Square One

Хитоши едва добирается до входа на базу, как со злостью бросает нож в ближайший твердый предмет, оказавшийся книжной полкой, которую они используют как шкаф на кухне. Он просто такой злой. Прошло много, очень много времени с тех пор, как он злился на Восстановителя за то, что тот сделал с его младшей сестрой. Из-за того, что началась война, и Эри, по сути, пришлось запереть свою травму, чтобы научиться эффективно использовать свою причуду для помощи в военных действиях, а Хитоши был частью одной из многих мобильных команд повстанцев, он почти не видел её. Так что было почти слишком легко забыть, что она, по сути, пережила свой личный ад, прежде чем этот ад превратился в войну, участия в которой она не заслуживала. Никто из них не заслуживал быть в ней. Но то, как Восстановитель говорил о ней, называя своей собственностью, притворяясь, что пытать её - это хорошо . Этот садистский довольный взгляд, когда он говорил о своей работе. Это заставляет кровь Хитоши закипать, заставляет его захотеть зацепить Восстановителя своей причудой и заставить его заново пережить всё, что он сделал с Эри, но её глазами. Заставлять его терпеть день за днем бесконечные мучения, изоляцию и страх. — Тоши... — Позвал его папа, но Хитоши не дает ему шанса договорить, просто маршируя прямо на второй этаж подземного гаража. Изуку превратил его в свою личную лабораторию, и ему не положено спускаться туда на случай, если он что-то напортачил или что-то еще, но ему нужно побыть одному. На втором этаже в самой глубине расчищено место, которое они называют комнатой страха, несмотря на то, что это открытое пространство с перегородками для уединения. Он не может смотреть в глаза своему отцу прямо сейчас, не после того, как испортил миссию своими бесполезными эмоциями. Внутри отгороженного пространства стоит простое кресло-мешок и футон поверх татами, прибитых к полу. Здесь есть единственная лампа на батарейках, которая едва ли достаточно велика, чтобы вообще считаться лампой, а также несколько предметов комфорта. Мягкое одеяло, достаточно большое, чтобы поместились трое человек, или завернулись в него, как человеческое буррито. Плюшевая кошка, потому что кто же не любит кошек. Еще есть маленькое радио на батарейках, но он не включает его, сворачивается калачиком и просто пытается избавиться от липкого чувства в груди. За годы войны он кое-что узнал о себе и своей причуде. Ничто из того, чему он научился, не было хорошим. Например, его подсознательные послания, или его насильственная активация чужой причуды, или манипулирование памятью. Последнее он узнал от Эри. Война только началась, папа уже убил Ястреба, Зуку возглавлял военные действия, но всё ещё было относительно спокойно. Изуку вместе с папой и Чио обучал Эри использовать её причуду, поскольку потери начали расти, а Чие могла находиться не во многих местах одновременно. Затем произошло нападение, серьезное, достаточно близкое, что Чие была вызвана для оказания помощи в исцелении раненых. Эри пошла с ней, потому что все остальные, включая Хитоши, в тот момент были в другом месте. Сам Хитоши участвовал в той самой атаке, на которую их призвали. Он, вероятно, погиб бы в тот день. Эри была ещё слишком молода, ещё слишком свежа, чтобы освободиться от контроля Восстановителя, но Чие могла сделать не так уж много, и Эри хотела помочь, ей нужно было спасти его, когда он умирал у нее на руках. Она умоляла его сделать это. Умоляла его взять под контроль и заставить её использовать свою причуду, но он не мог так рисковать. Он отказался. И в тот момент, когда паника прошла, Эри сказала ему, чтобы он избавился от "плохих воспоминаний’. И это сработало, он заставил её разум запереть все травмы и страхи, чтобы она могла использовать свою причуду без каких-либо ментальных блоков. В тот день он узнал, что он очень эгоистичный человек. Видя, что Эри освободилась от своих внутренних мучений, когда она вместе с Чие спасла бесчисленное количество жизней, он не