***
Все проходит даже… хорошо? За исключением тотального и перманентного ужаса безусловно. Кейго думал, что это идеальная работа, на которой можно будет поспать и продолжать изучать журналистику, но ошибался слишком сильно. Конечно, призраки по помещению не бродят, и из-за угла не него никто не выпрыгивает. Но в целом, все слишком криповое. Темнота, помехи на камерах, игрушки эти на складе… А еще вентилятор, который скоро доведет его до инфаркта. Серьезно, должен же был дойти хоть какой-то прогресс до его городка? Ладно, он смирился, что не тянет финансово жить в крупном городе штата, но все-таки, Кейго более прогрессивным представлял родное захолустье. Таками делает мысленную пометку выкинуть нахрен несчастный вентилятор и накопить деньги на новый, к тому же… Зарплата теперь будет позволять нормально жить, а не собирать мелочь на хлеб. Все пошло наперекосяк, когда Кейго уволили. За абсолютную ерунду, если честно. Он, будучи студентом, проходил практику по журналистике в газете, и так всем понравился, что его решились взять на полную ставку. Правда всего лишь помощником, и в обязанности входило строить глупые глазки, носить кофе и материалы в печать, но ощущение причастности к такой крупной газете подпитывало внутреннюю гордость. Это ведь вау! Второй курс, а уже стаж копится! Пусть Таками и не делал ничего серьезного, зато видел кухню агентства изнутри! А потом случился Цунагу, новый фотограф, с которым у него возникла симпатия. По крайней мере, так подумал сам Кейго и без задней мысли лип к мужчине, ожидая взаимности. На деле его не просто отвергли, а пустили слухи об ориентации среди всех отделов, и дабы не распространять неудобные разговоры, вылетел он из газеты со скоростью света. Вот и вся толерантность, о которой последнее время так много везде говорят. Закономерное отчисление из-за неуплаты колледжа и общежития, тщетные поиски новой работы, неделя голода, и вот, Кейго все же решился вернуться в родной город, который клял всеми матами после ссоры с отцом. А за эту работу предлагают столько, что через пару месяцев Таками сможет вернуться обратно. Доучиться. Может даже свою газету станет печатать! Где-то на задворках сознания беспокойной мыслью бьется, что не оплачивается простая вакансия сторожа так дорого, но… За ночь в этой стремной атмосфере, если честно, стоило бы предлагать и больше.***
Ему стоило придать значение странным шорохам раньше. Серьезно, не залипать на детские рисунки аниматроников, которыми, почему-то, обклеена вся стена в каморке, а следить, черт возьми, за камерами! Непонятные звуки из пиратской бухты начали слышаться еще пару дней назад, но Кейго умело игнорировал, списывая все на общий шум и помехи с камер. Не может же там кто-то на самом деле бродить? В итоге ему становится скучно. Освещение не особо позволяет читать, а просто сидеть и пялиться на камеры… надоедает. Так что Кейго покрепче хватается на фонарик и направляется бродить по коридорам, изучая некогда популярную пиццерию. В целом… Если привести все в порядок, то помещение вполне способствует прибыли. Творческий мозг Кейго без проблем рисует образы немного переделанных комнат, чтобы сделать все по красоте. Заменить столы, перекрасить стены, генеральную уборку провести. Тем более, как ему сказал работодатель, игрушки работают, пусть уже и не так хорошо, как раньше. В любом случае, Кейго уверен, даже если поставить их в углу комнаты, как мини выставку в память о былых временах — это уже будет большим потрясением. Сделать бы платные фотосессии рядом с бывшими кумирами детей, и деньги загребать можно было бы лопатой! Таками бы и сам стал жертвой такого хитрого маркетинга. Он по камерам посмотрел — аниматроники классные! Немного поломанные, но, в целом, идея сделать роботов подобных людям с данными животных — гениальная. Кто не мечтал в детстве быть кошечкой или собачкой? Понятно, почему дети так любили эту пиццерию в прошлом. Проходя мимо пиратской бухты, Кейго невольно задерживает взгляд на красивой фиолетовой шторке со звездочками и только сейчас замечает табличку, стоящую рядом. Вот черт, на старых камерах ее было совершенно не видно. «Извините, вышел из строя!» Оу… Значит какой-то из аниматроников раньше был в этой комнате? За шторкой? Кейго поднимает голову, крутит фонарем, пытаясь рассмотреть бухту получше, но не успевает опомниться, когда огромная лапа впечатывает его в стену, сжимая до боли шею и отрывая от пола с нечеловеческой силой. Фонарик падает на пол, разбиваясь, и теперь криво освещает пространство, но… Чтобы увидеть, кто на него напал, света вовсе не надо… Потому что у этого нечта и без того светятся голубым глаза. Глаз. Один. На другой надета