you make me nervous with your love games

Беты вам не омеги. Беты не могут считывать эмоции по запахам. Беты сами не пахнут. А еще эти тупые беты не подчиняются доминантным феромонам и это полный пиздец. Все, что Хисыну и остается, так пилить тупым взглядом сидящего за дальним столиком парня. Он выглядит умопомрачительно, нет, правда, сногсшибательно и подкосившиеся колени Хисына тому прямое доказательство. Его ровный нос, острые, точно лезвие, скулы и пухлые малиновые губы, обветренные и потрескавшиеся, что напрашиваются на поцелуй, вот только Ли просто волосы на голове рвет, мечется на месте и рычит, ведь какого хуя этот идиотский Пак Сонхун оказался бетой? С самой первой их встречи Хисын положил на него свой взгляд, о да, без преувеличения, Хисын бегал за ним и иногда высматривал в коридоре университета, пытался узнать о нем больше, познакомиться, поухаживать. Потому по не случайной случайности они сталкиваются в коридоре и Хисын правда пытался привлечь его внимание, он так старательно прихорашивается перед ним, кокетливо улыбается и играет бровями, но тому, если честно, вообще по барабану. Сонхун только недоумевающе выгнул одну из своих красивых густых бровей, а после вовсе нахмурился и удалился прочь, оставив Хисына одного наедине со своими мыслями и позором навечно. И знаете как это злит? До скрипа зубов и уже второй пары сломанных деревянных палочек для обеда. Ли отвлекается от своих мыслей только когда его внезапно дергают за плечо и приводят в чувства. — Хватит вонять, — Чонвон бьет приятеля по плечу и морщит нос. — Извини? — Хисын хмурится, выгнув бровь и принюхивается, потому что, вроде как, еще утром принимал душ, — вонять? Подбирай выражения и будь повежливее, я твой хен в конце концов. — Хен-хуен, — отозвался альфа с раздраженным фырчанием, языком слизнув рисинку с уголка своего рта, — единственный конец, который у тебя на уме — это его член. Вот только можешь даже не стараться, — Чонвон открыто указывает палочками в сторону Сонхуна, что мило общался в компании своих друзей, а Хисын хмурится, — этому твоему бете плевать вообще, а несет от тебя уже за несколько столиков, что дышать невозможно. — Он не мой бета. — Из этого всего ты услышал только это? — Ян закатывает глаза и вздыхает, зажмурившись. Это просто невозможно водиться с таким тупым альфой, который не в силах контролировать свои собственные инстинкты. За спиной слышится тихий шепот, на что Чонвон сразу же обращает внимание и недовольно рявкает на других студентов, ведь только он может вот так обсуждать поведение своего друга. — Почему бы тебе просто не подойти к нему уже наконец? Ты не представляешь, как тупо выглядишь со стороны. — Я не хочу к нему подходить. — Мне хотя бы не ври, — Чонвон вздыхает, но все же продолжает свой обед, хотя его курица с рисом в перемешку с надоедливым запахом разбушевашегося альфы, аппетита вообще не вызывала. Слова младшего на Хисына не влияют от слова совсем. Ему, кажется, вообще кристаллически похуй на то, что в радиусе метров пяти, от них отсели почти все студенты, что не может не привлекать лишнее внимание. Вообще этот Хисын странный и Ян думает, почему вообще завёл с ним дружбу. Только вздыхает тяжело, и продолжает есть тошнотворно терпкую курицу. Непонятно, к счастью или же нет, но Чонвон не совсем оказался прав. Не то, чтобы все эти альфьи штуки и правда привлекли внимание беты. Но Пак абсолютно точно заметил эти странные и неоднозначные знаки внимания в свою сторону. Провертев палочки между пальцев, Сонхун не может сконцентрироваться на обеде. Уже несколько месяцев он чувствовал, что за ним как будто следят. Сначала Хун испугался и думал, что за ним следит сталкер или, того хуже, маньяк. Не сильно ошибается, если быть честным, Ли Хисын тот еще маньячела с горящим взглядом. И даже сейчас он ловит на себе этот пристальный пожирающий взгляд. Хун искренне уже думает, что с ним что-то не так. Может между зубов что-то застряло? У него что-то на лице? Во всех случаях, парень оказывается не прав. Тогда почему этот альфа уделяет ему столько своего драгоценного внимания? Пак уже порядком раздражен, потому что хочется, чтобы его в конце концов оставили в покое. Даже друзья говорят, что тип этот, ну, Ли Хисын, всегда был странным. И будет. Сонхун уже всеми способами пытается избежать хоть малейшего контакта, чтобы не раздражать этого бешеного альфу, но в итоге все равно оказывается под прицелом чужих глаз. В один момент все-таки он не выдерживает и решает, что самая лучшая защита — это нападение. Он потратил битые полчаса, чтобы разыскать Хисына в корпусе, а когда нашел, старший сразу попытался скрыться. Эта реакция действительно странная, настолько, что разжигает необъяснимый интерес, который подпитывается неоднозначным поведением альфы. Он не хочет его видеть? Хочет познакомиться