Под надёжной защитой

Феликс проклинал день, когда прилетел в Корею, а вместе с ним один из лучших ВУЗов столицы, куда с первого раза сумел поступить. Подумаешь, Архитектурный! Как будто в Сиднее университетов мало. Или в Мельбурне. В Австралии всё такое родное. Здесь же, Ли чувствует себя совершенно неуместно. Дело привычки, скажет кто-то. Хах, если бы только это. Феликс понимал: придется нелегко. Переезд в другую страну, да что там — на другой континент потребует физических и моральных сил. Парень не знал, как его примут в Сеуле. В любом случае, коммуникабельность и чувство юмора должны помочь в выстраивании отношений со сверстниками. Язык, который пока еще не настолько хорош, можно и необходимо подтянуть. «Приложу все усилия, чтобы заговорить по-корейски без ошибок» — твердил, подбадривая себя, Ли. Но проблема оказалась в другом: чужаков обычно нигде не любят. Проблема возникла с первого учебного дня, нарисовавшись в лице троих студентов со второго курса. Компания, возглавляемая неким Дончжу, настроена была враждебно, но что хуже — весьма решительно. Всё начиналось со словесных оскорблений и подначивания. На перерывах в коридорах, в университетском дворе. Придурки то и дело глумились над астралийцем, остальные не замечали или просто делали вид. Обзавестись друзьями Ли еще не успел, защитить его было некому. Да и кто сунется, зная агрессивный нрав Дончжу? Нарваться на неприятности по собственному желанию? Попахивает мазохизмом. К тому же, менталитет корейцев не заточен под какое-то особое рвение к решению чужих проблем. Открытый и доброжелательный Феликс осознал это не сразу, однако старался сохранять спокойствие, игнорировать злобные выпады, чтобы не провоцировать развитие конфликта. На самом деле парень жутко боялся, но показать свой страх означало заранее проиграть. Он искренне не понимал, чем так не угодил. Своим появлением, любовью к танцам или по-девичьи красивым лицом. Между тем, претензии росли с каждым днем, и вот уже к словесным нападкам подключилось физическое воздействие. В относительно легкой форме, но что будет дальше. Ли шел в одиночестве по коридору, направляясь в столовую, а в следующий момент споткнулся о чью-то нарочно выставленную ногу и, потеряв равновесие, грохнулся на пол. Обидчики разразились громким смехом, улюлюкая и присвистывая. Один из них, кажется, достал смартфон, чтобы момент унижения запечатлеть. В другой раз Феликса подкараулили в туалете, и кто знает, что могло бы быть, однако спасло то, что вошли еще какие-то парни, и хулиганам пришлось оставить жертву и срочно ретироваться. Оставлять Феликса в полном понимании этого слова, естественно, никто не собирался. Видя собственную безнаказанность, Дончжу почувствовал силу над первокурсником и упивался ею, совершенно не думая о том, что на любое действие может найтись противодействие. В тот день Ли закончил раньше. Преподаватель, чья лекция значилась последней по счету, заболел, замену ему не дали, и радостные первокурсники спешно покидали ВУЗ. Высовывать нос во двор Феликс не торопился. Эти долбанные преследования и травля со стороны поехавших ушлепков заставила стать осторожнее. К тому же, без малейшего понятия, какие еще больные фантазии могли прийти в голову Дончжу. Вчера — подножка в коридоре и угрозы в туалете, а сегодня? Чтобы быть начеку, будущий дизайнер интерьера сверял расписания, чтобы знать наверняка — закончились пары у второго курса или еще нет. Паршивое комбо — четыре предмета у Феликса и также четыре у них. Каков шанс не встретиться на выходе из здания? Что, если Дончжу и его уроды выслеживают младшего, чтобы вдоволь