пиратская повязка. Аниматроник. Еще один. Кейго ни разу не видел его по камерам на складе, но сейчас и думать совсем не получается. Он беспомощно хватается за холодный металл, и болтает ногами в воздухе в попытке освободиться. Ужас. Кошмар. Вот теперь это точно полноценный хоррор. У аниматроника огромные лисьи уши, и одно из них будто откушено кем-то. Из уха торчат провода, они искрятся, а сам робот, будто из-за нервных тиков, дергает головой, хрустя механизмами, и все сильнее сжимает руку на хрупкой людской шее. У Кейго самого что-то хрустит. Или это он так хрипит. В висках становится больно, голова почти готова разорваться от давления, абсурдность ситуации подливает еще больше масла в огонь. Сдохнуть вот так. На заброшенной пиццерии от рук аниматроника. Бред. Кейго, собравшись с последними остатками сил, пинает человекоподобного робота в живот, где также отсутствует часть микросхем и костюма, и у лиса напротив вдруг что-то снова щелкает и он разжимает руку. С отвращенным ужасом смотрит на задыхающегося в приступах кашля парня и быстро юркает куда-то вглубь бухты за шторку, не проронив ни слова.***
Кейго чувствует себя сумасшедшим. Аккуратно косится на мужчину, который отсчитывает зарплату за первую неделю и не понимает с чего начать. Его почти убил один из аниматроников, хотя Таками уверяли, что все они отключены от питания? Почему никто не обмолвился и словом, что роботы находятся не только в подвале в импровизированном складе, но и в обычных комнатах? Где ему ждать следующую попытку нападения? В туалете? Прямо в своем офисе? Кейго жмурится, вспоминая, как с бешеной скоростью несся обратно в комнату, как еле запер дверь трясущимися руками, и как прорыдал оставшиеся часы, истеря и паникуя, что неясное нечто обязательно вернется и добьет, еще и отмостя за этот удар по механизмам внутри. — Эй, пацан, ты нормально? — мужчина вдруг обеспокоенно смотрит на бледного подростка, передавая стопку долларов. — Уверен, что хочешь здесь работать? Нет! Конечно же нет! Если бы у Таками был выбор, то он ни за что бы здесь не остался ни на одну лишнюю минуту! Но надрываться по двенадцать часов на каком-нибудь заводе за жалкие гроши он совершенно не хочет, а без законченного образования ни в какую редакцию Кейго может даже не соваться. Деньги. Ему чертовски нужны деньги. Таками почти вырывает купюры, пряча в излюбленный портфель и тяжело вздыхает. — Вы уверены, что аниматроники не подключены к питанию? — он решает начать издалека. В конце концов потерять работу из-за того, что этот мужик посчитает тебя сумасшедшем — не хотелось. Тот почему-то вдруг хмурится, говоря так, будто знает явно больше, чем рассказал в самом начале. — Тебя кто-то беспокоит? Он смотрит так внимательно, будто любой дернувшийся на лице Кейго мускул сразу же выдаст студента с потрохами. — Просто… Я слышал звуки? Из подвала. Странные. — А… — работодатель выдыхает, расслабляя плечи. — Тьфу ты, чего пугаешь, а? Ну пробежала там крыса какая-то, упало может чего. Сколько туда никто не спускался? Забей, и сиди в своей каморке, закрывшись, если ссышься мышек. Кейго кивает. Он был бы готов поверить, что ему и звуки почудились, и помехи на камере просто так появились, и не душил его никто, только… Отпечаток лапы на шее был слишком ярким, и скрывать пришлось дурацким шарфом, купленным на ближайшем рынке. Еще неделя. Он проработает здесь еще неделю, и уволится. Может, уж лучше завод. Там хотя бы нет риска сдохнуть.***
Игнорирование — очень хуевый способ решать проблемы. Хотя бы потому, что твоя проблема может возникнуть из ниоткуда прямо в офисе, пока ты вышел в туалет. Боже блять. Таками визжит, будто увидел привидение и разворачивается на пятках, желая убежать подальше из этой проклятой кофейни, абсолютно забыв, что та закрыта на ночь, а ключи от дверей лежат на столе прямо рядом с примостившимся там аниматроником. Кейго врезается в дверь, жмурится и весь сжимается от страха, ожидая очередную попытку нападения и в этот раз очевидно успешную — Прости? — низкий скрипучий голос прорезает тишину. Кейго аж замирает, неверяще распахивая глаза. — Ч-чего? Аниматроник склоняет голову слишком сильно, и механизмы внутри снова хрустят. Обглоданное кем-то лисье ухо дергается в шевелюре красных волос. — Вы-ышел из строя-я, — робот забавно растягивает гласные, будто голосовой аппарат у него тоже поврежден. Таками аж тянет усмехнуться, это звучит как у курильщика со стажем, когда на согласных голос запинается и что-то внутри хрипит. — Чего? — зачем-то переспрашивает Кейго. Аниматроник поднимает огромную лисью лапу с металлическими когтями и указывает на свое тело. Точно. В темноте и панике было как-то не до