Воссоединение

По регламенту перед магистром следовало вытянуться во фрунт, но Кэйа Альберих небрежно опирался одной рукой на спинку стула для посетителей и ухмылялся. Джинн Гуннхильдр он всерьёз не воспринимал и про себя посмеивался над её прозвищем. «Рыцарь Одуванчик», надо же. Прямым приказам Кэйа подчинялся, но в разговоре делал вид, что стоит выше всяких там званий, даже когда Джинн вот так хмурилась и неодобрительно сверлила его взглядом. — Это было слишком даже для тебя, Кэйа, — подытожила девушка после внушительной паузы, взятой в надежде, что капитан проникнется ситуацией и станет хоть каплю серьёзнее. Не проникся, только заухмылялся ещё страннее — вроде и улыбка на лице, а в глазах лёд. — Брось, было весело, — отмахнулся он от любых претензий как от несущественных. — То есть, ради веселья ты поставил под угрозу жизни товарищей? Тебе ведь прекрасно известно, что у простых солдат Ордо Фавониус нет «Глаза Бога». Они не могли справиться с бандой разбойников, одновременно отбиваясь от древних стражей руин, которых, на минуточку, активировал ты. И активировал намеренно. — Я дрался с главарём банды, — исходящий от юноши холод теперь чувствовался даже физически. — Мой отряд не настолько бесполезен, чтобы не продержаться немного, пока их капитан занят. — Они были в курсе твоего плана? Джинн ждала ответа, и под её пронзительно-острым, как клинок, взглядом, взгляд Кэйи на мгновение вильнул. — Плана не было, — попытался мило улыбнуться парень и прижмурил незакрытый повязкой глаз. — Моя сила в импровизации, ты же знаешь. Не будь такой скучной, Джинн, давай лучше выпьем сегодня вечером? Несмотря на кажущуюся расслабленность, Кэйа немного нервно прикидывал, сумеет ли выпутаться без последствий. По всему выходило, что нет. — Бесцеремонный, как и всегда, — Джинн выглядела ещё более разочарованной. — Думаешь, соратники смогут довериться тебе снова? — Ай, да куда они денутся, — отмахнулся Кэйа со своей вечной ухмылочкой. — Если такая умная, сама иди сражайся, наверно уже и забыла как меч в руках держать, м? — Возможно, придётся, — Джинн не утратила ни грамма серьёзности. — Капитан Альберих, с этого момента от командования ты отстранён. Пока — на неделю. — Ты… — неверяще уставился на неё парень и возмущённо продолжил. — Ты не всерьёз! Кроме меня некому возглавить отряд экстренного реагирования. Что будешь делать, если я вообще сюда не вернусь? — Более того, ты поступаешь в подчинение к хозяину винокурни «Рассвет» и в течении недели обязан выполнять его распоряжения. Приказ уже подписан, с Дилюком я переговорила и он сейчас… — она бросила взгляд на настенные часы, — как раз должен ждать за дверью. Джинн с удовлетворением наблюдала, как расширился неприкрытый повязкой глаз её самого проблемного подчинённого и как юноша застыл, не найдясь с ответом. Она была прекрасно осведомлена об отношениях между братьями и о том, после каких трагических событий оба прекратили общаться. Но то, что происходило сейчас с Кэйей, требовало немедленных и жёстких мер, а ей самой очевидно недоставало авторитета. Пришлось подключать того единственного, кто был способен, как надеялась Джинн, повлиять на своего младшего брата. — Это совершенно идиотский приказ, — наконец выдавил Кэйа. Уголоки его губ дрожали, никак не складываясь в привычную ухмылку. — Приказы не обсуждаются, — теперь ухмылку еле сдерживала магистр. — Исполняйте, капитан. — Ладно-ладно, — не по уставу буркнул он и поплёлся к выходу. Даже со спины было заметно, насколько юноше не хочется сейчас подчиняться. Кэйа мысленно обложил Джинн пятиэтажной матерной конструкцией. Дилюка она позвала! Это что, шутка такая? Но более издевательским казалось то, что он пришёл. А ведь Кэйа так давно даже в мыслях не смел называть его братом и старательно избегал встреч. Однако покинуть кабинет пришлось. Выходил Кэйа, разглядывая такие увлекательные стыки плитки на полу, не желая встречаться с тем, перед кем считал себя безмерно виноватым. Взгляд натолкнулся на чьи-то ноги в знакомых сапогах. Поднимать