***
— Что будем пить? — милый альфа-бармен улыбнулся, заглядывая в серые глаза. Чимин поднял голову, пытаясь понять смысл слов, что сейчас услышал. Он был словно в прострации: ничего не слышал и не понимал. Единственное, что он знал — так это то, что ему сейчас необходим алкоголь. Убойная доза алкоголя. А какой — не столь важно. — Сделайте ваш фирменный. Альфа-бармен снова улыбнулся, кивнул и резво схватил шейкер. Чимин усталым взглядом наблюдал за тем, как бармен ловко крутил в руках металлический стакан, представляя на месте стакана своё сердце, а на месте бармена Намджуна. Довольно интересная аналогия, от которой становилось ничуть не легче. — Готово! — альфа поставил перед ним глубокий стакан с золотистой жидкостью, — Наслаждайтесь. Чимин пригубил, и ему тут же захотелось умереть: — Он что с корицей? — дельта оттолкнул от себя стакан и поморщился, — сделайте что-нибудь другое пожалуйста. Бармен пожал плечом и убрал напиток от Чимина.***
Виски скользил по венам, согревал своим теплом, расслаблял напряжённые мышцы и помогал не думать о том, что в жизни не всё так радужно. А если быть точнее: жизнь — полнейшее дерьмо, наполненное разочарованиями. Чимин залил в себя уже третью двойную порцию, а потому еле держал равновесие. Усталость дала о себе знать: дельта чувствовал, что если сейчас не прекратит, то точно вырубится прямо за стойкой. Он кинул на гладкую каменную поверхность несколько купюр, схватил куртку и заплетающейся походкой вышел из бара. На улице стоял жуткий холод, Чимин закутался поплотнее в свой излюбленный шарф и быстрым, насколько это было возможно, шагом двинулся в сторону дома. Около дома улица освещалась одним единственным тусклым фонарём, Чимин запинался о собственные кроссовки и рыскал в карманах в поисках ключей. Подойдя к крыльцу, дельта даже не заметил, что около двери стоял Намджун. Альфу скрывала темнота навеса, он сложил руки на груди и наблюдал за Чимином, который, еле удерживая равновесие, ковырялся в своих карманах. — Отмечал наше расставание? Чимин вздрогнул, он поднял расфокусированный взгляд и наконец увидел альфу, который спускался к нему. От Намджуна пахло злостью: его запах корицы стал тягучим и тяжёлым, он обволакивал лёгкие дельты, и Чимину стало тяжело дышать. Будь он омегой — уже трясся бы от страха, но его все эти феромоны не трогали по части подчинения. Намджун никак на него не влиял. — А ты что тут забыл? — Чимин оперся на перила и слегка улыбнулся, — твоё свидание с чокнутым адвокатиком уже закончилось? Он демонстративно поднял левую руку и взглянул на часы. — А почему ты не у своего беременного любовника? — Намджун подошёл почти вплотную, и дельта чувствовал горячее разъярённое дыхание на своих щеках, — Как долго ты собирался это скрывать? — Лучшая защита — это нападение, так ведь, Нам? — Чимин отступил на шаг: если он останется на месте, то блеванет от резкого запаха корицы, — Что ещё этот милаш тебе интересного рассказал? — Мы сейчас не о нем разговариваем, а о нас, — Намджун схватил его за руку, не давая больше отступать, — Почему ты мне не рассказал, Чимин-а? Когда ты только успел? Тебе что, меня было мало? Или тебе так не терпелось присунуть, что ты попёрся в клуб и трахнул первого встречного? Чимин поморщился от руки, которая с силой сжимала его предплечье; он удивлённо смотрел на альфу и не понимал, почему он так зол. — Причём здесь ты? — Ты мне изменял, Чимин! — Я не изменял тебе! — А ребёнка заделал святой Лука, так? — Это было до тебя, придурок! — Чимин с силой вырвал свою руку из захвата, — Мы ещё даже не встречались. Я пытался тебе рассказать, — он тяжело вздохнул, — Но тебя всё время не было рядом. Ты