Дырочка

Цок-цок. Цок-цок-цок-цок. Просто огромные, невероятно высокие туфли на шпильках торопливо зацокали по полу. Плотные ленты обвивали лодыжки и подтянутые икры почти до коленей. Короткая чёрная юбочка, с белым фартучком спереди едва-едва прикрывала всё самое важное и её приходилось то и дело оттягивать вниз, чтобы не умереть от смущения. В остальном этот гиперсексуальный костюм горничной ничем не привлекал внимания. Куда более приметно алели на бледных плечах и тонкой шее совсем ещё свежие засосы и укусы, которые было ничем не скрыть. Сметка в руках едва заметно подрагивала, а каждый новый шаг давался со всё большим трудом. Последний шаг. Свет на сцене ослепил, не позволив разглядеть того, для кого это шоу сейчас происходит. Развернулся, наклонившись насколько возможно. Юбочка задралась, являя миру мягкие ягодицы. Сметка наконец выпала из рук и тонкие пальцы медленно обхватили мягкие половинки и развели их в стороны. В свете ярких ламп пробка блестела и переливалась, словно была какой-нибудь драгоценностью. Спереди раздалось удовлетворённое хмыканье. – Хорошая дырочка. Подойди. Ноги уже крупно дрожат от напряжения, но разогнуться всё же удаётся. Разворот, вновь свет ударил в глаза. Несколько мелких шагов, сопровождаемых звонким цоканьем. Последний шаг неудачный – зацепился за сцену и Цинхуа упал прямо в руки наблюдателя. Сердце заполошно забилось, стоило только взглянуть в опасно сверкающие алым глаза. – П-простите... – Тш-ш. Хорошие дырочки молчат, пока их не спрашивают. Большая ладонь огладила щеку, а второй Бинхэ уже задрал юбочку и любовно мял мягкую ягодицу, оглаживая и пощипывая. Казалось, император был в хорошем расположении духа и Цинхуа немного расслабился в его руках. Наконец он убрал руку от его лица и оттянул ягодицу и с тихим хлюпом пробка покинула нутро. И тут же оказалась перед глазами, всё ещё покрытая спермой и его собственной смазкой. Бинхэ улыбнулся, обнажив клыки: – Смотри, какая красота. Открой рот. Цинхуа тихо застонал, ощутив, как взамен пробки внутрь проникли два пальца, взявшись поглаживать влажные стенки, растягивать вход, выпуская сперму стекать по ногам липким теплом. В рот тут же толкнулся металл пробки. Он охотно обхватил её губами, втягивая в себя и принимаясь сосать и облизывать, словно ребёнок пустышку. Бинхэ на это удовлетворённо хмыкнул и добавил ещё два пальца внизу, легко растягивая привычные мышцы. Одного желания императора трёх миров хватило бы, чтобы насадить его на руку, как марионетку. Смакуя на языке остатки солоновато-горького семени вперемешку с собственным сладковатым вкусом, Цинхуа вновь застонал и попытался насадиться на ласкавшие его пальцы ещё сильнее. Пальцы тут же покинули его мягкое нутро, оставив всё тело зудеть от неудовлетворения. Он весь сочился смазкой, распространяя на всю комнату пряный аромат варёных в вине фруктов. Всё ещё липкая, перемазанная спермой и смазкой ладонь стиснула волосы на затылке, да так, что брызнули слезы. В голосе Бинхэ, до этого сладком, как патока, появился металл: – Жадная, наглая дырка. Знаешь, что с такими бывает? Цинхуа кивнул, сглатывая слюну. Гарем императора трёх царств был непомерно большим и постоянно увеличивался. Так что Ло Бинхэ ничего не стоило избавиться хоть от нескольких человек сразу. И что случалось с отвергнутыми им, лучше не знать. Паника затрепетала в груди безудержно стучащим сердцем. Он не хотел сердить императора, он хорошая дырочка! – К сожалению ты мне слишком нравишься, милая дырочка.. Если хорошенько потрудишься, как знать, может заслужишь прощение. Отчаянно закивал, сдерживая порыв разрыдаться от благодарности здесь и сейчас. Да, да, да! Он сделает что угодно! Рука отпустила волосы и опустилась вниз, высвобождая уже готовое императорское орудие смерти. Что с этим делать, объяснять было не нужно – Цинхуа с решимостью восходящего на плаху обхватил его и направил в себя, едва способный устоять на разъезжаюзщихся в стороны коленях. Не выдержав, застонал сквозь сжатые зубы и зажмурился. Полностью привыкнуть к распирающе горячему члену и тёмной энергии, заполняющей всё тело, было просто невозможно. Цинхуа задвигался, поднимаясь, насколько мог и опускаясь так низко, как было возможно. Сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее, до влажного хлюпанья. Опустить голову и смотреть, как собственная смазка в непомерных количествах стекает по императорскому достоинству, пока дырочка движется, стараясь преодолеть тот рубеж, когда её заполнит сперма, много, ужасно много спермы и вновь нельзя будет потерять ни капли ценнейшего семени. Почти задыхаясь от напряжения, Цинхуа опустился ещё ниже, отчаянно кусая металл пробки и зажмурил глаза. Император лишь хмыкнул, позволяя своей дырочке натужно трудиться для него. – Супруг. В приёмной вас ожидает посланник от небожителей... С дарами. Чужой голос прервал их, заставив Цинхуа поднять голову и столкнуться с ледяным уничижительным взглядом, направленным на него. Вновь тут же потупился и едва не вскрикнул, когда ладони легли на его бёдра и в несколько быстрых движений насадили его особенно глубоко, заканчивая всё. – Сейчас, любовь моя. Эту дырочку надо хорошенько заполнить, иначе какой в ней прок? Эти слова, адресованные Цинцю, тепло звучали, пока огромный член Бинхэ испускал внутрь Цинхуа струи горячего семени. Едва этот поток прекратился, Бинхэ выдернул пробку у него изо рта и тут же заменил ею свой член. После чего Цинхуа оказался скинут с колен императора на пол и тот уже поднялся, направившись к выходу вместе с Цинцю, напоследок лишь бросив холодное: – Хорошая дырочка. Пока свободен.