***
Небольшая комната в старой квартире на окраине квартала. На улице ещё светло и яркие лучи заполняют всё пространство, отливая в её очах янтарным блеском, в очах центра его Вселенной. — Ты большой молодец, Обито, я всегда знала, что достигнешь всего, чего только пожелаешь, — улыбается кареглазое солнце и с радостью, как будто за саму себя, накидывается и заключает в обьятиях, вознаграждая, за повышение до чуунина и парень с лёгкой улыбкой на лице что-то бормочет под нос и прижимает в ответ. — Ты ведь не забыл, что обещал? Жду не дождусь когда мы будем праздновать твоё новое повышение, — уже тише, но с той же бодростью говорит где-то за спиной и пытаеться отстраниться, но не выходит, на что Рин лишь выдаёт едва различимый смешок. — Ну ты чего, пойдём! Нам сегодня обязательно нужно собраться всем вместе и посидеть где-нибудь в честь твоей победы! Срывает крышу. Хоть такое было впервые и с тех пор повторялось не столь часто, но грань стёрлась, улыбки на лице Учихи больше не было, а в сердце будто воткнули свежезаточенный кунай. Почему всем вместе? Всем это кому? Для него всем была она и никто более, не нужно посторонних лиц, а лица одноглазого уж точно. Ему точно не хочется его видеть, а Рин? И руки сжимают хрупкое тело сильнее, от чего уже брюнетка меняется в лице. Парень делает шаг назад и она невольно двигается синхронно с ним. — Обито? — вопросительно смотрит в чёрные, как ночь, глаза, легонько надавливая ладонями на широкую грудь парня. А в ответ молчание и лишь пустой, изнемождённый взгляд. Ещё шаг и медленный поворот. Поменялись местами. Он отпускает её из заключения рук, продолжая движение теперь в обратную сторону, непрерывно смотря на девушку, что сталкиваясь с чем-то твёрдым на пути, невольно подгибает ноги, падая на мягую поверхность и, кажеться, наконец, понимает, что лучшего ожидать не стоит. Или… — Обито, — всё же до сих про потеряна, но приподнимаеться на лопатках, на что в ответ обладатель Шарингана лишь легко касается руками плечей, отталкивая обратно и садиться сверху. — Обито, ответь, что ты делаешь? — испуг, теперь заметно, что эмоции сменились, но всё же не начинает биться в панике и предпринимать попытки к бегству, думает показалось? Глаза на происходящее открылись так скоро, что та не успела повторить свои вопросы, рот уже был плотно запечатан нетерпеливыми губами брюнета. От неожиданности и как-то рефлекторно всё-таки получаеться оттолкнуть и сорваться с места в сторону двери, но он тут же бросается в след, подхватывая её одним движением под рёбра и возвращает на прежнее место, теперь более хищно вторгаясь в рот девушки. Не повторяя прежней ошибки, заводит руки над головой и принимается за исследования тела. Теперь видно, она точно против, уже бёться под ним, как птичка, в попытках столкнуть с себя уже ногами, но силы не равны и мужская ладонь припечатывает нежное бедро в постель, несильно сжимая, будто говоря прекратить по-хорошему. — Прошу, остановись, ты меня пугаешь, — шепчет со слезами на глазах та самая, которую так хотелось защитить от всего мира, а в итоге не смог защитить от самого себя. Он сейчас пугает не только её, не знал, что способен и на мысли о подобном, но уже слишком поздно и руки бесцеремонно срывают шорты в месте с юбкой на запах, оставляя лишь в лёгкой кофточке и белье, плавно приближаясь пальцами к последнему. Медлить не хочется, нутро уже изнывает от предвкушения и теперь он припадает к шее, облизывая каждую впадинку, легко, но, стараясь не принести вреда, покусывая. Гул в ушах уже не позволяет слышать тихие просьбы ещё донедавна радостной кареглазки, хоть и видно по губам, что та не умолкает и добивается помилования, а он лишь судорожно избавляет от оставшихся на ней тряпок, на мгновение отпуская руки и тут же сново заключает обратно. Приподнимается, чтобы рассмотреть, нервно сглатывая скопившуюся слюну и после недолгих блужданий взглядом по прекрасному девичьему, столь желанному, телу останавливается на больших карих заплаканных глазах. — Я не готова, прошу, — еле шевелит губами, что Учиха, скорее прочёл, чем услышал и всё же тянется к резинке домашних штанов, освобождая пульсирующую плоть. — Смотри на меня, — впервые за последнее время что-то произносит парень, умеренным тоном, стараясь не спугнуть ещё сильнее, хоть это уже ничем и не поможет. — Потерпи совсем немного, милая. Уже без стыда, остатков совести раздвигает коленом худые ноги и наклоняется к губам. Обхватив естество ладонью, властно притягивает ближе и, качнув тазом, спустя секунду проглатывает её надрывной, видимо громкий, крик. Правда не готова, абсолютно, а он был слишком возбуждён, чтобы хоть как-то подготовить самостоятельно. Не очень резко, сначала на треть, вошёл и плотно слепил веки от столь сильного