Мару:
Ребята еще сидят, но хотят в караоке переместиться. А я не хочу.
Господин Мин: Чего так?Мару:
По господину Мину соскучилась.
Господин Мин: Понял вас, госпожа. Скоро буду. Блаженно ухмыльнувшись, я положила голову на руки, что покоились на столе, и посмотрела на Тину. Она в этот момент оторвала взгляд от телефона и оценивающе посмотрела на меня поверх своих очков: - Вот дуреха влюбленная. *** Выдыхая облачко пара, я вышла на свежий воздух. Тина задержалась в заведении, чтобы дать нагоняя своим хубе, а я в это время решила проветрить после всего выпитого голову. Юн должен был приехать не раньше, чем через двадцать минут, так что была возможность проститься с подругой и заодно забежать за стаканчиком кофе. После соджу начинала болеть голова, а расклеиваться перед Юнги не хотелось. Холодало и, хотя снега пока не планировалось по прогнозам синоптиков, чувствовалось приближение зимы. Но не страшно. Сейчас я была к ней готова. Мы были готовы. Внезапно звуки города заглушил голос, раздавшийся у меня за спиной: - Значит, говоришь, поводов не давала? Я резко обернулась - передо мной стоял Син Дже. Не ожидая того, что он последует за мной, я в замешательстве сделала шаг назад. Не очень удачный, так как я споткнулась и начала падать. Схватив за локоть, он резко дернул меня на себя. Я больно врезалась в его грудь - этот порыв сильно отличался от схожего жеста, что случился в день знакомства с Юнги. Это было грубо. Я бы даже сказала - агрессивно. Такое чувство, что я была марионеткой, которую бесцеремонно дергает кукловод, не заботясь о хрупкости механизма. - Мне повторить свой вопрос? Он тряхнул меня за локоть и теперь мне стало неспокойно. Большинство корейцев, с которыми я когда-либо выпивала, не представляли никакой угрозы - они либо веселились на всю катушку, либо тихо и мирно сидели в своем уголке, погружаясь в некоторое медитативное состояние. Но Син Дже видимо был не из таких. Это был тип людей, в которых в пьяном состоянии просыпается агрессия и желание разобраться с кем-нибудь. Даже если на это нет повода. А у Син Дже он был. - Син Дже-ним, отпусти меня, пожалуйста. Мне больно. Словно не услышав меня, он продолжил: - Всем улыбаешься, вся такая хорошая и позитивная. А мне даже шанса не дала. - У меня не было целей заводить романы, я работать приехала. Он зло ухмыльнулся: - Да неужели. Но все же завела. И с какой помпезностью и показухой. Что, недостаточно для тебя перспективным оказался? На чеболя ставки делала? Я попыталась освободить хватку на моей руке. Завтра скорее всего на ней проступит синяк, но я добилась лишь того, что он крепче сжал свои пальцы. - Ты несешь бред. Иди домой и проспись. Я не обязана отчитываться перед тобой о своих решениях. Глаза Син Дже недобро блеснули, а внутри меня начинала подниматься паника. Внезапно, его кто-то сгреб за воротник и отодрал руку от моего предплечья. По дурацкому закону физики о сохранении импульса, я все же шлепнулась на пешеходную часть, приложившись при этом головой об оказавшуюся в достаточной близости стену. Перед моим помутневшим взором в это время разворачивалась пугающая картина: молодой человек в темном бомбере, с достаточно длинными волосами, чтобы собрать их в хвост, и маске, развернул брыкающегося Син Дже к себе и наотмашь зарядил тому в челюсть. Син Дже устоял на ногах, но пригнулся, защищая лицо от вполне вероятных ударов, что могли последовать за первым. Из заведения выбежала Тина, слава богам, одна. Она быстрым взглядом охватила представшую ей картину и подбежала ко мне, что-то взволнованно спрашивая. Но я ее не слышала, отчаянно пытаясь встать. - Юн, пожалуйста! Не надо! Даже с расфокусированным взглядом, я видела его сжатые кулаки, что четко давали понять, что он еще не закончил с Син Дже. Поддерживаемая Тиной, я, слегка покачиваясь, добралась до него и упала в его руки. Обхватив ладонями его лицо, я пыталась