бегал по своим стажировкам, совершенно не замечая меня! Я несколько раз хотел поговорить, но, видимо, подработка с прекрасным омегой-адвокатом была важнее того, что твой парень чуть не сдох от переживаний, верно? Чимин обошёл альфу; кровь била в виски, отдавая глубоко внутрь; дышать из-за комка, что встал в глотке, было больно. Чимин обещал себе не реветь, поэтому сейчас, что есть сил, пытался сглотнуть непрошенные слёзы. — Я сегодня шёл к тебе, чтобы наконец выловить и поговорить, — Пак развернулся, — Ты был единственным человеком, которому я мог доверять и с которым мне не нужно было притворяться. И я подумал, что ты-то уж меня не осудишь, поддержишь, и мы решим эту проблему вместе. Да, я поступил нечестно по отношению к тебе, когда сразу обо всем не рассказал. Но я правда пытался; я поклялся себе, что ничего не буду от тебя скрывать, ведь ты для меня очень важен. А получается, — Чимин что есть сил сдерживал в себе ярость, — Получается у тебя появился кто-то важнее. — Чимин… — Нет, Намджун, мы квиты. Теперь я не хочу тебя видеть. Дельта развернулся на каблуках, поднялся по ступеням и, открыв дверь, быстро за ней скрылся. Чимин прижался к стене в прихожей лбом и крепко зажмурил глаза, ругаясь на самого себя. Он не сдержался, выпустил эмоции из-под контроля. — Чимин? Пак вздрогнул от голоса папы и быстро стёр влагу с лица. Обернувшись, он улыбнулся заспанному лицу. — Привет, пап, извини, что разбудил. — Да ничего, время всего одиннадцать; я просто немного задремал, пока смотрел фильм, — Сокджин подошёл к сыну и слегка погладил его по плечу, — Как ты? У тебя всё хорошо? — Да, папуль, промежуточные сданы, так что можно немного расслабиться, — Чимин улыбнулся, он ухватил омегу за руку и повёл на кухню. Самое лучшее, что он может сейчас сделать — это отвлечься на приятный разговор с папой. Чимин заварил ароматный мятный чай и заглянул в холодильник в поисках съестного. — Я сегодня пёк малиновый пирог, он на третьей полке в контейнере, — Подал голос Сокджин помешивая чай. — Малиновый? — Чимин удивлённо посмотрел на омегу, — С чего это? Ты же не любишь малину. — Зато тебе она нравится. — Что за бред? Ничего подобного. Чимин выудил контейнер с выпечкой, открыл крышку и тут же вгрызся в кусок, закатывая пьяные глаза от удовольствия. — Да, согласен, — Сокджин улыбнулся, наблюдая за сыном, — И малиновый гель для душа — бред, и жвачка со вкусом малины, которую я нахожу в каждом кармане твоей одежды — тоже бред. И сейчас ты поглощаешь третий кусок пирога с малиной, даже не удосужившись его разогреть, больше, чем на бред не тянет. Я понял тебя, сынок. Чимин замер, он смотрел на отца удивлённым взглядом, медленно пережевывая, как информацию, так и пирог. — Расскажешь мне, кто он? — Сокджин слегка склонился над столом и лукаво посмотрел на сына. — О чем ты, пап? — Чимин с напускным спокойствием опустился на соседний стул, всё ещё сжимая в руках контейнер с пирогом. — Кто этот загадочный мальчишка с малиновым запахом, который вскружил моему сыну голову? — Пап, перестань, никого у меня нет, — Чимин шумно отхлебнул из кружки чай, — Не смотри на меня так, я правда… В кармане завибрировал телефон, не дав ему договорить, Чимин достал гаджет и тут же вскочил с места. Звонил Юнги, время почти полночь. Учитывая, что Мин никогда не звонил по собственной воле даже днём, Чимин начал нервничать; он скрылся в своей спальне, плотно прикрыв дверь и ответил. — Юнги, что-то случилось?— Привет,— мягкий бархатистый голос слегка дрожал, — Мне правда неловко просить тебя о таком, но ты не мог бы приехать? — Юнги шумно вытянул в себя воздух, — Просто мне немного не хорошо, думаю, это из-за яблок.
