***
1990 год, штат Нью-Йорк, 13 Июня В этот раз дорога вышла утомительной — лето только-только прогревало землю, а жара уже стояла невыносимая; не так далеко были берега атлантического океана — сейчас бы туда, а не стоять в очереди за спасительной водой. Тэхён слишком часто ловит себя на мысли, что постоянно хочет пить; похоже, ему нужно завести пятилитровый баллон и бросать его пустым в багажник, чтобы в случае чего набрать воды из какого-нибудь источника, если он его возле дороги, конечно, найдёт. За такими мыслями он заправляет машину, а после на кассе ему предлагают услуги автомойки. Он поворачивается, задумчиво глядит на свой автомобиль цвета «ультрамарин», а потом всё-таки согласно кивает. — Вы можете откатить автомобиль и пройтись, впрочем, сейчас такое пекло, что я и вовсе бы не вышел из машины, — кассир заводит с ним непринуждённую беседу, где от Тэхёна требуется только промычать на оба высказывания в согласном и понятливом ответе. Ему вслед бросают, чтобы он оплатил всё после, Ким машет рукой, показав, что услышал. Когда он садится в кожаный салон, то откидывается на спинку и только через несколько секунд заводит мотор, проезжает в указанном направлении и останавливается перед множеством работающих людей. То были и студенты, и вполне взрослые люди — каждый из них старательно намывал предоставленный автомобиль. Тэхён думает, что это неплохая подработка, надо будет узнать на будущее, есть ли тут посменно. Он расположился чуть поодаль от большого скопления людей, дожидаясь своей очередь. И его не заставляют долго ждать. Один из работников отталкивается от стены, на которую опирался и, поправляя рабочий комбинезон, движется в его сторону. Тэхён губы неспешно облизывает и катает карамельную конфету во рту, пока следит за приближением юноши. Тот идёт достаточно бодро, Тэхёну с большого расстояния не видно его лица, но при этом он четко ощущает, как сердце начинает биться тяжелее. Дыхание спирает в момент, когда между ними остается около одиннадцати ядров. Бывает же момент, когда ты видишь перед собой настолько красивого человека, что тебя прямо таки выбивает из равновесия? Вот сейчас он чувствует именно это, неосознанно поддаваясь вперед и стараясь как можно внимательней всмотреться в чужое лицо, блестящее от пота местечко над верхней губой, которое убирается одним движением пальцев. Вот чёрт. Парень перед ним думает о чём-то своем, пока разматывает длинный шланг и оттягивает пальцами левой руки прилипшую к груди футболку. Ким не понимает, альфа перед ним или же омега; но ему нет разницы, когда он бросает на него взгляд из-под длинных ресниц, выпрямляясь и расправляя широкие плечи. Тэхён сражён. В самых грязных тэхёновых фантазиях этой футболки на парне перед ним нет. Только чистый джинсовый комбинезон, который так бы соблазнительно свисал одним концом с загорелого плеча. Он и не замечает, как облизывает губы и прикусывает их, в задумчивости и лёгком-лёгком помутнении. Давно он так кого-то желал в последний раз. — С вами всё хорошо? — уточняет парень перед ним, остановившись и замерев со шлангом в руке. Тэхён сбрасывает внезапное наваждение, поднимает взгляд на лицо с россыпью родинок и скользит глазами по кудрявым влажным волосам, кольцам пирсинга в его ушах, и снова безбожно засматривается. В его груди щекочет тёплое чувство, забытое с годами или даже незнакомое. Он обычно сдержанный, поэтому бросает ему с лёгкой улыбкой: — Спасибо, всё в порядке. — Вы смотрите на меня. Слишком смотрите, — а этот парень, оказывается, прямолинейный. Тэхёну такое нравится. Ещё ему нестерпимо хотелось провести пальцем по складке между бровей. — Да, возможно, это было несколько грубо с моей стороны, — с твоей стороны грубо и непозволительно так хорошо выглядеть скользит на языке, грозясь сорваться, но вместо этого он ёмко извиняется. Парень перед ним снова хмыкает, становясь в расслабленную позу, а именно расставляет ноги шире; Ким видит, как тот облизывает губы, скорее всего, от невозможной жары, и Тэхён с ним полностью согласен. — Вы звучите не очень убедительно, — начинает снова этот юноша, совершенно обворожительно стреляя в того недобрым взглядом. Тэхён пальцем стучит по коричневому рулю своего автомобиля, пока не отрывает взгляда от своего собеседника. — Простите мне мою невоспитанность, — Ким глядит на него своими раскосыми глазами, впитывает образ перед ним, чтобы вспоминать в далёких поездках. — Разрешите мне загладить свою вину чашечкой хорошего кофе? Вы из Хартсдейла? Я знаю хорошие места, которые точно угодят любому вашему выбору, — в душе Тэхён надеется, что они еще не закрылись, потому что в последний раз в этих краях он бывал еще в восьмидесятых, а уже середина девяностого года. Если так посчитать, то его последняя поездка в пригород штата Нью Йорк была в восемьдесят восьмом… Ох, давно это было. Человек перед ним кажется ничуть не смущённым столь откровенным предложением. Он поворачивается к своим коллегам, машет рукой и после этого бросает ответ ему в лицо остро, глядя прямо в глаза, слегка наклонившись к нему; Тэхён непроизвольно движется навстречу. — Закройте окна, сэр, иначе весь ваш салон будет в пене, — парень опускается ещё чуть ниже, так, чтобы Киму удалось рассмотреть каждую родинку и каждую бисеринку пота на загорелом, чуть смуглом лице, и его влажные кудри подпрыгивают, слегка треплются на ветру, — как и ваше лицо. И стирает с лица какое-либо выражение. Тэхён досадно выдыхает и бросает на него ещё один взгляд, но не встречает ответного, молча закрывая окна и впивается глазами в виднеющийся впереди горизонт. Ким думает, что получать отказы неприятно, но всё же он вполне способен в этим справиться. И этого парня он определённо запомнит, ибо на его предложения так ещё никто не отвечал. Что уж лукавить, обычно все соглашались. Тэхёну бы очень хотелось, чтобы тот, кто за стеклом сейчас старательно зарабатывает себе на жизнь, тоже согласился встретиться с ним. Альфа по душе своей путешествовать любит больше жизни, но ради встречи с этим неповторимым парнем — серьёзно, он в голове пересчитал веснушки на его носу в третий раз, пока взглядом вперился в дорогу, ведущую в Хартсдейл. За его плечами шесть лет самостоятельных путешествий. За это время он вместе со своей машиной и дорогим плёночным фотоаппаратом повидали многое — от пышущих жизнью островов до совсем маленьких деревушек. Тэхён складывает руки за голову и откидывается на сиденье, всё-таки переводя взгляд на парня со шлангом в руке, что смывает наверняка не особо пахнущую пену с дверей его авто. Он любит свою машину и знойный июнь. Его взгляд опускается к магнитоле; хотелось прибавить радио на секунду, но он откинул эту идею примерно в тот момент, когда на его глаза попалась лежащая на соседнем сиденье свёрнутая карта. Именно поэтому он достаёт сигарету из пачки, кладёт привычно за ухо вместо простой перьевой ручки, которую прокручивает в руках и раскрывает большую карт, медленно погружаясь в её изучение. — Сейчас на въезде в Хартсдейл, — бормочет себе под нос, одним движением прочерчивая линию и вспоминая, сколько по времени это займёт, — итак, Стэмфорд в тринадцати милях или около того. Мужчина поднимает взгляд на дорогу и показывает ручкой в том направлении, скорее, чтобы убедиться в правильности построенного маршрута, попутно раскрывает упаковку карамельного леденца на палочке и вчитывается в карту. — Для всего маршрута, если избегать просёлочных дорог надо двигаться по трассе — это займёт около часа, но если всё-таки поехать напрямик через мелкие дороги и выехать на главной дороге через Пост Честер и ехать напрямик около семи миль, в общей сумме выйдет пятнадцать с половиной миль, — Тэхён сворачивает карту и задумчиво грызёт свой леденец вместо того, чтобы спокойно его рассасывать. В целом, разница не так уж и велика, просто ехать нужно будет час и восемь минут — он, оказывается, неплохой статистик. Пока он прыгает между воображаемыми маршрутами в своей голове (решает в конечном итоге поехать путём чуть подлиннее), в стекло его машины осторожно стучат. — С вас три доллара и семьдесят пять центов за галлон бензина и мойку вашего авто, счёт за заправку уже оплачен, так что с вас два