голову, чтобы убедиться в личности обладателя сапог, Кэйа не стал. Послышался шорох одежды, вздох, а затем на плечи легли тёплые ладони. — Здравствуй, братишка, — от родных позабытых добрых нот в глазах защипало. Внутренности скрутило виной, а руки бессильно повисли. Юноша не знал, что сказать, слов не находилось, только всё больнее жгло раскаянием грудь. — Что, сильно пропесочила? Эй… Ну, иди сюда. Дилюк прижал его к себе, крепко обнимая. Воспротивиться Кэйа не успел, да и не слишком-то хотел сопротивляться. Однако легче ему не становилось, неизбывная вина продолжала жестоко терзать изнутри. — Вот ещё, — наконец он смог справиться с голосом, хоть слова и пришлось выталкивать через силу. — Я не в том возрасте, чтобы расстраиваться от такой ерунды, как командир-идиотка. — Кэйа, — голос Дилюка стал предостерегающе строгим. — Не говори так о Джинн. Она за тебя волновалась. О том, что и он волновался тоже, ежедневно узнавая новости о младшем, Дилюк промолчал. Он не считал себя вправе вмешиваться в дела брата, не после того, как сорвался, а потом надолго ушёл. Теперь же ситуация изменилась. — Она волновалась, что командовать некем станет. Кому нужна магистриха без рыцарей? — съязвил Кэйа. На что был крепче стиснут в объятиях, почти до боли в рёбрах. — Прекрати, — вкрадчиво произнёс Дилюк. — Знаешь, когда ты вышел пришибленный, с понуро опущенной головой, я было подумал, что на тебя так повлиял разговор с Джинн. А теперь всё больше укрепляюсь во мнении, что мне придётся взять на себя обязанности отца и всыпать тебе ремня. Так что не усугубляй. Идём, продолжим говорить дома. Кэйа дёрнулся, хотел было запротестовать, но упрямо сжал губы и молча последовал за братом. Он не возражал против наказания, особенно если оно снимет хотя бы часть его вины перед Рангвиндрами. На большее юноша и надеяться не отваживался. Переместившись к статуе Архонта, братья зашагали к поместью. Идти оставалось недалеко, лишь спуститься в долину и пройти по дорожке среди виноградников. С каждым шагом Кэйа замедлялся, ему становилось всё труднее дышать. Дом. Тот самый, где он рос, где когда-то было так хорошо и легко, где его любили. И он любил приемную семью, но так жестоко обманывал. Точнее, не признавался кем является на самом деле. Боялся, что прогонят. Ещё бы, ну кто согласится жить под одной крышей с агентом Каэнри’ах… А потом трагически погиб приёмный отец, и Кэйи не было рядом. Он не пришёл на похороны, не поддержал в горе брата. Более того, в глубине души Кэйа был рад, что избавился от обязательств, пусть и злился на себя за эту мысль. Однако сожалел он, всё же, больше. Чувство вины не отпускало и юноша явился к брату, чтобы во всем признаться. Наверное, не следовало при этом ухмыляться и язвить, поскольку Дилюк тогда разгневался настолько, что обнажил меч. И теперь молодой капитан еле переставлял ноги, не в силах унять волнение и тревогу. Его несомненно ждало суровое наказание, причем заслуженное. Несмотря на все возражения, Кэйа прекрасно понимал, насколько перегнул с запуском стражей руин перед собственным отрядом, перед обычными воинами без силы стихий, которые из-за лихачеств командира оказались между двух огней и были вынуждены сражаться насмерть. Н-да, не просто перегнул. От души накосорезил, впору головой об стену постучать. Только как такое вслух признаешь? Потому и молчал, потому не спорил. Если Дилюк решит выпороть, что ж, так тому и быть. В поместье за годы почти ничего не изменилось. По-прежнему просторно, но уютно, а в камине весело потрескивают дрова. Кэйа подошёл и уставился в пламя немигающим взглядом. Беседу хотелось отложить на как можно более далёкое будущее. Он и так чувствовал себя здесь неловко. — Кэйа, что с тобой происходит в последнее время? Юноша бросил быстрый взгляд на подошедшего Дилюка, но в руках тот держал два стакана с темно-красной жидкостью. Не ремень. Подавив облегченный вздох, Кэйа вдруг спохватился: он что, боится? Ну уж нет, капитан Ордо Фавониус не станет бояться нести ответственность