поиздеваться в не учебное время? Чонин и Джисон, с которыми успел найти общий язык и, кажется, хорошо поладил, не составят Феликсу компанию сегодня. Первый подхватил простуду и слег с температурой еще два дня назад, Хан же остался на факультатив по черчению вместе с Минхо, близким другом, который с виду очень сердит и хмур, а на деле — добрая душа, взял с улицы кота, только об этом — тсс, никому. Боязнь столкнуться со своими обидчиками сеяла тревогу с отблесками начинающейся паранойи. Так, Ли пришел к умозаключению, что возвращаться привычной дорогой не стоит: вдруг мерзавцы времени даром не теряли и уже изучили его маршрут, чтобы подкараулить где-то за углом. К слову, на пути к дому Феликса углов было предостаточно. Поэтому, выйдя в центральные университетские ворота, парень направился вовсе не прямо, как нужно было, а свернул почему-то направо. Не широкая, но довольно людная улица и проезжая часть вселяли робкую надежду на то, что ничего плохого не случится. В какой-то момент дорога свернула влево, став заметно уже. Прохожих теперь попадалось всё меньше. Перед глазами замаячил рабочий квартал — абсолютно неприглядный, идущий в противоречие с тем уровнем развития и лоском, что встречали в центре. Старые обветшалые постройки этажей в пять, не выше. Частично нежилые, медленно приходящие в упадок. Процветавшее пятнадцать лет назад предприятие обанкротилось, и люди покидали выделенное руководством жилье. Жилье с пометкой «социальное», в отдельных случаях непригодное для проживания. Феликс ни за что бы не узнал об этом, не расскажи Джисон о том, как еще учась в старших классах, пробирался на территорию заброшенного завода с друзьями, где проводил время весело и с адреналином. Выходца из Австралии не пугала мрачная атмосфера запустения, а выросшие на дороге знакомые силуэты — весьма. — Что, придурок, в поисках острых ощущений решил тут прогуляться? — стремительно приближаясь, усмехнулся Дончжу. Начать оправдываться не лучшая идея, и, тем не менее, промолчать, когда обращаются старшие, невежливо. — Ты язык проглотил? А, ну, отвечай! — рявкнул один из них, ощутимо толкнув в плечо. — Я… я не… От волнения голос предательски задрожал. Феликс попятился назад, чтобы в следующий момент развернуться и дать деру. Но в следующий момент первокурсник врезался спиной в третьего представителя тусовки. — Куда-то спешишь, блондинка? Или заблудился? — рассмеялся в лицо тот. Чужие руки крепко вцепились в предплечья, удерживали на месте. — Мы покажем дорогу, — криво улыбнулся лидер, подав жест остальным. Силой протащив Феликса пару десятков метров, студенты завернули в промежуток между заброшенными гаражными постройками. Какие-то из них были вскрыты, другие вовсе покосились и проржавели. Отчаянно ища глазами любой предмет, которым можно было бы отбиться и защититься сейчас, Ли выпал из реальности, упустив мгновение, когда его грубо прижали лопатками к обшарпанной кирпичной стене. — Ну, крысеныш? Чего больше всего хочешь сейчас? — Дончжу откровенно издевался, чувствуя свои превосходство и власть. — Отпустите меня, я никому не расскажу. Второкурсники прыснули со смеху. Тяжелый нечитаемый взгляд способен был выжечь на теле Феликса дыры. Главарь банды медлил. Очевидно, придумывал нечто особенное, такое, чтобы доставить младшему еще больше унижения и страданий. — Хорошо, я отпущу тебя и даже оставлю в покое, — голос Дончжу прозвучал на удивление ровно, однако нельзя было верить ни единому слову, — но взамен сделай одолжение. — К-к-какое? Неизвестность пугала и в то же время Ли ясно понимал — какими бы моральными уродами ни были, не убьют же