доллара пятьдесят центов, — кудрявый юноша перед ним говорит очень профессионально, Тэхён уточняет: — Мне стоит дойти до кассы или…? — Или? — тот вскидывает широкую бровь. — Может, я мог бы отдать его сразу в ваши руки? — Тэ улыбается ему, — сейчас такая жара стоит, что мне кажется, будто я уже прилип к своему сиденью. Парень перед ним вздыхает и вытягивает руку, молча соглашаясь. Тэхён дает ему эти два доллара с железными центами, а сверху кладёт ещё пять. Поднимая взгляд он улыбается ему. — Вы первый человек, помывший эту машину, — ему отвечает скептически поднятой бровью и очевидно наигранным: — Вау, сочту за честь, — он убирает купюру в пять долларов в задний карман, махнув ему большой ладонью: — Всего хорошего, сэр. Тэхён скидывает джинсовую куртку и, бросив последний взгляд на этого юношу, что пил газировку и улыбался своим коллегам, пропуская кудрявые волосы между пальцев, задевая очаровательные завитки, выдохнул, да нажал на газ, выезжая на дорогу; думает про себя, когда проезжает Хартсдейл: «Прости меня, мой хрустальный цветочек, ещё не время» Тэхён, может, однажды узнает о том, что не назвавший своё имя работник придорожной заправки бросал на него, задумчиво грызущего леденец на палочке и всматривающийся в собственные заметки, взгляды каждый раз, когда представлялась возможность. Но это будет месяцами, если не годами позже. А может, никогда и не произойдёт. Мужчина чувствует, как его волосы треплет ветер, пока он ускоряется до километровой отметки в шестьдесят километров в час, ухмыляясь — такими темпами он доберётся быстрее, чем шестьдесят восемь минут. Или, как он говорит «лучше вовремя, чем слишком рано.»***
1990 год, Нью-Рошелл, 12 Сентября Возможно, обосноваться на осень в чудесном Нью Рошелле и поехать зимой в Калифорнию на юг штатов или даже в Аризону, она определённо ближе, было лучшим тэхёновым решением, когда он останавливается в доме своей двоюродной бабушки, пока та поехала в Паттерсон к его семье вместе со своим мужем. Сказали, что после этого будут штурмовать Лонг-Бич с его невероятными берегами атлантического океана. Тэхён хмыкнул, когда нашёл ключи под ковром возле — его бабушка слишком опасна для преступников и прочих не особо хороших людей своей простотой и прямолинейностью, бьющей и в лоб и по лбу. Если бы он писал ей сообщение и отправлял экспресс почтой, его письмо было бы самым коротким в его жизни. «Почему ты не повесила ключ рядом с почтовым ящиком?» Ну, чтобы каждый прошёл через незапертую калитку и «кто бы сомневался, что она забудет её закрыть», чтобы посмотреть, что же такое там блестит возле ящика и «ого, ключик!» Тэхён, пока идёт в магазин, представляет, как он, яро жестикулируя, будет пересказывать бабуле на рождество сотни возможных вариантов последствий такого поведения, словно забавную историю. А она будет причитать, что он снова портит ей праздник своими нравоучениями, словно он тут «немощная старушка», и всё равно через полминуты будет сидеть и хихикать над популярными фильмами, что крутят в Рождество примерно… сутки? Тэхён уже устал от одних только мыслей. И его бабушка вовсе не немощная старушка. Такова человеческая натура — надумать себе всяких гиперболизированных мыслей, пока идёшь на работу, в лавку за хлебом, просто шагая по улице, пока в голове шум и вагон таких странных, ничем необоснованных пустых диалогов и несуществующих ситуаций, которые ни при каких обстоятельствах не произойдут. Тэхён, честное слово, запинается об свои же мысли, едва не споткнувшись в реальности, когда замечает знакомое очертание точеной высокой фигуры, выходящей из здания университета Нью Рошелла. В замеченном человеке он без труда узнает того юношу с заправки. «Так он учится здесь?» Шаловливо скользящая мысль узнать о нём побольше глушится с одного удара. Тэхён не маньяк и уверен, что до такого не докатится, как бы иронично это не звучало, учитывая то, что он дальнобойщик, правда, без багажа и огромной фуры. Тэхён выходит с узких улиц и идёт следом за этим парнем, который, по счастливой случайности (может, всё-таки судьба?) идёт в тот же магазин, куда и собирался мужчина. Он раздумывает, чуть его нагоняя, как бы более корректно его позвать, чтобы это не звучало грубо или слишком… слишком как он не придумал, но тут и одного слова будет достаточно. Ничего более умного, чем догнать его и достаточно громко поздороваться, чтобы на него обернулись с явным вопросом в глазах, он не придумал. Они затормозили, вскоре остановившись посреди улицы. Парню определённо требуется больше десяти секунд, чтобы идентифицировать своего собеседника. Но, стоит только его взгляду чуть просветлеть от накатившей задумчивости, как он выдаёт: — А, вы тот мужчина с заправки, — он всё ещё слегка хмурится, но Тэхён спешит его заверить, помахав рукой: — Да, это я. Не знал, что вы отсюда. — А я и не отсюда, — выдыхает тот, складывая руки на груди, — Вы… хотели что-то? Мне нужно идти, — он пальцем себе за спину показывает, на двери магазинчика. Тэхён отвечает, что они могут пойти вместе, потому что он тоже шёл туда. Тэхён внимательно смотрел на его майку, полную разных стразов и свободную джинсовую куртку от CK, смотрел на крохотно заплетённый хвост, после переключает своё внимание на собственный список покупок в голове, чтобы отвлечься и не так сильно смотреть. А то мало ли, вдруг его вновь обвинят за то, что он пялиться. Пока юноша перед ним выбирает фасоль и тщательно рассматривает банки с кофе, Тэхён решает за это зацепиться. Подходя чуть ближе, он заводит непринуждённый диалог. — Помнится мне, я звал вас на кофе? — Не люблю кофе, — в противовес собственным словам он подхватывает рассматриваемую ранее банку и движется дальше. Мужчина ступает за ним, подхватывает для себя один из ранее запримеченных пакетов листового малинового чая, пока продолжает вести беседу с молчащим юнцом. Он отвечает: — Ну знаете, может, вы не подобрали себе подходящий сорт зёрен или вид кофе? — Я работал бариста; поверьте, уж в чём, а в сортах, видах кофе и молока я хорошо разбираюсь, — он идёт мимо кассы, берёт в руки миндальное молоко, из-за чего тут же отвечает на прилетевший в спину вопрос: — Аллергия на лактозу? — Просто нравится вкус, — он пожимает плечами, когда пальцами поддевает жевательную резинку со вкусом какого-то банана или ежевики, ему не особо видно. Тэхён губы поджимает, когда выходит из магазина со своим пакетом, а его собеседник, если так можно назвать, с сумкой. — Знаете, моё предложение на чашечку кофе всё ещё в силе. — Не люблю кофе. — Это я уже слышал, — Тэхён снисходительно улыбается, подняв голову и устремив взгляд на парня перед собой, — тогда, может, чаю? Он видит, как брови этого парнишки хмурятся, он поджимает губы, бормочет себе под нос что-то про «какой настойчивый…» с явным неприкрытым возмущением, а после его предложения оказываются отсечены одной лишь фразой, слетевшей с чужих губ: — Боюсь, ходить на свидания и встречи сразу с двумя я не потяну, — он пожимает плечами. И Тэхёну всё становится ясно. Он тоже губы в тонкую линию сжимает. Когда тебе дважды отказывает один и тот же человек, это вдвойне, втройне неприятно. Спасибо ему за честность, хотя бы не вводит в заблуждение. Он тушит огонек обиды, пока тот не успел разгореться, суёт руки в передние карманы своих свободных джинс и легко бросает: — Вот оно как, да вы нарасхват. Что же, хорошо добраться, — он уходит первый, салютует свободной рукой, стараясь уйти от чувства обиды, упрямо отказываясь слушать гудящие в голове мысли. «Я был, возможно, первее» «Да какая разница, будь ты хоть сотым, если бы ты его заинтересовал, он бы выбрал тебя. Ким Тэхён, тебе двадцать семь лет, ты обижаешься, словно дитё малое.» «Впрочем, отказ всё равно не сильно приятен, согласись» Когда он возвращается в свой временный дом, задумчиво смотрит на купленные персики, бросает те в холодильник и роется в бабушкиных кассетах, совершенно не понимая такой обсессии с виниловыми пластинками и огромным, занимающим весь низкий столик из лакированного тёмного дерева, граммофоном. — Серьёзно, у неё есть все альбомы? — Тэхён читает на конверте «The Beatles», решает послушать, только какое-то время зависает, а после вспоминает о виниловом