этого. Если весь эндоскелет обтянут материалом, имитирующим человеческую кожу, то лапа у него, как у обычного робота. А вторая и вовсе представляет из себя крюк, как у пиратов. На животе вырван кусок каркаса, и можно увидеть внутренние механизмы, и на лице та же история. Плюс, будто откусанное наполовину ухо, и ноги, от которых также остался только эндоскелет, начиная с коленей. — Не р-работает ис-справно, — аниматроник снова хрипит, пытаясь общаться. — Х-хозяина нет, поэтому никто н-не может меня починить. Про-о-ости, программу перек-клинило, и я напал. Ф-фокси не такой. Фокси должен дружить. Фокси не хотел. Кейго вдруг трет переносицу, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Позориться и спрашивать глупое «что» в третий раз уже не хотелось, даже у аниматроника. — Фокси? Твое имя? Аниматроник спрыгивает со стола, и указывает на камеру со склада, где было видно других лежащих роботов. — Мы-ы должны нравиться д-детям, так что у всех м-м-милые имена. Ты считаешь «Фокси» м-милым? Кейго берется за голову и истерично смеется. Господи. Что за бред вообще. — Почему ты включен? Мне сказали, что вас не трогали уже несколько лет. — Фо-о-окси особенный, Фокси не дает себя трогать кому-то, кроме х-хозяина. Таками аккуратно подбирается к стоящему в углу дивану и опускается, не сводя с аниматроника глаз. — Хозяин? Ты о ком? Это тот, кто создал вас? Где он сейчас? Почему бросил вас здесь? — Х-хозяин не бро-о-осил нас!!! — Фокси повышает голос до мерзкого крика, но в следующую секунду будто пугается себя же и отходит к двери. Он последний раз оборачивается, сверкая голубым глазом. — Фокси не с-следовало пуг-гать. Ф-фокси больше не будет бе-еспокоить.***
После Таками мучается от противоречивых эмоций. С одной стороны, становится на порядок спокойнее. Никто не планирует намеренно убивать несчастного охранника, а не появляться рядом с пиратской бухтой — это запросто. Кейго туда ни за какие деньги больше не сунется. Но с другой стороны… По зданию бродит вышедший из строя аниматроник, про которого сто процентов знает мужчина, что нанял его сюда, и никто не может починить этого механического получеловека и полу-лиса. Тем более… Фокси начал следить за ним. И вот это уже не на шутку пугает. Кейго часто замечает торчащие уши в камере. Иногда Фокси и вовсе открыто пялится часами точно в объектив и это… очень крипово. А еще вокруг запертой двери часто слышны тяжелые шаги туда-сюда, и Таками очень не хочется представлять, зачем его поджидает аниматроник. Но среди этих противоречивых, однако довольно логичных и ясных эмоций, есть что-то еще. Какой-то… неясный огонек интереса внутри? Подумать только, это ведь настоящий робот, созданный по образу и подобию человеку и запрограммирован вести себя, как обычные люди! К тому же… Эти лисьи повадки Кейго теперь наблюдает по камерам, и они… вызывают определенный интерес. Таками падает лицом в стол и жалобно скулит, чувствуя дурацкие эмоции. Он скучает по хриплому голосу и хочет поболтать? Возможно, без друзей и какой-либо социальной активности Кейго просто начинает медленно сходить с ума, и перспектива обрести собеседника даже в лице робота не выглядит такой уж печальной. — Те-ебе больно? Кейго аж подпрыгивает на стуле, отскакивая в угол кабинета и хватаясь за новенький вентилятор, готовый отбиваться. Полу-лис примирительно поднимает в воздух лапу и крюк, вместо второй ладони. — Фокси не хотел тебя п-пугать. — Господи, — Кейго еще раз стонет, убирает вентилятор на место и трет лицо ладошками. Он точно поедет крышей от этой работы. — Г-господи? Ре-елигия — это лишь со-озданный людьми способ управления н-над д-другими людьми, более сла-абыми психикой или н-на порядок ниже по с-со-оциальному статусу. Аниматроник по-хозяйски оглядывает офис и отходит к дальней стене, аккуратно присаживаясь на диван. — Ты запрограммирован на подобные разговоры? — Кейго неверяще провожает робота взглядом. Он серьезно сейчас прошел и сел, будто в гости зашел? — Я л-лишь высказал с-свое мн-нение, — Фокси пожимает плечами, и звук трущихся друг о друга механизмов прокатывается по тихой комнате. Таками вдруг усмехается. — Ты тоже создан людьми. Так что говоришь то, что тебе прописали. Почему-то Кейго кажется, что лицо аниматроника сначала искривляет усмешка, а затем резкая и неожиданная грусть. — Как скажите. Повисает неловкая пауза. Абсурд. Что нужно говорить Таками? Или ничего не нужно? По хорошему робота нужно выпроводить подальше, пока программа снова не дала сбой, и Кейго вновь не стал глупой жертвой собственного любопытства. Но, в конце концов, не зря Таками поступал на журналистику. О новом хочется дотошно узнавать. — Тебе нужно питание или