эти трое его прямо здесь, откажись он от условий «игры». В конце концов, может, посмеются как обычно и переключатся на кого-нибудь другого… — Пососи мой член. Уверен, ты должен неплохо это уметь. — Что? — глаза Ли испуганно распахнулись. — Что слышал. Мы даже снимать не будем. Сам факт, не более того. — Я не буду. «А так ли не буду?» — фоном пронеслось в голове Феликса. Паника нарастала, проникая в кровь, бешено стуча в висках, сковывая сознание и тело. — Что, прости? Я не расслышал, — склонившись над загнанным в угол первокурсником, прошептал Дончжу, давая возможность передумать. — Не буду. — Вот как. Ах ты, маленькая тварь… Ли не успел ничего понять, не увернуться, как жесткий кулак прилетел ему прямо в нос. Из разбитых ноздрей хлынула кровь, алыми бусинами скатываясь на белый свитер. Больно. — Даю шанс ответить по-другому. К тому же, мне действительно не хочется портить тебе лицо. Феликс часто заморгал и отвел влажные глаза, будучи на грани того, чтобы расплакаться. Не от физической боли, но от ебучего чувства безысходности и стыда за самого себя, потому как не способен дать ублюдкам отпор. — Смотри на меня, — шершавые узловатые пальцы поймали за подбородок, заставляя поднять голову, — а он красивый, черт побери… Вторая часть реплики адресована друзьям и, судя по всему, была не досказана. В следующее мгновение Дончжу вскрикнул от пронзающей боли: австралиец изловчился и сильно укусил его за палец. — Сукин сын! — удар наотмашь по губам выбивает из легких кислород, остатки самообладания — из Феликсовой головы. Он должен был мобилизовать все свои силы и, пользуясь секундным замешательством, убежать, но вместо этого безвольной марионеткой сползает по стене, плюхаясь задницей на холодную землю, закрывая голову руками. Что бы сейчас здесь ни происходило — репутация, черт с ней, главное, сохранить здоровье и жизнь, дрожа всем своим существом, думает Ли. Он не надеется на чудесное спасение, в этом грязном закоулке, куда крысы срать не ходят, нет людей, и помочь ему совершенно некому. — Воу, воу, воу! Я что-то интересное пропустил? — от голоса, внезапно раздавшегося за спиной, все трое вздрагивают, и только Феликс, обращенный лицом, может видеть случайного прохожего. — Чего надо? Шел бы ты отсюда, — в привычной манере произносит Дончжу, во взгляде читается растерянность. — Я как раз за ним, — незнакомец вытягивает вперед руку, указывая на трясущегося, сидя на корточках Ли. — Да неужели… Лидер шайки кивает, давая команду нападать. Пространства маловато, не развернуться. Взявшийся, хрен пойми, откуда Бан Чан решает проблему на раз-два. Один за другим, ублюдки вылетают из укрытия, падая на покоцанный асфальт, вздымая дорожную пыль. Разъяренный дерзким появлением, Дончжу оставляет свою жертву и направляется в сторону защитника. Определенно, видел этого парня в университете, они даже ровесники, но лично не знаком. Чан с компашкой лютых абьюзеров также не знаком, но наслышан и вплоть до сегодняшнего дня искал вескую причину, чтобы восстановить справедливость. А еще, после сегодняшней не_сдачи норматива по легкой атлетике Чан невероятно зол и отчаянно искал, куда собственное спортивное бешенство определить. Так вот же куда — как говорят, на ловца и зверь бежит. Однако, ничего бы не было без подачи Хван Хенджина, который, ведомый каким-то личным интересом, настоял на том, чтобы за младшим проследить. Проследить за Феликсом, за которым следят трое идиотов. Проследить и выписать заслуженных пиздюлей, хоть и руками Чана, но так, чтобы не повадно было. Сам Хенджин драться не любит, да и не умеет особо, бережет красоту неземную и кисти