смог заставить себя снять блокировку с её воспоминаний о Восстановителе. Ему было невыносимо видеть, как его драгоценная младшая сестра, его маленький герой, день и ночь мучается из-за того, через что ей пришлось пройти. Он не запер воспоминания полностью, хотя мог бы это сделать, если бы у него было больше опыта на тот момент, поэтому он просто запер все эмоции, которые она испытывала по отношению к ним. Ему придется сделать это снова? Изуку хочет использовать свою кровь, чтобы воссоздать причуду, подобную Стирающим пулям, над которыми работает Восстановитель, используя эти пули на "Все за одного, когда настанет нужный день. Он хочет использовать незаконный бизнес Мэй и Момо до UA, чтобы создать избыток патронов и оружия для каждого из них. И, клянусь богом, он ненавидит логику, которую видит за этой идеей. Есть причина, по которой Эри не разрешили присоединиться к Хитоши и остальным десяти последним повстанцам. Шигараки / Все за одного хотел убить её, избавиться от угрозы своему существованию, которую она представляла. Изуку предположил, что если бы Эри использовала свою причуду на Шигараки, в конце концов, ВЗО, похитившего его тело, то, не имея тела, в которое можно было бы вернуться, Всё за одного был бы мертв, и им пришлось бы бороться только с обычным Шигараки. Предполагалось, что это будет их план на крайний случай. Вот почему они отправились в последний оплот повстанцев, где должна была находиться Эри, защищенная опытными и могущественными героями. Вот почему они потеряли надежду, когда нашли только обломки и пыль. Но Хитоши может видеть причину, стоящую за этой идеей. Они трое ничто по сравнению с мощью Все за одного, и они, по сути, планировали самоубийственную миссию, чтобы уничтожить его. Не то чтобы кто-то из них признавал это, хотя все они знают, что это правда. С помощью пули, стирающей причуды, они могут ослабить ВЗО достаточно, чтобы, наконец, нанести смертельный удар, не убивая себя (надеюсь) и не вовлекая слишком много других героев. Это хорошая идея. И он ненавидит это. Он ненавидит даже думать об этом. От мысли использовать Эри по той же самой причине, по которой идет Восстановитель, его тошнит. Он не хочет опускаться до уровня отброса и использовать ребенка в своих корыстных целях. Использовать сестру в своих собственных планах. Но действительно ли у них есть выбор? Хитоши не хочет умирать. Он хочет жить и возродить свои отношения со старыми одноклассниками. Он хочет снова поцеловать Денки и поспорить с Кацуки. Он хочет проводить тихие ночи с Фуми и Шото, когда им нужно зарядиться энергией от общения со всеми экстравертами в классе. Он хочет того, чего у него на самом деле никогда не было. Он хочет быть грёбаным героем, а не бунтарем, не линчевателем. Не убийцей. Но для этого им придется снова пожертвовать собственной моралью? Придется ли ему смотреть Эри в глаза и использовать её, как это сделал Восстановитель? Придется ли ему подчинить её своей причуде, чтобы Изуку мог извлечь её кровь без боя? — Тоши? — Из-за перегородки доносится тихий голос Изуку. Он ещё плотнее кутается в одеяло, зажмуривает глаза, чтобы сдержать слезы. Скрежет одной из перемещающихся перегородок раздается в тихом пространстве, жутким эхом отражаясь от бетонных стен. Изуку сидит в кресле-мешке, о чем свидетельствует пуфик из воздуха и кожи. Он не открывает глаза, не вылезает из кокона мягкости. Даже не шевелится, когда раздражающие кинжалы на его поясе впиваются в бок там, где он лежит. — Можно мне взглянуть на твое лицо, пожалуйста? — Спрашивает Изуку, когда Хитоши не отвечает, но он не сопротивляется, поскольку Изуку медленно опускает ткань одеяла. Он быстро смаргивает слезы и надеется, что Изуку не видит, или у него хватит порядочности притвориться, что не видит, если видит. — Ты можешь сказать мне, что не так? Он всё ещё говорит тем мягким тоном, которым разговаривал с Эри до того, как Хитоши запер её эмоции из-за травмы. Это заставляет его чувствовать себя ребенком, и он зарывается