проигрывателе в кухне, поэтому идёт туда, медленно и аккуратно настраивает всё так. чтобы потом не получить нагоняй за то, что он что-то по случайности испортит. Он помнит, что пальцами трогать поверхность нельзя с большой буквы, поэтому обхватывает большую пластинку по краям, с секунду любуется её блеском, прежде чем аккуратно разместить на проигрывателе, на интуитивном уровне полагая, что и где нажимать. И только после того, как эта конструкция, наконец, начала работать, Тэхён краем глаза заметил инструкцию, торчащую аккуратным, выверенным по сантиметру кусочком, притаившуюся между утренними газетами, от которых без ума его дед. Он хочет ударить себя по лицу, но стоически держится, растягивая губы в кривом подобии улыбки, из-за чего его выражение лица принимает ещё более недовольный вид и внутренние причитания о том, что он идиот, становятся ясными, как день. Вдобавок опускает руки по швам, словно он жертва этой ситуации. Однако, мужчина быстро справляется со своей мелкой неудачей и возвращается к масштабной проблеме, а именно — к кудрявому брюнету, который никаким образом не согласен выходить у него из головы, а в реальности говорит с ним даже неохотно, словно он мошка над его ухом, которую по хорошему смахнуть рукой да и всё, но он почему-то терпит. Тэхён терпеливо ждёт, когда на плите закипит чайник, заваривает новый листовой и, вдыхая восхитительный аромат малины, готовит себе ужин. Размышляет о холодных глазах, которые так изворотливо и холодно отказывают ему с полной уверенностью во взгляде. И даже сейчас, когда у Кима появляется вроде как соперник, он не знает, что чувствует к этому всему. Когда время близится к полночи, альфа, выпивший больше пяти кружек чая, чертит на своей карте новую цель. Аризона. Зачем ждать еще несколько месяцев, чтобы побывать там, если можно поехать сейчас. Ехать восемь часов, но Тэхён справится. Он заправлял машину не так давно, не ездил толком. Прихватывая с собой деньги от семьи, которая всегда хотела дать ему всё, чего он заслуживает, а также деньги с вечных подработок, он избирательно собирает сумку. И когда время на часах немного уползло за полночь, Тэхён ложится спать. У него есть четкий план — поехать в Аризону за три с половиной сотни миль, чтобы развеять мысли, найти себе развлечение и, возможно, новую любовь. Приготовив себе вещи на две недели, Тэхён тайком прихватывает небольшой виниловый проигрыватель, потому что хочет переслушать все альбомы той группы, на которой он рос и под которую в этом самом доме были его первые, младенческие танцы. От воспоминаний на душе становится тепло. Он лежит на диване, думает, что в Нью Рошелле, в этом чудесном городке. он задержался всего на десять дней. Его душа стремилась вперёд, в путешествия и бесконечные приключения. Путешествия были его страстью, свободой и воздухом, который он вдыхал с истинным наслаждением. Он вспоминает пустующую трассу, выверенный с точностью маршрут, горные ландшафты, сплошь сияющие зеленью деревьев. Он любил это. Наслаждался этим, пока ему позволяла его жизнь. Возможно, однажды настанет тот день, когда он осядет в своём уютном доме на краю света, будет пить чай и наслаждаться горным пейзажем и смотреть на горизонт, где небо сливается с океаном и пропадает до утра. В наслаждении прикрывая глаза, думает о том, что это произойдёт, но не сегодня. Ведь, всему своё время, не так ли? Проезжая мимо просёлочных дорог, пока на соседнем сиденье виниловый проигрыватель прокручивает пластину, знакомые мелодии проходят через его сознание, а взгляд умиротворённо скользит по дальним дорогам, что виднеются в утреннем тумане, Тэхён думает о том, что ему чего-то всё-таки не хватает.***
1991 год, Нью-Рошелл, 25 Января. — Чонгук, я, честно признаться, совершенно не понимаю тебя, — Чимин косится в окно, замечает знакомую машину и снова переводит взгляд на Чона, который, кажется, игнорирует само существование правой стены с теми самыми окнами; из одного как раз высунулся Пак, с высоты четвёртого этажа наблюдая за ухажёром его друга, который таскается сюда если не каждый день, так несколько раз в неделю точно — в самом деле, будто у него нет других дел, кроме как пригонять машину к университету и сидеть в ожидании, очевидно, чуда, изредка замечая мелькнувший в окне силуэт своего объекта симпатии, если это вообще можно так назвать. Потому что Чонгук придумал собственную тактику — омега хлопает себя по лбу и говорит про то, что «Гук, ты просто позорно сбегаешь через спортзал, чёрт возьми, это не выход!». Но его, разумеется, никто не слушает, потому что кому нужны адекватные разговоры и действия? Воспоминания: 1990 год, Нью Рошелл, 22 Декабря Тэхён — совершенно безобидный молодой альфа. Он приносит с собой обязательно что-нибудь вкусное, когда Чонгук соизволит обратить на него внимание, несколько раз приходил с цветами, но Чон фыркнул и сказал, что любит гортензии. Гортензии, которые чаще всего растут на севере штатов. И Чимин ушам своим не поверил, когда Тэхён в следующую их встречу сказал, что нашёл книги по садоводству дома у своей бабушки и семена гортензии, так что ещё пару месяцев и он получит свои любимые цветочки. Чон тогда фыркнул, принял утешительный приз в виде сладкого леденца и, засунув его в рот, удалился, смерив его нечитаемым взглядом. Чимин тогда остался стоять в ступоре, сжимая лямку рюкзака. Внимательно посмотрел на загорелое лицо Тэхёна, которое, кажется, сияло вовсе не от загара, а от радости. Пак только выдохнул громко, думая о том, что Чонгук тот ещё дурак. — Ты… ой, вы… — Мин мялся, не зная, как начать диалог, потому что альфа опредёленно старше лет так на пять точно, а может и больше. — М? — Тэхён опёрся тогда на капот своей машины цвета «ультрамарин» и устремил взгляд на парня, — а, ты его друг? — тот только кивнул болванчиком, — можно на ты, — мужчина махнул рукой с закуренной сигаретой, прижал ту к губам, выдохнув сизый дым, после спросил, — ты местный? — Я… я переехал сюда ещё в семь лет, потому что мои бабушка и дедушка жили здесь, а моя мама скучала по ним и приняла решение уехать. — Пак смотрел на него тогда и, склонив голову, извинился. — Прости Чонгука, у него не так давно произошло не особо приятное расставание, из-за чего он закрылся в себе очень. — Чонгука? — глаза Тэхёна снова засияли, — наконец-то я узнал его имя, спасибо тебе, ты, кажется, Чимин? — осталось только кивнуть. — У меня совсем скоро день рождения, и узнать его имя было лучшим подарком. Чимин вздохнул тогда, в его этом вздохе было столько жалости. — Мне правда жаль, что так вышло, — но услышал лишь смех, заливистый и тёплый. — Что вышло? — у Тэхёна глаза плещутся янтарём, когда тот снова заулыбался, — он ни разу не отверг меня прямо и не пытался отвадить. Он лишь вертится и сопротивляется, но я вижу, что ему приятно, что нужно время, которое я готов дать, чтобы он меня принял. Он нравится мне, Чимин. И, либо я его достал, что он так бегает от меня, либо это взаимно. И тем разговором в конце декабря этот альфа очаровал и Чимина, но не в романтическом плане. Скорее, своим стремлением добиться расположения Чонгука, который сейчас переживал не самый лучший период своей жизни, а Тэхён старался его отвлечь. Чимин думал, что он не знал, что произошло, но альфа, оказывается, знал больше его самого. 