за свои ошибки. — Со мной происходит всё как обычно. Это что у тебя, вино? — Виноградный сок, — Дилюк вручил один из стаканов Кэйе. — Вина ты и так пьёшь немеряно и почти каждый вечер. Это — «как обычно»? Или безрассудно бросаться в толпу врагов «как обычно»? Я уже молчу про стражей руин. Если бы не Дайнслейф… — Я бы и сам успел. — Он спас твой отряд. В то время, как их командир самозабвенно махался с главарем бандитов. Кэйа. С тобой точно «всё как обычно»? Юноша угрюмо молчал, сок не лез в горло. Всё он понимал, но… — Не моя вина, что они слабаки. Тренируй, не тренируй, — он усмехнулся через боль. — Горстка никчёмных идиотов. Дилюк вздрогнул. Раньше Кэйа никогда бы так не сказал. Не про товарищей. И то, что с ним творилось, старшему определенно не нравилось. — Мне казалось, что ты взрослый и не нуждаешься в наставлениях и контроле, но, по-видимому, я ошибался, — Дилюк ждал возражений, но брат продолжал молчать и отводить взгляд. — Поэтому, пока не стало поздно, я собираюсь поступить с тобой так, как поступил бы с нами отец. Идём в кабинет, Кэйа. Плечи парня чуть дёрнулись, но ни единого возражения Дилюк не услышал. Эх, не хотел он наказывать младшего брата, но Кэйа шел вразнос, а откровенничать не торопился, и Дилюк до поры отложил разговор по душам. — Теперь это твой кабинет, — констатировал Кэйа, осмотревшись. Не поменялось практически ничего. Юноша поставил стакан на стол, сок он едва пригубил — не до того ему сейчас было. — Мой, — согласился Дилюк. Он отставил стул подальше от стола и сел. — Подойди. Мужчина указал на пол справа от себя. Когда Кэйа, хмыкнув, подошёл, его взяли за запястье, и мягко, но с нажимом, уложили поперёк колен. — Думал, ты шутишь, — Кэйа повозился, устраиваясь поудобнее. Ситуация могла бы быть смешной, если бы не грусть от разлада со старшим. Кэйа был уверен, что за ту ложь его не простили до сих пор. — Я же взрослый. — По-видимому, не совсем, — размахнувшись, Дилюк шлепнул брата по заднице. Для начала через штаны. — Хотя, если ежедневные попойки для тебя показатель самостоятельного взрослого человека, то конечно. Отвечать Кэйе пришлось, морщась от серии довольно ощутимых, несмотря на наличие одежды, ударов сильной ладонью. — Это не попойки, я собираю информацию. Такой, ммм… метод, понимаешь? — не сдержал юноша короткий стон. — Прекрасно. Надолго же тебя хватит, прежде чем бравый капитан станет ночевать в кустах под забором, обнимая бутылку. Дилюк неспроста перевёл разговор в кабинет, из прошлого он помнил, что определенная доля смущения могла помочь Кэйе открыться. Поэтому и шлепал щадяще, что позволяло без проблем отвечать, а не стискивать зубы от боли. Причинить боль не было основной целью. Смутить, заставить выговориться и вправить мозги на место — да. Дилюк собирался сделать всё от него зависящее, чтобы брат ненароком не свернул себе шею в очередном героическом, бессмысленном поединке. — Да не, — похоже, отвечать парню всё-таки было сложновато. — Я же не совсем кретин, меру знаю. Скажешь тоже, под забором. — Кого ты пытаешься обмануть? — улыбнулся Дилюк. — Нет, серьёзно, неужели думал, что работники таверны ничего не замечают? Или что они станут лгать своему работодателю, который захочет поинтересоваться состоянием своего брата? Воздуха вдруг стало не хватать. Кэйа зажмурился, пережидая резанувшее в груди непонятное чувство. — А он захочет? — выдохнул он. — Каждый день, — подтвердил Дилюк. И то непонятное чувство в груди Кэйи сменилось яркой вспышкой радости. — Не считал себя вправе лезть в твои дела, но это не мешало ими интересоваться. «Лучший кандидат во внуки» для всех престарелых алкоголиков Монштадта… Н-да, хорошенькое достижение! Это тоже такой метод добычи информации? Напиваться вдрызг в их компании, а потом ехать домой на плечах охранников таверны? Кэйа вспыхнул. Крыть было нечем. — Ну… — протянул он. — Не совсем метод. Точнее, это метод расслабиться. Так это ты их отправлял меня отвести, так что ли? — Не мог же я оставить тебя валяться под скамьёй. Встань. Поднимаясь