— Яблок? — Чимин держал телефон, прижав его к уху плечом, а сам уже быстро переодевался.— Да, в общем, мне было плохо, я не мог уснуть, а тут эти яблоки… и в общем я съел где-то килограмм.
— Ты умял килограмм яблок? — Чимин присел на край кровати, — Подожди, не отключайся, я вызову такси. Быстро заказав такси, Чимин вернулся к разговору. — Что с тобой? Тебе плохо? Тошнит?— Мне трудно дышать и как будто бы грустно, но я не понимаю из-за чего.
— Я сейчас буду, дай мне двадцать минут. Чимин закутался в шарф, застегнул пальто и быстрым шагом вышел из комнаты. Сокджин все ещё сидел на кухне; он потягивал чай и слегка улыбался, наблюдая за мельтешением сына. — Пап, я скоро вернусь, — Чимин заглянул на кухню. — Можешь не торопиться, сынок. Сокджин улыбался уже во все тридцать два: он был рад, что у сына, возможно, кто-то появился. Омеге было невыносимо наблюдать за тем, как его Чимин полностью отказался от отношений, после того как узнал свой вторичный пол. Хоть Чимин и делал вид, что ему всё равно, но в глазах скользила печаль, когда он наблюдал за воркующими парочками на скамейках. Поэтому Сокджин будет только рад, если у его сына появится пара.***
Пак позвонил в дверь, он нервно выдохнул и отступил на шаг. Голова немного пульсировала: алкоголь, что он выпил, медленно выветривался, оставляя после себя невыносимую жажду и боль в висках. Дверь открылась, озарив пустынный коридор противным скрипом, от которого Чимин поморщился. Он потёр пальцами переносицу и поднял взгляд. В дверях стоял Юнги всё в том же бежевом растянутом свитере крупной вязки и широких светлых штанах. Мин слегка улыбнулся и отошёл в сторону, пропуская парня внутрь. Чимин чуть не навернулся, пока стягивал с себя кроссовки; в полной тишине он услышал негромкий смешок за спиной, но благородно закрыл на это глаза. — Будешь чай или кофе? — Юнги обогнул Пака и остановился в проходе кухни, — проходи в гостиную, я сделаю. — У тебя есть что-нибудь от похмелья? — Чимин стягивал с себя шарф и пальто, а сам морщился от боли в голове, которая усилилась раза в два. — Я не уверен, но поищу. Чимин слегка кивнул; он проследил за растрепанными рыжими волосами, что скрылись в проёме кухни, и медленно прошёл в гостиную. Он смутно помнил это место (в тот день он, видимо, очень сильно перебрал). Да и если быть честным, Пак никогда не запоминал места, куда приезжал только с одной целью. Чимин уселся на диван; подтянул ноги под себя, скрестив их под бёдрами, и опустил голову на руки, мечтая, чтобы эта боль уже прекратилась. Вероятно, он задремал, потому что, когда прохладная рука коснулась его плеча, он подскочил, еле сдержав крик. — Я сделал тебе чай с имбирём и принёс таблетку, — Юнги протянул Чимину стакан с водой и небольшой блистер с белыми круглыми таблетками. — Спасибо, — Чимин принял из чужих рук помощь, выдавил лекарство на ладонь, закинул его в рот и запил водой. Юнги сел рядом; по нему было видно, что ему крайне неловко, но, видимо, сейчас гордость стояла на последнем месте в очереди. Мин шумно втягивал в себя воздух; безразлично помешивая чай, он ёрзал задницей по дивану, незаметно придвигаясь все ближе к Паку. Чимин ухмыльнулся, Юнги вёл себя крайне мило, но, чтобы не спугнуть беременного дельту, он и носом не повёл. Юнги не отвечал за свои инстинкты, он неосознанно пытался впитать как можно больше запаха и тепла отца своего ребёнка, и Чимин всё это прекрасно понимал. Он отхлебнул горячий чай: имбирь щипал язык, сладость мёда оседала на языке; парень чувствовал тепло человека справа от себя, и его головная боль понемногу успокаивалась. — Тебе уже лучше? — Чимин повернул голову