лицом в подушку, чтобы спрятаться. — Хитоши. — Говорит Изуку чуть более твердо. Он внутренне морщится. Это голос Деку. Голос, который он использовал, когда началась война, голос, который он использовал каждый раз, когда отправлял героев умирать, когда они были загнаны в угол, когда им некуда было идти и у них не было выбора, кроме как продвигаться вперед. Таким голосом он сообщал им, что до него дошла весть о падении еще одной крепости, захваченной врагом. Таким голосом он пользуется всякий раз, когда у него нет выбора, кроме как заняться дерьмом. Для Хитоши это звучит слишком устало, сломленно и, возможно, чересчур смиренно с собственной судьбой. — Прости. — Хитоши поражено бормочет в подушку. Голос Деку звучит серьезно, а Хитоши слишком натренирован, чтобы реагировать на этот голос, несмотря ни на что, чтобы сдерживаться. — Он просто выводит меня из себя, и прошло так много времени с тех пор, как я думал о том, что он с ней сделал, и я не хотел испортить миссию. Прости. — Ты не провалил миссию. Мне всё же удалось установить маячок, у нас всё ещё есть шанс скоро найти Эри. — объясняет Изуку, все еще используя свой голос Деку. Это не оставляет места для споров, как и задумано, но, по иронии судьбы, это заставляет его чувствовать себя лучше, хотя и незначительно. Когда-то голос Деку означал, что нужно подготовиться. Это значит откопать своё письмо, если у тебя остались в живых близкие, и когда придет время, посмотреть своему врагу в глаза, сражаться до тех пор, пока не выбьешься из сил, а затем продолжать сражаться ещё сильней. И если возможно, выбрать место для смерти, где океан смоет тебя, или где Шигараки не сможет использовать твое тело в качестве базы для Ному. Голос Деку был предзнаменованием среди мятежников. Если Деку говорит, и говорит без улыбки, и при этом использует этот голос, то вы знаете, что будет дальше. Он увидел истинную природу этого в те дни, когда Деку приходилось использовать Голос. Он видел, как трусы стоят со сталью в позвоночнике, а крутые ветераны поджимают хвост и убегают на одном дыхании. Он наблюдал за последними прощаниями между любимыми, за первыми поцелуями, потому что они знают, что это их последний шанс признаться тем, кого они любят. Он видел, как дети взваливают на свои плечи бремя жизни, а взрослые впервые обращаются к религии. Те, кто пережил дни после того, как Деку пришлось использовать Голос, уже никогда не были прежними, Хитоши может судить по своему собственному опыту. Рука Изуку приглаживает его всё ещё туго заплетённые волосы, и он закрывает глаза, чтобы сдержать новые слезы. — Хорошо, — Хитоши шепчет, затем говорит громче. — Какой теперь план? — Пойдем наверх, Тоши. — Изуку отвечает мягко, нежничая, и Хитоши подчиняется. Он покидает уютное убежище и следует за Изуку, когда они поднимаются по пандусу в главную зону, где папа терпеливо ждет на старом потрепанном диване, который они разобрали. Папа заключает его в объятия, когда тот оказывается в пределах досягаемости, и Хитоши на минуту погружается в контакт, прежде чем они устраиваются на диване. Изуку подтаскивает свой компьютерный стул, чтобы они все могли смотреть друг на друга, и когда он это делает, то берет со своей полки три блокнота. — Тогда ладно. Время подвести итоги произошедшего, если у вас есть что-нибудь примечательное, чтобы поделиться о встрече с Восстановителем, сейчас самое время. — Говорит Изуку, открывая верхнюю новую тетрадь, всё ещё пустую. Он одержимо отмечает номера страниц в верхних внешних графах спереди и сзади, пока говорит. — Я начну первым. Из того, что я наблюдал, Восстановитель считает нас достаточно большой угрозой и хочет, чтобы мы были на его стороне, а не как враги. Когда началась драка, мне удалось пометить Хроностазиса трекером, так что у нас есть его местоположение. Мне нужно будет составить карту его обычных перемещений на некоторое время, чтобы быть уверенным в расположении их основной базы, но кроме этого, особо отметить