рук, которыми картины на досуге пишет. Одет во всё черное, пахнет исключительно нишей, искусством и вседозволенностью. Поговаривали, его мать занимает пост в администрации города. — Приветики, козлы, — прозвучавший голос принадлежит не ему. Дончжу и те двое оборачиваются — Ким Сынмин стоит, весь такой факинг свэг, в красно-белом бомбере от кутюр, сияет своей щенячьей улыбкой, полной самоуверенности и металлической конструкции брекетов. Его отец — известный в городе адвокат. Сам Сынмин мечтал продолжить дело, став прокурором или судьей, но под влиянием Хвана развернул на сто восемьдесят и поступил в Архитектурный. Теперь Ким Сынмин намерен проектировать здания. — Вы что тут забыли вообще? — Дончжу заметно напрягся, но не тушуется. Феликс на полусогнутых выползает ко всем, пребывая в состоянии глубочайшего охреневания от происходящего. — Показать пару уроков вежливости троим уродам, которые вы, — злобно выплевывает Чан, — кстати, я тоже из Австралии. Забуллишь меня? — Плохая идея, — усмехается Дончжу, — ты пожалеешь об этом. В тонких, увешанных кольцами пальцах Хенджина — айфон последней модели и дымящаяся сигарета. Камера включена, снимает всё, что творится. — Прекрасно, Джинни, у нас будут доказательства, — Сынмин одобряет, глядя с ехидством в сторону обидчиков Ли. Феликс поверхностно знает о Ким Сынмине и его невероятной начитанности и интеллекте, наслышан и о Хван Хенджине, за которым две трети университета бегают, чтобы предложить встречаться, но который посылает эти самые две трети в бесконечность, поделенную на ноль. Хуй им всем достанется, то есть. Чей-то, а не Хвана. Как эти двое могли сдружиться? — Гиены гиенятся, остальное — детали. И как к ним затесался спортсмен и эко-активист Бан Чан? Кажется, в их компании богатых и привилегированных есть еще один парень, но имени его Феликс, будучи дико напуганным, с разбитым носом и губой, сейчас не вспомнит… — Что ты сказал, псина? — подойдя к Киму вплотную, насмехается один из паскудной тройки. Ответ не заставляет себя ждать, только не в виде слов. Кулак Сынмина входит в тесное соприкосновение с челюстью парня. Тот хватается за лицо и, пошатнувшись, отскакивает. Чан, занятый тем, что отбивается, но честнее сказать, колотит остальных двух, краем глаза фиксирует действия «щеночка» и офигевает. Похоже, щеночек вырос, аргументы в разговоре с оппонентом стали короче, но весомее и больнее. — Откуда научился пробивать двойку? — успевает выкрикнуть Чан, а сам думает «Твою мать, Сынмин игрок университетской бейсбольной команды, а не профессиональный боксер…» — Чанбин показал пару приемов, ты же знаешь, я быстро учусь. Так значит, четвертого зовут Чанбин. Феликс потихоньку приходит в себя. Любой другой на его месте уже давно бы съебался, пятками сверкая, а он стоит и наблюдает за побоищем, причиной которого сам же, по сути, и является. Осознав, что преимущество на чужой стороне, друзьяшки Дончжу с позором убегают, превращаясь из приятелей в предателей. Но тот так просто не уступает. К тому же, навыки рукопашного боя прокачаны гораздо лучше. Завязавшись в яростной борьбе с Чаном, который медленно, но верно «гасит» соперника, переводя в нижний бой и захватывая так, чтобы пресечь любые попытки выбраться, Дончжу вспоминает о своем крохотном, но подлом преимуществе. — Осторожно! — надрывный крик Феликса пугает, звеня в прохладном осеннем воздухе. В ладони Дончжу блестит, вспорхнув бабочкой нож. Реакция Чана молниеносна — одним точным мощным ударом выбивает заточку на землю, после чего бьет ублюдка поддых и перехватывает согнутой в локте рукой шею. Не собирается душить, только