ближе? Что ему надо? Сейчас Хисын не особо горел желанием вести диалог с кем-либо. У него плохое настроение, он голодный, так еще и бегает сдает свои старые долги, хотя больно ему это надо было. Вот только именно тут, в эту секунду он видит знакомый силуэт в конце коридора. — Блять, — выругался себе под нос Ли, сжимая тетрадь по экологии в руке до побеления пальцев. Этого еще не хватало. Он почти сразу разворачивается спиной и пытается незаметно смыться, вот только его уже сразу прижали к стене резким движением. Хисын жмурится и не может вздохнуть, а когда открывает глаза, сердце уходит в пятки и стучит где-то там, пока в голове все гудит и переворачивается. — Что тебе от меня надо? — Сонхун говорит ровно, четко, его голос низкий, от того тягучий, как карамель. Интересно, если бы он был альфой, он бы пах ею? Пометил бы своим запахом Хисына? Сделал бы своим? — Почему ты постоянно смотришь на меня так, как будто убить хочешь? А Хисын сам не знает. Разве, он выглядит так, словно хочет убить? Боже, да сдался ему этот тупой бета с его тупыми красивыми глазами и губами, которые вообще-то Ли хочет поцеловать еще с третьего курса. Сдалась ему вся эта беготня и его вовсе не ведет от того, что Сонхун прямо сейчас стоит перед ним в чертовой безрукавке, оперевшись одной рукой на стену позади него, а его мышцы так сексуально перекатываются, что Хисын готов побитым щенком заскулить от щекотки в животе. Сонхун так и не получает однозначного ответа, он, кажется, даже толком голос его не слышал, потому что Хисын упрямо молчит. Смотрит своими большими оленьими глазками исподлобья, фыркает, отворачивается и молчит. Ну и как с такими вообще иметь дело? Бета недовольно бурчит себе под нос, наклоняется ближе, фыркает рычащему альфе прямо в лицо и удаляется, раздраженно бросив ему что-то не очень приятное. А Хисын остается с гулко стучащим в груди сердцем и каменным стояком, с которым он не в силах совладать. Время идет, но ничего не меняется. Хун, как бы не пытался выведать ответы у Ли, тот либо огрызался, раздраженно испепеляя взглядом Пака, либо игнорировал. Это уже стало каким-то делом принципа. Своеобразной игрой «разговори своенравного альфу и узнай что у него вообще творится в голове без использования феромонов». Пока что Сонхун стремительно проигрывает, потому что ни выяснить Хисыновы мысли, ни использовать феромоны он не может. Впервые за всю жизнь беты, он думает о том, что этого не хватает. Но это не значит, что он сдастся так легко. У него вообще-то есть еще один козырь в рукаве. Когда прозвенел звонок, оповещающий об окончании занятий, Сонхун сразу направился в другой корпус, где проходили занятия у Хисына. Вот только сейчас ему нужен был не он. Заглянув в почти опустевшую аудиторию, Пак мысленно кивает сам себе. — Чонвон, — Сонхун кладет руку на плечо альфы, заставляя того вздрогнуть от неожиданности. — Э? — Он оборачивается на голос и искренне удивляется. Пак Сонхун собственной персоной. Что его вообще привело в их группу? Хотя, это настолько очевидно, что даже глупо. Так же глупо, как химия между этими двумя, — Что? Что ты тут делаешь? Хисына тут нет, как видишь. — Мне не он нужен, а ты, — бросает Пак, засунув руки в карманы. — Э? — Чонвон снова недоуменно выгибает брови и хмурится, застегнув свою сумку, — и зачем я тебе нужен? — Ну ты же дружишь с ним, — Сонхун передернул плечами. — С кем, «ним»? — Чонвон хитро улыбается, потому что, конечно, он понял, кто именно ему нужен. — Ну с Хисыном, блять, кем еще-то, — раздражённо выпалил бета, сведя густые брови к переносице. Все встает на свои места. Альфа многозначительно пожимает плечами и застегивает сумку с вещами. — Ну, общаюсь. А что? — Что ему от меня надо? Мне надоела эта беготня, то за ним, то от него, гребаные кошки-мышки. — Ты правда не понимаешь? — Вздыхает Чонвон, на что получает особенно озадаченный взгляд со стороны Пака. Яну вообще не хотелось становиться посредником между этими двумя, но видно, от судьбы не уйдёшь, — Ты ему нравишься. Очень сильно, между прочим. Сонхуну требуется время, чтобы переварить это. Секунда или две. А потом он хмурится и с огромным недоверием смотрит на Чонвона. Нет, это шутка какая-то? С каких это пор свою симпатию выражают оскалом и рычанием? Пак фыркает и нагло усмехается, что теперь уже Чонвон хмурит брови и скрещивает руки на груди. — Я? Нравлюсь? Ему? — Сонхун делает непозволительно долгие паузы между своими вопросами, а потом закатывает глаза, — Тогда я бакалавр информационных наук. Да от него просто веет неприязнью ко мне, хотя мы даже не разговаривали. — вот именно, что ты с ним даже парой слов не перекинулся за все это время и утверждаешь, что он ненавидит тебя, а я каждый день вынужден сидеть и выслушивать его ежедневное нытье из-за того, что тупой бета не обращает на него внимание, хотя