нечего. Шота? — Раппа, мускулистый парень, казался намного более стабильным, чем я помню по первоначальному рейду, — говорит папа. — Его легко запугать, и он всё ещё послушен Восстановителю, но, насколько я могу судить, он не такой набожный и покорный , каким был в первый раз. Возможно, есть даже шанс выудить у него информацию, но я не могу быть слишком уверен. Изуку напевает, записывая то, что говорит ему папа, и это гораздо больше, чем просто отметить, что Раппа не был так предан боссу, как в первом прогоне. Хитоши мало что знает об этом, на самом деле, всё, что он знает об оригинальном рейде, из вторых рук. Он знает, что то, через что прошла Эри, было худшим кошмаром самого Хитоши. Он знает, что Восстановитель предположительно был побежден только тогда, когда Изуку использовал стопроцентное соотношение Один за всех, при этом Эри постоянно исцеляла его. И он знает, что Эйджиро и Тамаки оба были довольно близки к смерти в тот день. Сэр Ночноглаз действительно умер в тот день. Мирио потерял свою причуду. Итак, единственное, что он может сказать об этой встрече, кроме своего провала, это: “Я не знаю, может быть, я немного предвзят из-за общения с Ному в моей прошлой жизни, но Восстановитель не казался таким сильным, каким вы его описывали”. Изуку на секунду перестает делать заметки, чтобы посмотреть на него. — Объясни. Он делает паузу, пытаясь подобрать нужные слова. — Ну, я вроде как рано зацепил его своей причудой, на всякий случай, и он просто не чувствовал себя таким могущественным, каким я ожидал его увидеть. За эти годы он кое-что узнал о себе и своей причуде. Множество новых трюков, которые подвергли бы его еще большему остракизму в нынешнем обществе. Множество мелких деталей о себе он отрицал и отрицал до тех пор, пока у него не осталось выбора, кроме как принять их как факт. Что касается его самого, то он понял, что он эгоистичный человек. Что на самом деле он не испытывает эмоций так, как это делает большинство нормальных людей. Он узнал, что процесс его скорби, по сути, переходит прямо в депрессию и застаивается, останавливаясь лишь ненадолго для отрицания, его гнев подобен взрыву - яркому, горячему и гораздо более быстрому, чем вы могли подумать. Что касается его причуды? Одна из вещей, которой он научился, - это измерять силу причуды. В основном он представляет шкалу от одного до десяти, и чаще всего он относительно прав. Это не настоящие цифры, на самом деле у него нет какой-либо идеальной меры. Он "оценивает" причуду, просматривая базовые функции и возможные функции - вроде того, как Изуку анализирует причуду - и сравнивает её с другими причудами, которые он видел и чувствовал. Вместо цифр, графиков или чего-либо научно или математически правильного, он просто хорошо чувствует саму причуду и сравнивает ее с другими. Когда он ‘измеряет’ причуду со своей собственной, он учитывает множество факторов. Исходя из того, что они с Изуку решили, он измеряет причуды, используя разрушительную силу, возможности для роста, уровень физических навыков и продолжительность использования. Стирание соответствует низкому уровню только потому, что с объективной точки зрения Стирание - слабая особенность. Нет разрушительных способностей, нет реального пространства для роста, если папа не научится жить, даже не моргая, продолжительность использования начинается с высокой и постепенно уменьшается по мере того, как у него высыхают глаза. Физические навыки - вот где деньги, потому что какими бы слабыми ни были его причуды с объективной точки зрения, Сотриголова чертовски смертоносен. Даже потеряв ногу и глаз, он всё ещё был одной из самых больших угроз во время восстания. Но в любом случае. Для середины спектра Невидимость соответствует среднему уровню. Приличный, хотя и немного маленький, простор для роста, но недостаточный, чтобы действительно чего-то стоить в сегодняшней героике. Поскольку это пассивная функция, вроде детектора лжи или Хвоста, она всегда включена, поэтому высшая оценка за продолжительность использования. Но разрушительная сила относительно невелика, хотя и не равна нулю, как у Стирания или Детектора лжи. Поскольку Тору обладает способностью отражать свет через свое тело, это делает ее разрушительную силу примерно равной двум. И - по крайней мере, в разгар войны - она была такой же смертоносной, если не более, чем папа в бою. В целом, если бы он сравнил Невидимость и Стирание, они оба были бы около пяти по его шкале. Если он сравнивает любого из них буквально с любой мощной особенностью излучателя (Адский огонь, Взрыв и т.