типо того? Фокси безумно хрипло смеется, и звук похож больше на то, что внутри снова что-то сломалось, если у него есть еще хоть одна исправно работающая деталь. Аниматроник поднимает здоровую руку и касается скулы. Его пальцы немного длиннее обычных человеческих, а вместо ногтей лисьи когти. Металлический хвост с искусственным пушистым лисьим мехом забавно свешивается с дивана вниз. Пальцы лезут вглубь дыры в лице на щеке, оглаживая эндоскелет. — Не волн-нуйся, бутерброды я-я у те-ебя не украду-у. Кейго не уверен, что работающие с детьми аниматроники должны саркастично шутить. — Почему лис? Ну, то есть… Почему из всех животных выбрали именно этих, — он указывает пальцем на камеры, намекая на остальных роботов в подвале. — И-их сделали т-такими п-по просьбе де-етей. — Ты имеешь в виду, что проводился опрос, каких животных больше любят дети? Фокси кивает. — Стой, что значит «их», — Таками по-птичьи склоняет голову на бок, сощурив глаза. — А тебе как выбрали доп признаки? Аниматроник вдруг замолкает на какое-то время, а потом вновь улыбается, вернув в скрипучий голос былую нотку насмешки. — Т-ты был б-бы пти-и-ичкой, — Фокси указывает коготком на горбинку на носу, скользит лапкой по лицу выше и обводит контур глаза. — З-золотые. Кр-ра-асивые. Кейго почему-то смущается. Отворачивается к столу, тяжело выдыхает и пытается собраться с мыслями. В его планы точно не входило краснеть перед роботом. — Ты не ответил не вопрос. — Т-ты утомляешь Ф-фокси. Н-да. Это уже можно засчитывать, как личное достижение? Кейго снова тыкает в камеры. — Ты постоянно следишь за мной. Зачем? Фокси опять дергает головой, как если бы у него был нервный тик или синдром Туретта. — Пок-ка я за т-т-тобой наблюдаю, другие аниматроники н-не представляют угрозы. — Стой-стой-стой! — Кейго беспокойно зачесывает назад челку и всплескивает руками. — Какую еще угрозу? В смысле? Фокси, как и в прошлый раз поднимается, направляясь к выходу. — Н-не нужно з-задавать в-вопросы, н-на которые н-не хочешь з-знать ответа.***
Эти слова про эфемерную угрозу от других аниматроников прочно поселяются в голове и абсолютно не дают покоя. Кейго чувствует себя птичкой в клетке, которую загнали в непонятную игру, а о правилах намеренно умолчали, желая посмотреть на чистую импровизацию. Становится уже реально страшно. Тревожность обостряется до рекордных планок, и выносить ее больше не представляется возможным, так что Кейго отрабатывает оставшиеся дни до конца недели, забирает деньги и позорно сбегает подальше от проклятой пиццерии. В груди неприятно разливается чувство вины перед Фокси, ведь после того разговора, Кейго намеренно запирал дверь и не подпускал аниматроника к себе. Нахрен это все. Он уже заработал приличную сумму, а остальное, так и быть, сможет накопить грубой силой. Только… Хватает Кейго ровно на месяц. Он даже приступает с чистым энтузиазмом, но после первой же изматывающей смены валится дома на кровать, и больше не желает никуда и никогда ходить. Но он ходит. На дурацкий завод, потому что это единственное, куда его согласились взять. В противное место, которым в детстве пугали родители, говоря, что без образования только там Кейго и место. Ему стыдно. Противно. Он скучает по мегаполису, высоткам, нормальному транспорту. Скучает по свежезаваренному кофе и круассанами из булочной недалеко от корпуса университета. Хочется снова ощутить жизнь в полную силу и вздохнуть с облегчением. Такими темпами, пока у Кейго появятся деньги на обучение, он свалится от усталости и больше никогда не захочет жить снова. В конце концов… Кейго решает, что от лап аниматроника умереть как-то приятнее, чем от работы за станком.***
— А я знал, что ты вернешься! — мужчина треплет по волосам, самодовольно улыбаясь. — Верное решение пацан! Кейго очень. Очень не уверен.***
Стоит ему прийти на первую ночную смену и запереть входную дверь кафе, как холодный металл скользит под футболку и в следующий момент Кейго притягивают в объятия. Плотные, тесные и такие… приятные вообще-то. На плечо опускается голова аниматроника, и Кейго осознает, что впервые чувствует мягкость чужих волос. Он отстраняется и внимательно оглядывает почти забытого (какой пиздеж) Фокси. — Ты выглядишь еще хуже. Робот басисто смеется, намеренно крутясь перед человеком. Теперь и с хвоста часть «меха» слезла, так что самый хвостик представляет из себя обычную механическую часть, не прикрытую ничем. Крюк, который стоит вместо второй ладони немного поцарапан, и Таками пытается понять где, как и по какой причине. — И я рад тебя видеть. Золотые глаза вдруг расширяются. — Скажи еще что-то. Сейчас! Фокси расплывается в улыбке, дергая еще целым правым лисьим