***
пятница, 20:15
— У кого брал? — третий раз повторяет Шрам и замахивается кулаком. — Не знаю я! Не знаю! Новой информации не прибавляется: Череп только начинает говорить в три раза быстрее и весь съёживается на стуле. — Он сам ко мне в клубе подошел, предложил таблетки, дешево. — И больше ты с ним не встречался? — вмешивается Джокер. — Ну… нет. — А в клуб когда снова планировал идти? — Не знаю… никогда? — неуверенно произносит Черепанов, посчитав, что это проверка. — Неправильный ответ. Правильный – сегодня. — снисходительно объясняет Комолов.***
суббота, 01:18
Спустя несколько часов, два выпитых шота, с десяток клубного музла и потных танцующих тел Шрам и Джокера добираются до – еще не торгаша — адреса. — Он в ту ночь какую-то тёлочку снял здесь… хотя, скорее, она его. — усмехается бармен, — Ну я их и подвез после смены, всё равно по пути было. А так вообще Руслан вроде больше по закладкам, я его предупреждал, что в клубе нельзя – плохо будет, если поймают. Так он сюда и заходит не часто. Вообще он бы никогда, просто деньги ему нужны очень были, так что вы его не сильно там… — Может, ты хочешь с ним его участь разделить? На пополам? — сверлив взгляд в парня за стойкой, интересуется Виталий. — Не, ну я же… помогаю вам… — Пошли. — прерывает разговор Джокер, слегка качнув головой. Встает с барного стула и первым направляется к выходу. Оказавшись в салоне Гелендвагена, они выезжают со стоянки.***
суббота, 11:51
Просторный облагороженный, но безлюдный двор. Холодный моросящий осенний дождь разогнал всех мамаш с детьми, а бабулек с лавочек отправил смотреть сериалы на Домашнем. Комолову кажется знакомым эта местность: заворот налево с главной дороги; дом, выкрашенный в бело-розовый цвет; узенькие балконы; серые неудобные скамейки и невысокие деревья. Даже эта криво припаркованная Kia Rio. — Слушай, а мы год назад Цапле с вещами не сюда помогали переезжать? — быстрее догадывается Шрамов. Только Шрам не может знать про все визиты Комолова в этот двор. — Похоже, что сюда. Точный адрес они подзабыли, а вот зрительная память не подвела. И пока входят в подъезд, поднимаются до нужного этажа — пазл не складывается. До того момента, как сворачивают от лифта направо и оказываются перед дверью. — Он какую-то тёлочку снял здесь… хотя, скорее, она его. Переглянувшись, Комолов и Шрамов ничего не озвучивают. Понимают всё без слов. Шрам жмёт на звонок, а Джокер три раза ударяет кулаком по двери. Стальное серо-бурое полотно остаётся мертвецки безмолвным. На две, пять, пятнадцать секунд ожидания. Нарастающий под неугомонное скрипучее дребезжание грохот успевает перебудить два или три соседских глазка, прежде чем нужная дверь, наконец, «оживает». Откровенно раздражённо цокает язычком нижнего замка и только потом распахивается. Широким, но очень неприветливым рывком, будто в намерении попутно отбить стучащим... руки. Так резко поддается в их сторону, что приходится обоим отскочить назад. Являет Шраму и Джокеру такую же неприветливую, помятую и едва продравшую один глаз (второй ещё сонно прищурен) Цаплю. Нахохленную как воробей. Первым к себе внимание Комолова приковывают обнаженные худые длинные руки и ноги. И чё ему в ту ночь помешало остановиться? Чё его так возбудило? Цапля же похожа на Скеллингтона из «Кошмар перед Рождеством». Лицом — сейчас слегка опухшим, кстати, тоже. ...