д. и т.п.), то они равны нулю. Однако, если он сравнит их по дальности действия с причудами с аналогичными возможностями, разница будет колоссальной. Зайдя туда, он подумал, что Восстановитель - то есть его причуда - обойдется в семь баллов или выше, но этого не произошло. Это дало около трех баллов за возможности для роста, девять баллов за разрушительную силу, около пяти баллов за физические навыки и пять баллов за продолжительность использования, в среднем составляя пять десятых по шкале. Он объясняет это Изуку и папе, которые выглядят заинтригованными и потерянными соответственно. — Это довольно интересно. Учитывая, что ему всё ещё есть куда расти, он ещё не достиг своего максимального уровня, так что, возможно, он слабее, чем думалось. — говорит Изуку. Он несколько секунд постукивает ручкой по блокноту, прежде чем заговорить снова. — Когда ты в последний раз измерял стирание? Хитоши задумчиво чешет ногтем по линии роста волос. — Насколько я помню, последний раз, когда я обращал внимание на измерения Стирания, это было перед Прыжком, примерно за год до того, как, возможно, погибла Эри. — Не хотел бы ты перепроверить его показатели, чтобы посмотреть, что возможно, цифры изменились? — Говорит Изуку, выглядя взволнованным такой перспективой. Хитоши понимает, у него тоже кружится голова от этой идеи. Идея о том, что мера - это всего лишь заявление текущего человека, а не того, кем он мог бы или будет в будущем , является чем-то новым. — Ты хочешь сказать, что Тоши - это буквальный показатель потенциала? — Недоверчиво спрашивает папа. — Почему, ревнуешь? — Говорит Хитоши, прежде чем успевает передумать, и когда папа отвечает "нет", он обрывает фразу. Он не тянет, как учили, и не щелкает выключателем, чтобы усыпить папу, ему это не нужно, поэтому он просто держит оборону и ищет. Если бы Хитоши хотел описать свою причуду с помощью метафор, он бы использовал дом. Действительно чертовски странный дом, но не менее. Есть разные двери, которые ведут к разным вещам. Входная дверь в доме ставит кого-то под его контроль и является основным использованием его причуды. Черный ход, до которого обычно труднее добраться, чем до любой другой двери в доме, позволяет ему видеть чужими глазами. Ему удалось успешно сделать это только один раз, и то случайно. Когда он достаточно часто заходит в чей-то "дом", в конце концов ему дают ‘ключ". По сути, это означает, что он может получить доступ к кому-то, даже если его там нет, чтобы ответить. Единственный раз, когда он смог воспользоваться черным ходом, был, когда похитили Изуку. Они так экспериментировали с промыванием мозгов, что, сам того не осознавая, он получил ключ от дома. Лига неделями похищала и пытала Изуку, и в общей сложности он спал всего пять часов, выпил тридцать чашек кофе, двадцать энергетических напитков и, несмотря на продолжительность похищения Изуку, практически потерял сознание от недосыпа. Но даже в своем бессонном, зависимом от кофе, отчаявшемся и бессознательном состоянии он искал Изуку. И когда он открыл глаза, он смотрел не через свои собственные. Все это длилось, самое большее, пять минут, но этого было достаточно, чтобы найти ниточку к локации, когда он проснулся. С тех пор он не может использовать ничьи двери. Но это как дом, а в домах много дверей. Ну, в любом случае, у тех, что он описывает, есть дверь для воспоминаний. Есть дверь, которой он впервые воспользовался на Эри. Дверь для причуд. Дверь для тела, дверь для разума после того, как он покидает дом, и т.