—Это между нами

       Я шёл после школы в уже знакомую квартиру, где я провожу оставшийся день с репетитором по французскому. Я учился на отлично, но именно с этим уроком у меня всегда возникали проблемы. И именно тогда инициатива Лидии Михайловны решила эту проблему, и теперь я занимаюсь у неё на дому. Ярко светило солнце, мне в лицо ударил лёгкий ветерок, который покачивал сучья деревьев с зелёной листвой. Уже скоро должен был конец моего пятого класса, который определённо закончу на отлично, но французский может испортить всё своей четвёркой. Но что-то было неспокойно на моей душе. Что-то волновало внутри, не давало покоя. В этот день, будто, должно было что-то произойти, что-то очень важное. Такое чувство возникло у меня уже с утра в холодной постели. Во время всех этих беспокоющих меня мыслей, передо мной уже выкрасовывалась пятиэтажный дом. Мой взгляд упал на окно моего репетитора. Я уже ожидал, что она снова будет мне подсовывать больше продуктов, мелочи и подобных щедростей. Я вздохнул, и направился к входной двери. Она выглядела устрашающе, будто там находилось нечто ужасное и страшное, как из сказок, которые мне когда-то рассказывала мама перед сном. Будто эта дверь обнажит свои белые и острые клыки, а после съест меня живьём. Я попытался прогнать подобные мысли, встряхнул головой и с новой уверенностью перешагнул порог. Моё эхо от подошв раздалось по всему подъезду. Наконец я дошёл до нужного, пятого этажа и постучался в дверь. Мне пришлось подождать некоторое время, перед тем, как дверь отворилась, и передо мной уже стояла женщина средних лет. —Здравствуй, ты как раз во время, —Ласково ответила она, и добрым взглядом проводила меня в квартиру. Юбка её лёгкого платья извивалась в её движениях. Я разулся, повесил кепку на крючок и с тяжким рюкзаком отправился в комнату. Её квартира выглядела скучно, по скольку она жила одна, без детей и мужа. Она встала по среди комнаты, и будто поедала меня взглядом. Я сглотнул, и направился за стол, положить рюкзак. Репетитор встала около меня и принялась ждать. Мои ноги по привычке направили меня в ванную, чтобы я, как культурный человек, помыл руки. Белое мыло скользнуло в моих руках, и струя воды оаолоснула мои ладони. Я поплёлся в комнату, где Михайловна ждала меня с каким-то нетерпением. Я достал тетрадь с ручкой, пролистал страницы, пока не нашёл пустой лист. Она подвинула ко мне стул и села рядом. Когда мы начинали урок, мне постоянно было неудобно перед ней. Иногда даже в школе такое было. Но там были люди, а тут я был один на один с ней, и никто мне не поможет. Она раскрыла мой учебник, долистала до нужной страницы и начала объяснять новую тему. Мои уши старались не пропускать ни одной теоремы и слова, а мой мозг пытался понять всю ею сказанную информацию. Мне хотелось закончить всю эту четверть на одни пятёрки, ведь мне нужно хорошее образование для дальнейшей жизни, вот поэтому я и здесь. Она мне показывала пальцем в учебнике на правила, мы вместе читали текст. Но это чувство волнения, словно червь, проедал волнующую дыру в моём желудке. Ползал туда сюда, не отставал от моего тела. Я старался победить это чувство, но получалось скудно, поэтому оставалось лишь слушать правила и читать тексты на французском языке. За окном была хорошая, как на зло, погода. Ветер, будто лесной дух, пролетал сквозь ветви, сучья и столба, заставляя сочно зелёные листья пуститься в пляс. Внизу весело кричали ребята, играли в догонялки, жмурки и прятки. Но с компанией из моего класса не повезло. Там был один парень, который со своей шайкой оставили мне видные побои. От неприятных воспоминаний пробежали мурашки по спине, и я потёр одно из полезненных мест.                                           ***       Прошло около двух часов болтовни Лидии Михайловны. Она всё-таки уговорила меня попить чай, сделать перерыв. Сказать честно, я согласился только ради неё. Пить чай мне совсем не хотелось, а разговаривать о жизни точно. Она чуть ли не за руку повела меня на кухню. Своей лёгкой походкой она пришла на кухню, уставилась за плиту и поставила белый полуржавый чайник. На кухне у неё я бывал редко, и стал осматривать помещение. На подоконнике стояли несколько растений в коричневых горшочках, а рядом железная лейка. Судя по пышности растений, женщина хорошо за ними ухаживала. Из одного горшка был зелёный, колючий кактус. На нём красовался красный цветок. Другое растение было жёлтым тюльпаном. Оно было ярким ярким, последнее растение было красивой фиалкой. Пятигранные цветки закрыли салатовые листья. Красочная сирень лепестков отражала солнце. От такой красочнности было сложно оторваться. К тому времени, как я замечтался, уже услышал свист чайника. Лидия Михайловна выключила плиту и, вооружившись тряпкой, сняла чайник и поставила на стол. Я разглядел на столе стеклянную тарелку, в которой лежало множество сладостей, какие мне ни снились: шоколадные, ванильные и карамельные конфеты были завёрнуты в красочные упаковки. Рядом стояла точно такая же тарелка, но только с большими, красными яблоками. Как говорила Лидия Михайловна, они из Кубани. Очень уж мне хотелось попробовать хоть одно яблоко, но совесть моя не позволяла. В это время женщина взяла две кружки, налила кипяток, а после взяла заварник и налила коричневую жидкость в кружки, из которых летел пар, струился к потолку. Она подвинула ко мне ближе конфеты, и налила из графина холодную воду. Пар тут же прекратился струиться из кружек. —Ну, рассказывай, как у тебя дела в школе, смог друзей найти? —Снова эти улыбчивые вопросы, будто пытки, от учителя французского. Она взяла кружку за ручку и уставилась не меня, будто змея на жертву. —Нет, не смог, —Ответил я неуверенно, тихо, с некой ненавистью, которой у меня подавно не было. Женщина смутилась. —А чего так? Общего языка нет? —Она сделала глоток чая. Я всё также смотрел на круг чая, на своё искажённое отражение и молчал. Поняв, то что её ученик не собирается отвечать на её вопросы, учительница взяла одну конфету и развернула фантик. Она поместила конфету в рот. Мне с трудом внутри меня удалось съесть другую конфету, запив чаем. —Нету.. Та компания ведь избила меня, а другие общаться не хотят, —Я нехотя посмотрел на учительницу. Лидия Михайловна поставила кружку с громким звуком на стол. —Сейчас они над тобой на издеваются? —Она сказала это с ноткой грусти, разачарованности, хотя это был первый, и, надеюсь, последний случай, когда надо мной поиздевались. —Нет.. —Лидия Михайловна будто заменила мне маму. Скучаю по ней. По её сказкам, убаюкиванием перед сном, похвальным словам. Может, учительница этого всего не давала, но интересовалась моей жизнью. Из-за своей совести я себе не позволял так расходиться, отвечал кратко и холодно, без каких-то подробностей. —И хорошо, плохие они мальчики, как такие будут с девушками будущими обращаться? Вот ты смелый мальчик, добрый, милый, —Сказала мечтательно она и поводила кончиком пальца по окружности кружки, уставившись в окно. Её слова заставили меня раскраснеть до ушей. Я закрыл своё лицо рукой, пытаясь контролировать свой спектр эмоций. Но я не держал зла на неё, и тем более обиды. Никто мне не говорил таких слов. Может, если бы говорили их почаще, может быть, привык бы. Но контроль не поддавался мне. Я вдруг услышал тихий смех Лидии Михайловны, от чего мне стало ещё стыдней. Чтобы не показать себя, как