на ноги, капитан было решил, что наказание окончено, но он глубоко заблуждался. Когда ему, как малому ребенку, расстегнули ремень и потянули вниз штаны, Кэйа схватил Дилюка за запястья: — Погоди, это как-то… — запнулся он, столкнувшись со строгим вопросительным взглядом. — Покапризничать решил? — Да нет же! — Кэйа закусил губу. Внутри будто что-то сжалось и перевернулось. С одной стороны — заслужил, но не по голой же заднице. — Ты, ну, не отец… — отвёл он взгляд, одновременно убирая руки и больше не препятствуя освобождению от штанов. Когда их спустили до колен, юноша едва сдержался, чтобы не начать прикрываться спереди, благо рубаха была достаточно длинной. — Зато брат. Этого мало? — убрав помеху, Дилюк вновь уложил младшего к себе на колени. Подтянутые ягодицы едва порозовели, но теперь Кэйу ждало испытание посерьёзнее. Вокруг правой ладони его брата засияли всполохи стихии пиро. — Да нет, я… ой! — не выдержал парень, когда его задницу шандарахнуло чем-то горячим и кусаче-жгучим. — Ты это чем?! Он извернулся, увидел ладонь, покрытую аурой пиро, размах и новый шлепок по собственному голому заду. А потом опять. И ещё. — Уйййё! — взвыл Кэйа. Дилюк размеренно шлёпал то по левой ягодице, то по правой, и ничего не говорил. — Ауч! Сколько… раз? — То есть, против наказания ты уже не возражаешь? Уровень силы Дилюк тщательно контролировал. Его пламя причиняло дискомфорт, нагревало и жглось, но не обжигало. — Да я с самого начала не возражал! Говорить было трудно. Одной рукой Кэйа держался за ножку стула, а второй упирался в пол. Не попытаться прикрыть руками наказываемую задницу сейчас казалось сродни подвигу. — Почему? — Потому что… Айс!.. Да ты хоть паузы делай! Как я должен отвечать, когда каждую секунду по жопе дубасят? — Спорить у тебя отлично получается, значит можешь ответить на вопрос, — не согласился Дилюк, увеличил область силы и шлёпнул по двум ягодицам одновременно. Рука младшего немедленно метнулась прикрыть покрасневший зад. — Потому что виноват, — сразу нашёлся Кэйа, но руку не убрал. — Может хватит уже, а? Дилюк взял её за запястье, отвёл и прижал к пояснице Кэйи. Возобновлять порку не спешил, отчего Кэйа нервно ёрзал в ожидании боли и украдкой оглядывался на старшего брата. — О, то есть наконец осознал, что напиваться каждый вечер — неприемлемо? — Тогда никому не продавай вино, — комментарий наградили новым шлепком по заднице. — Ммм! Чёрт, Дилюк, это даже звучит странно! Почему тебя рассердило не что-нибудь ещё, а именно выпивка-а! Ёрзать под поркой с завёрнутой за спину рукой стало сложнее. — Кто сказал, что я сержусь? Не напиваться в твоих интересах, поймаю пьяного — протрезвлять буду самыми неприятными методами, а потом уложу на колени и повторим сегодняшний разговор. Действует просто отлично. — Ничерта не действует, — не понравились перспективы Кэйе. — Это что же, мне теперь совсем не выпивать? — В меру и по особым случаям — можно. Договорились? Можно было бы поспорить, но когда задницу по ощущениям окунули в кипяток, как-то слегка не до споров. Но юноша всё-таки попытался трепыхнуться: — Могу и за городом где-нибудь надраться… Да стой! — шлепки стали сильнее, а покрывающая руку Дилюка аура огня — горячее. — Ладно-ладно, договорились. Отвесив ещё с десяток горячих, в прямом смысле, шлепков, Дилюк остановился. — Ну смотри. Поймаю, мало не покажется. Теперь поговорим про твои отчаянные попытки убиться во время миссий. — Но… — слово «поговорим», когда сзади и так уже болит, прозвучало весьма угрожающе. — Без «но». Вставай и перегнись через спинку стула, — Дилюк дождался, пока поднимется Кэйа, встал сам, а затем, видя что младший не торопится, надавил ему на затылок и нагнул в нужное положение. Теперь юноша стоял на носочках, упираясь локтями в сиденье, а его уже хорошо отшлёпанный зад торчал в потолок. Неловкости теперь Кэйа почти не ощущал. Сейчас он больше всего опасался, что не выдержит ремня, который взял в руки его старший брат. — А что миссии? Это не меня называют «Полуночным героем