ухом. — Приятно знать, что ты скучал по моему голосу, — его голова снова чуть клонит в сторону, но это неважно, потому что… Вау! — Твой голос больше не запинается. Фокси гордо выпрямляется, но быстро осознает, что эндоскелет решает жить своей жизнью, и… О господи! Он судорожно ловит собственный хвост лапой и смиряет его каким-то чересчур осознанным и недовольным взглядом, пытаясь успокоить ту часть, что резко решила превратиться в метелку от вида Кейго. Таками прикрывает рот рукой и тихонько хихикает. Ему страшно разозлить аниматроника, но это… мило вообще-то! Фокси недовольно фыркает, наконец отпуская хвост и поясняет. — Пока тебя не было я нашел старые записи Хозяина и смог понять, как устроен этот механизм. Нашел? Смог понять? Кейго точно сейчас с роботом общается? На губах застывает идиотская улыбочка, и Таками радостно направляется к офису, уже не замыкая дверь и позволяя аниматронику последовать за собой. — Выходит, ты без меня хорошо провел время? Всю оставшуюся смену Кейго слушает несвязанные истории Фокси, то со времен еще открытой кофейни, то буквально из вчера. И почему-то оказывается до безумия комфортно.***
— Ты решил довести меня до инфаркта? — Кейго панически выдыхает, зажмуриваясь. Да уж… адреналина в крови ему точно давно не хватало. Фокси корчит виноватую мину и с интересом оглядывает офис. — Знаешь, я люблю пиццу. — Любишь? В плане, ты аниматроник в пиццерии, логично, что тебе прописали такой ответ. Фокси неопределенно ведет рукой, снова плюхаясь на диван. Он поднимает ноги, обнимая себя за коленочки, и Кейго позорно залипает на чужие покореженные ноги. Ободранные штаны аниматроника задираются еще сильнее, так что Таками с интересом разглядывает эндоскелет и с ужасом отмечает, что не чувствует отвращения, а даже наоборот. — Общаешься со мной, как с безмозглой машиной, — Фокси обиженно фыркает, снова скрипя чем-то внутри. — Но… — Скажешь, что это так, и я укушу тебя, — он открывает рот, сверкая ровным рядом зубов, похожих на человеческие за исключением острых клыков. — Это что-то вроде «у робота тоже есть чувства»? — Кейго смеется, забирает бутылочку колы со стола и почему-то забирается на диван рядом с аниматроником. Первый сокращает расстояние, которое Фокси не решался обсуждать. Вау. Робот с удивлением следит за человеческими движениями, но в итоге улыбается, взъерошивая лисьей лапкой ворох красных волос. — Тебе будет проще общаться со мной, если ты начнешь воспринимать Фокси, как человека. Кейго хмыкает. — Никогда бы не подумал, что однажды буду общаться с роботом, — он замечает взгляд аниматроника и, смеясь, исправляется. — Да-да, с человеком, как скажешь.***
— И они настоящие? В таком темпе совместных разговоров проходит следующая неделя. Кейго больше совсем-совсем не страшно. Его не заботят камеры, шорохи, безопасность. Он с упоением общается с Фокси, и, кажется впервые, хочет назвать кого-то другом. — Конечно же нет, — Фокси насмехается, но протягивает лапку к охраннику, предлагая потрогать. — Это имитация, но они тоже мягкие. Давай, смелее, не сожру. — Помниться, ты убить меня хотел? Фокси закатывает глаз. — Не хотел я тебя убивать. Кейго фыркает, но все же касается чужой металлической ладони, ощупывая выпирающие лисьи подушечки. — Вау… Реально мягкие.***
Так проходит весь следующий месяц. Приятный. Самый лучший месяц, который только был в жизни Кейго. Аниматроник зачем-то заставляет его писать, говоря, что иначе, Таками растеряет все свои навыки, так что теперь они совместно пишут на листах придуманные новости, и даже создают газету Фазбер Пиццы. Фокси… слишком увлеченный и заинтересованный для робота, но Кейго не хочется ни о чем рассуждать. Он просто до безумия рад, что в его жизни появился хоть какой-то лучик надежды на радость, пусть даже и искусственно созданный. Таками наблюдает, как к металлическому языку прилипает кусочек бумажки, который Фокси пытался оторвать зубами за неимением ножниц, и аккуратно тянется его убрать. А потом зависает в паре сантиметров от чужого лица, осознавая, что почти залез аниматронику в рот. Господи. Фокси смеется, и сам убирает бумажку с языка, тыкая в текст на листочке. — Тут ошибка в слове.***