бутылка виски и нежелание тащиться домой через весь город, вот что. Поджав одну босую ногу к другой, она зябко передёргивает плечами. Скрещивает руки под грудью, не потрудившись одёрнуть при этом полы явно наспех накинутой грязно-белой футболки. Сдувает в бок заслоняющую обзор прядь и вперяется взглядом в пришедших. — Чё надо? — сухо, опуская все банальные «привет—как жизнь!» формальности, а заодно наезды, претензии, едко-ироничные шпильки и бессмысленные вопросы, сипит Цапля. Ещё надеется разобраться с... да какого бы хрена там ни было!.. по-быстрому, чтобы вернуться и доспать, сколько получится. Но надёжный, в общих чертах, план почти сразу сливается, а Лиза неловко теснится к боковой стеночке, вынужденная впустить незваных гостей как минимум в прихожую. — Коне-е-ечно, заходите! Мои двери открыты! Ни в чём себя не ограничивайте, — её ворчание хоть и возмущённое, звучит без особой злобы - свыклась... Лиза не очень грациозно тянется к ручке отлетевшей аж к стене двери, когда замечает косой луч света, ложащийся на пол лестничной клетки, и с улыбкой разворачивается к квартире напротив. — Здрасть, Антонина Васильевна! В ответ ей раздаётся только глухой хлопок и такой же глухой щелчок закрывшейся двери. Выпятив нижнюю губу, не то притворно, не то искренне задетая, Цапля следом, тише, прикрывает и свою. Снова возвращает всё внимание нагрянувшей парочке. НачАльСтВо, всё-таки!.. — И что такое срочное нельзя было сказать по телефону? — протискиваясь вперёд, не прекращает распинаться Цапля. — Обязательно вломиться ко мне в дикую ра-ахнь... Последнее слово съедает неприкрытый глубокий зевок. Лиза на ходу почёсывает бедро, но быстро себя одёргивает... Нельзя же, дура! ...там ещё не зажил краешек чёрной росписи, буквально на днях спустившейся с живота чуть ниже. Вновь скрещивая руки, прислоняется плечом к стене в узком коридоре до комнат. Небрежно и в то же время с легко читаемым посылом: дальше прихожей гостей пускать Цапля не намерена. — Предупреждаю, если ответ не «мы твоя утренняя, сладкая и горячая, эротическая фантазия» я уже не так заинтересована. Уголок рта Лизы приподнимает усмешка. Вспышка-взгляд цепко находит Джокера, но молниеносно возвращается к Шраму. Расслабленным, меланхолично-усталым и лишь самую малость выжидательным. Втроем в узкой прихожей максимально неудобно. Джокер на месте осматривается и сразу подмечает одну пару мужских кроссовок. — Для не выспавшейся ты слишком болтлива. — адресует улыбку Лизе Виталий. Потому что пока её вина не доказана. Губы Комолова же всё это время плотно сомкнуты, будто зашиты. По форме как раз напоминают тонкую нитку. — А это режим по умолчанию, — тоже улыбается в ответ Цапля. — Мне как-то сказали, я даже во сне могу разговаривать. Виталина улыбка знакомо (и весьма обнадёживающе) заваливается на бок, вот-вот готовая сорваться смешком. Но за секунду сходит, уступив место хмурой сосредоточенности, когда он всего лишь оглядывается на Джокера. Лиза, не удержавшись, вместе с ним. Уже во второй раз. Пускай, в отличие от неё, Джокер привычно немногословен, от такой непроницаемости его молчания добра не жди. В воздухе висит кисловатый душок какой-то надвигающейся засады. Понять бы ещё откуда надвигающейся... Цапля в уме перебирает все свои недавние косяки, но так и не находит, за что зацепиться. Звонки и сообщения она не пропускала, на заданиях не напивалась, никого (лишнего) не клеила и уже забыла, когда её в последний раз приглашали пройти в комнату досмотра в торговом центре. Да за такое примерное поведение ещё пару лет назад Джокер бы её премировал! Тогда, спрашивается, с х... — Гостиную проверь. — Джокер отдает указание Шрамову, а сам направляется к приоткрытой двери спальни. Развернувшись к Цапле спиной, в кожанных хайкерах и чёрном в белую полоску пальто Комолов направляется к дальней двери. — Э-э-э! А вы оба ничего не перепутали, не?! — взъерошивается Цапля, не зная, к кому кидаться и загораживать дорогу первой. — Здесь вам не музей-квартира для экскурсий! Прикинув в уме потенциальные жертвы — сушка с бельем и разбросанная косметика или голый парень в её кровати, хмм — кидается за Комоловым. — Джокер! — ещё пытается... ...