1991 год, Нью-Рошелл, 25 Января Начало нового триместра не было чем-то фантастическим, нет — снова вставать и ходить на пары, а для Чонгука значило снова видеть своего тайного (вообще нет) воздыхателя и стабильно здороваться после пар три раза в неделю. Однако сегодня он планировал сбежать как можно раньше, ибо пятница, можно будет закрыться в своей комнате и не выходить до рассвета понедельника. Поэтому, совершенно игнорируя Чимина, который бормочет что-то несвязное и идёт за ним к спортивному залу, они незаметно выскальзывают из здания; и практически у самого выхода до них долетает гудок автомобиля. Чон морщится и поворачивается, замечает Тэхёна в расстёгнутой джинсовой куртке — каков мужчина, совершенно игнорирует погоду, а сам парень вскидывает подбородок и спрашивает устало: — Ну, чего тебе? Чимин за спиной совершенно незаметно хихикает над этим напускным равнодушием, с каждым разом всё больше понимая, что имел ввиду Тэхён и с особенным интересом наблюдая за этими двумя. Альфа стоял рядом со своей любимой машиной, расстояние между ними было около двадцати двух ярдов, именно поэтому, оттолкнувшись от своей машины, он направился в их сторону, катая «Chupa Chups» во рту. Когда между ними осталось меньше дюйма, тот заговорил: — Сегодня пятница, а ты уже убегаешь, даже не поздороваешься? Я принёс твои любимые десерты из кафе напротив, — Тэхён машет пакетом, который держал в своей руке, протягивая его Чону, чтобы тот ухватился за одну бумажную ручку и при этом не коснулся руки Кима, когда забирал его. Чонгук же мнётся, сложив руки на груди. — Может, у меня не было сегодня настроения с тобой здороваться? Тэхён тянет уголок губ вверх. — Знаешь, я так и понял. Возьми, выпьешь с чаем. — Я не хочу, — всё ещё держит руки скрещенными. — Они твои любимые, — настаивает Тэхён. — Откуда ты знаешь? — Я часто вижу, что ты ходишь туда. — Ты следишь за мной? — голос взлетает от возмущения. — Я живу рядом, сам же знаешь. — А вдруг ты их отравил? — очень глупый выпад, но он не может проиграть. — Зачем? — Чтобы меня убить! Тэхён прыскает и выпрямляется, держа пакет уже за обе ручки. — Повторюсь: зачем? Чонгук осекается, Чимин за его спиной едва сдерживает слёзы от безудержного тихого смеха, наблюдая за их словесными перепалками. Тэхён окликает его, протягивает пакет теперь ему, а пока Мин осоловело хлопает глазами, произносит: — Я не очень люблю сладкое и раз Чонгук не хочет, возьми ты. — А, я… Чонгук всё-таки забирает пакет из рук Тэхёна, касаясь его напрямую и произносит: — Мы всё равно по соседству живём, вместе съедим, — парень раздражённо запахивает джинсу Тэхёна, — не май на дворе, — отвечает на его вопросительный взгляд и, позвав Чимина, пошёл прочь, к воротам. Чимин посмотрел на Тэхёна, альфа лишь подмигнул ему и по-лисьи улыбнулся, уходя к машине. И Пак, следуя за раздражённым Чонгуком, теперь понимает, почему мужчина всё ещё добивается его, несмотря на множество отказов. Были ли они все действительно фальшивыми, Чимин не знает. Но, сидя тем же вечером в чонгуковой комнате за чтением очередной скучной лекции, незаметно наблюдает, как Гук сворачивает пакет и складывает его в ящик с теми вещами, что Тэхён отдал ему ранее, и не может сдержать улыбки. Вот оно как.***
1991 год, Нью Рошелл, 19 Марта Время бежит и ничего не жалеет, даже нервы одного Чон Чонгука, который каждый день по несколько раз за перерыв пялится в окна, втайне желая увидеть, наконец, знакомую машину синего цвета. Тэхён, безвылазно сидящий в его голове на протяжении уже пяти недель, если не больше, (просто в последнее время он определённо шуму наводит больше) причитает, что вообще-то, это ультрамарин. Чон внутренне бьёт себя по лицу за такие глупые сравнения. И где вообще носит этого альфу? Нет, он не то чтобы сильно паникует по поводу того, что Тэхён не появлялся на горизонте весь февраль и большую часть этого проклятого марта, но он волнуется. Почему он приезжал почти каждый день с того злополучного четырнадцатого декабря до конца января, а после пропал? Чонгук пытался встретить его в городе, потому что просто пройти две улицы и оказаться у его дома? Ни за что. Чонгук сидит, насупившись от очередных мыслей в голове, нисколько не реагирует на шутки Чимина, который сразу после пропажи альфы сказал о том, что Чонгук, вообще-то, сам виноват, что альфа перестал за ним ухаживать. — Но почему всё так обернулось? — Чимин тихо выдохнул и закинул руку на его плечо, спросив напрямую: — Если бы с тобой так поступили, ты бы что сделал? И видимо это заставило Чонгука задуматься. А вдруг он разонравился Тэхёну? Но почему так внезапно? А может, он устал его, непутёвого, добиваться? Но разве не в этом всё и заключается?.. — Боги, Чонгук, если твои бывшие партнеры страдали от своей собственной психики и бросали тебя, стоило им тебя добиться, это их проблемы. Ты после ситуации с этим ублюдком решил на себе крест поставить? Серьёзно, этому кретину сломанного носа мало было, хорошо, что он получил по голове за то, что он сделал, — Чимин зарывает рукой в светлые волосы, сжимая их у корней, потому что от обилия полученной на занятиях информации у него нехило так разболелась голова. Чонгук поджимает губы. Да, случайность. Совершенная случайность. — Я принесу тебе воды, — он выходит из кабинета и в задумчивости идёт по коридору. Тэхён пропал также неожиданно, как и в прошлый раз, в сентябре, когда они встретились во второй раз, спустя почти три месяца со случая на заправке. Чонгук не знает, по какой причине он так резко ответил мужчине тогда. Возможно, то была жара, или вечные приставания людей, определивших его, как омегу. Чон злился тогда ужасно, а когда словил на себе такой горячий во всех смыслах взгляд даже не знал, что чувствовал. После второго отказа мужчина пропал, и Чонгук не видел его до самой середины декабря, а после стал встречать его слишком часто, потому что тот показывался на глаза. Чон понял для себя две вещи: первое — он почти ничего не знает, про Тэхёна и второе — как сильно, он оказывается, от него зависел. Где-то затерялась третья, но не менее важная: Чонгук хотел бы узнать больше. И когда он возвращается в аудитории со стаканом воды и краем глаза всё ещё пытается увидеть знакомую машину, его сердце падает куда-то вниз и одновременно с этим впивается в горло. Потому что он её видит. Он думает ровно три секунды, а после хватает под локоть своего однокурсника Юнги, просит очень слёзно отнести Чимину воду и уже на ходу придумывая сотни вариантов, почему именно альфа перед ним должен этим заниматься. Но тот молча забирает стакан из его рук и разворачивается, пока Гук бросается к лестнице, точно сумасшедший. Тэхён стоит, сверкает смуглой кожей на выходящем бликующем солнце, в руках вертит ключи от машины, а когда он видит выскакивающего из дверей Чонгука, который быстрой подходкой идёт к нему, что альфу серьёзно удивляет. Замирая на мгновение, Тэхён быстро приходит в себя и улыбается, встречаясь с нахмуренным чонгуковым взглядом. — Я принёс… — Ты где был?! — ничего такое заявление. Тэхён смешно округляет глаза, смотрит на парня, который ниже его всего на пару дюймов, а после отвечает несколько заторможенно: — Уезжал. — А мне почему ничего не сказал? — в глазах Кима всё ещё читается немой вопрос, а Чонгук чувствует внутри себя злость, грусть и невероятное облегчение. Тэхён смотрит на него ещё немного, после отворачивается на несколько секунд, чтобы достать из своего автомобиля букет из ярких ярких гортензий. — Помню, ты говорил, что они тебе нравятся. Я собрал их сегодня. Они начали цвести как раз когда я приехал. Даже вещи не оставил. Не знаю, поменялись ли у тебя занятия после того, как я уехал, поэтому решил приехать пораньше. Чонгук чувствует в себе огромное желание позорно расплакаться. Он сам не до конца понимает свои чувства: вроде как альфа его отказы не принимает, ему должно стать от этого как минимум неловко. Но одновременно с этим Чонгук понимает, что слишком очевидно язвил все эти пару месяцев, слишком быстро вылетел сюда и с таким возмущением спросил, где этот неугомонный альфа пропадал почти два месяца, что сдал себя с потрохами. И вместо того, чтобы позорно заплакать, он забрал цветы и ткнулся в них носом. — Почему ты… ничего не сказал? — он повторяет ранее озвученный вопрос, который Тэхён отбил своими цветами. Чонгук, конечно, не шутил, что эти цветы его любимые, но всё-таки был порядком удивлён. В прошлый раз Тэ принёс ромашки. Гук засушил несколько стебельков в своих книгах по ботанике, но никому в этом не признается. — Я не думал, что тебе это интересно, — Ким пожимает плечами. Он уезжал к семье в Патерсон, провёл там больше месяца, помогая матери делать подарки к последующим дням рождения очень большой семьи, всё-таки прочитал нотацию бабушке про ключи, но та отмахнулась и сказала ему уходить к чертям и не портить ей просмотр её любимого шоу. Дед рядом только слабо ударил себя по лицу, причитая что-то про то, что Тэхён прав и не стоит так открыто оставлять ключи. Впрочем, она закрыла рты обоим, чтобы не мешали. Мужчины молча переглянулись и вышли курить на