Монштадта», кстати. Ожидание боли нервировало, Кэйа косился на Дилюка из-под растрепавшейся чёлки. — Тц. Пошлое прозвище, — поморщился Дилюк. — Придумают же. Я, в отличие от некоторых, не пытался угробить собственный отряд и сложить голову рядом с ними. Оценивающе взглянув на поле деятельности, мужчина не стал использовать ауру пиро на ремне. Здесь уже и так должно быть очень больно, даже без дополнительных эффектов. И верно — от первого же хлёсткого удара Кэйа застонал. Он вытерпел пять или шесть, прежде чем заговорить. — Не пытался я их угробить, — вставил Кэйа, пока не прилетело опять. — Мне нравится видеть колебания в глазах товарищей, нравится знать, что они сомневаются во мне, но всё равно вынуждены подчиняться, ясно? Нравится попадать в сложные ситуации, когда приходится быстро принимать важные решения или просто сдохнуть. Я… — Тебе настолько плохо? — перебил его Дилюк, услышав за словами едва сдерживаемую горечь. Ему не было видно, как изумлённо расширились у Кэйи глаза. Пауза затягивалась. Мужчина терпеливо ждал ответа. Чего он не ожидал, так это услышать тихий всхлип. Видимо, всё ещё хуже, чем он думал. Кэйа молча выпрямился, шагнул ближе и уткнулся лицом старшему в плечо. Дилюк успел заметить дорожки слёз, внутренне удивлённо охнул от того, как несчастно брат в него вцепился, и обнял в ответ, начав утешающе гладить по спине. — Прости, — едва слышно прошептал Кэйа, шмыгнув носом. Он снял повязку с глаза и чуть отстранился от Дилюка. Стало заметно, что глаз на месте и полностью здоров, но цвет радужки и форма зрачка показывают принадлежность парня к народу каэнри’ах. — За это. За всю ту ложь. Досадно, наверно, узнать, что твоя семья пригрела шпиона. Договорив, несмотря на боль, сковавшую горло будто обручем, юноша горько сглотнул и отвернулся. Прощения он не ждал, в конце концов, когда он во всём сознался несколько лет назад, его не просто прогнали, он думал, что Дилюк его пришибёт. Кэйа отвернулся и смотрел в стену, но реакция брата была вовсе не той, которую он мог ожидать. Старший вздохнул и погладил его по голове, мягко взъерошив волосы. — Наша. Наша семья. Думаю, это мне стоит извиниться. И объяснить… Ты тогда пришёл с признанием в неподходящий момент и выглядел слишком самоуверенно и нахально. Я злился на прежнего магистра Ордена за то, что он решил скрыть обстоятельства гибели отца, горевал и не был способен понять, что твоя физиономия только так выглядит. Поверил, что ты и впрямь чёртов шпион. Прости меня, Кэйа. — Думал, ты меня прирежешь, — невесело хохотнул парень, пытаясь скрыть возникшую неловкость. Вот уж на что он не мог надеяться даже в самых смелых мечтах, так это получить извинения. — Шпионов не убивают, их задерживают и отводят в камеру предварительного заключения, — криво усмехнулся Дилюк. — Что я и собирался сделать, вообще-то, а не убивать. Эх, следовало нам поговорить раньше. Но мне казалось, что ты стал слишком взрослым и больше не нуждаешься в старшем брате. — Идиот, — улыбнулся Кэйа. — Не хочу я быть взрослым. — Значит, согласен вернуться? В твоей комнате ничего не изменилось, горничные только протирали пыль. — Если ты меня не ненавидишь. — Ну и кто из нас теперь идиот? — хмыкнул Дилюк, сгребая братишку в объятия и прижимая к себе. — Очевидно, ты, — Кэйа усиленно делал вид, что ему вовсе не стыдно рассекать со спущенными штанами. — Дай хоть оденусь, ну! Он дёрнулся было отойти, но Дилюк не позволил. — Сначала, мистер «не хочу быть взрослым», пообещай, что больше не будешь сражаться так безрассудно. Я не хочу тебя потерять. Кэйа опять отвернулся, не выдержав серьёзного взгляда глаза в глаза. И натянул на лицо привычную ухмылку. — Безрассудство и импровизация — это мой стиль. Слышал, люди говорят, что мой характер такой же взрывной как вкус вина «Полуденная заря». — Узнаю, что лихачил, — вкрадчиво заговорил Дилюк прямо Кэйе в ухо. — И полуденная заря заиграет на твоей заднице. Сообразив, что шутка повернула не туда, Кэйа икнул и немедленно сдал назад. — Понял. Не буду, обещаю.