Фокси показывает ему всю пиццерию. Рядом с ним совсем не страшно шататься по заброшенным и захламленным коридорам. Правда в собственную пиратскую бухту он почему-то не разрешает заходить, но Кейго и так стремно к ней приближаться, вспоминая, что там было. При очередной выдаче зарплаты работодатель почему-то кажется до безумия озадаченным. — Знаешь, ты первый, кто продержался здесь так… долго. Кейго пожимает плечами. — Это вроде хорошо? — очередная пачка налички падает в портфель, и Таками осознает, что у него скопилась уже приличная сумма. — Ты уверен, что… тебя никто здесь не беспокоит? — А должны? — Кейго насмешливо выгибает бровь, мол, что, не удалось подставить? Кажется, эта интонация раздражает мужчину, так что он просто сопит и спешит убраться подальше от пиццерии. Фокси за спиной возникает почти сразу же. Он присвистывает, укладывает подбородок на чужое плечо и шепчет на самое ухо. — Уже накопил на вуз? — Нужно больше, но и это круто. В голове резко возникает странная и абсурдная идея, но… — Слушай, а ты можешь покидать пиццерию? Фокси басисто смеется, обходя охранника по кругу. — Похоже на то, что я здесь на цепи сижу? Просто это нелогично. Если меня заметит кто-то в городе, начнутся проблемы. — Но… Мы могли бы ночью? Тебя приодеть и никто не заметит. Аниматроник вдруг скрещивает руки на груди и выгибает брови. — Что за план побега? — Просто… — Кейго уже жалеет о дурацком предложении, вот честно. — Мне бы хотелось провести с тобой время вне этой стремной пиццерии? Фокси щелкает того по носу лисьим коготком и довольно начинает вышагивать в глубь коридора. — Тогда с тебя нормальная одежда, обувь, и вся ответственность на тебе.***
Фокси в небольшой однушке оглядывается, с интересом осматривая, как обустроено хозяйство его нового друга. — Миленько, — аниматроник касается крюком стены, будто помимо речи и анализа ему каким-то чудом вкрутили и осязание. Кейго на пороге слегка подвисает. Видеть Фокси здесь… Так еще и переодетого в собственную одежду… Очень странные чувства. Таками спешит встряхнуть головой и переключиться на что-то менее смущающее, иначе щеки позорно сгорят от румянца. — Мы… можем посмотреть какой-нибудь фильм? Или поиграть? У меня есть уно, могу попробовать объяснить тебе правила. — Я знаю, как в него играть, — Фокси по-хозяйски открывает все шкафчики, заглядывает во все углы, будто пытаясь что-то найти, но в конце концов сам находит спальню, и с разбега запрыгивает на кровать Несчастная мебель со скрипом, но все же принимает в объятия тяжелого аниматроника. — Тебе прописали умение играть в настолки? — Знаешь, — Фокси игнорирует вопрос, сверля потолок взглядом. Он… будто погружается в воспоминания. — Ты опять назовешь меня бездушной железкой, — Фокси хмыкает, — но я так хочу снова чувствовать. — аниматроник вытягивает правую руку вверх, смотря на лисью кисть и с безнадежной грустью поясняет. — Ты не представляешь, как отвратительно не чувствовать ничего физически. Это почти сводит с ума, если честно. Кейго… Боже какой бред. Таками трет переносицу и падает рядом с кроватью, справедливо решая, что еще шестьдесят килограмм его кровать точно не выдержит. — Меня сводят с ума твои разговоры. Твой «Хозяин», — он показывает кавычки в воздухе, — перестарался с подражанием человеку. Его вдруг неожиданно бьют в плечо, и Кейго подает вперед на ковер, потеряв опору. — Он… Он Хозяин для Фокси. Но для меня он отец. — Отец, создатель, хозяин, называй, как хочешь, только перестань вести себя так, — Таками раздраженно смотрит на аниматроника и тянется за кассетой с какой-то глупой романтической комедией. — Давай просто посмотрим фильм, ладно? Фокси разочарованно кивает.***
Через пятнадцать минут фильма аниматроник закономерно слезает с кровати, пристраиваясь у Кейго под боком. К середине сокращает расстояние до считанных сантиметров, а ближе к концу и вовсе укладывает голову на плечо парня, и красные мягкие волосы щекочут чужую шею. И почему-то ни на одно из этих действий никак не реагирует Таками, позволяя. Хотя все это не происходит романтично и неожиданно. У Фокси каждое движение отдает звуком поломанных механизмов, так что Кейго каждый из разов дергается и косится на робота, в тайне боясь, что того снова переклинило. Но… Нет. Вообще нет. Это даже… …мило вообще-то. Ровно до тех пор, пока на экране старенького телевизора не начинают идти титры, и Кейго вдруг осознает, насколько вся ситуация смущающая, и у него нет абсолютно никаких идей, а о чем собственно говорить и что делать в подобных ситуациях. Он понятия не имеет зачем, но почему-то начинает думать, о том, что… У него ведь опыт отношений нулевой. Поцелуи? Ну было пару раз. Только все смазано и не по особому желанию. В плане секса Кейго вообще полный ноль, а про отношения нечего даже говорить. У бедного студента ни разу не совпадали чувства взаимностью, а если и был намек, то он сам же и проебывал только что зарождавшиеся у человека чувства. Кейго полная катастрофа, нужно признать. И апогеем этой катастрофичности очевидно можно считать тот факт, что у него стоит. На парня. На робота. На робота, блять, парня. А если к этому еще и прибавить лисьи атрибуты, то… Кейго позорно стонет, отсаживаясь от Фокси подальше. — Так… Мы… что мы хотели сделать? Уно, да? Аниматроник почему-то смеется и смотрит точно в область паха на чужих домашних шортах. — Нет. Фокси, нет, пожалуйста, тебе не могли еще и это прописать, как план действий, — Кейго прячет лицо в ладонях и краснеет, кажется, уже даже грудью. Слышится усмешка, а за ней звуки движения, и вот лисья лапка вместе с крюком накрывают его плечи. — Ты, кажется, сам попросил не пугать разговорами о человеческой природе. Металлическая ладонь обхватывает запястья и аккуратно убирает их от лица смущенного охранника. — Расслабься. Позволь мне сделать тебе приятно.***