он битые полчаса стоял и прихорашивался перед тобой, дай Бог, Пак Сонхун обратит на него внимание. Вот он и бесится, что тебе все равно. — Тупой бета?! — Сонхун возмущается, даже не зная, что сказать. — Боже! — Ян всплескивает руками и рычит, мотая головой, — Все, с меня хватит! Я не намерен разбираться с вами, как с детьми! Тебе интересно, что он думает? Вот к нему и иди, нечего ко мне лезть! — Да он даже не слушает меня! — Делай, что угодно, мне плевать. Меня не приплетайте! С шумным пыхтением Чонвон схватил свою сумку и закинул на плечо, а потом удалился из аудитории, оставляя Сонхуна со всей этой новой информацией для переработки. Боже, это оказалось намного сложнее, чем написание кодов для программ. С тяжелым вздохом, Пак зарывается пальцами в волосы и подходит к окну, выходящему на двор университета. Так же во дворе находилась просторная спортивная площадка, где в свободное время студенты, а часто участники спортивных клубов могли поиграть. Сонхун наблюдает за маячащими из угла площадки в другой угол студентами, за тем, как активно они перекидывают мячи, отрабатывая подачи, и цепляется взглядом за него. Хисын слишком профессионально и слишком грациозно обходит противников и забивает трехочковый в кольцо. И выглядит он слишком хорошо, когда не смотрит нечитаемым взглядом прямо в душу. Да и его мышцы рук, подтянутые жилистые щиколотки и иногда оголяющийся низ живота выглядят непозволительно привлекательно. Сонхун не может поверить, что человек на площадке и тот рычун — это один парень. Невозможно просто. После новой информации пересекаться с Хисыном стало более волнительно, чем прежде. Сонхун начал замечать. Замечать не совсем ненависть, как он думал, в чужих глазах. Заинтересованность и трепет ресниц заставлял его постепенно поверить в слова Чонвона, но не до конца. Он должен убедиться в этом сам. Услышать из уст Ли, не важно, каким способом, он его найдет. Сонхун не сдается тогда, когда у него что-то не получается. Он был напористым и упрямым и иногда все же это играло ему на руку. В один день ему повезло. Не сказать, что Пак был прогульщиком, но перекурить за зданием университета ему всегда казалось приоритетнее, чем пара физкультуры. Но так как преподаватель, что вел предмет у факультета филологии, на котором, к слову, учился сам Ли Хисын, ушел в другое заведение, поэтому пара должна была пройти вместе с другой группой. — Ты пойдешь? — Джеюн удивленно выгибает бровь, когда Сонхун остается в раздевалке, — что с тобой? У тебя неаттестация что-ли? — Да нет… Просто, дела есть, — Пак неоднозначно пожимает плечами. — М, знаю я твои дела, — ухмыльнулся Джейк, переведя взгляд на открывшуюся дверь. В раздевалку зашел Хисын, — вот, не твое дело случайно? — Шим получает смачный удар в плечо и начинает хохотать, когда выбегает из помещения. Кажется, Хи даже не заметил Пака, потому что выглядит слишком уж расслабленным и радостным. Сонхун не стремится испортить ему настроение, поэтому быстро переодевается и выходит в зал. И искренне надеется, что все получится сейчас. Пара проходит напряженно. Лично для Сонхуна уж точно, хотя бы потому что время идет, но ничего не меняется. Предмет его любопытства внезапно пропадает из поля зрения в середине пары и Сонхун задается лишь одним простым вопросом: куда. На этот вопрос так же быстро находится и ответ. Пак отпрашивается у преподавателя выйти из зала, следует в раздевалку и даже не удивляется, когда видит слишком агрессивно роющегося в своем шкафчике Ли. Он слишком увлечен поиском чего-то на полках, что не сразу замечает присутствие Сонхуна рядом. Замечает только тогда, когда дверца с хлопком закрывается. Круг замыкается. Все возвращается в первоначальную точку. Точку, где Пак Сонхун прижимает его к стене, превосходя, если не в росте, то в мышечной массе в несколько раз, где Ли смотрит на него снова снизу вверх и сглатывает слюну. Хисын чувствует, что от красного из-за бега лица, кровь приливает в совсем иное место. И это не очень хорошо. Сонхун хитрит, принимает правила игры в молчанку. Только вот сейчас это напряжение только сильнее нарастает, когда он пристально смотрит в горящие глаза альфы и тяжело дышит. По его виску течет капелька пота, платиновые волосы прилипают к шее и Хисын находит это чертовски сексуальным. Молчание становится невыносимым, и как же им несказанно повезло, что никого нет в этой злосчастной раздевалке. Точнее, Хисыну, потому что запах возбужденного альфы удушающим шлейфом окутал все помещение, и ни один антиперспирант с этим не поможет. Но Сонхуну плевать. Сонхуну так похуй, он продолжает смотреть, а теперь и наклоняется ближе, чувствуя на своем лице горячее дыхание нетерпеливого Хи, колени которого постепенно уже начинают подкашиваться. — Ты так и будешь молчать? — Почти шепчет Пак. Все же стоит как-то