поймать ледяной взгляд, что был направлен на Син Дже, который уже слегка опомнился от потрясения, потирая челюсть, куда пришелся удар Юнги, и заорал: - Кто ты, мать твою?! Юнги проигнорировал его вопрос. Он тихо, но с нажимом проговорил: - Ближе чем на пять метров к ней подойдешь. Хоть раз заговоришь. Любое действие в ее сторону. И будешь по судам ходить, как к себе домой. Всей силой, что сейчас оставалась во мне, я подталкивала Юна в сторону брошенной невдалеке машины, что мигала аварийными огнями, умоляя его поскорее уйти отсюда. Я боялась, чтобы ситуация не стала хуже - из заведения в любой момент могли выйти коллеги навеселе, а любопытные прохожие начинали заинтересованно засматриваться на происходившую заварушку. В итоге Юнги заметил мои попытки до него достучаться и, обхватив меня за талию, повел в сторону машины, не обращая внимания на возмущенные возгласы Ука. Отойдя на достаточное расстояние, я в панике залепетала: - Юнги, зачем?.. А если бы он тебя узнал? Ты в такой скандал мог бы из-за меня попасть… Юнги завел нас за машину, резко снял маску, что сейчас его видимо раздражала, и усадил меня на заднее сидение. - Ты мне скажи, а что я в этом случае должен был сделать? Смотреть? В голосе сквозил лютый холод, да и взгляд был ни на градус теплее. Только одна деталь выбивалась из этой картины - его пальцы нежно коснулись моего лица и волос для того, чтоб он мог лучше рассмотреть ссадину на лбу, что осталась от столкновения со стеной. - Голова кружится? Поехали в больницу. Я мягко попыталась убрать его руки, но он не отпускал. Губы его при этом были сжаты в жесткую линию. - Юнги, какая больница?.. Надо ехать скорее. Если станет известно… Бросив на меня раздраженный взгляд, он резко отстранился и со злостью в голосе проговорил: - Да срать мне сейчас на это все, как ты не понимаешь? У Юна было много лиц. Большую часть времени, это был спокойный человек, смотрящий на окружающий его мир с некой скукой. В работе - увлеченный мужчина, что не замечал ничего вокруг себя. В одни моменты, он был словно мальчишка, с таким задорным смехом и улыбкой, что возникал большой вопрос, а точно ли ему исполнилось тридцать лет. В другие, полный деликатной заботы и человечности молодой человек. А в минуты, когда мы были с ним одни - его натуру охватывала страсть, отсутствие чувства насыщения, несвойственные ему в повседневной жизни, но так явно проявляющихся на сцене в блеске софитов. Но я не видела и не знала его агрессии. До этого момента. - Я ему рожу хочу разбить только за то, что он вообще посмел к тебе приблизиться. Не говоря о том, что он сделал тебе больно. Какой прок в сохранении перед публикой положительного образа, если я не могу сохранить то, что дорого мне? В конце концов, они все равно осудят меня, так что - пофиг. Плевал я сейчас на это все и вся. Кроме тебя. Его тело сотрясала мелкая дрожь, он не смотрел на меня. Казалось, что он стыдился своих эмоций, что цунами обрушились на него. Это покажется странным, в текущем состоянии, когда он был так опасен, словно раненый зверь, загнанный в ловушку общественности и норм, именно сейчас я видела его уязвимость. Так тщательно скрываемую, казалось, невозможную для такого человека. Я тихо потянулась вперед, не испытывая никакого страха перед ним, и обвила напряженную шею руками, успокаивая моего мужчину, что так стойко переносил жизненные потрясения без чьей-либо помощи и жалоб. Сердце болело от осознания того, что теперь у этого сильного человека появилась слабость, которая была способна его дестабилизировать, заставить переживать, даже ранить. И этой слабостью оказалась я. Его руки обвили мою талию, прижимая меня крепче к себе, словно хватаясь за спасательный круг. Внезапно рядом что-то упало и мы с Юном резко обернулись на источник этого звука - напротив нас стояла моя подруга с ошарашенным взором и приоткрытым ртом. - Отвал жопы.