Целоваться с аниматроником странно… Механический язык отдает холодом и странно-приятным вкусом, но… Кейго примерно на второй минуте забивает абсолютнейший болт на всю абсурдность ситуации. Его, господи, целуют! Приятно, нежно, медленно, с чувством, так умело, будто Фокси задумывался совсем не как аниматроник-пират. Или в нем действительно есть что-то человеческое, и он знает или помнит, как надо… А еще… Это ужасно эгоистично, и Кейго почти стыдно, но… Впервые в жизни вообще все внимание кого-то сосредоточено только на нем. Фокси с легкостью поднимает парня, пересаживая на свои бедра, и крюком разрывает футболку. Хочется ругаться, говорить, что Таками мог бы и снять, но… Ему не оставляют на это ни малейшей секундочки! Фокси снова затягивает целоваться. Трется носом о его нос, и царапает ребра коготками. Целое правое ушко забавно дергается, и наблюдать за этим просто до безумия мило. — Ты очень красивый, — Фокси прижимает к себе близко-близко, будто хочет впитать человеческое тепло в холодный металл, будто ему так до безумия мало контакта, что он действительно бьется в агонии от невозможности по-настоящему потрогать и убедиться, что все это не эфемерно, что Кейго настоящий, здесь, рядом с ним. Лисья лапа скользит с ребер на поясницу, и Таками выгибается дугой вслед за этим касанием. Фокси опускает ладонь на застежку штанов и Кейго жалобно скулит, упираясь в чужую ключицу лицом. — Фокси… — Слушай, — Кейго нагло перебивают. — У меня будет одна просьба, сможешь выполнить? Таками неуверенно кивает. — Зови меня сегодня Тойя. Пожалуйста.***
И он зовет. Зовет с придыханием, когда штаны все же отправляются в полет, и он остается таким открытым и уязвимым в лапах того, кто мог бы буквально разорвать на кусочки. Кейго стонет от смущения и неловкости. Он никогда и ни перед кем не раздевался, и первый раз вот так… Это взрывает голову. Контраст температур холодной лапки и разгоряченного возбуждением тела и вовсе взрывает мозг. Его выгибает от каждого касания, он почти кричит, не заботясь о соседях, ему настолько все равно на все, что он просто полностью отдается в лапы аниматроника, позволяя ласкать себя, как тому вздумается. У Кейго… Оказывается очень, просто безумно, чувствительные бедра. Тойя ведет по ним самыми кончиками своих острых коготочков, и это доводит до пика похлеще прямой стимуляции. Это заставляет кричать еще сильнее, это просто… Боже… Кейго плавится точно горячий пластилин, растекаясь лужей на чужом теле. — Скажи… Скажи это еще раз! — Фокси пережимает член у самого основания, вызывая новую порцию недовольных стонов. — Тойя, прошу… — Кейго почти задыхается. Блять, он дрочил себе сотню раз, но ни один не был настолько фееричным и сногсшибательным. — Давай, малыш, еще разок. — Тойя, прошу, ты делаешь мне очень, просто пиздецки, приятно! Кончая, он кричит «Тойя» снова и снова, забываясь в ощущениях полностью.***
Спустя неделю до Кейго все же доходит, что та просьба была странной, и он точно чувствует какое-то второе дно у всей ситуации, в которое его почему-то не захотели посвятить. Снова. А потом он начинает анализировать все разговоры, когда аниматроник вел себя, как самый обычный человек, и… Чувствует себя полнейшим идиотом. Он же сам постоянно затыкал Фокси. Любую попытку как-то намекнуть и рассказать. В конце концов на следующей же смене он берет аниматроника за запястье, усаживает на диван и задает самый глупый вопрос во всей вселенной. — Ты — человек? Фокси хрипло смеется. — А ты тогда роботом будешь? Захотелось ролевых игр? — он поигрывает бровями, но меняется в лице, когда видит серьезный настрой парня. — Пожалуйста? Я обещаю не сбегать в панике, ни кричать и никому не рассказывать. Я просто… Скажи, что я не сумасшедший, и мне не кажется. Тойя как-то слишком тяжело вздыхает. — Помнишь я говорил, что «Хозяин» таковой только для Фокси? — А… Для Тойи?***
