Недодрузья

***

      Первые несколько лет со дня знакомства им тяжело работалось в паре. А ставили их, как на зло, всегда вместе — будто уверенные, что из этого выйдет толк. Ага, конечно.       Поли весь словно под постоянным электрическим током, нервный и дёрганный, недолюбленный маменькин сынок, ищущий для себя одобрения и поддержки хоть в чём-то, в самой банальной мелочи. Сэм это всё видит, психоанализа не надо, всегда издалека наблюдая, и ему Поли жалко. Не жаль, а именно жалко. Гаденькое чувство, от которого он не может избавиться, а на Поли без слёз (или смеха) не взглянешь. Сэм плакал последний раз на войне, смех в горле комом застревает, поэтому он усмехается каждый раз, как видит. Поли это бесит. Ему, на самом деле, многого не надо, чтобы взбеситься, только тронь, только попробуй задеть один из многочисленных нарывов-комплексов, и он уже кидается с кулаками, готовый разорвать.       Сэма почему-то не рвёт, отпускает, только схватив за ворот рубашки или пиджака, словно очнувшись от припадка слепого бешенства и детской обиды. Опускает руки и смотрит ему в лицо исподлобья, как медведь в цирке затравленный, с тупой ненавистью и болью во взгляде. У Поли к этому коктейлю ещё обида добавляется, взрывается на раз-два.       Сэму по-человечески поебать, что там чувствует Поли, он в няньки не набивался, и никогда не извиняется за проёбы, которые упрямо — может, тоже по-детски — не признаёт. Тут к гадалке не ходи, Сэм знает, что Поли его простит, рано или поздно, со скрипом, ворчанием, но простит и всё будет как всегда, всё будет, как обычно — Поли несётся впереди товарного поезда, а Сэм поспевает хватать, чтоб не наебнулся — дон не одобрит, его слово для Сэма выше закона. А Поли всё время прощает, неспособный долго держать зло — по-детски. Сэму от его прощения ни жарко, ни холодно. С тем же успехом Поли мог объявить ему бойкот, Сэм также не заметит.       Возможно, они друг друга просто ненавидят.       Возможно, у этого даже есть причины.       Сэму до них нет дела, а Поли, похоже, из принципа молчит. Не вытягивает его на разговор, в кои-то веке.