д. и т.п. У некоторых людей больше дверей, чем у других, у некоторых может быть только парадная дверь. Но у каждого есть окно, которое открывается в "офис", где его причуда позволяет ему измерить их собственную Окно в папином кабинете широко открыто, когда он влезает внутрь. Чтобы оценить причуду, не требуется много времени, но ему кажется, что прошла вечность, когда он уходит тем же путем, каким пришел. ‘Офис’ - странное место для Хитоши. Настоящей двери, ведущей внутрь, нет, а в окнах некоторых людей приняты повышенные меры безопасности. Незу? Однажды он попытался измерить Незу, забравшись в офис через окно, но это было всего лишь окно. Длинная тонкая планка из тонированного стекла, слишком тонкая, чтобы он мог просунуть сквозь нее даже руку, что-то похожее на биометрические замки, и растяжка, которая выбила его из "дома", когда он попытался вломиться силой. Окно отца представляет собой маленькое матовое стекло с висячим замком, и его размера едва хватает, чтобы пролезть через него, но поскольку оно широко открыто, у него не возникает проблем с тем, чтобы попасть внутрь. Если бы он продолжал придерживаться метафоры дома и офиса, "измерять" причуду было бы все равно что перелистывать книги на книжной полке со скоростью света. Сравнивая Ластика с ним же до того, как они прыгнули, он не удивлен, увидев, что цифры меняются и растут. До того, как они прыгнули, Сотриголова измерял около четырех или пяти, в зависимости от того, насколько предвзятым он решит быть. Но теперь? Теперь цифры, которые он называет, в среднем равняются семи по шкале. Если бы ему пришлось измерять Капитальный ремонт в первой временной шкале, до того, как он потерял руки из-за Шигараки, и до его боя с Изуку, какими бы получились его цифры? Он объясняет папе и Изуку новое измерение, размышляя про себя о том, какими могут быть возможные цифры для людей, которых он измерял раньше, но не раньше. — И что это значит? — Спрашивает папа, переводя взгляд с них двоих на меня и приподнимая бровь. — Вероятно, это означает, что ты действительно потерял часть своей силы из-за отсутствия глаза. И мы знаем, что ты потерял часть своих физических навыков без ноги, так что и это тоже. — оценивающе говорит Изуку. Затем его лицо проясняется, как будто в его голове перегорела настоящая лампочка. — О, сделай мне! Я хочу знать, что твоя причуда будет означать для кого-то без причуд! — Любимый цвет? — Зеленый! — Отвечает Изуку, и дом практически раздавливает его рвением владельца. Дом Изуку теперь другой. Он меньше, чем он помнит, меньше похож на особняк и больше на городской домик. Входная дверь бледно-серая, а не электрическая зеленая, которую он помнит, а окно офиса абсолютно не защищено. Это большое окно от пола до потолка, которое открывается без какого-либо давления и, вероятно, могло бы вместить кого-то размером с Маунт Леди в ее самом большом размере. Последнее, что он помнит о доме Изуку, окно в офисе представляло собой смесь папиного размера, формы и матового стекла с нелепой растяжкой и биометрической системой Незу. Ему придется сказать это ему, когда он получит результаты измерений. Будучи максимально объективным, зная, что Изуку с "Один за всех" превыше всего, он просматривает ничтожное количество книг на полке. Вместо того, чтобы читать книгу об основных функциях причуды, он получает книгу об интеллекте Изуку. Он может сказать, что это не настоящая причуда, поскольку он ищет её, так что, по крайней мере, он знает, что Изуку на самом деле без причуд. Хотя сама книга немного странная. Вырваны недостающие страницы, несколько пустых мест в бессмысленных ‘словах’, и книга занимает первое место из девяти. Ага. Это немного странно, но ладно. Просматривая один за другим остальные восемь томов, он все больше запутывается. Второй том относительно полный, отсутствующих страниц нет, но в нем есть несколько больших пробелов. Третья книга хуже, и она