сказать кое-что важное. — Еще раз увижу — убью. Не важно, кого вы буллите и как. Вам просто не жить. Всем троим. Это ясно?.. — Ясно, — повержено хрипит тот. Бан Чан ослабляет хватку и поднимается на ноги. Медленно отходит в сторону и выжидающе смотрит. Помятый, с разбитым лицом и в пыли, Дончжу отряхивается и уходит восвояси. Феликс с облегчением выдыхает и давится воздухом. Эмоции накрывают настолько сильно, что, даже находясь в безопасности среди доброжелательно настроенных людей, Ли готов разрыдаться и рухнуть поломанной куклой на землю. — Ну, ты чего? Всё хорошо, — успевает подхватить его на руки Чан. Первокурсник хочет ответить, что какое там «хорошо», когда расквасили лицо, и не смог за себя постоять, еще и незнакомых людей в свое дерьмо втянул, уж каким неведомым чудом, а оказались рядом и спасли. Феликс хочет честно извиниться за причиненные неудобства и какую-то свою патологическую невезучесть на абьюзеров и мудаков, но слезы, застрявшие в горле комом, не дают выдавить ни слова, и всё, что может сейчас — мелко дрожать в объятиях новоиспеченного, хочется верить, друга. Хван оставляет третью по счету сигарету недокуренной, равнодушно выбросив в сторону, и направляется к ним. Сынмин ступает следом, попутно консультируясь по телефону с отцом на предмет того, можно ли на основе имеющегося видеоматериала утырков привлечь, и какова мера пресечения в данном случае. — Приведи его в порядок, а, — помогая подняться на ноги и мягко выпустив из рук, кивает Хенджину Чан. — Зубы на месте? Всё, не реви уже, — строго шепчет художник, вытаскивая из сумки влажные салфетки и какой-то флакон. Длинные пальцы одной руки ловят острый подбородок в то время, как вторая вытирает следы учиненного насилия. Хенджин делает это внимательно, мягко и не спеша. Феликс смотрит на него, как завороженный, не сопротивляясь, и не верит в реальность происходящего: Хван Хенджин снизошел до него, простого смертного, и помогает убрать кровь с лица. Офигеть. Может быть, те трое козлов забили его насмерть, и это всё мерещится в агонии? Однако, нет. Обжигающая боль дает понять, что Феликс жив. — Дезинфекция, — спокойно поясняет старший, — так, на всякий случай. Я знаю,это терпимо, так что не кривись. От хлоргексидина еще никто не умирал. — Как и не рождался, — пошутил Чан, взглянув на часы. — Ой, беги на свое свидание уже, поднимай демографию страны. Услышав это, Феликс слабо улыбнулся, о чем тут же пожалел. Ранка на губе давала о себе знать. — Простите, из-за меня проблемы одни, — наконец, набравшись смелости, виновато выдохнул Ли, — но спасибо вам за то, что… — В благодарностях потом рассыпаться будешь, — цокнул языком Сынмин, — к тому же, у кого-то из нас на тебя конкретные планы. — Что?! — изумленно воскликнул Феликс. Еще одного потрясения его сердце просто не выдержит. — Смотрел твои видео в Тик-Ток, классно танцуешь, — слегка потрепав его высветленные до пшеницы волосы, улыбнулся Хенджин, — твой английский на высоте, мой на обе ноги хромает. Поможешь с этим?.. А еще теперь, хочешь — не хочешь, ты в банде и под нашей защитой. Ли почувствовал, как внутри всё затрепетало, потеплело и успокоилось, и глаза вновь наполняются влагой, однако, не желая выставлять себя плаксой, сдержался. — Да сколько угодно. Каким богам молиться за волшебное спасение и обретенных друзей, сильных и надежных, Ли Феликс не знал. Зато знал наверняка другое — нет худа без добра, и даже в самых, подчас пугающих ситуациях всегда найдутся те, кто не останется равнодушным. Ведь способность чувствовать и сопереживать — единственное и невероятно ценное, то, что делает нас людьми.