подтолкнуть этого гордого юношу. — А что мне говорить? Единственное, что меня интересует — это какого хуя происходит? — наконец подает голос Хисын и почти все силы тратит на то, чтобы не зарычать, хотя очень хотелось. — Опа, ты умеешь говорить… — Сонхун ехидно ухмыляется, оголяя от рождения острые клыки и его взгляд слегка намягчается, меняясь на снисходительно издевательский. Пак, наверное, впервые говорит с Хисыном тет-а-тет и слышит его голос не приглушенно с другого конца зала, а прямо перед собой, — Это ты мне скажи, какого хуя происходит. И что все это значит. — Я абсолютно не понимаю, о чем ты и я не хочу иметь с тобой дело, — рявкает Ли, прежде чем Сонхун резко поднимет его подбородок, заставляя приподнять голову и смотреть прямо в глаза. — Обманщик, — цокает Сонхун, вжимая альфу сильнее в стену. Хисын изо всех сил пытается сдержаться, но в итоге гулкое рычание срывается с груди, — боже, Ли, ты ведешь себя как животное. Я понимаю, все эти альфьи замашки, инстинкты, все такое, но Тебе, что, так трудно подойти и поговорить? — Отвали от меня, — плюет Хисын, но тут его его рычание сменяется очень тяжелым дыханием, потому что широкая ладонь Пака слегка ведет по торсу, скрытому под хлопковой футболкой. Хисын хочет уйти. Ему надо скорее вернуться домой, потому что он, кажется, забыл свои препараты, что помогают смягчить предстоящий гон. Но этот дьявол во плоти, что своими холодными пальцами ласкает горящую адским пламенем кожу, кажется, только спровоцирует его преждевременный приход. Но он не может. Ноги просто отказываются идти в противоположную сторону, а тело неосознанно подается мягким незначительным прикосновениям через футболку. — Хисын, ты думаешь, что своими вонючими феромонами сможешь привлечь мое внимание? Такой глупый, я их даже не чувствую, — Сонхун воркует, почти нависая сверху. У него самого сердце заходится гулким стуком в груди, отбивая бешеный ритм. В горле пересохло, да и кислорода становится недостаточно, — тебя учили хоть капле этикета, или ты в лесу рос? Большой и страшный волк, по которому всегда текут омеги, который получает, что хочет. Но ты смирись: не каждый будет течь по тебе, как сучка- Сонхун не договаривает, чувствует резкий толчок в грудь и жмурится от боли. А когда он открывает глаза — Ли нигде не видно. Только запах соленой карамели с отдушкой жареных орехов витает в воздухе, но Сонхун даже если захочет, не сможет почувствовать его. Сколько это будет продолжаться, остается загадкой для них обоих. Один не может найти другого, второй шкерится от него по углам. То пару пропустит, то останется дома вовсе потому что «приболел». Сонхун пытается начать игнорировать все, как раньше, но теперь… Теперь он не может просто выбросить это все из головы. Его взгляд и рваное дыхание. Глаза, горящие просто бешеным желанием. Все это перманентно осталось в памяти Сонхуна, который уже неделю ходит сам не свой. Неужели с того дня прошла целая неделя? Это было не вчера? Не вчера он трогал его трепещущую от гулкого рокотания грудь через тонкую футболку? Сонхун лежит на кровати в полной темноте. Комната освещается лишь лунным светом, что проникает через окно. Пак поднимает руку в воздух, внимательно рассматривает свою ладонь. Фантомное ощущение жара чужого тела не покидает, он все еще чувствует и слышит то, каким горячим был в тот момент Хисын и слышит его рычание. Оно больше не кажется отталкивающим и пугающим. В последнее время Сонхун то и дело думает только о нем. И кажется, у него проблемы. Потому что битые сутки он не спит, посвящая свое время раздумьям об альфе с колючим характером. Когда Джеюн позвал его на вечеринку, сначала Сонхун упрямо отказывался, потому что сам не особо любит подобные места. Но Шим прекрасно знает своего друга и знает, на что именно надо надавить. И как только он упомянул, что, кажется, Хисын будет там тоже, у Пака внезапно пропали все неотложные планы, а еще он слишком быстро собрался, быстрее омеги, что вообще то планировал сегодняшний поход еще пару дней назад. Не то, чтобы у Сонхуна был какой-то план, но, ему все же хочется еще немного помозолить глаза Ли, который любыми способами пытался свести их встречи к минимуму. Но кто такой Сонхун, чтобы не подразнить его и не спровоцировать на что-то поинтереснее, чем обычное рычание. Он уже привык, нужно разнообразие хоть какое-то. Так что Сонхун поправляет воротник своей черной водолазки и осматривается вокруг в поисках своей «жертвы», языком он проходится по зубам. А потом Сонхун думает, что ему стоило вообще не пить, потому что он определенно точно потеряет всю свою бдительность. Стоило капле спиртного коснуться языка беты, так концентрация на его первоначальной цели сходит на нет. Глупая пьяная улыбка не сходит с губ, а знакомые и приятели, что составили ему такую приятную компанию, совершенно