что? Окликнуть? Воззвать к его порядочности? Затормозить? А её колышит, чё он там увидит? Но должно же быть у девушки хоть какое-то подобие личного пространства?! Была бы помладше, вцепилась бы ему в плечо. А может, раскинула руки и ноги «звёздочкой», загораживая проход. Жаль, это всё равно бы не помогло. Комолов чуть не вступает ботинком в брошенную на пол шмотку: с виду платье. Здесь же рядом мужская футболка, джинсы... трусы. Как это знакомо. Только в горле не застывает ком, ничего внутри болезненно не ёкает. Джокер даже находит в себе остатки совести, чтобы переступить одежду, направляясь к сладко спящему на кровати парню. Цаплю Саша по-прежнему не замечает, будто вообще не видит и не слышит, приняв за часть мебельной фурнитуры. Так Джокер обычно и поступает... когда они врываются в квартиры должников, барыг, их шлюховатых подружек и прочей швали... а иногда и кого-то поприличнее, если они чем-то стали неугодны Ворону. Лизу неприятно стопорит на этой мысли. Они к ней не по делу. Она и есть дело. Вот так вот. Трудишься, отдаёшь свои лучшие годы... И зачем! Чтоб её! Без суда и объяснений! Цапля больше их не требует. Ногой отпихнув с дороги разбросанные тряпки, проходит за Джокером в комнату и облокачивается на стенку уже тут. Вызывающе молча ждёт, чем завершится этот нелепый перформанс. Одним рывком Саша срывает одеяло, оголяя незнакомца по пояс. Наклоняется ниже и громко хлопает ладонями в перчатках друг о друга. — Подъем, всё проспишь! Парень что-то мычит и накрывается подушкой. Лиза так и не понимает, ведёт Комолов себя, как ревнивый муж или гиперопекающий старший брат, но бесят оба варианта. От последнего ещё и гаденько поскрябывает прямо между лопаток. А первое — просто смешно. Это ведь Саша первый начал вести себя так, будто та ночь — их Волан-де-Морт. Ей не в службу подыгрывать. Но сегодня она правда искренне не догоняет че-му, поэтому меланхолично наблюдает за Джокером и дрыхнущим как ни в чём ни бывало... ...как же его... Рядом со спящим нет никаких опознавательных знаков, как в зоопарке, таблички с кличкой и научным названием подвида. А это ленивое тело вставать и отвечать на вопросы не торопится. Александр не против подождать, тем более замечает рядом стоящий чёрный мешок-рюкзак. Он поднимает его и вытряхивает всё содержимое на пол. Помимо вонючей спортивной одежды, не распакованной пачки презервативов, пустой бутылки минералки на пол приземляются два маленьких зип-пакета с белым порошком. Теперь Джокер, наконец, обращает своё внимание и на Цепнову. Вытянув руку в сторону, небрежно роняет уже пустой рюкзак и вперяет взгляд в Лизу. Контрастно выделяющиеся, сыпучие прямоугольнички слишком бросаются в глаза и мигом перетягивают на себя всё внимание Цапли. Так же мигом бледнеющей, теряющей остатки сонливости и подравнивающейся на своём месте. — Джокер... — звучит совсем иначе, чем в коридоре. Лиза глупо мотыляет головой из стороны в сторону, напряжённо вытягивается. Вроде и во весь рост, но когда поднимает взгляд на Комолова, кажется, что между ними разница не в шесть, а во все двадцать сантиметров. В мыслях проносится не меньше дюжины синонимов к слову «блять». Цапля готова сама этого сухофрукта из своей кровати прямо в одеяле Джокеру и презентовать, обвязав простынями вместо праздничной ленточки. Откупиться и откреститься от любых с ним связей. Извиняй, дружок, ничего личного... Но не успевает даже начать оправдываться. В проходе появляется Шрам, невольно перекрывая и Лизе, и дилеру путь к отступлению. — Ты знала? — чеканит Комолов, — Это и есть Руслан? Или у тебя тут теперь пристанище для наркодилеров. От выбранных Джокером формулировок заново разгорается злая обида, заставляющая её сердито поджать губы. — Ага. И проходной двор для долбоебов, походу... — негромко бубнит себе под нос Цапля. — По-твоему, он мне визитку давал, с указанием, что он дилер? Вспылив, Лиза всей ладонью указывает на распластавшегося по кровати