***
Тьма впервые после долго времени отстала от него. Полностью поглотив его в последний раз, та умчалась в чашу леса. Веки полностью отказывались подниматься, а уши и без того мало, что слышали. Единственное, что он чувствовал физически — как его кровь стекает на нечто белое и холодное. Как она преодолевая путь из глотки выплёскивается на снег под ним. Кровь из его пасти не переставала литься, да и не только из пасти. Даже его вспоротый живот раскрашивал все в округе в алый цвет куда больше, чем его поганый рот. Лишь когда человеческие чувства проснулись в нем вновь, его тело перестало болеть. Он больше не чувствовал холода. Эту пустоту заполнил звериный голод. Вместо крови из морды начала выступать слюна. Это чувство заставило его резко открыть глаза и замотать головой в поисках ближайшей добычи. Но вместо ожидаемых детских голосов или звериных споров в голову ударил плач. Прямо под его ухом. Глаза мальчика до сих пор отказывались передавать что-то кроме разноцветных пятен и звёзд перед глазами, но резко, как будто по волшебству четкость стала просто бешеной. В горле заступились взволнованные слова отчаяния. Под ним лежала его младшая сестра. Хотя точнее сказать только ее верхняя часть. Она побледнела, судя по всему из-за потери крови и теперь в прямом смысле выглядела как труп. Чувство голода на минуту пропало. А его разбитые очки снова упали в снег. Слезы сами вырвались из его глаз, а сами глаза распахнулись от страха, а соленая вода упала Оле на лицо. Не смотря на чудовищную боль в его теле, он кое-как прижав ее к себе, и пальто и шапка маленькой девочки запачкались багровой жидкостью. — Оля, — произнес ее имя Антон. Сил его сестры не хватало даже, чтобы повернуть голову в его сторону, но, как-будто услышав голос брата из ее уст послышался мучительный вдох. Она была жива! — Не засыпай, прошу! Я сейчас позову на помощь, ты главное держись, слышишь? Парень не помнит, как именно взял девочку на руки. Он готов был назвать это чудом, волшебством или даже предсмертным желанием. При этом Антон не почувствовал боль или уже знакомый голод. Лишь пустота. Пустота заполняющая его тело. Он пытался вдохнуть лесной воздух, где он очутился, но этим вызвал лишь кровотечение. Зато запах дошел до него быстрее осознания. Это был не его лес. Здесь пахло магией, светом, странными обитателями и небольшим страхом маленьких детей, а не пропитанной кровью землёй, чистейшим отчаяньем и другими зверями Будучи ребенком — художником он часто рисовал все что видел: леса, деревья, зверей и друзей. Даже пару раз в детстве решился нарисовать себя со стороны. Но картина, которую смог бы увидеть кто-то рядом вызывала лишь страх и сострадание. Подросток держащий на кровавых руках часть своей младшей сестры, полностью избитый и морально убитый. Именно так он выглядел. Поняв, что единственное, что он может сделать — это искать помощь в одиноком лесу ноги сами зашагали на поиски выхода. Он готов был поклясться, что сейчас из него выпал какой-то орган, но его это не волновало. Голос пропал, а в его замену пришли силы бороться за жизнь его младшей сестры. Пройдя пару шагов он побежал. С лёгкой одышкой с кровью, с сестрой на руках и полностью "мертвый", он бежал! С него слетела его фирменная шапка, но он не остановился. Он забыл, как долго бежал, но помнил куда. На обширную поляну, на которой лунный свет казался естественным компонентом без которого это место не могло существовать. А посередине этой заколдованной картины лежало неизвестно существо. Будь Оля сейчас здорова, запрыгала бы от радости и закричала бы:"Единорог, Единорог! А ты мне не верил, Тоша!". Но удивляться и радоваться у него не выходило, да и сил на это не было. Бедное существо было убито огромной раной на нижней части живота. Подойдя по ближе тот с ужасом посмотрел в глаза животному. Оно мертво. А его кровь растеклась во всему этому месту. Но глаза не сразу повернулись на веки существа. Перед этим он на мгновение взглянул на мясо. Омерзительное, отвратительное и...