Шлем

'Кажется, она никогда не стоит на одном месте больше пяти секунд. Видит Бог, я этого не вынесу…'       Каждый раз, когда Капитан (не без невинного чувства некого радостного превосходства) легко запрыгивает на крышу заброшенного дома, Судья хрипло вздыхает и взбирается следом за ней, не минуя балок и уступов, за которые можно было уцепиться.       Как только охотник достигает вершины и оглядывается в поисках напарницы, он обнаруживает несколько неприятную ситуацию — на ржавой крыше никого нет, а женский силуэт, очерченный солнцем, каким-то чудесным образом оказывается в совершенно другом месте — на окраине пустынной дороги, где-нибудь по направлению к новому заинтересовавшему её закоулку. Терпеливо преодолев обратный путь, воин Нового Эдема бежит по следам капитана и попадает в самую гущу напряжённых событий — пока он высматривал её среди косматых ветвей елей и цветущих кустов с липкими молодыми листьями, она попала в перестрелку. Точнее сама на неё нарвалась со своим проклятым огнестрельным оружием…       Пара пуль просвистела над плечом Салаги, перед тем как он мастерски проскользнул по земле прямо под тенистое укрытие сосновых стволов. Лук словно сам по себе выпустил стрелы в сторону противника — настолько машинальны были движения опытных рук охотника. Один рейдер, второй, третий… Не было видно, что нанесло последний, смертельный удар — стрела или пуля. Судья не считал эти загубленные грехами души, его больше волновал иной вопрос: как это беззаботное прыгучее существо умудрилось отыскать «Слово»? И сколько ещё продлятся его мучения?..       Он мог бы самостоятельно оберегать земли Нового Эдема, спокойно жить в своём убежище к югу от главного поселения, по ночам присоединяясь к отрядам Верных и их набегам на отнятые рейдерами территории. Силы, потраченные на одиночную борьбу, не превысили бы те усилия, что он прикладывал сейчас, в дуэте с неизвестно откуда появившейся чужачкой. Его люди называют её Пастырем, и не только они — сам Иосиф убежден в особом предназначении пришедшей с юга. Он ждал её, он видел этот облик прежде и говорил о нём. Говорил прежде всего ему — Салаге. Безмолвный охотник узнал о прибытии особенного человека первым. Его уста хранили множество тайн Отца, в том числе местонахождение той самой книги — ох, сколько раз Итан пытался вызнать у него, где она находилась!.. Движимый гордыней, сын Иосифа сначала приказывал, затем угрожал, после — просил, умолял дать хотя бы крошечный знак, намёк. Но верный защитник общины оставался непоколебим. Пережив тяжелые времена, он верил в истинность нового пророчества, ознаменованного рассветом нового мира. И ждал Пастыря так же, как ждал его и Отец. Каково же было смешение чувств, возникшее в нём, когда к громадным вратам их дома пришёл такой человек…       Судья, сложив лук, наблюдал за капитаном, осматривающей одежду поверженных врагов. Несколько мотков меди, горсть гильз, выцветший баллончик с краской… Она брала всё, что могло пригодиться в грядущей борьбе. Манера её движений выдавала черты, свойственные представителям силовых структур. Он заметил это сразу, хотя и не придал этому значения.       Кэп сняла любимый шлем, найденный на одном из захваченных аванпостов. Присев на засохшее бревно, женщина перевела дух — после стычек с «ублюдками в масках» дыхание нуждалось в восстановлении и свободе, чему тяжелый головной убор, порой, препятствовал. Выдохнув полной грудью и утомленно опустив голову, она обнаружила на своей руке, чуть выше локтя, красную полосу. В притоке адреналина заступница падальщиков и не почувствовала, как её ранили. «Где же моя аптечка…» — капитан рылась в сумке, перебирая найденные на просторах округа ресурсы. Как назло, нашлись старый плеер и треснувшие солнцезащитные очки, а жизненно необходимый предмет — нет. Впрочем, всё как обычно.       Озадаченно сдвинув брови, она сдула с глаз прядь волос и обернулась в сторону белоснежного луга. Среди моря белых цветов не было ничего похожего на растения, требуемые для изготовления антисептика… Между тем боль в руке стала отчётливее.       Кэп вздрогнула и отпрянула, рефлекторно потянувшись к пистолету, когда боковое зрение засекло живой объект в непосредственной близости от неё. Судья, задержав черный пустой взгляд на её лице, лишь недовольно хмыкнул, продолжая делать перевязку из синих и янтарных листьев. Кажется, он знал в этом толк не меньше Селены: охотник, опустившись на корточки рядом с вверенным ему человеком, обрабатывал рану с впечатляющей медицинской ловкостью. Капитан тут же вспомнила курсы подготовки, где её учили оказывать первую помощь в полевых условиях. Поразительно, но многие нюансы подобных «операций» были известны и Судье! Будто он проходил это вместе с ней, что, конечно же, было невозможно.       Проверив прочность узла на перевязке, безликий воин поднялся на ноги, ожидая действий непоседливой напарницы. «Спасибо!..» — кротко и мило поблагодарила она. Судья крайне редко видел её лицо — Кэп носила маску, подобно рейдерам. Сквозь толстое затемнённое стекло можно было разглядеть глаза, но остальные черты оставались загадкой. И вот теперь… он стал свидетелем её улыбки. Искренней, светлой и ностальгически теплой.       Не растрачивая время зря, капитан забросила на плечо сумку и надела шлем, готовая к новым приключениям. Её лицо снова окунулось в тень неизвестности. Судья бесшумно последовал за ней, не выпуская из памяти истинное обличье чужачки… Но чужачка ли она? — Как чужим может быть тот, чей облик кажется тебе таким родным? И чьи поступки, мотивы, судьба — словно твоё собственное отражение на чистой глади озера?.. «Мы… похожи?» — Салага чуть не споткнулся на ровном месте. Его дыхание сбилось как от приступа сухого кашля.       Кэп тоже носила маску. Подобно ему.       Солнечный луч, отброшенный от затемнённого стекла, упал на него бликом, как снайперский прицел. Она обернулась в неторопливом ожидании, какой-то учтивой внимательности, от которой у Салаги потяжелело сердце.       Ослепительное солнце, окружённое призрачным платком северного сияния, нежно грело выжженную землю за рекой. Чёрную пустыню погибших лесов, испепеленных и зачахших трав. Нечто подобное было и в его душе… Часть её погибла вместе с падением старого мира, обратилась в прах невозвратно, навечно. Как брошенный в пламя цветок льна невозможно вернуть к прежней форме, так и израненный дух не восстановить внешними усилиями… Но что происходит с ним сейчас? Судья чувствовал, как из пепла иссушенной виной души прорастало что-то новое. Пробужденное ощущение благодатного забвения, оттененное неизвестными волнениями.       «Неужели чёрная земля расцветает из-за солнца?» — Салага взглянул на темнеющий край горизонта, когда извилистая тропинка привела его и капитана на безмятежный холм, усеянный маргаритками и вереском. Теплый аромат полевого разнотравья будоражил воздух словно душистый пар чая, и крошечные колибри, подобно округлым шмелям, перелетали с одного соцветия на другое. Кэп с благоговением рассматривала блестящие узоры на хрупких крыльях шустрых птиц, спрятав за спину оружие. Потемневшая роспись крови на её перевязке напоминала смятые лепестки мака…       Сдержанное дыхание Судьи опалило бледную маску, затуманив глаза и заставив грудную клетку напряжённо сжаться от встревоженных ударов сердца. — «Неужели моим солнцем стала ты?..»