становится все более редкой до последней из девяти, которая почти полностью пуста. Зачем здесь ‘книги’, если они пустые и бесполезные? Что это значит? Он продолжает свои поиски, отмечая тот факт, что физические навыки Изуку высоки, но не максимальны. Может быть, потому, что он в теле двенадцатилетнего ребенка? Или, возможно, потому, что его "дом" знает, что с OЗВ может быть что-то ещё? И то, и другое? Книги по продолжительности использования нет, опять же, потому что у него нет причуд, а что касается разрушительной силы, то она не показывает ноль на шкале, но и сама по себе не превышает двойки. В целом, он думает, что в среднем их будет около трех или четырех. Он не может быть уверен из-за этих странных дополнительных томов. Когда Хитоши удовлетворен, он выходит из дома и моргает, открывая глаза. — Эм. Ладно. Вау. — Скажи мне, скажи мне, скажи мне! — С энтузиазмом просит Изуку. — Итак, твой дом другой, намного меньше и в десять раз менее укреплен. — Хитоши объясняет. Папа снова выглядит растерянным, но это, вероятно, потому, что Изуку - единственный человек, которому он когда-либо рассказывал о ‘домах’. Когда-то давно он мог бы рассказать Денки, но ему потребовалось десятилетие бесконечной войны, прежде чем он начал видеть "дома" вместо простого выключателя света, как в молодости. — И вместо того, чтобы прочитать причуду, я увидел твой интеллект, который не причуда, а, по-видимому, регистрируется как замена? Но самое странное, что "книга" для твоего интеллекта растянулась на несколько томов, но страницы становились только более пустыми по мере того, как я их просматривал? Их было девять, если это поможет. — Очаровательно. — Изуку тихо выдыхает, строча, строча и строча в своем блокноте. Некоторые вещи на самом деле никогда не меняются. Два десятилетия войны, больше потерь, чем можно сосчитать по пальцам одной руки, и полгода тайных удостоверений личности и напряжённого планирования спустя, а Изуку по-прежнему большой ботаник с причудами. Внезапно он замолкает на полуслове. — Ты сказал, девять томов? — Э-э, я действительно так говорил, да. — Отвечает Хитоши. Изуку мгновение потрясенно смотрит на него, прежде чем медленно продолжить. — Хитоши. Ты заметил что-нибудь странное в других восьми томах, кроме их растущей пустоты? — Хитоши качает головой. Изуку делает долгий и медленный выдох, его нога начинает подпрыгивать там, где он сидит, прежде чем она замирает, а затем начинает снова. Как будто даже подсознательный тик сбит с толку. — Кажется, я догадываюсь, на что ты смотрел. — В чем дело? — Спрашивает папа, низко и плотно сдвинув брови. — После моего похищения Шигараки я отчаянно пытался найти в "Один за всех" что-нибудь, что помогло бы мне победить Шигараки. — говорит Изуку, закрывая свой блокнот и откладывая его в сторону. Он сплетает руки так, как не делал годами, переплетая пальцы и дёргая их. — И в конце концов, я просто, я думаю, можно сказать, заново пережил? Заново прожил жизни восьми обладателей до меня. Все знания, которые они приобрели за свою жизнь, все тренировки, воспоминания, эмоции - все это было у меня. Причина, по которой у меня была способность помнить девять разных жизней, заключается в особенностях интеллекта. — Но у тебя нет причуды. — Говорит Хитоши. Он знает, что это правда, он проверил . — Да. — Признается Изуку. — Но во время моего похищения и... — Изуку запинается на слове, которое, как они все знают, должно означать пытка. — Шигараки любил подкидывать мне причуды и отбирать их снова и снова. Процесс сам по себе был болезненным, но что было хуже, когда он забрал одну из причуд, которые он дал, внутри меня образовалась пустота. — Изуку, ты не обязан... — Папа начинает настаивать. Изуку никогда никому не рассказывал точных подробностей того, что произошло во время его похищения. Всё, что они знали, это то, что Изуку был похищен, и когда они нашли его, он выглядел так, словно его растерзал медведь, частично исцелился и растерзал снова. И в его глазах