Второй шанс

Сенджу почти все время была в палате Харуче вместе с Такеоми. Почти с самого утра до заката. Иногда заглядывал неуверенно Баджи и один раз пришли Изана с Какуче, когда на их звонки никто не отвечал. Физическое состояние Харуче налаживалось, но вот не моральное. Он был словно в пространстве, все время смотрел куда-то в пол и мало говорил. Сенджу отразила состояние брата на себе и была точно такой же, держа его все время за руку. Когда Харуче отпустили домой, составив нужный список лекарств, он вообще ни слова не произнес. А дома просто упал на кровать, свернувшись в комочек. Дома все время была тишина. Никто не знал, что именно нужно делать. Сенджу сидела у себя в комнате и смотрела в потолок, думая о том, что могло бы произойти, если бы Майки не было в их жизни. Харуче тогда бы не страдал. Никто бы тогда не страдал! Такеоми в тот момент зашёл за ней и попросил спустится к Харуче в комнату, после чего сам к ним присоединился. Он залез на кровать и вздохнул, приобнимая с правой стороны сестру, с левой брата. — Я должен вам кое-что рассказать. — Начал он и было слышно, как ему тяжело. — Касаемо нашим родителей. Сенджу с удивлением посмотрела на Такеоми, который не собирался вообще рассказывать о их родителях ни в этой, ни в прошлой жизни. — У нас все было относительно нормально, когда ещё я мелким был. — Начал Такеоми, явно нервничая. — Типа нормальный дом, работа, жизнь в принципе. Ничего такого. Мы не были в чем-то хороши или плохи. Я даже верил, что отец и мать любили друг друга, хоть, наверное, это слишком громкое слово для них. Но все начало меняться… Голос его дрогнул, а перед глазами всплывали те воспоминания, от которых он хотел отказаться. — Я не знаю, вроде все началось с того, что отец начал где-то пропадать. Мать орала на него, а он никак не реагировал, что злило её больше. Видимо, они поняли что оры делают только хуже, поэтому вообще перестали общаться. Мама решила жить отдельно от нас, и они старались не пересекаться. Ну, не совсем, раз потом мне сообщили о том, что у меня будет брат. — Такеоми тяжело выдохнул. Сенджу аккуратно взглянула на Харуче, что как и она, смотрел на брата весь во внимании и с выпученными глазами. — И Харуче, ты точно ребёнок нашего отца. У тебя его волосы и глаза, как и у Сенджу, хотя черты лица похожи на мать. Крч, вроде все наладилось. Мама вернулась к нам домой и мы продолжали жить как семья. Ну, что-то типа семьи. Сенджу слышала, как бьётся её сердце в груди. Это так странно слышать от Такеоми, особенно то, как с болью он вспоминает свое детство. — Мама стала какой-то странной. Может беременность на неё влияла. Она то орала и кидалась в меня чем-то, то прижимала к себе и говорила, как любит. То бродила ночью по дому и Шептала что-то наподобие "Я должна вернуться обратно, я опять все провалила, я должна вернуться в свое время". Это было похоже на сумасшествие. А отец никак не реагировал. Он вообще был спокойным человеком, которому почти на все похуй. — А потом на уставшей лице Такеоми появляется улыбка и Сенджу даже толком не поняла, какую важную деталь пропустила в диалоге брата. — А потом родился Харуче. Я прожил десять лет один, поэтому не сказать было, что я рад был до безумия, но все равно счастлив. Харуче помялся в его руке, словно смущаясь от таких слов. Такеоми тяжело вздохнул. — Но это ничего не поменяло. Атмосфера в этом доме только накалялась. Все продолжалось недолго, потому что я был слишком занят, смотря за младенцем, чтобы понять, что мама опять беременна. Что за люди, блять. — Такеоми закрывает глаза и хмуриться от раздражения. — Плодиться удумали, как ёбаные кролики. Не слышали о презервативах никогда. Я это не к тому что я не люблю тебя, Сенджу, наоборот, но эти люди не любили друг друга и не могли это кому-то подарить, даже своим детям. Сенджу кивнула, понимая, что брат не хотел её оскорбить. Его ведь тоже можно понять. — Видимо, это беременность окончательно сорвала с неё тормоза. Она стала вообще не управляемой. Она кричала гадости, а