крыльцо с живописным видом. Тэхён успел заглянуть к тётушке в соседний район, перекопать весь огород и выманить у бабушки секретный рецепт её Шарлотки. Его родная бабуля, в отличии от двоюродной, со внуком своим была мягкой и нежной. Она снова учила его месить тесто, пока Тэхён вспоминал, как неуклюже делал это, будучи ребёнком. Рецепт оказался простым — много любви и немного корицы в тесто. Тэхён пообещал себе, что обязательно сделает такое и для Чонгука. И, судя по добрым глазам бабули, которые свернули пониманием, та всё поняла. Поправила свой седой пучок и сказала ему на ухо: — Всё, чтобы ты был счастлив, родной. За тёплыми воспоминаниями он не сразу понимает, что Чонгук взял его за плечи чуть выше локтя. — Но… нельзя же так! — он снова чувствует, что хочет хныкать, как ребёнок, из-за чего прячет взгляд. Тэхён же наоборот смотрит на него в упор и поднимает бровь. — А как ты можно? Чонгук понимает, что тот имеет ввиду, отпускает его плечи; его перерыв должен был уже закончится, но ему честно сейчас вообще не до этого. Он чувствует, что в голове у него огромный клубок разноцветной пряжи, который он сам же и закатал до такой степени, что ни одну мысль за ниточку не дёрнешь — она или застрянет, или за ней потянутся другие. — Дай мне всё объяснить, пожалуйста? — Он сжимает крохотные стебли, перекрученные резинкой, в своих чуть подрагивающих пальцах. Тэхён улыбается, кладёт руку на его плечо, заставив поднять на себя взгляд. — Конечно. У тебя уже начались занятия? Я могу тебя подождать, — он хотел забрать букет из рук парня, но тот прижал его к груди с такой силой, что Тэхён отступил. — Хорошо-хорошо, беги, я подожду тебя здесь. Может, уеду, но только отгоню машину и приду, хорошо? — он оправдывается, замечая вмиг вскинутый испуганный взгляд, а после Чонгук нерешительно кивает и вновь скрывается в здании, так и не отпустив от себя прелестные голубые гортензии. Тэхён не обманул — ещё бы, Чонгук, вернувшийся к своему привычному настрою, в душе закатил глаза, но глаза предательски блеснули, когда он заметил стоящего Тэхена, задумчивого, вперившегося взглядом в свои остроносые ботинки, которые совершенно странно смотрелись с его джинсами, но ему казалось, что ничего более подходящего не найти. Ким поправил футболку, вскинул взгляд и Чонгуку помахал, подняв руку на уровень своего лица. — Смотрю, цветочки тебе понравились? У меня дома вырос целый куст. — Собираешься таскать их до последнего цветочка? — хмыкает парень. — Нуу, всё возможно, — Тэхён притягивает ему руку — Чимин на фоне присвистывает и уходит, тянет Юнги под руку на выход, а Ким тем временем предлагает: — Кофе? — Да, господи, кофе! — Чонгук восклицает это на весь двор, чем вызывает у Тэхёна смех. — Не знал, что ты верующий. — Я тоже, — бурчит тот, нехотя отдавая свою сумку мужчине и несущий только лишь букетик. Всё-таки, Бог любит троицу. В случае Тэхёна это первое согласие за тридцать три отказа, если не больше. И оно определённо стоило того.***
1991, Нью Рошелл, 22 Апреля Если рассматривать прошедший месяц, Тэхён бы назвал его… насыщенным. Если ему в принципе можно было так выразиться, учитывая то, что он побывал много где, да и видел не меньше. Но в последние несколько недель рядом с ним неустанно, неважно, ночью или днём, следует Чонгук. Тэхён всё ещё ошивается в Нью Рошелле, зарабатывает переводом, не зря же он в своё время старательно изучал языки. — Я вижу, — Тэхён поднимает палец вверх, почти касаясь им лица Чона, — что ты хочешь, чтобы я что-то сказал, но я ничего не буду говорить, особенно на русском. Мой акцент отвратителен, — Чонгук щурится и почти кусает его за подставленный палец, из-за чего мужчина отскакивает от него, громко и не очень цензурно высказываясь на этот счёт. Глаза Чонгука, когда он узнал, что мужчине двадцать восемь, нужно было видеть; особенно его расширившиеся зрачки. Они тогда обедали в одной забегаловке. Чон от него почти отпрыгнул, как Тэхён несколькими днями ранее. — Боже! Я не знал, что тебе нравится настолько младше люди, что ты ухаживаешь за мной столько времени. — Тебе не пятнадцать, а почти двадцать, — Тэ закатывает глаза и отпивает свой чай, особенно любит он его, можно сказать пристрастился. — И всё же, я вообще без образования, ничего не знаю-ю-ю, — Чонгук тянет последнее слово, смотря альфе в глаза. — Ты мне и таким нравишься, — спокойно улыбается Тэхён, — у тебя всё впереди. Чон соврёт, если скажет, что у него не защемило сердце после этих слов. Однако, у него тоже было, чем мужчину удивить — Чонгук оказался гаммой. Гамму очень сложно встретить в мире, а вот сейчас он сидит перед ним, смотрит невинно и попивает свой кофе. Ох, как он его любит, оказывается. — Вообще я считаю, что это очень удобно, — Тэхён кивает на такое предположение, — я всегда пользуюсь тем, что могу контролировать свой запах и подавлять течку или гон, особенно удобно усиливать свой запах, чтобы меня воспринимали за альфу. Правда, бывают такие, кому и это не мешает, но всё же их меньше. Чон пахнет свежестью и хвоей. Он интересуется, чем конкретно, на что тот смущённо ответил, что морошкой с примесью эвкалипта — данные предоставлены матерью Чона, которая долгое время изучала травы, имея доступ почти ко всем. Этот свежий, древесный аромат действительно был универсален, смягчался или наоборот горчил, в зависимости от желания самого парня. На вопрос, чем таким интересным пахнет альфа, Тэхён ответил, что это обычный мёд и уточнил, нет ли у гаммы на него аллергии. Чонгук отрицательно замотал головой и втянул носом окружающий воздух, с удивлением замечая медовые нотки вокруг. И как он до этого не замечал того, что Тэхён настолько… пахнет. Чон бы назвал этот запах соблазнительным, ибо как по-другому объяснить то, почему его рот вдруг заполнился слюной, не придумал. Вопросы становились всё интересней тогда, как они оказались в машине Кима. Чонгук рассматривал руль, педали и всё-всё, что мог разглядеть, особенно долго всматриваясь в магнитолу. Тэхён её всё-таки починил. Мама Чонгука бы сказала, что такого мужчину нужно хватать и держать при себе.***
1991 год, Нью Рошелл, 15 Мая Со временем Тэхён с Чонгуком сближается, причём описать то, что Тэхён испытывает в этот момент, невозможно. Этот трепет, несомненно, можно им назвать, но то чувство влюблённости, или правильнее сказать, любви, доселе им не испытываемое ни разу за жизнь, не поддается описанию. Он понимает, почему такое большое количество песен про любовь. Даже не важно, к чему — о любви к природе, музыке, танцам, людям. Причём описать любовь могут только люди, которые сами когда-то испытали это. Ведь, когда мы слушаем песню о любви — песня одна, а люди в головах — абсолютно разные. Они сидят в машине на окраине города, смотрят на крохотные улицы с высоты холма, пока шумит негромко радио, а зелёные деревья вокруг притягивают взгляд. Впрочем, альфа задумчиво смотрит в центр руля, изредка бросая взгляд на сидящего рядом Чонгука. Тэхёну вдруг внезапно становится интересно, любил ли когда-нибудь Чонгук. Слушал ли песни по радио, представляя себя и кого-то рядом; мужчина поворачивается, но так и не произносит и звука, даже играющая до этого мелодия, кажется, становится тише. Чонгук смотрит вперёд, на алеющее закатом небо, в задумчивости жуёт приготовленный ранее салат, и выглядит сейчас таким неземным, что Тэхён бегает глазами по его четко очерченному профилю, затаив дыхание. Чонгук замечает это и поднимает бровь. — Ты чего? — Да так, — альфа отвисает, смотрит туда же, куда и Чон. Закат красивый, несомненно, но красивее Чонгука, с его вьющимися тёмными волосами, что едва отдают рыжиной в солнечных лучах, нет никого. Тэхён в голове прокручивает все песни о любви, которые он знает, с лёгкой усмешкой понимая, что в любой он может найти черты, что будут связывать песню с этим юношей, — спросить кое-что хотел. Гук откладывает салат и поправляет свою футболку, съехавшую с плеча, что не ускользает от острого взгляда мужчины. Гамма всем телом к нему поворачивается и закидывает босую ногу на сиденье, склонив голову. — Слушаю. — Ты… любил когда-нибудь раньше? Когда он спрашивает об этом, Чонгук заметно грустнеет, закрывается — сутулит плечи, выставляет