отвлекли его от поиска альфы среди всей толпы. Ну, а может к черту это все? Раз не хочет словами все решать, пускай уж сидит и рычит себе, и нарычится вдоволь, но только Сонхуну лишь бы нервы не делал. — Я отлить, — предупреждает друзей Пак, прежде чем встать с диванчика. Друзья отзываются гулким мычанием и снова возвращаются к обсуждению более интересных для них тем. Он слегка разминает руки и шею, пока идет по лестнице на второй этаж, где находилась уборная. На втором этаже всегда было, как правило тихо, ведь все веселье и алкоголь были внизу, все самое интересное только там. Теплая вода льется из крана, когда Пак поднимает рычаг на раковине и моет руки с банановым мылом-пеной. Приглушенная музыка с первого этажа немного давит на голову и Сонхун правда жалеет, что выпил. Тихо прикрыв дверь, он отряхивает руки от лишней влаги и вытирает их о штаны, размеренно шагая назад к лестнице. Пока не слышит голос за спиной и пока до Сонхуна не доходит, что это его голос. Следующие секунды немного размазаны, но себя Пак находит уже прижатым к стене, а перед собой тяжело дышащего Ли, что смотрит на него ровно так же, как смотрел в начале. Агрессивно, его глаза горят, а ноздри расширяются с каждым тяжелым вздохом. Сонхун немного опешил от такой реакции, видимо, Хисын увидел его первым. Пак так часто и долго маячил перед ним, что начал уже злить. Приятная нега от алкоголя, что слегка помутнила разум Сонхуна и теплое вожделение в груди, немного разморили бету, заставляя его слабо улыбнуться. — Какая встреча, — прыскает Пак, склонив голову в бок. — Не надо делать вид, что это случайность, — рычит альфа, — ты издеваешься надо мной? — Это я издеваюсь?! — Возмущению Пака нет предела. Мало того, что Хисын всеми способами отнекивался и избегал разговоров, так потом начал игнорировать присутствие беты вовсе, это вызывало у Сонхуна необъяснимое чувство обиды. Пак краснеет, то ли от злости, то ли от того, что уже чувствует горячее дыхание на своем лице, в котором улавливать нотки горечи алкоголя. Видимо, чтобы набраться храбрости, Ли пришлось тоже залить в себя немного спиртных напитков, — ты на себя посмотри, ебанат. — Кто это? Сонхун недоуменно выгибает бровь, а после хмурится, потому что этот вопрос застает его врасплох. — Ебанат? Ты- — Не притворяйся, что ты не понимаешь, Сонхун, — Хисын рычит, скалится. В его висках бьет пульс и кажется, что голова вот-вот лопнет, а сердце бьется так быстро из-за ярости, что течет в его крови подобно смертельному сладкому яду, — кто этот омега, с которым ты трешься весь вечер? Твой бойфренд? Вы трахаетесь? Сонхун нагло усмехается Ли в лицо, оголяя острые клыки и пожимает плечами. — Может быть… Это самая красивая омега в нашем университете, как я мог упустить такой шанс, не находишь? А что такое? Волчонок Хиддыни ревнует? — Сонхун не прекращает нагло смеяться Хисыну прямо в лицо, пока альфа смыкает челюсти и напрягает жевалки, ощущая, как горячая злость расползается по телу обжигающей лавой, — так легко представить, что я трахаю его каждый день в его охуенную задницу? Как он скачет на мне? Тебе есть какое-то дело? — Заткнись, — рявкнул Хисын, царапая обои за спиной беты. — А то что? Ты выпустишь свои феромоны? Подчинишь меня? Что же сделает маленький ревнивый альфа? — Блять, замолчи, — Хисын едва держится в сознании и не позволяет внутреннему волку вырываться наружу, как бы не хотелось. Эту выдержку можно сравнить с псом на привязи, что не была ни к чему прикреплена, и в любой момент бешеная собака могла сорваться и напасть, растерзать в клочья, перегрызть тонкое горло. Еще немного и он не знает, что сделает с этим наглым самодовольным бетой, что так злорадно ухмыляется и даже не пытается вырваться. — Попробуй заткнуть меня, я посмотрю, на что ты способен. Сейчас Хисын на самом деле очень близко. Типа, очень. Он смотрит своим горячим взглядом прямо в темные глаза Пака и почти рычит, когда ледяная ладонь Сонхуна опускается на его часто вздымающуюся грудь. Тихое рокотание гудит в горле, острый кадык резко дергается, когда Сонхун коротко касается мягкими губами шеи и проводит языком по соленой от испарины коже. — Ты нарываешься, Пак Сонхун, — рокочет Хисын, ощущая, как терпение рвется, точно струны на скрипке. — Признайся, что я тебе нравлюсь. — С-сука. Еще бы иметь представление, в чьей комнате они оказались. Но все располагало к тому, чтобы, наспех закрывшись изнутри, припасть друг к другу в горячем и полном страсти поцелуе. Хисын урчит в поцелуй и мечтать о таком не мог, но прямо сейчас Пак мать его Сонхун, столь желанный и горячий, все время такой манящий целует его с невообразимой отдачей, кусает губу и сжимает своими охуеть какими сильными руками не по-альфьи мягкую талию, что скрывалась под оверсайз толстовкой. Хисын опускается ниже по скулам Сонхуна