потом резко начинала плакать, говоря, что я такой же как и все. Блять, она стояла с ножом в руке, улыбалась и плакала, говоря, что я желаю ее смерти, что я могу это сделать. Порой казалось, что она под какой-то накратой. — Сенджу дернулась в страхе от представления такой картины. Страшно. Жутко. А Такеоми так жил. А сейчас он сидит и рассказывает им это. — Потом родилась Сенджу… Мы с отцом пришли на выписку матери, но врачи нам сообщили, что она сбежала. Просто, оставив все вещи и ребёнка. Помню, меня это сильно ранило, ведь я, тип, любил её, ну или привязан был. Отец никак не отреагировал на это, словно знал, что так и будет, лишь забрал тебя домой. Повисло небольшое молчание, пока Такеоми попытался выдохнуть. Сенджу переглянулась с Харуче, что тоже взлоновано посмотрел на нее, а потом схватил Такеоми за руку, которой его обнимал, пытаясь так поддержать. Сенджу сделала так же. — Он даже имя девочке не дал. Когда я спросил его об этом, он сказал, что я сам могу её назвать. И я назвал. — Произносит парень. Сенджу удивляется и теряет дар речи. Она и не знала, что Такеоми назвал её. — Он работал в основном, редко когда я его видел, да и мы почти все время молчали. Поэтому за вами ухаживал я. Сенджу закрывает глаза. Господи. Ему было 11 лет когда на его плечи легли две маленькие жизни. Когда все его бросили и когда у него забрали детство. — А потом, вы были уже старше, он ушёл. Просто закрыл дверь, перед этим сказав, что настала и его пора вернуться, хуй знает куда. Он оставил мне достаточно количество денег в банке, но я все равно пошел на работу. Он оплачивал за дома, пока мне не исполнилось 16, а потом он оканчательно пропал, оформив на меня опеку вашу, и я про него больше не слышал. Они молчали, каждый переваривая информацию и думая о своём. Но, в основном, каждый думал о том, какая же у них все таки ебейшая семья. Сенджу думала об этом в удвоенном объеме, вспоминая ещё и то прошлое, от которого она сбежала. — Вот почему ты так отреагировал, когда… Когда та женщина явилась ко мне в школу. — Тихо прошептал Харуче. Он потер вспотевшие ладони. — Она ж ебанутая. Как и тот мужик. — Да. Поэтому я не хотел, чтобы вы все это знали. — Такеоми прячет лицо в ладонях. — Я старался вам дать что-то типа нормальной жизни и воспитания, но я сам не знаю, как правильно надо жить. И я не хочу, чтобы вы привели себя в ужасный конец. Сенджу вспоминает, как в прошлой жизни Такеоми все время был с ними строг. Как пытался что-то донести, хоть и в грубой форме. Как пытался заставить учиться, не лезть в драки, не убить себя же и свою жизнь. И человек, который был рядом с ним, был Шиничиро. Он не был хорошим примером, но Такеоми уцепился за него, как за последний шанс, ведь только он, казалось, мог вытащить его из той ямы, в которой он с детства. — Таке… — Шепчет Сенджу. Она столького не знала, но винила его. Она была трудным и капризным ребёнком, а он с ней мучился. Он пережил уход Харуче из дома, пережил смерть и предательство близких, а она этого не замечала. Она даже не думала о том, что пережил Такеоми в этой и прошлой жизни. Не думала почему он стал таким. —... Прости меня… Господи, ради всего на свете, прости меня… — Э? — Такеоми смотрит на неё в непонимании. А когда замечает ее слезы, то тянет к себе. — Ты чего? — Прости меня… — Это теперь говорит Харуче и шмыгает носом. — Я вёл себя, как чмо последнее, а ведь ты старался меня спасти и оградить от опасного. Ты всегда это делал. А я лишь был недоволен, я лишь хотел свободы, я думал только о себе. — Я тоже. Я тоже вела себя ужасно. Я…я много капризничала, истерила и пыталась вывести тебя на нервы. А ты терпел меня, мои выкрутасы, а я лишь ухудшала все. — О боже. — Растерянный взгляд Такеоми метался то к Сенджу, то к Харуче. — Да не виню я вас, вы не виноваты, что были оставлены с таким недалеким человеком. — Ты нам дорог. Очень дорог, пусть мы этого и не говорим. Ты наш был для нас примером жизни все это время. — Тут даже Сенджу офигевает от слов Харуче. — И ты ведь мог бросить