парня, как бы призывая Джокера вдобавок убедиться, что и на лбу у Руслана тоже ничего не написано. И сама (на всякий случай) бросает на него косой взгляд. — А, может, ты его для этого дела и подцепила? — с напором спрашивает Джокер, прищурив глаза, но Цепнова смотрит уже не на него. Александр скрещивает руки под грудной клеткой и тоже переводит взгляд на дрыхнущего дилера. Даже завидует такому крепкому и беззаботному сну. Лизе очень хочется зыркнуть на Комолова и покрутить пальцем у виска с проникновенным: «Сань, ты е[рехнул]ся?». Ну, или добухался. Но с этим, конечно, сложнее будет возникать, потому что она и сама... ...лучше промолчит, короче. Цапля прямо на ходу быстренько перестраивает свою тактику. Делает круглые и наивные глаза, захватывает передними зубами краешек нижней губы. — Слу-ушай, ну раз представлять вас уже не нужно, может, я тогда пойду? А вы тут уже сами как-нибудь... Он чуть дергает челюстью, не разжимая губы. Потом с ней разберется. Цапля то никуда не денется – даже с тонущего корабля не побежала бы. Комолов находит взглядом Шрама, собираясь дать команду «будить Русю контрастным душем», когда со стороны кровати, перебивая их, раздается хрипловатый ото сна и очень недовольный стон. — Лизунь, чё за крики? Башка трещит. От этого уменьшительно-ласкательного у Саши даже глаз дёргается, а лицо кривится в агонии. Он этого у Цапли понахватался или половым путем передается? (Поэтому Комолов всегда предохраняется). Это же Лиза придумала Джокеру слащавое прозвище «Sunny» от простого, но дерзкого «Саня»… Она, так и не сдвинувшаяся с места, с досадой, но и каким-то вселенским принятием прикрывает глаза. Вздыхает. Сосредоточенно визуализирует чашку крепкого чёрного кофе, крайне необходимую, чтобы не трещала уже её голова. Пока не выбрала, то ли впечатлиться запоминательными способностями парня в ее постели, то ли скуксить гримасу. Это небрежное «Лизунь» почему-то тянет за собой картинку жидких соплей в баночке. Над сюсюкательными именами парню ещё надо поработать. Впрочем, Цапля готова накинуть ему пару очков сверху за непередаваемое выражение, перекосившее лицо Джокера. Даже берёт себе на заметочку как-нибудь при случае использовать аналогичное «Сашуня». Чисто глянуть реакцию. Руслан тем временем отпихивает подушку, привстает на локте, двумя пальцами разминая веки. Щурится и моргает раз, два... — Ох, ёб твою!.. З-здрасьте, — пальцы подтягивают одеяло повыше на пояс, пока взгляд парня по-заячьи перескакивает с одного лица на другое, подольше задерживаясь на Лизином. — А вы... Александр поднимает с пола один из пакетиков и швыряет в морду дилеру. — А мы от Деда Мороза. Ты себя ведешь плохо, — Джокер с присвистом ухмыляется, заканчивая начатую парнем мысль. Руслан отмахивается от пакетика, как от брошенной половой тряпки. Сильнее вцепляется в одеяло, пряча торчащие из-под края пальцы на ногах. Смекнув, что до неё очередь дойдёт не в ближайшее время точно, Лиза вальяжней облокачивается на стенку. Чуть опускает голову, пряча не по случаю весёлую улыбку и подрагивание уголков губ. Не столько от ироничной двусмысленности отпущенного Джокером комментария, сколько от возникшей в воображении картинки. Как они со Шрамом врываются к ней разодетыми снеговиками или в красных остроносых ботинках под лепреконские шаровары и жилетки. Надо будет подкинуть идейку на ближайшие праздники. — За чистосердечное, говорят, мера наказания смягчается. — вставляет свое слово Шрамов, прислонившись плечом к косяку двери и жуя кусочек сыра. — Вы из полиции что ли??? — Не дай Бог. — Комолов теперь ещё и богохульничает, тоже прочувствовав всю комичность ситуации. — Да-да-да!