Я ревную!

Остап Бендер никогда не доверял никому кроме себя. Обмануть великого комбинатора было невозможно: все ходы он знал наперёд и людскую психологию раскалывал с легкостью, как орешки. Судьба была действительно благосклонна к молодому авантюристу, поэтому ему много раз чудом удавалось выйти "сухим из воды". Занимался Остап всем, что требовало применения его навыков, ничем он не брезговал. Сфера деятельности у молодого авантюриста менялась часто, и Бендер, который надеялся таким образом сколотить себе состояние, скитался по городам, чтобы найти тех, кого можно было выгодно обмануть или где можно было что - то удачно продать. Сейчас же судьба привела его в Старгород, где буквально сразу подвернулась прибыльная авантюра: какой - то старик, бывший дворянин искал бриллианты в стульях. Хоть это, конечно же, и звучало глупо, но, как упоминалось ранее, Остап ничем не брезговал. А если это ещё и окупится - почему бы и не пошантажировать предводителя? "Неплохое дельце...а если он мне не врёт - то можно очень хорошее состояние себе сделать..."- подумал Остап. - " Только нужно быть осторожнее. Как бы старик бунт не поднял против меня..." Так и решился великий комбинатор сотрудничать с Ипполитом Матвеевичем Воробьяниновым. Благодаря своим уникальным навыкам, хитрости, ловкости и обоянию Остап выполнял всю основную работу, и стулья, которые бы Ипполит Матвеевич в одиночку искал минимум месяц - находились за один - два дня Бендером. Увы, каждый найденный стул был пуст, и паранойя, нервозность Воробьянинова значительно росли. Он стал побаиваться Остапа, и всё чаще пребывал в своих размышлениях, пока Бендер бегал с ордерами на стулья по всем инстанциям. К великому удивлению, сработались Остап и Ипполит Матвеевич прекрасно. Последний уже перенял наглость, не свойственную ему в среднем возрасте от первого, а сам Бендер стал, к своему ужасу, доверять Воробьянинову. Когда по ночам бессоница мучала великого комбинатора, он предавался серьёзным думам о том, чем именно подкупил его Ипполит Матвеевич, и как он внушил Остапу доверие к себе. "Не могу объяснить это странное чувство...скучно мне, что ли, без него?! Или это я просто от усталости надумал чепуху себе?" - с недавних пор такие мысли очень часто посещали Бендера, и даже сейчас, возвращаясь в гостиницу от Елены Станиславовны, где он был вынужден оставить Воробьянинова, Остап думал об Ипполите Матвеевиче. Такие размышления были для него "в диковинку", ведь никогда ещё его мысли не занимал никто, кроме него самого. Стремясь понять себя и свои смешанные чувства по отношению к Воробьянинову, Бендер вымотался совершенно и стал более серьёзным - его весёлость гасла. Он всё больше стал задумываться о смысле жизни, и деньги уже не стояли для него на первом месте. Отчаянно великому комбинатору захотелось любви в разных её вариациях... Ему хотелось и нежности, и страсти одновременно. Вот только многочисленные романы с женщинами не приносили былой радости, и от этого Бендер делался всё раздражительнее. Такая неопределённость царила бы ещё долгое время в душе великого комбинатора, но один незначительный на первый взгляд момент прояснил все его чувства и многое определил в жизни как его самого, так и в жизни Ипполита Матвеевича. В тот день сообщники искали в одном из музеев десять стульев, ради которых они, собственно, и прибыли в Москву. К раздражению обоих, в процессе поисков они наткнулись на Лизу Калачову, недавнюю их знакомую и жену одного из проживающих в общежитии, Коли. Чтобы молодая леди ничего не заподозрила, пришлось сопровождать её, пока она с интересом присматривалась к каждому