нежное, пропитанное кровью мясо недавно умершего животного. Голод вернулся. Упав на колени, Петров истекал кровью...и слюной. Он вновь не смог сдержать в себе зверя. Его сестра лежит на его коленях, ей нужна помощь!... Но ведь...Плоть выглядит слишком аппетитно, верно? Он закрыл глаза. Нет, он не посмеет это сделать!!! Он человек! Люди не едят людей! Едят. Это называется каннибализм. А ты не человек вовсе. Немой крик вырвался из его груди, а хотя был ли он немым? Ведь сразу после него Оля заморгала своими детскими ресничками, пытаясь проснуться. Она никуда не тянулась, ничего не двигала и не подвала признаки жизни. Единственное, что та сумела сказать было лишь расплывчатое и глухое: " Пить..." Ее брат опешил. Не знал, что делать. Но безумная идея пришла к нему куда быстрее, чем он думал. Кровь вытекала из тела мертвого существа и ничем не красила эту поляну. Так может стоит от нее немного избавиться? Руки сами потянулись под кожу. Из под нее только сильнее начала течь. Не алая, как у них в лесу. Серебристая, слегка вязкая, но... Единственное, что сейчас может выпить его сестра. Антон готов был согласиться. Он больше не тот шестиклассник, для кого кровь — ужасное зрелище. Он видел смерти своих одноклассников и себя сотни, нет, тысячи раз. Слышал духов леса и не мог остановить это. Все это повторялось каждый раз. Может именно по этому у него проблемы с головой? Может именно по этому Зайчик так часто появляется в его голове? Думать не осталось сил. Он будет сожалеть об этом до конца жизни, будет убивать себя зато, что не смог должным образом помочь своей сестре. Что даже если с ними случится чудо, кто-то из них не выживет. Руки наполнились неизвестной жидкостью. Он попробовал всего каплю, чтобы убедиться, что "это" не сделает ей только хуже. На удивление, По телу пронеслась волна мурашек. Его тело просило ещё, больше...Вкусно. Пока рука с наполненной жидкостью приближалась к губам его сестры, он начал замечать, как из его пасти потихоньку переставали литься капли крови. Скорее всего она закончилась, а это действительно последние минуты его никчёмной жизни. Его голову пробило током, сознание вновь обрушило на него свои мысли. Нет, это не правильно! Он человек! А человек никогда не истекает слюнями, когда видит чужое мясо! Он никогда не съест другого человека! И за него никогда не говорит Зверь! Люди действуют разумно и не принимают то, в чем не уверены, а главное не дают другим! Это же опасно! Хотел было Антон убрать руку с губ его сестры и наконец-то воспользоваться здравым смыслом, как голову покинули мысли, а на их место пришли инстинкты. Практически все. Кроме инстинкта самосохранения. К этому моменту его сестра уже выпила всю жидкость, что имелась в его ладони. Ее лицо чуть сморщилось, но вновь начало приобретать цвет. Прямо как в сказке, через пару секунд у Оли срослась нижняя часть. У нее до сих пор не было ног, но выглядело так, как будто бы у нее их и не было. Он готов был благодарить богов, кричать от радости и отчаянья, но сил на это просто не хватало. Зато увидев магический эффект после выпитой крови, он тут же взял в ладони ещё больше этой жидкости. — Оля, вот, выпей ещё. — произнёс замерзшими губами ее брат. Сразу после этого ноги его младшей сестры начали постепенно, и как заметил Антон по стекающим слезам слегка болезненно вырастать вновь. Он не сможет описать жуткий и страшный процесс формирования новых ног, ведь при одном только виде голых костей, что постепенно набивались плотью и венами можно было по потерять сознание. Но спустя пару минут завороженного процесса ее ноги были вновь на месте. Наверное это и называется магией? Это было просто чудо! Помнит, как улыбнулся краями губ, на которых уже успела застыть кровь. Теперь жизни его сестры ничего не угрожает. Сейчас его не волновал ни Зайчик, ни вспоротый живот...