… моё, но я сам чистый. И я понемногу толкаю. Никого насильно покупать же не заставляю, чё такого? Лиза даже в тайне благодарит Руслана за такую сговорчивость, из-за которой её спальня не превратится ни в мордобойню, ни в площадку для гонок с препятствиями. А то бывали у них случаи... — Мы объясним, чё такого. Вставай. С нами пойдешь. — произносит Шрам, делая шаг к кровати и отряхивая руки. — Дайте хоть минуту, чтоб одеться. — шевеля одними глазами с одного незнакомца в чёрном на другого, просит дилер. — Так дойдешь. Одеялом прикроешься. — холодно чеканит Джокер. Так гораздо меньше шансов, что сбежит по пути до машины. Комолов снова надевает непроницаемую хладнокровную маску бандита, а не шутника-стенд-ап комика, хотя за всю свою жизнь у него бы хватило вот таких уморительных историй на десятки монологов. — Вообще-то это моё одеяло, — недовольно замечает Цапля, хотя по лицу Джокера уже понимает, что все её протесты будут неумолимо отклонены, и от этого ещё более недовольно цыкает, закатывает глаза. — Только пусть вернёт потом! И не заляпайте его ничем! — Ч-чем заляпайте?.. — дрожит и заикается где-то за её спиной голос Руслана, отползающего подальше к краю кровати. Поздно, батенька! Лиза еле успевает подобрать ноги, освобождая Виталику проход. Шрамов с грозным видом подходит ближе, чем заставляет дилера, завернувшись в одеяло, самому подняться. Виталий пропускает его вперед и, толкнув в плечо, отправляется за ним, как Мой-додырный конвой. Саша подавляет улыбку от дурацкой ассоциации и тоже делает шаг к двери. — И, Лизунь, смой эту дрянь в унитаз…. — с полуулыбкой добавляет он, посмотрев на Цаплю, — …пожалуйста. Совсем не вежливо, а саркастично. — А то б я без тебя не догадалась! — Цепнова мгновенно возвращает Джокеру его же тон, только ещё сильнее утрирует интонацию. Выплёскивает всё скопившееся за это сумасшедшее и чертовски раннее утро раздражение, когда перекривливает улыбочку и, драматично всплеснув руками, прижимает ладошками к сердцу. Остается только охнуть и покачать головой. Но Цапля вместо этого фыркает. — Катитесь уже отсюда, а? Лестницей или вон, на лифте, как вам больше нравится. Она бы не постеснялась и выпихать гостей самостоятельно (ногами), но они и сами не задерживаются. Разве что разочек, у самых дверей. Закутанный в одеяло, как в римскую тогу, дилер как-то жалостливо притормаживает и косится на кроссовки. Но обуться решается лишь после ещё одного наставительного тычка от Шрама. Всовывает носки и косолапо шлёпает на площадку прямо так, в незавязанных. Цапля захлопывает за ними дверь не менее категорично, чем минут десять назад её распахивала. Посылает двумя грохочущими щелчками замка им вдогонку очередное нелюбезное напутствие и разворачивается на месте. Проходит вначале в гостиную, прямо на ходу подхватывая со столика оставленную вчера недопитой бутылку шампанского. Это Руслан притащил. Незакупоренное, за ночь оно всё выдохлось и выветрилось, напоминая теперь по вкусу гадко тёплый Дюшес. Лиза морщится, но жадно делает несколько глотков прямо из горла, останавливаясь перед окном. Выглядывает во двор, оттянув тюль двумя пальцами свободной руки. Наблюдает за тем, как Шрам внизу лёгким пинком заставляет вновь начавшего что-то лебезить дилера забраться в не внушающий доверия и спокойствия гелик. А Джокер, привычно оглянувшись по сторонам, занимает непривычное место водителя. Делает ещё один глоток. ...вся измятая, раскуроченная постель без одеяла выглядит совсем пустой и голой. Но в целом вписывается в общий колорит спальни. Перевернутые вещи, какой-то валяющийся мусор, живописно брошенные на самом видном месте пакетики с белым порошком... — Пиздец, — коротко комментирует Цапля, оставляя на комоде две смятые тысячные купюры, вытащенные из кармана забытых Русланом джинс. Моральная компенсация. Отставив бутылку на пол, Лиза медленно и как-то задумчиво присаживается на край кровати. Откидывается на простыни спиной. Прикрывает глаза. ...чтобы доспать, сколько получится.