Ад Пагуро

«Альберто! Ты меня слышишь, Альберто?!» Он не просыпается. Он идёт по пустому, мокрому от прошедшего дождя городу, закрыв глаза, но чудом ни на что не натыкаясь. Он не чувствует лёгких, таких неуверенных шлепков по лицу, не чувствует щипков за уши и не слышит голоса друга, почти срывающегося на крик. «Альберто, пожалуйста, пойдём домой… Прошу, успокойся!» Лука плачет, на его щеках появляются аквамариновые чешуйки. Но слёзы скрывает вновь начавшийся дождь, и, подталкивая друга, чтобы изменить направление его движения, Пагуро отправляется в особняк Висконти. Там сейчас не спят (он уверен в этом) ещё двое, и они, может быть, смогут помочь. «Я не могу поцеловать тебя, милая. У тебя черви в глазах. И у меня тоже.» Джулия опускает взгляд и тяжело дышит, когда её гладят по кудряшкам. Она не первый раз видит червей, но так и не может к ним привыкнуть. Она держит Эрколе за руку – какой же всё-таки мягкой теперь стала её кожа – и, честно говоря, тоже очень хочет плакать. Но она боится, что черви полезут наружу, и их придётся выгонять метлой, и… «Санта рикотта, как же всё стало сложно.» «Я понимаю, солнце» - шепчет Висконти, безразлично следя за тем, что называет «l’uomo nero». – «А помнишь, как мы были детьми? Ещё тогда пытались друг друга переплюнуть в гонке, вот умора…» Она говорит без тени улыбки. «Да… Тогда всё было так легко и весело. Несмотря на то, как ты ко мне относилась.» «Я бы очень хотела вернуться в те дни… Тогда ты не видела червей, а я прекрасно спала. Я не сплю уже два года. Это плохо, это много.» Она не лжёт и даже не ошибается. Второй год они с Джулией вместе, и второй год Эрколе не может спать. Успокоительное никак не помогает, и кажется, что отчаяние однажды сломает позвоночник. Обе оборачиваются, как только слышат стук в дверь. Марковальдо подходит, пошатываясь от усталости. Смотрит в глазок. Открывает. «Мальчики? Что случилось?» «Альберто опять ходит во сне.» «Пусть проходит… У нас есть таблетки. Может, немного успокоительного ему поможет» В Альберто чуть ли не силой впихивают две пилюли, заливают водой, следя, чтобы он не вдохнул её. И через несколько минут он падает, как подкошенный, и спит себе дальше. Он не будет ничего помнить. «Хотите, э-э, остаться на ночь?» - Висконти трёт глаза, пытаясь избавиться от жжения. – «Раз уж он спит. Могу чай поставить, сыграем во что-нибудь… только погоди, избавлюсь от этой штуки.» Она стягивает с себя домашний тапочек, с совершенно безразличным видом швыряет куда-то в угол. «Зуб.» «Опя-ать у тебя зубы?» - Джулия хихикает. «А мне вот кажется, что в комнате ещё кто то. И это не твой, кх-кхм, товарищ. Постой, постой, что-то… Не туда идёт. Погоди.» Она машет руками перед своим носом, садится на диван рядом со спящим Альберто. Продолжает разглядывать руки, и не откликается на робкий зов Луки. «Ох, у неё опять началось. Подожди, сейчас будет чай. Ты только не волнуйся, l’uomo nero тебя не тронет.» Как только Эрколе уходит на кухню, Лука вновь заливается слезами. Падает на колени, почти рвёт на себе волосы от страха и бессилия. Его лучший друг – лунатик, лучшая подруга – сумасшедшая, а бывший враг теперь не просто девушка, но слабая, безвольная кукла, потерявшая былую самоуверенность. Как же всё так обернулось? Почему же столь яркие юные умы зачахли, как неполитые цветы? Некуда спешить, никто не дышит. Бедного котёнка никто не слышит. Это, пожалуй, и есть Ад. Ад Пагуро.