экспонату, попадающемуся ей на глаза. При этом девушка крепко держала за локоть Воробьянинова, который, как истинный джентельмен, учтиво подставил свою руку даме. Равнодушного прежде Остапа данная картина начала раздражать. "Еще не хватало им прямо тут поцеловаться! К чему эта демонстрация?! " - подумал он и непроизвольно напрягся. Ипполит Матвеевич спиной почувствовал на себе тяжёлый взгляд Бендера и быстро развернулся, но Остап успел отвести свой взгляд и сделал вид, будто его резко заинтересовала огромная кровать царских особ. Экскурсия затягивалась, а напряжение великого комбинатора всё росло. "Почему меня вообще это волнует?! Как будто меня когда - то интересовали чужая жизнь и чужая постель... Девчонку просто подкупили его образованность и интеллигентность! Ого, как я стал о Воробьянинове отзываться! Я так и дам не жаловал..." - мысли стали всё менее утешительными и подтверждали самые страшные опасения Бендера. Молодая особа что - то с жаром объясняла Ипполиту Матвеевичу, а тот снисходительно улыбался, по - доброму глядя на неё. Это окончательно вывело темпераментного Остапа из себя. Он поймал момент, когда Воробьянинов оторвал от себя девушку и галантно отправил её отдохнуть на диван, и стремительно приблизился к нему со спины. Бендер встал к Ипполиту Матвеевичу так близко, что последний почувствовал дыхание Остапа у себя на шее. - Мебель не уйдёт... - шепнул томно Бендер у самого уха дворянина. - а вы, предводитель, не жмите девочку. Я ревную. - и моментально отошёл от Воробьянинова, окинув его многозначительным взглядом. Ипполит Матвеевич самодовольно улыбнулся и как - то даже приосанился. "Ну и шутки у него! Однако мне это очень льстит... " - отметил про себя Воробьянинов. Бендер поразился самому себе - он понял природу своих чувств. *** "Ну и где его носит ночью? " - как ни пытался Остап, заснуть не получалось. Вот уже битый час он стоял у окна и курил, глядя на ночной двор. Дворник на своём посту дремал в обнимку с метлой, и где - то вдалеке слышался отчаянный вой пса. Бендер невольно сравнил себя с этим псом и горько ухмыльнулся. Ипполит Матвеевич сейчас сидел в ресторане с Лизой и, естественно, его не заботили чувства и переживания Остапа. Раньше великий комбинатор просто махнул бы на это рукой, но сейчас он не знал, куда себя деть от этой сгрызающей тело заживо ревности. "Любовь зла... И как я, любимец женщин, великий комбинатор, молодой авантюрист смог воспылать пламенными чувствами... К мужчине? Тем более, к довольно взрослому мужчине, с которым у нас значительная разница в возрасте? Бред... Всё это - бред! " - стукнул кулаком по подоконнику Бендер. Через час бесперывного стояния у окна и ожидания Воробьянинова Остап, крайне раздосадованный, лёг в кровать, надеясь наконец заснуть, но вдруг послышался настойчивый стук в дверь. Два миллиционера приволокли за руки вусмерть пьяного Ипполита Матвеевича, который что - то ещё пытался им возражать и бранился нецензурными словами, и вручили его Бендеру. - Вот. Привели мы вам товарища Воробьянинова. Адрес нужный еле - еле нашли - всех пришлось допросить. Дебоширил ужасно - усмирять пришлось. Впредь следите за своим другом, чтобы он не напивался, и учтите, что это - первое и последнее предупреждение. Всего доброго, товарищ Бендер. - отчеканил рослый миллиционер и удалился со своим более низким товарищем в темноту коридора. Бендер молча усадил Воробьянинова на пол, игнорируя вялые попытки сопротивления последнего. Затем закрыл дверь, устало потер переносицу и только тогда позволил себе выпустить тот поток раздражения и ревности, который в нём хранился на протяжении того