даже самый тупой и не подходящий на мысли других людей поступок, что он совершил и тот поступок, что в конечном счёте спас его сестру. Он уже не помнил, как потянулся к уже подсохшему мясу, как снял с него кожу, и как откусил от него кусочек. В нем больше не работали человеческие чувства, эмоции и пристрастия. Его волновала только одна вещь. Это прекрасное мясо. Какой он уже делал укус он забыл, да и в принципе не считал. Как только голод ушел от него, он вновь переключился на его младшую сестру. Но было уже поздно. Его звериные глаза вновь стали обычными и начали закатываться, предвещая скорый конец. Теперь его не волновало, что случилось, где он и как его младшая сестра. Ведь она лежит прямо перед ним. Единственное, что он успел сделать, это вновь поднять ее на руки. Руки дрожали сильнее других конечностей, но в конечном итоге ели-ели держали Олю. Он прошел всего пару шагов, и не почувствовал столкновение с землёй, но застыл. Застыл как статуя, и не мог пошевелиться. Та тьма вернулась, и закрыла ему глаза. Вновь стало холодно и пусто. Бесконечная тьма смерти окутала его с ног до головы. Должно быть он уже лежит на земле мертвый и ничего не слышит и не чувствует. Может, так будет лучше для всего? Он ведь больше никогда не придет домой, никогда не станет Зверем, и не попытается съесть свою семью. Именно так, как ему казалось придет его конец. Мертвый ребенок лежащий в лесу в одежде пропитанной кровью. Надеясь, что кто-то хороший найдет его Олю и заберёт ее к себе в поисках лучшей жизни он проводился в бездонную бездну полной тьмы.***
— Альбус! — Хагрид совсем забыл об времени на часах, на столько он был напуган. Его глаза тут же заметались в поисках пропавшего среди других. — Прошу вас, выслушайте меня! В кабинете сейчас собрались трое преподавателей, медсестра и директор. Северус недовольно и хмуро пялился на лесника. Сейчас час ночи, что этому великану нужно от них!? Благо тот успел отправить письмо — предупреждение Дамблдору, что всегда готов помочь в любое время. И теперь они все, исключая хранителя ключей, смотрели на задыхающегося человека в дверях. Сзади него сейчас была носилка, в которой он обычно вез ёлку для рождества. На сейчас под лёгкой простыней лежала явно не ёлка. Что-то не большое. Зато уже успевшее запачкать белое полотно красной кровью. Макгонагалл глубоко вздохнула. Все учителя здесь только что встали. Неужели есть действительно достойная причина, по которой их все созвали сюда в столь поздний час? — Хагрид, друг мой, что это сзади тебя? — начал директор с удивлением смотря на ткань. Что там может быть? Раненое животное? На вряд-ли он бы попросил ради него разбудить главных учителей и преподавателей Хогвартса. В ответ тот лишь задрожал, повернулся и подозвал мадам Помфри. Из под его тела мало, что можно было заметить, из-за этого к нему подошла ничего не увидевшая школьная целительница и прижала ладонь сначала к груди, с ужасом вздохнув, а затем перенесла руки на лицо. Подойдя по ближе и взглянув в носилка, лицо Макгонагалл тут же изменилось. Лишь страх отразился на ее лице, как вдруг она вскочила и начала помогать Поппи. Сразу после подошли и директор со Снейпом и картина, что была у них перед носом ужасала. Маленький мальчик в возрасте примерно 11-13 лет лежал полностью в замороженной крови. Его белые, как снег волосы застыли в каше из крови и снега. Его живот был вспорот, все его внутренние органы были либо проткнутые, либо их вообще не было. Рядом с лицом мальчика лежала Заячья маска, а абсолютна вся одежда подростка была написана его кровью, а сам он, как казалось всем — уже не жилец. Его сестра, как все думали из-за одинаково цвета волос, выглядела куда лучше своего брата, за исключением такой же рванной и алой одежды. Все могло бы быть куда лучше, пока профессора не заметили на губах девочки знакомую серебристую жидкость. Эти дети — кошмар любой смерти. Кошмар, который они должны спасти.