Зверь

Огромный особняк давит, заставляя выть от тихого ужаса. Кажется, будто-бы тьма окутала всё с ног до головы и уже тянется за Греттой, пытаясь затащить и её в эту бездну. Имя этой бездне — Брамс. И Гретта так и не поняла, что ей хочется больше: утешить его или свернуть шею? Он смотрит на неё, как хищник на свою жертву. Взгляд из-под фарфоровой маски и не человеческий вовсе. Люди так не смотрят. Так смотрят звери, готовые в любую секунду перегрызть кому-то глотку. И глаза его почти что чёрные, как та самая бездна, в которую так страшно упасть. Разум кричит ей: Беги! Но почему-то Гретта остаётся. Может, она видит, как они похожи? Два одиноких, потерянных в этой жизни человека, которых, кажется, никто не способен понять и утешить. Ее мог утешить Малкольм. Но он мёртв. Почти также, как и Коул, но от чего-то страшнее. И Гретте кажется, что она и сама одной ногой в могиле. Свои действия она доводит до автоматизма. Они слушают музыку, обедают и всё остальное по списку. Он знает правила, поэтому у неё нет возможности пропустить хоть что-то. Поцелуй на ночь его любимый пункт. Гретта медленно поднимается по лестнице, не выпуская из виду его высокую фигуру, идущую впереди. Идёт, как на каторгу, не желая быть с ним так близко ни секунды. Мужчина резко останавливается из-за чего Эванс врезается в его спину. Он смотрит в окно. Дождь барабанит по стеклам, вода стекает с окон, как слезы. Гретта хочет себя оплакать, но он не любит видеть её в слезах. Брамс поворачивается к ней лицом, и девушка хочет зажмуриться. Только бы не видеть эту проклятую фарфоровую маску. — Гретта, мне страшно, — он льнет к ней, как малое дитя, прижимает её к себе в кокон объятий. А у Гретты, кажется, сердце от страха останавливается. Он слишком близко. — Я буду спать с тобой, — его голос детский, вызывающий диссонанс с его внешним видом. Гретта невольно вздрагивает. То ли от его голоса, то ли от смысла его слов. Она с ним не спорит. Он ненавидит непослушание во всех его проявлениях. И даже ей такого не позволит. Он берёт её за руку и уверенно ведёт в её же спальню. Эванс успевает подумать, что его ладонь холодная, будто бы он не живой. В спальне она переодевает его, как и всегда. Правила есть правила. Им нужно следовать, даже если Гретта хочет отвернуться и не смотреть на него. Хилшер высокий, комплекция его мускулистая. Эванс знает, он может её убить в любой момент. Ему даже не нужно оружие для этого. Но он бережет её. Как фарфоровую куклу, за которой изначально ухаживала девушка. Гретта не сбежала бы от него никогда. Он догонит, поймает, вернёт своё по праву. Уложив его на постель она ложится рядом, но сохраняя между ними достаточную дистанцию. Он выключает свет. И снимает маску. В темноте Гретта ничего не видит, лишь его глаза всё также заглядывают ей прямо в душу, в самые её потаённые уголки. Брамс обхватывает её руками, прижимая к себе вплотную. Он жмётся к ней, и она чувствует его тяжёлое дыхание так близко с собой, что её тело покрывается мурашками. Гретта осторожно поднимает руку, будто бы боясь спугнуть, оглаживает его лицо. Под её пальцами бесконечные рубцы и шрамы. На секунду ей даже становится его жаль. Он перехватывает её руку, не давая продолжить. — Ты забыла поцелуй на ночь, — шепчет он низким голосом. Своим настоящим голосом. Не наигранно детским, не отчаянно надрывным. — Да, кажется, забыла, — так же тихо в ответ шепчет ему Гретта, будто бы боясь разбудить в нём дикого зверя. Но зверь спит. Зверь доволен. Она неловко тычется губами ему в щеку, но Хилшеру этого мало. Он склоняется к ней ближе, так, что между ними остаётся не больше сантиметра расстояние. Она чувствует, как его волосы щекочут ей нос. От него пахнет лесом. Гретта всегда любила лесные прогулки. Он касается своими губами её. И Гретта, как истинная спятившая, целует его в ответ. Он оглаживает её спину одной рукой, пока другая скользит по её ногам. Гретта тихо вздыхает. Ещё не время. — Брамс, пора спать, — она проводит ладонью по его кудрявым волосам, приглаживая их. Эванс, готова поклясться, что он ухмыляется. Он закрывает глаза, положив голову ей на грудь. Хилшер засыпает под её тихое дыхание и мягкие поглаживания по спине. И впервые за долгое время Гретте не страшно. Любого зверя можно приручить. Верно?