неудачный план

      Уйти в отставку спустя месяц после взрыва суда и официальной смерти Кан Ё Хана — это было то, что решил сделать Га Он, чтобы спрятать свою тайну. Он не мог позволить общественности увидеть его растущий живот, чтобы люди посеяли сомнительные домыслы.       Так что, запершись в родительском маленьком доме, Га Он просто стал существовать ради будущего ребёнка.       Вина за произошедшее не могла позволить Га Ону сообщить Ё Хану о беременности. И даже, если бы он и решился на этот шаг, у него всё равно не было связи с ним. Благодаря Юн Гук, позвонившей ему, Га Он знал, что Ё Хан жив, благополучно отправившись в Швейцарию.       Каждую ночь, прижимая к груди подушку, Га Он старался не вредить ребёнку, думая лишь о всех хороших моментах, проведенных с Ё Ханом. Он знал, что, если позволит себе вспомнить всю боль, которую причинил старшему, то сорвётся на рыдания.       Так что, слабо улыбаясь, Га Он видел их тёплые совместные отрывки, будто всё ещё чувствуя лёгкие поцелуи на своём лице. Он предпочитал мысленно возвращаться назад, в те дни, когда они только узнавали друг друга.       Га Он действительно спасался в своих фантазиях, прижимая ладони к животу. Только, когда в первый раз почувствовал толчок малыша, он сломался. Невыносимое желание быть рядом с Ё Ханом пересилило, перечеркнув все попытки смириться и жить дальше. Га Он хотел оказаться в крепких объятиях, хотя бы на несколько минут почувствовать себя в безопасности.       В эту ночь Га Он так и не смог уснуть, размазывая слёзы по щекам, до боли кусая пересохшие губы. Ему не стоило так нервничать.       Поднявшись с кровати, чтобы съесть тот необходимый минимум ради ребёнка, Га Он согнулся от резкой боли в животе. Схватившись за тумбочку, он осторожно, боясь удариться, опустился на пол.       — Прости, солнышко, я не хотел беспокоить тебя, — отчаянно зашептал Га Он, трепетно оглаживая ладонями слегка выпуклый живот, надеясь успокоить, но только тянущая боль не проходила.       Страх, что из-за своей беспечности, он может потерять ребёнка, отразился на его лице. Едва сумев дотянуться до телефона, Га Он вызвал медицинскую помощь. Всё также прижимая ледяные ладони к животу, глядя в пустоту, он тихо просил прощения.       Позже Га Он помнил лишь смешанные отрезки времени, когда его привезли в больницу, проведя необходимый осмотр и процедуры. Он словно наблюдал за собой со стороны, только сейчас осознав, насколько изможденно выглядел. Оказалось, что его старания жить дальше провалились, и он едва не потерял маленькое солнце.       — Ваш организм испытывает истощение, вам стоит подумать об интенсивном питании и заботе о будущем ребёнке. Угроза выкидыша всё ещё существует, поэтому будьте осторожны, — объяснял доктор, пока Га Он предательски сжимал дрожащие губы, держа ладони на животе, понимая, что облажался.       Оставшись под присмотром докторов на несколько дней, Га Он пошёл на поправку. Единственное, чего он не ожидал, что его узнают.       Не сразу решившись открыть новостную ленту, Га Он почувствовал, как закружилась голова. Это не могло быть правдой. Абсолютно все темы были о нём:       «Бывший судья Ким Га Он беременный».       «Причина увольнения судьи Ким Га Она — раскрыта».       «Кто отец ребёнка бывшего судьи Ким Га Она?»       «Беременный судья Ким Га Он попал в больницу».       Почувствовав резкую тошноту, Га Он едва успел дойти до туалета, вырвав желчью. Всё, что и так было плохо, стало лишь хуже. Га Он безумно хотел спрятаться, и, не найдя лучшего решения, поздно вечером вернулся домой.       Пообещав себе, что сможет позаботиться о ребёнке, больше не смея навредить своим никчёмный состоянием, Га Он приготовил полноценный ужин. Не убирая ладони с живота, он тихо сидел на тесной кухне. Нежная улыбка появлялась на губах от слабых пинков малыша. Это было, как напоминание, что он не один, и всё будет хорошо.       Тихий стук в дверь напугал Га Она. Он знал, что пресса может быть настойчивой, но, чтобы заявиться к нему ночью, наконец-то узнав адрес — это было уже слишком.       Не решаясь подойти к двери, Га Он стоял посреди комнаты, инстинктивно держа ладонь на животе.       Однако незваный гость не уходил, и Га Он всё же приоткрыл дверь, в тот же момент безвольно опустив руки вдоль тела.       — Га Он-а, — едва слышно произнёс Ё Хан, с невероятной тёплой смесью эмоций глядя на него, как будто всё, в чём он нуждался в течение долгих нескольких месяцев разлуки — это увидеть своего оленёнка.       Действуя в целях безопасности, чтобы никто не увидел Ё Хана, Га Он осторожно взял его за рукав куртки, заведя в дом.       Как только дверь закрылась, младший неуверенно увеличил расстояние между ними. Всё было похоже на сон, ведь Ё Хан не мог быть здесь.       — Ты и ребёнок в порядке? — Ё Хан не стал оценивать уместность вопроса, лишь опираясь на бесчисленное количество статей о здоровье судьи Ким Га Она. Это был тот случай, когда у него не было шанса узнать об этом первым, и это тяготило.       — Ты вернулся, — вместо ответа слабо отозвался Га Он, всё ещё держась на расстоянии, но при этом желая оказаться ближе.       — Га Он-а, — выдохнул Ё Хан, сглатывая горечь сожаления, и говоря то, что когда-то казалось невероятно сложным для него, — прости, что не смог оставить тебя.       — Но ты тот, кто ушёл, — бессознательно ляпнул Га Он, понимая, что не заслуживал иного отношения, не после того, как набросился с ножом на Ё Хана, приведя полицию, — я имел ввиду…       — Ты прав, но я не мог не покинуть страну, — Ё Хан понимал разочарование, услышанное в голосе Га Она.       — Ты мог взять меня с собой! — Младший повысил голос, чувствуя едкую досаду.       — Ты не захотел, — теперь уже Ё Хан выглядел разочарованно, не думая скрывать этого. Они будто снова сражались, при этом желая прекратить это.       — Что? — Ошарашенно переспросил Га Он, выглядя совершенно растерянно.       Для Га Она это походило на то, что Ё Хан решил за него, пока сам Ё Хан думал иначе, не скрывая обиды.       — Я ждал, что ты прилетишь в Швейцарию. Я оставил несколько билетов, чтобы ты мог подумать прежде, чем решить, — заканчивая говорить, глядя в искренне удивленные оленьи глаза, Ё Хан уже понял, что где-то его план провалился.       — Я не знал, — лишь проговорил Га Он, так жалко глядя на старшего, видя, что и он сожалел о прошедшем времени вне досягаемости.       Оба думали о том, что один не хочет видеть другого, пока их так сильно тянуло друг к другу.       — О, Га Он-а, — не пряча облегчения, выдохнул Ё Хан, нерешительно приблизившись к нему, — я могу обнять тебя?       Слабо кивая, Га Он сам шагнул в его объятия, пальцами сжав куртку на его спине, наконец-то обняв любимого человека.       — Это правда, — без вопроса с благоговением прошептал Ё Хан, чувствуя телом легкую выпуклость живота младшего, осторожно прикасаясь к нему.       Невольно вздрогнув, Га Он поднял глаза на Ё Хана, встретившись с тёплой улыбкой. Не дав ему убрать ладонь со своего живота, он удержал его руку за запястье.       — Солнышко уже пинается, чувствуешь? — Замирая от лёгкого поглаживания пальцами чувствительной кожи живота, Га Он наблюдал за переменами на лице мужчины, когда малыш, будто услышав их, смело толкнулся.       — Такой неугомонный, — тихо усмехнулся Ё Хан, бережно прижимая две ладони к животу, — Га Он-а, я так переживал, когда ты не отвечал на звонки, а новости разрывались предположениями, что ты болен.       — Мне звонили репортёры, и я отключил телефон, — немного смущённо проговорил Га Он, никак не предполагая, что Ё Хан будет тем, кто сразу испугается.       — Поэтому я здесь, с вами, — убирая ладони с живота, чтобы прижать их к бледным похудевшим щекам Га Она, оставляя мягкое прикосновение к его губам, Ё Хан передавал своё сожаление, что пришел так поздно, — тебе следует лучше питаться и много спать.       Податливо уткнувшись в шею старшего, Га Он лишь кивнул. Только теперь он мог чувствовать покой, когда Ё Хан бережно удерживал его в своих руках, покрывая лицо поцелуями, успокаивающе оглаживая тело.       — Всё будет хорошо, я позабочусь о тебе и нашем ребёнке, — произнося «наш ребёнок», голос Ё Хана дрогнул. Это всё ещё казалось счастливым сном, но, заземляя себя, прижимая ладонь к животу своего оленёнка, он возвращался в реальность.       ***       Была поздняя ночь, когда Га Он проснулся, и, не желая тревожить мирно спящего Ё Хана, накинув махровый теплый халат, он тихо вышел на балкон. Свежесть дарила спокойствие. Га Он не думал, что так быстро привыкнет к новому месту, далёкому от шумной городской среды. Только всё дело было в том, кто был с ним рядом. Ё Хан и Эллия, его обретённая семья имела важное значение.       — Тебе здесь нравится? — Обнимая его со спины, опуская ладони на заметно выросший живот, тихо спросил Ё Хан.       — Да, и я уверен, что нашей девочке понравится здесь, — тепло ответил Га Он, опустив руки поверх ладоней мужчины, полностью отдаваясь объятиям.       — Мне не терпится увидеть её, — признался Ё Хан, целуя Га Она за ухом, слыша тихий смех.       — Щекотно.       — Я люблю тебя, — целуя в шею, а затем, поворачивая Га Она лицом к себе, Ё Хан опустился на колени, нежно уткнувшись лицом в живот, — и тебя люблю.       — И мы тебя любим, — прошептал Га Он, ласково путаясь в растрепанных волосах старшего, пока Ё Хан тихо-тихо говорил с их ребёнком. И это были лучшие мгновения.