и удивлённо вскинул брови, когда заметил, что Юнги резко отпрянул. Он его сейчас вынюхивал? Нужно больше прочитать про беременность дельт. — Да, уже всё в порядке, — Юнги уткнулся в свою кружку, обхватив её ладонями. — Я могу остаться подольше, пока ты не уснёшь, например. — Да… — Юнги морщил брови, пожимал губы — он сомневался, но со своим желанием ничего не мог поделать, — послушай, — Мин резко выдохнул и поднял взгляд на Чимина, — Это прозвучит странно, но я правда не могу себя сдерживать. Ты не позволишь мне… Юнги замялся, прикусив верхнюю губу. В голове эта фраза звучала куда более изящно. — Тебе нужен запах? — Чимин улыбнулся, смотря на покрасневшие щёки — Юнги мило смущался, — Без проблем. Пак расстегнул верхние пуговицы тонкого свитера и оголил ключицу в том месте, где была вожделенная железа. — Извини, — полушепотом произнёс Юнги. Он придвинулся совсем близко, задев чужое бедро. Приблизился лицом к шее, и шумно вдохнул носом, издав негромкий стон удовольствия, отчего у Пака по всему телу пробежали мурашки. Юнги хоть и не касался его, но это было интимнее прикосновений. Мин одним дыханием заставлял его дрожать. Они сидели так уже десять минут: в полной тишине, нарушаемой только скрипом дивана и тихими стонами Юнги, который уже чуть осмелев, уткнулся в чужую ключицу носом. Чимин позволял: он понимал, в каком уязвимом положении сейчас Мин, и то, что, возможно, он не сам того желает. Этого требует ребёнок, что в утробе. — Юнги, — тихо позвал Чимин. — М? — Юнги тут же отпрянул, стирая с уголка губ слюну, — Прости, я слишком наглый. — Нет-нет, — Чимин замотал головой, — у меня встречная просьба. Юнги вопросительно поднял бровь, а Чимин опустил взгляд на живот, скрытый широкой кофтой. — Можно я потрогаю? Мин проследил за рукой Чимина, что указывала на его живот, и вернул удивлённый взгляд на Пака. Тот, не отрываясь, следил за его реакцией. Юнги кивнул и чуть приподнял свитер, усаживаясь поудобнее, ближе к Чимину. Тёплая ладонь коснулась гладкой кожи; Юнги слегка вздрогнул от чужого прикосновения, но что его удивило ещё больше — тошнота, которая преследовала его последний месяц, и с которой он уже смирился, прошла, будто по щелчку пальцев. — Можешь дальше меня обнюхивать, — Чимин улыбался и будто заворожённый гладил ещё пока плоский живот. Юнги облизал пересохшие губы: предложение было заманчивым, а он не слишком гордым, поэтому, не теряя ни секунды, уткнулся носом в чужую шею.***
Юнги поморщился и открыл глаза, он чуть повернул голову и тут же вскочил. Чимин, на чьих коленях он сладко спал, тоже открыл глаза и простонал от боли в затекшей спине. Спать сидя — то ещё удовольствие, но ему не хотелось будить спящего Юнги, что, свернувшись на диване калачиком, оккупировал его колени. — Чимин, извини, тебе стоило меня разбудить, — Мин нервно натягивал рукава кофты на колени и виноватым взглядом смотрел на помятого, невыспавшегося парня. — Ничего страшного, я всё понимаю, — Чимин улыбнулся, разминая шею, — Это всего лишь инстинкты. Юнги согласно кивнул: Чимин говорил верно, но он не учитывал одного. Того, что Юнги, ведомый не только инстинктами, просто не мог себя сдерживать при виде Пака. Он не спорил, беременность наложила на это свой отпечаток, но Юнги чувствовал и другое: что-то глубоко внутри, что царапало его сердце. Ему хотелось, безумно хотелось взять мальчишку за щёки и впиться в пухлые губы. Но Мин не мог себе этого позволить: сам сказал что между ними только ребёнок, и он не будет переступать ту линию, что начертил собственными руками. Поэтому, проглотив утреннее внезапное желание подарить никому ненужный страстный поцелуй, он