их чуть вперёд, будто хочет защититься. Он плечом опускается на кожаную спинку сиденья, смотрит альфе в глаза с секунду, да усмехается грустно: — В прошлый раз когда меня об этом спросили, я поругался с тем парнем, потому что он начал ревновать. — Ревновать к прошлому глупо и бессмысленно, — отрезает Тэхён, скопировав его позу и вслушиваясь в тихий голос. Он убавляет громкость песен, чтобы они не перебивали парня. — Ты прав, — Чонгук задумывается, кусает губы, а после выдаёт: — если говорить о типичной любви, то да, но она была больной и совершенно недолгой. Знаешь, я боялся довериться тебе, и сейчас тоже немного боюсь, потому что в моём прошлом… было много неприятного, скажем так, — Чонгук тщательно подбирает слова, делает паузы, Тэхён слушает терпеливо, не перебивая, считывает каждую эмоцию на лице. Тэхён мычит, показывая, что слушает, протягивая ему бутылку с водой — когда Чонгук много говорит он постоянно пьёт. Чон бутылку принимает и улыбается благодарно. — В общем, я бы хотел извиниться перед тобой, — мужчина от такого заявления приподнимает брови, чуть поддавшись вперёд, к Чонгуку. Тот продолжил: — я помню, что вёл себя не самым лучшим образом по отношению к тебе, потому что ты приезжал каждый раз, несмотря на все мои отказы. Ты тогда мне уже… — парень обрывает себя на полуслове: — в общем, извини. Насчёт твоего вопроса. Нет, я никогда не любил по-настоящему, я был только влюблён, но всё равно всё выходило мне боком. В моей жизни было всего два парня, они были не самыми хорошими, но и не самыми плохими. И каждый из них… просто добивался меня. Тэхён видит, как тому тяжело об этом говорить; Чонгук поднимает взгляд, а Тэхён буквально видит блеснувшую в нём влагу. Он борется с желанием взять того за руку в немом жесте поддержки. — Проблема была в том, что я был им интересен только тогда, когда они добивались… а после того, как мы начинали встречаться, они ну… почти сразу уходили или начинали изменять. Впервые это произошло, когда мне было шестнадцать. Мы жили на одной улице ещё в Хартсдейле. Он ухаживал за мной по-юношески просто, потому что мы были ещё детьми. Когда я согласился вступить с ним в отношения он внезапно отгородился от меня, а потом и вовсе предложил расстаться. Сказал, что я так долго ломался, что наскучил ему. Тэхён сжимает зубы, внутренне сдерживая гнев. Он напрягается, продолжая молча слушать парня. — Да, мы были тогда совсем юными. Пусть мне и будет двадцать только осенью, но от своих шестнадцати лет я всё-таки отличаюсь. Почти полностью. Чонгук горько улыбается, а после поднимает на него взгляд, снова взяв в руки салат. Задумчиво пожевав несколько секунд, он продолжил.***
1990 год, Нью Рошелл, 11 Сентября На приветственной вечеринке сразу же после первого дня учёбы в университете собрались все, кому не лень было выходить из дома. Чонгук, являясь парнем общительным, быстро находил общий язык со всеми, в один момент разболтавшись с одним парнем на курс старше. Того звали Нэйтон, он был высоким загорелым парнем со светлыми волосами. За разговорами пролетало время. Хоть этот парень и был немного странным, но всё равно был крутым. Его много кто знал и много кто хотел. Он об этом знал и пользовался достаточно часто. Чонгук же, помня свой прошлый опыт, который был более, чем болезненным, держался на некотором расстоянии, но всё равно был заинтересован. Нэйтон общался легко, позвал встретиться на следующий же день, в течение которого он по случайности встретил того мужчину с заправки. Чон помнил, каким взглядом тот его наградил ещё тогда, поэтому особо рад встрече не был. Кто же знал, что он окажется таким настойчивым. Однако, стоило Чонгуку упомянуть второго человека, как тот сразу же отступил, хоть от парня не скрылось то, что тот казался расстроенным. В целом Чонгук не планировал заводить отношения так скоро, однако тот парень его планы нарушил. После встречи, аккурат возле входа в общежитие Чону и сказали о намерении построить отношения. Фраза «ты так долго ломался, что наскучил мне», оставленная далеко в прошлом всё равно всплывала несколько раз в его голове, из-за чего он опустил глаза, пока Нэйтон нервно ждал ответ. Непонятно, от чего тот нервничал. Чон же, подняв глаза, неуверенно кивнул, выдавив из себя кривую улыбку. И убежал***
— После того, как я согласился, он начал за мной ухаживать — заходил за мной, проводил со мной много времени, всегда был рядом, но отчего-то был жутко нетерпеливым, — Чон хмурится, — я вообще не особо фанат поцелуев и объятий, когда так рано. Возможно, я несколько отставший, у меня просто свои принципы, которых Нэйт, увы, не понимал. — Гук пожимает плечами. И продолжает. Когда была уже середина ноября, Чонгук, наконец, согласился с ним встречаться. Парень обрадовался, засверкал своей белозубой улыбкой, а Чонгук лишь нервно улыбнулся, потому что всё равно чуял неладное, пусть и пытался свою чуйку усыпить, чтобы она не пищала назойливо в самое ухо. Зря. Ох как зря. — Он изменил мне. Тэхён прикрыл глаза, прижав пальцы к переносице. — Не знаю, изменял ли он мне в интимном плане, до секса у нас так и не дошло, потому что я тормоз, которому нужно опредёленно больше, чем месяц с натяжкой. Я тогда вышел пофотографировать снежную улицу. Ко мне подбежал Чимин и потянул за собой в город. А потом я… наблюдал за тем, как он сидит и мило беседует с одной омегой, которую я тоже знал. Он обнимал её за талию, а потом… ну, поцеловал. Я считаю это изменой, да. Чон грустнеет на глазах, его голос на середине предложения и вовсе ломается, вспоминая эту боль, которая была уже относительно давно. В том декабре. Тэхён помнит. Он помнит, как только вернувшись из очередного путешествия, застал плачущего Чонгука на лавочке возле его дома. У того тряслись плечи, он сидел, прижав ладони к лицу и тихо, едва слышно, всхлипывал, а когда услышал шаги, даже не поднял голову. Тэхён тогда сел прямо перед ним и погладил по волосам аккуратно, привлекая внимания. Чонгук был настолько слаб, что даже не сопротивлялся, лишь поднял голову. — Ты… чего здесь делаешь? — Это я должен узнать, почему ты сидишь тут один и плачешь? — у Тэхёна голос был низкий, звал его ласково и осторожно. — Я… не важно. — Впрочем, ты прав. Не важно, — Тэхён набрасывает на него куртку и уходит. Чонгук сжимает в руках джинсу и осоловело моргает, когда тот идёт к своему дому. А на следующий день он смотрел на то, как его теперь уже бывший парень хмуро смотрит в его сторону, шмыгая разбитым носом. — Это ведь ты был? — Чонгук улыбается, впервые за несколько минут. — Да. Я видел, как ты его бросил прямо на улице. А когда ты ушёл, я не сдержался и прописал ему. Потому что нельзя изменять людям ни при каких обстоятельствах. Особенно тебе. — Я что, особенный какой-то? — Чон поднимает брови. Тэхён улыбается уголком губ, приближается к нему. Сократив расстояние до его лица, мужчина серьёзно посмотрел в его глаза. — Для меня — да. Он видит, как у Чонгука широко раскрываются глаза и краснеют щёки. — Не говори такие смущающие вещи. — Мне двадцать восемь, Чонгук-и, я могу и не такое сказать. — Ну и что же ты ещё можешь сказать? — он слышит вызов в его голосе, усмехнувшись. — Могу сказать многое, — Тэхён заводит машину и поворачивается немного, улыбаясь, — но сейчас ещё слишком рано. Как никак, прошло только два месяца. Боюсь тебя спугнуть. Тэхён видит, как Чонгук складывает руки на груди и закатывает глаза, буркнув что-то себе под нос. — Ты итак уже бегаешь за мной достаточно времени, — Чонгук, всматриваясь в тэхёнов профиль, задумчиво скользит взглядом по губам, склонившись к нему на своём сидении. — У нас есть время, к чему спешить? — Тэхён улыбается и, кажется, едет в самый закат.***