времени, пока Ипполит Матвеевич развлекался. - Ну и что ты молчишь, дурень?! Я тут, значит, об успехе общего дела думаю, не сплю, переживаю, а он по ресторанам да по девочкам шляется! У, старый развратник! Стыдно, Воробьянинов. Стыдно должно быть! - Остап в продолжение своей гневной тирады нагнулся к Ипполиту Матвеевичу и с изумлением заметил, что тот ехидно улыбается. - Чего улыбаешься, ну?! - Идёт вам ярость, Бендер. В ней вы искренны. - пьяно усмехнулся Ипполит Матвеевич. - поедемте в номера? - Ах в номера?! - вскипел великий комбинатор и схватил за грудки обмякшего пьяного Воробьянинова. - сейчас я тебе покажу "в номера", старый идиот! С этими словами Остап со всей силы рванул Ипполита Матвеевича с насиженного места и прижал к ширме, обклееной разными вырезками из газет. Ширма предупреждающе хрустнула. - Не такой уж я и стар...- хотел "вставить своё слово" отец русской демократии, но его речь была прервана великим комбинатором, который со всей жадностью и необузданной страстью впился в губы Воробьянинова. Ипполит Матвеевич поначалу пытался сопротивляться, но позже понял, что это абсолютно бесполезно - он намного слабее Бендера не то что в пьяном, но и в трезвом состоянии, поэтому шанса отбиться не было ни малейшего. Да и хотелось ли отбиваться Воробьянинову, если само его тело реагировало на такие ласки что ни на есть положительно, хоть и до последнего "гигант мысли" старался это отрицать? Что ж, теперь и он убедился, что Бендер - очень привлекателен и сексуален. Что молодой человек очень хорош собой и вызывает в Ипполите, бывшем любителе женщин, самые бурные чувства, которые ни одной из его избранниц не удавалось в нём пробудить. С трудом оторвавшись от предводителя, чтобы избавить от такой ненужной сейчас одежды себя и его, Бендер, тяжело дыша от переполнявших его чувств, томно прошептал: - Ох, как же тебе идёт послушность, Киса, ты бы знал! - и продолжил с особым нетерпением расстегивать пуговицы на рубашке Ипполита Матвеевича. - Ох-х-х...Остап...ах! Соседи же...- только и смог вымолвить "Киса", захлебываясь в собственных ощущениях. - Не услышат, если мы поиграем в молчанку - тогда никто и не узнаёт наш секрет! Вы что,разомлели от ласк? Тише, предводитель, тише! - Бендер нежно поцеловал Ипполита Матвеевича в шею и приложил палец к его губам, вынуждая того замолчать. Ипполит Матвеевич шумно выдохнул. *** Утром бывший предводитель дворянства проснулся от того, что почувствовал, будто его со всей силы что - то сжимает. С трудом разлепив глаза, он, к своему изумлению, обнаружил, что лежит в крепких объятиях великого комбинатора, наготу которого, как и наготу самого Воробьянинова, скрывала лишь тонкая простынь. Ипполит Матвеевич, отчаянно пытаясь вспомнить события прошлой ночи, тщательно помассировал виски, но память, как назло, подчистую всё стерла. Желая как можно скорее одеться, он попытался встать, но от резкой боли где - то в районе поясницы вдруг рухнул обратно и лишь тихо выругался. Остап, проснувшийся от грохота и ставший свидетелем этой картины, вдруг рассмеялся. - Сама судьба, Киса, велит нам сегодня отдохнуть и не выбираться никуда из уютной постели! В самом деле, сдались вам эти стулья...- отметил он вполне справедливо, и заметив на себе ошарашенный, ненавистный взгляд Ипполита Матвеевича, зашелся уже в беспрерывном смехе. - ну куда же вы собрались то, неугомонный? Оденьтесь хоть! Хотя мне вы больше нравитесь в природном своём виде...Дайте я вам хоть встать помогу, отец русской демократии! Хе-хе- хе! Воробьянинов стыдливо укутался в простынь и, окинув крайне недовольным взглядом великого комбинатора, тоже рассмеялся.