поднялся с дивана и удалился в ванную. После ночи рядом с Чимином ему стало гораздо легче. Будто яд, что отравлял его тело долгие два месяца, внезапно весь вышел. Дышать было легче, сердце билось спокойнее, тошнота отступила, и живот, что скручивало в невыносимых спазмах, сейчас только урчал от голода, требуя пищи. Юнги быстро умылся и вышел из ванной, застав Чимина в прихожей. Он медленно накручивал на свою шею шарф кислотно-жёлтого цвета и непрестанно зевал. — Уже уходишь? — Юнги обнял себя руками и ладонями наглаживал плечи, нервно прикусив губу. — Да, мне пора. — Не останешься на завтрак? — Юнги сделал шаг вперёд и виновато потупил взгляд, — Просто… я боюсь, что, если ты уйдёшь, тошнота вернётся, и я не смогу поесть. Да, он знал, что грязно играет, манипулируя парнем, но ничего не мог поделать с желанием побыть рядом ещё немного. — Конечно! — Чимин дёрнул с себя шарф одним движением, — Почему ты раньше не сказал, что плохо ешь? Он ухватил Юнги за плечи и отвёл на кухню. Чимин усадил растерянного мужчину за стол, а сам подошёл к холодильнику, довольно нагло начав в нем рыскать. Достав все необходимые продукты, ловкими движениями соорудил простенький завтрак в виде сэндвичей с сыром, яйцом и ветчиной. Юнги пытался его остановить, но Чимин только громко шикнул, продолжая заваривать в небольшом чайнике чай. Разлив по чашкам ароматный напиток, он поставил одну перед Юнги вместе с блюдом, на котором лежали два огромных бутерброда. — Зачем столько? Я ведь не съем. — Тебе нужно хорошо питаться; я не смогу быть все время рядом, поэтому хотя бы сейчас поешь как следует, — Чимин отхлебнул из кружки горячий напиток. — А ты? — Я не ем по утрам, — Пак слегка зевнул, наблюдая за тем как Мин жадно вгрызся в хрустящий хлеб, — Перехвачу в универе чего-нибудь. — Там ужасная кофейня, как можно там есть? — Мин пережевывал большой кусок еле ворочая ртом. Из уголка его рта стекала капля жидкого желтка, и Чимин, не удержавшись, оторвался от спинки стула и вытер её бумажной салфеткой. Юнги замер, чуть дёрнулся от неожиданной заботы, но не отпрянул. За ним никогда не ухаживали, не считая Тэхёна, но с его специфичными способами можно смело не включать омегу в список. — Ты позавтракал, — Чимин сжал в кулаке салфетку, — я, пожалуй, пойду, — он взглянул на наручные часы, — Тем более уже опаздываю. Звони мне обязательно, я тут же приеду. Юнги только слегка кивнул, наблюдая за удаляющейся спиной, и медленно сглотнул. Он не должен ничего себе выдумывать, так нельзя. Так нечестно по отношению к Чимину и его альфе. Юнги должен это понять и принять. Но он не может ничего с собой сделать! Даже сейчас: Пак только ушёл, за ним дверь закрылась всего несколько секунд назад, а Юнги уже готов волком выть, ползти следом на четвереньках и умолять побыть с ним ещё немного. Слишком сложно, ужасно сложно. Юнги с таким сталкивается впервые. У него никогда ещё не было такой тяги к человеку, и он совершенно не знал, как с этим справляться. Чимин вышел на морозный воздух. Уже второй раз он выходит из этого подъезда в смешанных чувствах. Если в первый раз это был страх перед обстоятельствами, то сейчас смятение: он не понимал, что творится у него в душе. Разве можно так? Ещё вчера он убивался по Намджуну; по тому, как альфа с ним обошёлся. А сейчас… Сейчас ему хотелось вернуться в просторную квартиру, сжать в объятиях рыжеволосое чудо и проспать так весь день. Но Юнги ясно дал понять, что между ними ничего не будет, а то, что он так льнёт к Чимину — это не больше, чем инстинкты, которые с беременностью обострились. Чимин не смеет настаивать на большем: это не в его правилах.