1991 год, Нью Рошелл, 15 Июня. — Я встретил тебя год назад. — А? — Чонгук хмыкает, пока валяется на пледе; Тэхён, расположившись недалеко, моет машину. Его загорелые руки намывают капот, пока он, смахивая выступивший на лбу пот, обращается к лежащему Чонгуку. Тот задумчиво перелистывает свои лекции за этот год. Близятся экзамены которыми парень будет завален по самое не хочу. — Я говорю: я встретил тебя… — Да я слышал! Меня удивляет то, что ты помнишь этом, — Тэхён улыбается, убирая волосы мокрыми руками. Чонгук откладывает газету, принимаясь рассматривать альфу, пока перебирает в руках декоративные бусины, думая, какую лучше взять. Тэхён расхаживает перед ним в одних только шортах, зарываясь босыми ногами в скошенную траву. Шорты скатываются с тела и Тэхён поправляет их каждые две минуты, закрывая вид на тазовые кости. Чонгук бесится или от слабой шнуровки, из-за которой белые шорты и спадают, или из-за того, что Тэхён постоянно закрывает. — Ей богу, лучше бы вообще их не надевал, — бурчит юноша, что альфа, разумеется, не слышит за шумом воды, ну и слава богу. Чонгук сомневается, что не верующий. Он старательно делает свой итоговый проект — пришивает бусины к джинсовой куртке, тем самым украшая её. Он подобрал сиреневые, фиолетовые и белые бусины, умело сочетая их друг с другом. На пришивание ушло определённо больше времени, но он почти закончил, потратив в сумме около двух недель. В перерывах между учёбой, отдыхом, своими хобби и конечно же прогулками с Тэхёном. Они достаточно хорошо сблизились за эти несколько месяцев, поэтому сегодня, когда Чонгук не смог встретиться с Тэхёном, потому что у него горели сроки, и он не мог выйти прогуляться по летнему городку, Тэхён предложил ему прийти в гости. Так он и сидит, наблюдает за альфой, что старательно моет каждый дюйм своего любимого автомобиля, думает о том, стоит ли что-то добавить, кроме бусин, но постоянно отвлекается на эти чёртовы шорты. — Тэхён! — альфа мычит, поднимаясь. Чон манит его рукой, мужчина спешно откидывает шланг на землю — жара стоит невероятная, поэтому пусть образуются небольшие лужи. Тэ склоняет голову и уже хочет сесть рядом на клетчатый плед, но Чонгук поднимает руки, заставив его стоять. — Что… — он не договаривает, потому что Чонгук внезапно цепляется руками за его шорты, старательно затягивая шнурки на животе. Тэхён наблюдает за ним, склонив голову и осоловело хлопая глазами. А после того, как тот заканчивает завязывать его шорты, хлопает альфу по бёдрам, бросив тихое «всё, иди», возвращаясь к своему занятию. — Чонгук. — М? — не поднимая головы, спрашивает юноша. — Не делай так больше. — Почему? — он поднимает на него взгляд, а Тэхён стоит неподвижно, дышит как-то тяжело. Взгляд у него потемневший, завораживает. «Жарко, наверное» — Чонгук, — Тэхён опускается перед ним. Чон следит настороженно, а когда Тэхён не оставляет между ними ни дюйма, выдыхает. Тэхён горячий, у него горячее всё — от взгляда до руки, которая приземляется между их телами. О да, Тэхёну очень жарко. — Ты чего? — он смотрит на него, ползёт глазами к его губам и облизывает свои. Чонгук сглатывает, до него медленно начинает доходить, что произошло. — А ты что? — Тэхён вздергивает тёмную бровь. Он обожает отвечать вопросом на вопрос. — Твои шорты раздражали меня тем, что постоянно сползали, вот я и завязал их нормально… — робко произносит Чонгук, смотря куда угодно, но не в глаза мужчине. Он чувствует жар, исходящий от него, от руки, что слишком близко подбирается к его ногам. — Чем это тебя раздражали мои шорты? — Они постоянно сползали, говорю же, — Чонгук закатывает глаза, сетуя на то, что тот его не слушает. — М, и что? — Тэхён всё еще смотрит на него, не отводит взгляда, постоянно прикусывая губу. — Если тебе так всё равно, мог бы и вообще не надевать их. — Ты хотел увидеть меня без них? Дразнится. — Что, если да? — Чонгук внезапно вскидывает голову. И давно Тэхён так близко? Он немного остраняется, Тэхён следует за ним. И когда у последнего кончается терпение, он поднимает руку, и Чонгук отвлекается на это действие, сокращает между ними расстояние и накрывает его губы своими, тут же зарываясь рукой в его волосы. И кажется, что Вселенная схлопнулась. Поцелуй сладкий, ненасытный. Тэхён целует жадно, коротко прикусывает нижнюю губу, чтобы прижаться к его языку своим. Он держится, чтобы не сжать всего Чонгука в объятиях, держит свои руки, но зачем, когда Чон обнимает его за шею и отвечает с такой же пылкостью, отдаёт всего себя в этот поцелуй. Кажется, что от шумного дыхания рядом у него кружится голова. Он чувствует, как Чонгук руками своими скользит по его обнажённым плечам, накрывает теплыми ладонями. Гладит шероховатую кожу и сжимает её от переизбытка чувств. — Что, если да? Серьёзно? — шепчет Чонгуку на ухо. Парень дышит загнанно, смотрит в его глаза мутным взглядом, тянется снова. И кто Тэхён такой, чтобы не дать ему ещё? Он тянет того к себе на колени, когда Чонгук садится на него сверху, руками стремясь захватить всё его тело, от шеи до самой поясницы. — Да, серьёзно, — он мягко сжимает его плечи в попытке отдохнуть, когда Тэхён прижимается к его шее, торопливо целуя влажными и опухшими губами каждую частичку кожи. Сладко, вкусно, не хочется отрываться. Мужчина почти недовольно мычит, когда Чонгук поднимает его голову от своей шеи лишь ради того, чтобы поцеловать снова. — Чёрт, Чонгук, ты… — Тэхён опускает руки на его бёдра, потому что парень начинает ёрзать прямо на нём, из-за чего велика вероятность того, что просто так он этого парня не отпустит. — Знаешь, — Чонгук пуговицы на своей лёгкой рубашке прихватывает, медленно расстёгивая каждую, — помнишь ты или нет, я говорил тебе как-то о том, что не особо люблю поцелуи и объятия. — Мгм, — Тэхён наблюдает за ним, невольно сжимая руки на бёдрах, — я помню всё, о чем ты мне говорил. — Пф, прямо-таки всё? — Чонгук поддаётся назад, когда Тэхён тянет за его тонкую резинку, распуская его волосы из крохотного хвоста. — Ты решил устроить опрос? — Тэхён тянет его на себя, снова прижимаясь к губам с поцелуем. — Ммм, нет, — поцелуй выходит смазанным, потому что Чонгук после прижимается своим лбом к его, — так вот, любитель перебивать, я беру свои слова обратно. Виниловая пластинка так и остаётся проигрывать песни, но её, к сожалению, никто не слушает; потому что единственное, что сейчас слышит Тэхён — надрывные стоны, которые оседают глубоко внутри, пока альфа целует его торопливо, сжимая обнажённые ноги, которые так чувственно сжимались вокруг поясницы, не давая ни на секунду отстранится; единственное, что он мог делать — целовать губы, не отвлекаясь ни на секунду; он смотрел только на Чонгука, срывая стоны с его губ и те самые шорты со своих бедёр. Ничего так сильно не обжигало сердце Чонгука, как руки Тэхёна, лежащие у него на груди; они плавили мысли, когда сжимали талию, его губы оттягивали кожу на шее, мужчина в какой-то момент не смог оторваться от неё. Чонгук всхлипывает, притягивает нависшего над ним Тэхёна, такого распалённого, до безумия красивого, прижимается губами к шее, а у него от этого колени слабеют — он спускается ниже, ближе к Чону, выдыхает горячо и сжимает зубы. Чонгуку хочется кончить лишь от этого. Тэхён его ноги на свои обнажённые плечи закидывает, меняет угол проникновения, из-за чего с губ Чонгука срывается вскрик — из-за его природной особенности смазки так много, что она капает с его члена крупными каплями. Длинные пальцы растягивают удовольствие, двигаясь медленно и рвано от того, что мужчина уже сам на пределе. Дыхание Чонгука, его быстрые поцелуи, рвущаяся слюна, оставшаяся на губе — всё это доводит мужчину до исступления, вместе с юношей под ним.***