напряжения, попутно отпуская её руки, чтобы ненароком не переломать тонкие запястья. Держать уже бессмысленно, не вырывается, только дрожит он ужасной боли, скрутившей всё тело. Учиха входит до упора и окончательно теряется от новых ощущений. Невесомо касается горячей мокрой щеки брюнетки и совершает новые плавные фрикции, чтобы дать ей тоже хоть немного привыкнуть. До ужаса хорошо. Так долго желал и представлял этот момент, что готов был отдать за него собственную жизнь. Сильнее сминает бёдра возлюбленной, ощущает, что разрядка не так далеко да и, на миг открыв глаза и встретив её напротив, почему-то захотелось закончить побыстрее. Она уже не излучала ничего, после гримасы боли и бесполезных попыток вырваться на свободу тело обмякло, борьбы не было, в глазах опустошение. Ему не хотелось зверствовать, наблюдать и уповать теми страданиями, что испытывает. Но ещё немного. Активировал Шаринган, чтобы запечатлеть маленькую победу в памяти. Упирается одной рукой в кровать и нарастив темп, с необычной для этой ситуации нежностью и осторожностью, второй массирует аккуратную упругую грудь, совершая пару хаотичных толчков, откидывает голову назад и спешно вытаскивает член, извергаясь на плоских живот Нохара. Как бы там ни было, осознав произошедшее, прогнав по кругу, в последствии он почувствовал себя чем-то более гнусным, чем животное, коим считал себя на тот момент.***
Как бы не старалась избежать встречи после того дня, просто так всё закончиться не могло. Стоять на коленях перед ней было нормальной для него вещью после содеянного, хоть и знал что не простит никогда в жизни, но добиться хотя бы общения стоило, учитывая, что далеко от себя отпустить он её не мог никак. Припав к земле и умоляя о снисхождении, перед взором оказывалась маленькая заплаканная девочка. Та, которую хотелось ещё с малых лет отгородить от мира и утаить от всех невзгод. Так нелегко, стыдно, больно даже самому, когда чёрные, как смоль, глаза встречаются с мокрыми карими и настигает новая битва за вопросы без ответов, снова идёт на крайние меры и обманывает судьбу, пусть приходится, но ради того, чтобы не просто наблюдать со стороны, а принимать участие, готов сделать что требуется. Рин бы не поверила в тот бред, что снился ему ночами, да и может всё то, что привиделось, лишь плод больного воображения и такого не произошло бы никогда, но так рисковать, пуская на самотёк, парень не мог. Благо Шарингану, для чужой подписе на листе бумаги много сил прикладывать не пришлось, и вот её жизнь, без того испачканная его руками, теперь в его же руки и переходит. Законно. С бумагами пусть и нет, но с Нохарой без возни не обошлось, хоть и непомерно хрупка, чтобы дать отпор, а свидетельство о заключении брака словно с ног на голову переворачивает и без того подбитое сознание. Обман против неё не был для Обито новинкой, только открылся вот он так впервые. Прямо в лицо. Может называть это предательством, мрачным смертным приговором, как угодно душе. Теперь их совместный дом. Первая серьёзнейшая ссора, истерика, а он молча стоит, принимая грудью, слабые лишь для него самого, удары. Да, пришлось держать взаперти. Ненавидит. Каждый день взирая на тёмный силуэт бывшего сокомандника и нынешнего мужа, надеясь лишь на то, что откроет глаза и окажется в своём доме, в спешке собираясь на миссию. Её не пугает насилие, нет, такового не присутствовало в их доме, да и срывался он с тех пор не часто, без холодности, что была впредь, просто контролировал и старался не выпускать из виду, охраняя, как ему казалось, столь драгоценное создание от лихих взглядов. Привыкнет, уже постепенно привыкает. Однажды застал дом пустым. Сбежала? Как минимум попыталась. Не смотря на это, он знал, где её искать, связи в деревне были со всеми и любое передвижение доносилось гулом в ушах даже от барьерной системы Конохи, но идти вслед не пришлось. Осознавала сама всю горечь сложившихся обстоятельств и своего положения. Не было Рин пол часа, может час, но вернулась сама, тихонько, будто скрывая своё присутствие, пробираясь на второй этаж дома. Наверняка, заметила мужские ботинки на входе и, как маленький ребёнок, предпочла притвориться спящей, будто никуда не уходила, избегая вопросов. Из раздумий мужчину вывело лишь шорканье напротив. Девушка повернулась на другой бок и закинула голову назад, цепляясь пальцами за воздух и укрывая себя воображаемым пледом. Было и впрямь немного прохладно даже в помещении. Мужчина лишь тоскливо улыбнулся уголками губ и приподнялся с места, подхватывая утончённое тело супруги, попутно выключая торшер и в полной темноте направился на второй этаж мягкой поступью, чтоб не потревожить её сон. Да, эгоист, зато при нём, жива и здорова. Как бы много он не потерял — приобрёл многократно больше.