несерьёзную тряпку, я выпил несколько глотков чая. С трудом, конечно, —Ты так смешно стыдишься, умиляюсь, —Она будто хотела добить меня окончательно. Я прямо сейчас, если бы можно, провалился бы сквозь землю. «Умиляюсь». Сердце сжалось, руки слегка тряслись от волнения. Я в серьёз начал думать над собственным контролем. И, на удивление, у меня это получилось. Учительница будто продолжала смотреть на меня, с той же улыбкой, что делала мне комплименты. Я взял вторую конфету, уже карамельную. Она тут же прилипла к моим зубам. Лидия Михайловна продолжала смотреть на меня, будто хищник из кустов, смотрит на свою будущую жертву, оскаливаясь. Она будто хотела сказать что-то, но не могла, то ли не хотела. —Может, приступим к занятиям? —Неуверенно отчеканил я, также смотря на своё отражение в остывшем чае. —Да, пора бы, знания не ждут! —Сказала она гордо, и, взяв свою и мои кружки, поставила в раковину. Фантики она скомкала и выкинула в мусорное ведро. Мы вдвоём вышли из кухни, и снова оказались в той комнате, где я занимаюсь почти каждый день. Я уселся на стуле, нехотя заниматься. Мне пришлось соврать, чтобы избегать нагнитающего, тёмного облака тишины и неловкости. Женщина уселась на другой стул. Сидеть с ней было жутко неловко, но она, как ни в чём не бывало. На этот раз сосредоточиться я не смог, и пропускал всё мимо ушей и разума. Меня будто связали. Я почти не выговаривал ни слова, на текстах постоянно запинался. Учительница всё смотрела и смотрела на меня, практически не отводя взгляд.                                           ***       Занятия, наконец, закончились, спустя ещё час. Мне хотелось вырваться от сюда, от стыда. Но.. Это был приятный стыд. Он грел душу. Согревал моё тело, каждую клетку, моё неутешимое волнение. Напоследок я взглянул в окно. Галки хвостиков ласточек кружились в небе, они кричали, радостно и весело. Небо слегка стемнело. Я затолкал все учебники и тетради в рюкзак. Почему-то я хотел уйти, но моя душа хотела остаться здесь. Но почему? Я не мог найти ответа, ни в квартире, ни у себя в мыслях, ни в глазах Лидии Михайловны. Она глядела на меня грустно, тоскливо. Я уже подошёл к коридору, обулся, взял кепку и уже хотел выходить от сюда, но кто-то схватил меня за кисть. Я непонимающе обернулся. Передо мной стояла учительница. Я не понимал, что она от меня хотела. —Можно я.. Сделаю кое-что? —Она сказала умоляюще, будто так и хотела это сделать. Я продолжал ничего не понимать. Запястье оставалось в крепкой хватке. —Да, конечно.. —Не успел я осознать, на что подписался, как Лидия Михайловна приблизилась к моим губам и прикоснулась к ним своими. Мир будто остановился. Внутри что-то перевернулось. Нас никто не должен был видеть, но меня это, почему-то, не волновало. Ни слухи, которые могут пойти по всей школе. Ни директор, который живёт за стенкой. Никто нам не должен был помешать. Будто это всё спонтанно. Я чувствовал тепло её губ, на душе стало тепло, хорошо. Её тепло передавадось мне. Каждая клетка моего организма почувствовала нежность, страсть. Я не хотел отстраняться. Хотелось остаться тут, навсегда. Но она прервала наш сладких поцелуй, и положила ладонь на моё плечо, —Это между нами, можешь идти, —Я остолбенел, ни сказал ни слова, но я точно был весь красный, до кончиков ушей. Тогда я кое-как ушёл с этой квартиры, ноги не слушались, я заставлял их. Дверь тихо хлопнула за моей спиной. Я будто был парализован, не мог двигаться. Кончиками пальцев я прикоснулся к своим губам, и усмехнулся. Может, у нас и была разница в возрасте, но это меня ни смущало ни капли. Хотелось снова ощутить это тепло, ласку и нежность на её поцелуе. В квартире, где я изучаю уроки французского.