жаркими поцелуями к шее и жадно рычит, слегка прикусывая кожу на шее беты. Он рычит, он злится и царапает его плечи, сжимая зубы сильнее. Сонхун стонет и откидывает голову назад. — Почему… — рявкнул Хи, зализывая свой укус, — ты такая бестолковая бета, блять, — Хисын рокочет прямо над ухом Сонхуна. Он злится, он приходит в ярость, когда по голове снова бьет осознание, что Пак не подчиняется ему, альфа рычит и скалится, но тут же затихает, когда руки на его талии стискивают еще сильнее. Сумасшедшим ураганом они с грохотом валятся на просторную осторожно застеленную кровать, должно быть, чьих-то родителей. Тела парней опускаются в нестерпимый жар, стоит их прикосновениям стать более развязными и неосторожными. Сонхун и представить себе не мог, как хорошо целовать Хисына, не знал, что его тело будет так податливо извиваться в его руках, а с его пухлых кукольных губок то и дело будут срываться тяжелые гулкие вздохи. Сонхун прижался пухлыми губами к острым ключицам, цепляет кожу клыками и смеется, когда слышит, как Ли упрямо рычит, сжимая ногами нависающего над ним бету. Хисын почти рычит, но задерживает дыхание, стоит Паку ловко стянуть с себя теплую водолазку. Вид перед ним открывается действительно завораживающий. Подтянутое тело беты вызывает бурю эмоций и желания, Сонхун выглядит подобно греческому Богу из книги, властный, всемогущий, такой горячий и Хисын готов поклясться, если наступит момент, когда он должен будет преклонить колени в молитве и ему предстоит стереть свои колени в кровь — он будет готов стоять так вечность, если потребуется. Не сдерживая порыва желания, Ли опускает руку на разгоряченный торс парня и чувствует, как под его пальцами напрягаются твердые мышцы, вызывая табуны мурашек по спине. Сонхун самодовольно улыбается и снова припадает к губам, сминая их жадно и по-собственнически. Если Хисын скажет, что ему не хочется скорее приступить к делу, то он соврет, но его партнер на ночь слишком увлекся и решил раздразнить каждый участок тела Ли, иначе не объяснить то, как он ласкает его шею и забирается под толстовку, слегка царапая нежную карамельную кожу живота альфы. Пак опускается ниже, целует мягко выделяющийся пресс и ведет языком, заставляя Хисына впиться в его плечи пальцами. Сонхун маленькими поцелуями опускается ниже, пока его путь не перекрывает пряжка ремня и грубая джинса. Своими длинными красивыми пальцами, Сонхун поддевает ремень и ловким движением руки выдергивает его из петелек штанов, вместе с этим расстегивает ширинку. Он нежно оглаживает очертания члена через белье пальцами, поднимает свой затуманенный взгляд на Хисына, что прямо сейчас лежит в полубессознательном состоянии, лишь губками хватает воздух и поджимает ноги, позволяя Паку раздразнивать его тело по максимуму. И Сонхун только рад. Он прижимается губами к стояку через ткань боксеров и целует, оставляя мокрые следы на ткани. Он целует, сжимает губами, одной рукой поднимаясь выше и ласкает торс Хисына под одеждой. — Сонхун-аа, — протянул Ли. Он опустил ладонь на затылок беты и сильнее вжал того лицом в свою эрекцию, потираясь твёрдым членом об это охуенно красивое лицо. Унизительно, грязно, возбуждающе. Сонхун стонет и открывает рот, широко проводя языком по ткани, а после цепляет резинку зубами, стягивая её вниз. Горячий стояк тут же бьет по лицу и Пак охает, фокусируя свой взгляд. Ему делать ничего не надо, но член Хисына дергается, пульсирует так маняще и выделяет все больше предсеменной жидкости, что весомыми каплями стекает по стволу и которые Сонхуну так сильно хочется слизать. Что он и делает. Дрожащим кончиком языка Пак касается бархатной головки и усмехается, когда слышит сверху тяжёлый вздох, а после сдавленный писк. Постепенно он берет больше, уже глотает наполовину, вылизывая каждый участок и обводя кончиком языка выпирающие вены и уздечку. — Блядь, да! — Несдержанно выкрикнул Ли, выгибаясь в спине. Этим действием он загнал свой член глубоко в глотку Пака, заставляя того расширить глаза и поперхнуться. Он отстраняется резко с хлюпающим пошлым звуком и кашляет, пока с уголка его рта стекает весомая капля слюны, смешавшейся с предэякулятом. Хисын поднимается, тяжело дыша и слизывает эту каплю, а после припадает к распухшим губам беты, целует грязно мокро и развязно. Его руки опускаются к пряжке ремня Сонхуна, своевольно расстегивая их. — Ты хочешь трахнуть меня? — в губы шепчет Пак, но ответа не получает, лишь грубый толчок в грудь и он падает на спину. Глаза Хисына горят в темноте адским пламенем, от которого кажется, что все святое давно уже перестало существовать и покинуло его сознание навсегда. Тёмные волосы липнут к вискам, губы раскрыты, а член болезненно пульсирует от возбуждения. Альфа хочет трахаться и безумно хочет связки. Вот только сейчас его нагло переворачивают