— Пап, ты такой крутой! — Тойя бегает по мастерской, оглядывая валяющиеся повсюду запчасти. Ему шесть, и мальчик настолько влюблен в дело отца, что торчит с ним каждый день, разбирая и собирая разные конструкторы. — Почему маме не нравится? Ты великий изобретатель! Энджи усмехается, наблюдая, как старший сын снова пачкается в масле и перекладывает с места на место коробки. — Твоя мать ни в чем не разбирается, — он треплет мальчишку по волосам и достает из его заднего кармана игрушечный галеон. Тойя смущается и бьет ладошками себя по щекам. — Юный пират, собираешься грабить американский флот? — Да! Я вырасту и буду пиратом! — Обязательно, малыш, обязательно…***
— Подожди… Нет, стой, ты серьезно сейчас?! — Ну да? Фокси нервно дергает ухом и посмеивается. — Мой отец всю жизнь посвятил железкам. Он собирал все. Абсолютно. Но больше всего папа грезил создать человека из стали. Считал, что это единственная стоящая тема в науке. Сколько себя помню, по всему дому валялись чертежи, схемы, книги, блокноты… Он с самого утра и до поздней ночи бился над тем, как создать живое из неживого. — И ты… — Его величайшее творение, — Тойя разводит руками, давая возможность себя оглядеть со всех сторон. — Это… Пиздец, стой, как это вышло, ты же был живым человеком! — Да. Папа проиграл этот вызов природы. Он смирился, что нельзя оживить кусок металла просто так, но… Загорелся другой идеей. Оживить его благодаря душе. — Это невозможно. — Но я же перед тобой стою. Кейго истерично смеется, поднимаясь с дивана. Он расхаживает по комнате туда-сюда и вцепляется в собственные волосы. Нет! Это даже звучит, как абсурд, не может быть! — Он, что, убил тебя?! — Нет, я сам постарался, — Тойя гордо вздергивает подбородок. — Когда отец создал пиццерию и первых исправно работающих аниматроников, я подумал, что он смирился. Перестал бегать за неуловимым. Знаешь, все детство я восхищался отцом, и только лет в четырнадцать понял, что мама была права. Он был больным. Маниакально зависящем от этой идеи. Для него не имело смысла ничего кроме. Понимаешь… Даже мораль его не останавливала… — Он… пробовал на ком-то? — Да. Оказалось, что он выкрадывал бездомных и тренировался на них, а я узнал, когда… С праздника пропал ребенок. — С какого? — В пиццерии. Оказалось, что он просто забрал ребенка, и… у него тогда в первый раз получилось. На складе лежит выключенный аниматроник с душой ребенка, прикинь? Только вот загвоздка, ты больше не можешь контролировать куклу, подарив ей волю. Этот ребенок рвался сбежать, и все рассказать, так что отец просто вырвал из него блок питания, и решил, что нужно пробовать дальше. — И ты.? — Представь, однажды в шутку даже сказал, что хотел бы быть лисом, — Тойя дергает хвостом. — А когда узнал… Не хотел быть соучастником этих преступлений, ведь я всегда помогал ему, устраивал праздники, не понимал, что он зашел дальше… Пытался остановить, но смысл? Когда пригрозил полицией, то меня пообещали даже убить… Хах, я решил сделать это показательно прямо при нем. Перерезал себе вены рандомной железкой с его стола. — Господи, Тойя… — Прикинь мой ахуй, когда он меня воскресил? Вспомнил про ебаное пиратство, про любовь к лисам, про все… Я хотел просто снова убить себя, но оказалось, что… Второй раз страшнее, знаешь. Кейго вдруг со скоростью света оказывается возле аниматроника, притягивая того в объятия. — Блять, мне так жаль… — Все эти повреждения, — он оглаживает хвостом чужую ногу. — Я сам. Я пытался. Постоянно пытался, в итоге каждый раз трусил, и ломал что-то еще. Хотел почувствовать… Это правда взрыв мозга, когда ты на эмоциональном уровне ощущаешь все, но на физическом полная пустота… Но она не с рождения, ты помнишь, как должно быть, и сходишь с ума от потерянности. — Где… Где твой отец сейчас? — Понятия не имею. Однажды он просто пропал, после очередных скандалов из-за пропажи людей, пиццерия без него накрылась, роботов спрятали в подвал, а друг отца принялся просто следить за помещением. Тот… что нанял тебя, вообще-то. Не знаю, сказал ли ему отец, но он никогда меня не трогал. С одной стороны, я правда машина, и без зарядки не работаю, но с другой… Ты не сумасшедший, Кейго, тебе не казалось все это время. Таками плачет. Абсолютно искренне, ужасно, и от какой-то ебаной пустоты внутри. Похоже на сюжет плохого кино, и Кейго прижимает к себе тело робота сильнее, утирая сопли об растянутую майку. — Я… буду рядом, Тойя. — Зачем? До следующего моего сбоя? Кейго мотает головой и вдруг отстраняется. Он снимает чужую пиратскую повязку, обхватывая щеки ладошками, совсем не отвращаясь дырке в чужом лице от скулы до нижнего ряда зубов и нежно смотрит точно в голубизну глаз. — Мы найдем все его записи и сможем тебя починить. И я буду рядом. Тойя, кажется, впервые за всю жизнь чувствует чью-то, пусть и не озвученную, любовь.