была пустота, которая пугала их всех. Иногда, даже сейчас, после Прыжка, эта пустота возвращается и разрывает Хитоши на части, сам не зная почему. Его разрывает на части осознание того, что он тоже этого не хочет. — Пожалуйста. — Просто говорит Изуку, и папа тихо кивает. Хитоши чувствует, как папина нога прижимается к нему, и Хитоши прижимается в ответ. Молчаливый знак взаимного утешения. — Когда меня спасли, он ещё не перенял несколько особенностей, которыми он меня наградил. Одной из них была особенность интеллекта, которая расширяет возможности процессора и хранилища. — Твоя фотографическая память. — Хитоши выдыхает. Изуку улыбается немного прерывисто. — Это эйдетическое воспоминание, но да. — Так что с книгами? — Это знания прошлых обладателей, которые исчезают теперь, когда у меня нет причуд. — Говорит Изуку. — Как исчезают? — Спрашивает папа. Изуку встаёт со своего места, чтобы взять несколько блокнотов, всего три, прежде чем сесть обратно. — Когда у меня была возможность, я записал всё, что смог вспомнить из остальных восьми. Воспоминания, знания, всё. Это лишь часть того, что у меня есть. — говорит Изуку. Он кладет три тетради на кофейный столик, на верхней из которых написано — Восьмая тетрадь, часть первая. — Он постукивает пальцем по книгам. — Большую часть того, что написано в этих тетрадях, я начал забывать. На ряду с другими вещами, которые относительно неважны. Например, как завязывать шнурки, но я переучился этому, наряду с историей причуд и тому подобным, о которых я тоже забыл. — объясняет Изуку. — Но в любом случае, я думаю, что эти белые пятна - это те части, о которых я забыл в других жизнях. Это не то, о чем стоит беспокоиться, но вы должны, по крайней мере, знать. Долгое время стоит тишина, пока Хитоши и папа пытаются осмыслить информацию. Восемь совершенно разных жизней, разные воспоминания, разные знания и опыт. Он не может себе представить. Просто иметь две жизни, которые у них есть сейчас, для него почти чересчур. — Хорошо, — в конце концов вздыхает папа, когда молчание затягивается слишком надолго. — Мы можем поговорить об этом позже, мне нужно время, чтобы все обдумать и просмотреть те тетради. Предполагается, что мы планируем рейд. — Ага, извиняюсь... —Говорит Изуку, хватая вторую тетрадь, которая была у него изначально, оставляя стопку на столе, чтобы подразнить его. — Хорошо, прежде чем мы сможем что-либо спланировать, нам нужно принять несколько решений. Во-первых, идея с пулями, что мы чувствуем по этому поводу? Папа тяжело дышит носом и трёт глаза. — Мне это не нравится, но я не могу сказать, что это неплохая идея. Я не знаю, сможем ли мы навсегда стереть всё из-за чьих-то причуд, но это определенно поможет в борьбе. Я соглашусь на это, но только если мы убедимся, что не травмируем Эри ещё больше. — Я согласен с папой. — говорит Хитоши, обретя дар речи и отбросив полную бессмыслицу того, что ему только что сказали. — Это не то, чем я хочу заниматься, но я также не хотел убивать ради бесконечной войны без побед. Если мы сможем придумать способ изготавливать пули, не причиняя вреда Эри, то так тому и быть. Плечи Изуку немного расслабились. — Я понимаю, и мы что-нибудь придумаем для этого. Моя первая идея - подвергнуть её промыванию мозгов, чтобы она даже не осознала, что это происходит, но я также знаю, что если она когда-нибудь узнает об этом, то потеряет всякую веру в нас и, возможно, в героев в целом. Зависит от того, насколько она будет повреждена, когда мы её заберём. — Я не хочу подвергать ее этому. — Тихо говорит Хитоши. — Я понимаю. — Мягко говорит Изуку. — Мы что-нибудь придумаем. Хуже того, мы вообще отказываемся от всей идеи. Я тоже люблю её, я тоже не хочу причинять ей боль. — Какие ещё решения нужно принять? — Спрашивает папа. — Если мы согласимся выполнить этот план, только если сможем сделать это, не усугубляя её положение, тогда это все, что нужно, верно? — Не совсем. — Говорит Изуку. — Как ты относишься к получению помощи извне?