на спину. Хисын распахнул свои оленьи глазки, полные удивления и замер. Ведь куда бы не шло: беты вам не омеги. Беты не поддаются доминантным феромонам и они не станут раздвигать свои ножки ради альфы. Сонхун хитро усмехается, проводит носом по шее Ли, как будто создавая иллюзию, что он обнюхивает его и Хисына от этого ведет просто безумно. Он откидывает голову, позволяет нюхать себя, позволяет себя чувствовать и ласкать. Сонхун замечает это, поэтому для вида прикусывает участков на шее, где по всей видимости должна находиться пахучая железа. И, кажется, он нашёл именно её, потому что, стоит Сонхуну слегка сомкнуть зубы на коже, с губ Хисына срывается жалкий скулеж и надрывный стон, от которого по спине Пака бегут приятные мурашки и лёгкий холодок. — Нравится? — Шепчет Сонхун, оставляя поцелуй на краснеющих следах от зубов, — нравится когда тебя кусают и подчиняют себе? Может быть, тебе ещё нравится когда тебя ебут? — Заткнись, — раздался дрожащий голос Хи, и кажется он понял, как облажался. — Ты обещал заткнуть меня, но у тебя так и не вышло, Хиддыни. Ну, не стесняйся, признай, тебе нравится, когда тебя дерут как последнюю доступную блядь? Хочешь, чтобы тебе присунула бета, разве не так? Сонхун не получил ответа, но принимает за него рваное дыхание и скулеж, когда он снова ведет ногтями по впалому животу Хи. — Я так и думал. Сонхун мурчит, трется носом о нежную шею Ли и резким движением с силой раздвигает чужие ноги в стороны, делая Ли Хисына открытым и беззащитным перед ним. — Как думаешь, тут есть… — Сонхун тянется к прикроватной тумбе, что находилась в комнате и усмехается этой абсурдной удаче. Он достает тюбик открытой смазки и машет перед лицом Хисына, — о, да. Есть. Альфа скулит, сжимает пальцами простыни и хнычет, когда перед глазами все начинает плыть, легкие разрываются от недостатка кислорода, а в горле пересыхает. Сонхун выдавливает липкую субстанцию на свои пальцы и даже не греет ее, а сразу прислоняет подушечки между ног Хисына. Ли со свистом втягивает воздух носом и кусает губу. Как так вышло? Как вышло то, что прямо сейчас сильные руки впиваются в его мягкие бедра и держат на месте? Как так вышло, что он, будучи альфой, раздвигает ноги и позволяет трогать себя, как никто из его приятелей альф бы не позволил. С красивых розовых губ срывается первый стон, когда в него проталкивают первый палец. Ему уже все равно, он хочет сильнее и больше, он хочет член своего беты в себе, он хочет Сонхуна. — Хун… Хун-аа-а! — Хисын сжимает пальчики на ногах, выгибаясь в спине, когда Пак проталкивает второй палец, глубже и сильнее, раздвигает их, подобно ножницам, и едва царапает атласные стеночки отросшими ногтями. Альфа внутренне рычит, отчаянно пытается сопротивляться в этой борьбе, но все тело подло немеет, перед глазами мерцают искры, а дыхание спирает с каждым грубым толчком. И все, о чем он думает, так это то, почему Сонхун еще не вогнал в него свой большой горячий член. С уголков кукольных глазок Хисына стекают соленые слезинки, которые Пак жадно слизывает и смеется прямо над ухом альфы. Три пальца с пошлым хлюпаньем свободно двигаются в Ли, растягивая его, но кажется, что даже этого не будет достаточно, потому что, когда Сонхун достает свой член из штанов, Хи тихо скулит, ощущая, как сердце падает в желудок. Рот Хисына наполняется слюной, он громко сглатывает, от чего его кадык дергается и альфа ерзает на месте. — Что, нравится? — злорадно тянет Сонхун, пока гладит свой стояк мокрой от смазки рукой, размазывая по нему скользкий лубрикант. На это Хисын молчит, только кусает нижнюю губу и откидывается на подушки. Только что его трахнули пальцами, а это еще и не конец, — Что с тобой, большой грозный альфа? Ты, что, сдался? Тебе так понравился мой член, что не терпится уже насадиться на него, я прав? Голос Сонхуна эхом звенит в голове, надоедливым гудением отдаваясь в подсознании, но одно Хисын осознает точно: в этой игре ему не победить. Широкие ладони раздвигают его ноги сильнее, его распухший вход сжимается в нетерпении, а дыхание спирает, когда горячая мокрая головка надавливает на сфинктер и проникает в него одним плавным движением бедер. — Д-аа! — Хи выгибается в спине и царапает спину беты, жадно хватая губами воздух. — Б-бля… — шепчет старшему на ухо Пак. Головокружительная узость сводит с ума, приятный жар чужого тела обволакивает его член и это ощущение несравнимо ни с чем другим. Не каждый день ему удается завалить строптивого альфу на лопатки и загнать хер по самое не хочу, — Какой же ты узкий. Мне кажется, ты был создан, чтобы вот так тебя трахать, как самую настоящую бестолковую блядь. Сонхун ставит руки по обе стороны от головы Хисына и на пробу толкается в него, выбивая из чужих легких последний воздух. Ощущение странные, незнакомые, но Ли уже сейчас понимает, что