением времени становится холодно. — Наруто. — Помолчи. Когда почти все тело Узумаки было накрыто, и из-под одеяла высовывалась его миловидное личико, Саске поднял его подбородок, столкнувшись с парнем взглядом. Учиха поцеловал его, не как раньше, то есть менее требовательно, скорее приятно. Наруто будто позабыл о всяких трудностях, потерявшись в настоящем. — Наруто, я люблю тебя, — прошептал Саске, но блондин молчал, стесняясь проронить хоть слово. — Я хочу помириться с тобой. Ты ведь уже мой. Он снова коснулся его шеи, а затем, поднявшись, нежно укусил за мочку уха. — А я твой, навечно. Слышишь? Узумаки понимал, что это ничуть не нормально, что ему понравился чертов лицемер, предатель, бессердечный человек, еще и садист. Но чувства обмануть нельзя. От них же и хотелось вновь растрогаться. Почему под конец Саске был так нежен? Тот самый момент, когда хочется просто прижаться к нему и не отпускать. И плевать на боль и страдания. Плевать. » Буду ждать нашей следующей встречи, Саске Учиха » — подумал Наруто и, закрыв глаза, уснул на груди Саске.