нас, но ты этого не сделал. Ты был тем самым человеком, с которым можно чувствовать себя, как дома, хоть и в странном. Где бы мы не были. Ты всегда видел какое у нас состояние, всегда пытался хоть как-то следить за нами. Ты, блин, ругал нас за драки, в то время как другие братья только и делают, что хвалят за это и поощряют! И мне плевать, что говорят другие, но ты порой волновался о наших проблемах больше, чем мы сами! Мне не нужны никакие родители, мне нужен ты! Такеоми в полном шоке смотрит на Харуче, как и Сенджу. Братец Харуче всегда это чувствовал? Раньше она думала, что Хару их всех ненавидит, что он ушёл из-за нехватки свободы, а тут. — Братец Харуче… — На выдохе произносит Сенджу, понимая, что Харуче стал немного другим. Он изменился и от этого понимания сердце в груди Сенджу екнуло. — Харуче, не кричи так. — Такеоми берет лицо брата в свои большие ладони. — Ты же не до конца восстановился. А если что-то со швами случиться? — Пусть случиться, мне не больно. Мне больно было, когда мы игнорировали друг друга, словно чужие люди! Мы больше не будет так ссориться и точка! А теперь, Сенджу, хватит лить слезы и пошли пить чай, пока я сам тут не разрыдался и не опозорил свои последние осколки гордости! — Харуче злобно шмыгнула носом и спрыгнул с кровати, выходя из комнаты. Сенджу и Такеоми смотрели ему вслед пару минут. — Братец Таке. — Тянет Сенджу его за руку и второпя вытирает слезы. Такеоми смотрит на неё, а потом как-то спокойно вздыхает и целует Сенджу в лоб, беря на руки. — Мы попытаемся все исправить. — Произносит Такеоми, направляясь за Харуче на кухню. — Мы уже почти все исправили. — Улыбается Сенджу и прикрывает глаза, пока брат несёт её на руках. Он немного заходит на кухню и замирает. На диване сидит Джун, а у неё на коленях плачет в разрыв Харуче. — Он такой придурок, обидел меня этим молчанием! Да, я перегнул палку, но можно было хотя бы разговаривать со мной, а не оставлять одного! Мне было так страшно в тишине! Из-за этого я даже болтал сам с собой, как психопат! Похоже на сумасшествие! Я думал, что он больше меня не любит! Что я стал ненужным и использованным! Я сорвался, а потом вся это ситуация! Дурак, дурак, дурак, дурак… — Харуче поднимает заплаканное лицо на брата и сестру, а потом ещё сильнее прижимается к Джун. —... Не оставляйте меня одного… Все вы. Я так боюсь остаться один. Я же сгублю сам себя. А это страшно. Я хочу, чтобы вы все были рядом. Хочу чувствовать себя в своей тарелки, что выходит только с вами. — Никто тебя никогда не оставит. — Шепчет Джун, поглаживая мальчика по голове. — Мы все будем рядом. Такеоми, Сенджу, я… — Вы не всегда будете рядом. Вы же… Ну, возможно, если так произойдёт, то вы расстанетесь с Такеоми и уйдете… А вы такая хорошая, своя, я привык к вам и если вы уйдёте… то это будет очень плохо. — Господи, никуда я не уйду, Харуче. — Вскрикивает Джун и берет его лицо в свои ладони. — Ты думаешь я отпущу этого идиота от себя? Шиш ему, а не свобода. Уж пусть перебьется, я как пиявка к нему на всю жизнь приклеилась. Харуче смотрит на неё как на божество. Джун поднимает взгляд на Такеоми и хмурится. — Так что где моё кольцо, Такеоми? — Э? — Вот видишь, Харуче, как я могу отправить в люди такого тормоза? Который даже не понимает, что девушка сделала ему предложение и отказать он просто не может, потому что я так сказала. — Джун вздыхает, пытаясь перевести дыхание. — Поэтому завтра ты идёшь и покупаешь кольца, молодой человек. Мы с тобой совершеннолетние люди, самостоятельные личности и, если ты ещё не понял, ты мой. Также, как и я твоя. Все замолкают, пока они буравят взглядом друг с другом. Сенджу неловко улыбается и смеётся: — У меня будет сестрица. Харуче моргает пару раз, смахивая последние слезы. — Вау, у меня тоже будет сестра. А то столько лет с одними мужиками в доме. — Слышь ты. — Хмурится угрожающе Сенджу и дёргает Такеоми, чтобы он её отпустил на пол. — Я сейчас покажу тебе, кто тут мужик. И все резко встаёт на свои места. Так, как было и должно быть.