готов стать зависимым от распирающего его изнутри члена и резких грубых толчков. Больше неосознанно, он цепляет ноги на талии Пака, притягивая того ближе к себе, тем самым заставляя его толкаться глубже и сильнее. Блестящие от слез глаза альфы распахиваются шире, а губы раскрылись в немом стоне, что перетекает в звонкий и мелодичный. Хоть эти стоны и были приятной музыкой для ушей, которую бета был бы готов слушать вечно, но все же они не одни. Возможно, никому и дела нет до того, кто здесь визжит и стонет, кто закрыт в этой комнате, но не дай бог кто-то ещё услышит эти умоляющие и жалостливые возгласы, ведь сейчас он только для него. Сонхун не намерен делить с кем-либо этот божественный вид и плаксивые просьбы не прекращать. Поэтому он сразу накрыл чужой рот ладонью, заглушая звук, исходящий с него. Весь Хисын сейчас такой… другой. Сначала этот парень вызывал только недоверие, а после даже страх. Кто же знал, что за этим грозным прищуром может скрываться блестящий затуманенный взгляд удовольствия и желания, кто знал, что его милые оленьими глазки будут смотреть на Сонхуна с такой нежностью и любовью, а хрустальные слезинки очаровательно стекать по щекам. И Сонхун не мог себе представить, что он будет так мило и послушно держать свои ноги раздвинутыми, пока Пак в очередной раз толкается со всей силы и выбивает ещё один громкий стон, который оказывается заглушен рукой. — Ох, Хиддыни не представляет себе, как славно слушать то, как он жалко и сладенько стонет, вот только, — Пак слегка дергает головой, откинув выбившуюся светлую прядь с лица и ухмыльнулся, — мы же не хотим, чтобы тебя услышали, я прав? — Хисын отчаянно кивает, но терпеть эту муку в виде непрерывных толчков было просто невозможно, поэтому он закатывает глаза и тяжело выдыхает через нос, — или, возможно ты хочешь, чтобы все видели и слышали тебя, такого нуждающегося и натянутого на член беты. Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы все видели, какой безвольной лужицей ты растекаешься подо мной и просишь больше? — Сонхун наклонился ниже, к самому уху Хи, — какой же главный альфа нашего университета жалкий и нуждающийся, когда скулит и умоляет меня наполнить его спермой. Как думаешь, что бы сказали другие? Вместо ответа, Пак слышит гнусавый скулеж и тихое хныканье. Хисын сжимается так сильно, его сердце готово пробить грудную клетку и выпрыгнуть из груди в любой момент, особенно, когда над ним нависает Сонхун, ох, такой властный сильный и горячий. Он трахает так хорошо и так сильно, что пальцы на ногах неосознанно поджимаются, а простыни рвутся от сильной хватки Хисына. Что с этим постельным бельем делать, они решат потом. После того, как закончат со своим делом и после того, как разберутся в своих чувствах к друг другу. Сонхун вскрикнул от неожиданности, когда почувствовал сильный укус на своих пальцах. Ли все еще изо всех сил пытается сделать вид, что ему абсолютно не нравится то, что происходит, хоть наперекор этому с его губ срываются такие сладенькие стоны. — …быстрее, — вырвалось с груди Ли, что все же начал подмахивать бедрами в такт движениям. От собственных слов он смущается, отвернув голову в бок. — Что? — Изумленный Сонхун даже на секунду замедлился, но после возобновил толчки, — что-что ты сказал? — Б…быстрее, блять, тупорылая ты бета, — Хисын рявкнул, приподнимаясь на локтях и почувствовал, как все тело пронзают острые иглы от удовольствия, когда Сонхун прижал его к постели всем своим весом и принялся вбиваться в податливое тело изо всех сил. Хисын пищит, умоляет, хватаясь за шею младшего, притягивает к себе ближе для развязного поцелуя. Ему все недостаточно, все хочется больше и хочется наконец уже кончить. Это он и делает в чужой кулак, что сжимает его узел у основания. Узел разбухает, но сцепки не происходит, от этого альфа только болезненно скулит и утыкается носом в шею Пака, все еще остервенело трахающего его до потери сознания, пока бета не изливается в него, прижимая тело к себе своими сильными крепкими руками. Он стискивает Хисына так сильно, загоняя член в него по самое основание и тяжело дышит прямо на ухо, опаляя ушную раковину горячим дыханием. В комнате повисла тишина, которую прерывало только тяжелое дыхание. Хисын не знает, что делать теперь, когда его таким наглым образом поимели, и самое парадоксальное во всем этом то, что ему действительно понравилось. Внезапно он ощутил чужую ладонь в своих волосах, а после нежные поглаживания, что вырвали из груди альфы приглушенное урчание. — Ну как? — С усмешкой на губах поинтересовался Пак. Хисын соврет, если скажет, что не утонул в его глазах на момент. Он лишь фыркнул, отвернулся от него, но бета не злится, он только тихо смеется и мягко целует Ли в щеку, — ты все еще не признаешь то, что я тебе нравлюсь? — Ну… Может, немного.