1991 год, Нью Рошелл, 10 Июля Чонгук смотрит на Тэхёна, пока сидит в кресле напротив. Альфа, склонив голову, что-то быстро печатает на печатной машинке. Он стягивает с носа очки и вытирает бисеринки пота, выступившие над верхней губой. Чон закидывает ногу на его колено, тут же получая желаемое — мужчина касается рукой его ноги и мягко гладит, вызывая довольную улыбку. У Чонгука закончился первый год обучения в университете, он отдыхает. Со своим мужчиной — глядя на Тэхёна, у Чонгука не поворачивается язык назвать его своим парнем — мужчина и только. Он прямо сейчас наблюдает, как Тэхён переводит на него взгляд и легко улыбается. На нём бежевая лёгкая рубашка, которая не скрывает его загорелое тело, очки на переносице, чтобы лучше видеть текст. Чон подозревает, что там скрыт переводчик, потому что то, как быстро Тэхён переводит с французского, поражает. Парень ударяется в воспоминания о прошлом месяце, который провёл бок о бок с альфой, слушая его рассказы о том, как он объехал каждое местечко на карте одного и штатов этой страны; что бывал и во Франции, когда гостил у тёти, в Италии, когда изучал культуру. Тэхён географ — он знает каждую милю, разделяющую один штат от другого. Знает на память, что и где находится, но совершенно очаровательно забывает время и дату, постоянно уточняя этот вопрос у Чонгука. Помнит, как после тысячи и одного поцелуя Тэхён ему признался, что всегда хотел того, что имеет сейчас — он хотел дом, потому что постоянно путешествовал, и у него не было времени на то, чтобы строить семью — он горел. Страсть к путешествиям и сейчас в нём не тухнет, просто… у него появился Чонгук, возле которого можно остановиться, передохнуть, а после отправиться в путь, только уже вместе. Ведь, когда он уехал в Аризону за сотни миль от Чонгука, он почувствовал, что именно он — тот, кого бы он хотел рядом с собой видеть. Гуляя по пляжу, он причитал про себя, что человек вроде взрослый, а влюбился как юнец, быстро и крепко. Сейчас, когда Чонгук улыбается, любопытно суёт нос в его записи и закидывает на него ногу, обращая внимание, Тэхён чувствует, что счастлив. Тэхён отрывается от листов и поднимает взгляд на Чонгука. — Ты уже закончил? — его удивлению нет предела. — На сегодня да, — Тэхён улыбается, поднимаясь с места, — ты голодный, я знаю. Чего бы ты хотел поесть? Чонгук остался в общежитии и не стал уезжать к семье, потому что Тэхён обещал ему, что они сделают это вместе. На часах было около трёх часов дня — на улице солнечно и жарко, из-за чего Чонгук недовольно машет какой-то книгой, подхваченной со стола. Он следует за Тэхёном в кухню. — На сегодня? — он заходит следом, когда Тэ уже закатывает рукава своей рубашки. Он достаёт из-под стола корзинку, а Чонгук узнаёт её. — Хей, я же тогда приносил в ней… — Панкейки, — улыбается альфа, расставив руки на столешнице. Смотрит на Чонгука тёплым взглядом, вновь окунувшись в приятные события, произошедшие не так уж и давно.***
1991 год, Нью Рошелл, 1 Июня. Тэхён почти давится своим чаем, когда слышит стук в окно. На часах едва ли семь часов утра, когда почти не спавший мужчина вышел выпить чаю, чтобы хоть как-то развеять скуку, а тут такой сюрприз, что он даже перепугался, не будет ли болеть его сердце, за которое он так внезапно схватился, весь оставшийся день. Однако, всё-таки оставив кружку на столе Тэхён осторожно подходит к окнам и всматривается, никого не обнаруживает, но дверь всё-таки открывает. И не зря. Прямо перед ней лежит корзинка. Он смотрит на неё с очень большим недоумением, осоловело моргает, ещё несколько раз повертевшись по сторонам, а после улыбается, пряча улыбку в опустившейся голове. В корзине лежали панкейки. Тэхён не видел, чтобы такие делали где-то в городе, из-за чего в его груди теплело еще, ещё и ещё. Мужчина опустил взгляд на выпавший листок, свёрнутый к квадрат. Осторожно раскрывая его, он вчитывался в текст, из-за чего его глаза начали блестеть ещё сильнее. «Вчера вечером готовил их, позавтракай хорошо. Чимин сказал, что вышли вкусными.» Тэхён, честно, едва не запрыгал на месте. Он смотрит по сторонам, сверкает искренней, широкой улыбкой. Заходит в том, тихо прикрыв дверь, словно боится спугнуть свою радость. И Чонгука, который прятался в кустах неподалёку, а Тэхён виртуозно сделал вид, что не заметил.***
— Так ты меня всё-таки заметил! — Чонгук восклицает. Тэхён смеётся. — Это было очень мило, Гук-и. Хочу сделать их сегодня, ты же помнишь рецепт? — альфа достаёт свой блокнот и внимательно смотрит на Чонгука. — А у тебя достаточно ингредиентов? — Тэ поднимает брови, прикидывая в голове, а после смотрит с вопросом в глазах. — Что ты имеешь ввиду, — Чонгук подходит к нему, а после, отведя загадочный взгляд от потолка обратно к Тэхёну, выдыхает: — У моих панкейков есть секретный игредиент. — Ммм, правда? — Тэхён подхватывает его игривое настроение, особенно когда Чонгук подходит к нему и обнимает за шею, — и какой же? — Они сделаны с очень большой щепоткой любви, — хихикает Чонгук, наблюдая за его реакцией. — Ох, любви во мне достаточно, особенно к одному конкретному юноше, — он гладит Чона по голове и оставляет на его носу поцелуй. — Верю-верю, — он хихикает, прижимаясь к нему ближе, — когда твои бабушка и дедушка вернуться? Их давно нет. — Они кочевники похуже меня, наверняка где-то да катаются. — Страсть к путешествиям это у вас семейное? — Тэхён улыбается, кивнув. — Завари пока чай, я управлюсь очень быстро. Потом поедем кое-куда. — Ммм? — Чонгук, занятый заварочным чайником, поднимает голову, — куда-куда? — Узнаешь. — Нуу, Тэхён, — Чон подходит к нему, пока он смешивает ингредиенты. Получает короткий поцелуй в губы и улыбку: — Ладно-ладно, дам подсказку. Это находится в… меньше мили отсюда, — Чонгук снова дуется. — Чёртов географ, болтаешь загадками! Тэхён смеётся Они и в правду поехали после того, как поели и немного провели время вместе. Перед тем, как сесть в машину, Тэхён достал несколько кассет, решив не тащить на Чонгуке проигрыватель винила. Он помнит, как Чон первое время смеялся над ним. — Радио, серьёзно? Тебе тридцать? — Почти, а что? — Это прошлый век. Существуют МP3 плеера, — Тэхён поднял бровь, отвернувшись к дороге. — У меня был такой в детстве. — Чего только в твоём детстве не было! Почему у меня всё было не так? — Потому что я старше тебя на девять лет, милый. К тому же, радио в машине удобней. — Тут ты прав, — альфа промычал, набирая скорость. Закат ещё не скоро. Они выходили, когда на часах было около шести часов вечера. Чонгук, помогая загружать вещи, всё пытался выведать, куда они намылились таким летним вечером. Тэхён отвечал неизменно «узнаешь», а любопытство парня росло с каждой секундой. — Ладно ладно, уговорил, — отмахивает Чонгук и замолкает, когда они садятся в машину. Он привычно растягивается на сидении, наблюдая за тем, как Тэхён протирает зеркала. Через четверть часа Чонгук открывает глаза, с удивлением отмечает, что немного прикорнул. Тэхён заботливо поправил его голову, чтобы у того с пробуждением не болела шея. Он взгляд поворачивает на Тэхёна, что гладит его по кудрявой макушке. — Ммм, когда я успел уснуть? — Как только сел, Гук-и, — легко улыбается Тэхён. Чонгук выходит из машину и коротко зевает, пока Тэхён стоит позади него. Он приехали. Чонгук поворачивается и теряет дар речи. Прямо перед ним, за спиной Тэхёна, берег атлантического океана. — Он не так уж и далеко от города, я удивлен, что ты ни разу здесь не бывал, — Тэхён протягивает ему руку. Чонгук хватается за неё, они вместе спускаются с дороги, где оставили машину, к песчаному берегу. Океан спокоен, закатное небо придаёт всему этому какой-то шарм, из-за чего Чонгук совершенно не хочет отпускать руку Тэхёна. Он бросает обувь на берегу и несётся в воду. В целом, мужчина не отстаёт от него — заходит следом, пока приятная прохлада воды обнимает ноги. Чонгук улыбается так светло и так искренне, что Тэхён готов отдать всё, лишь бы он всегда так улыбался. Он подбегает к потерявшему бдительность мужчине, чтобы обнять его и получить крепкие объятия в ответ. Они проходятся медленно по этому широкому побережью, а потом замечают, что машина осталась совсем далеко, но сейчас это не волнует. На руке у Тэхёна сплетённый Чонгуком браслет, который он носит, не снимая. Чонгук нге может оторваться от него, сияющего в лучах заката. — Знаешь, я нисколько не пожалел, что тогда опоздал на пару, пока говорил с тобой. Все так удивлённо смотрели на цветы, которые я забрал у тебя. — К слову о цветах, напомни мне посадить их в этом году тоже, чтобы весной тебя ими задарить, — Тэхён улыбается, — если когда-нибудь у нас будет свой дом, мне не придётся их срывать, только ухаживать. — Когда у нас будет свой дом, — поправляет Чон, сжимая его руку. Тэхён совсем немного тормозит, а после прижимается к его губам. — Спасибо, — шепчет так тихо, мягкие руки в своих держа. — И тебе. Когда они уже подходят к машине Тэхёна, Чонгук клюёт его в нос и спрашивает: — Если я попрошу тебя взять меня с собой в твоё следующее путешествие, — Чонгук немного нервничает, — ты возьмешь меня с собой? Смотря на океан, бескрайний и далёкий, смотря на горизонт, где океан сливается с небом, а точнее — видя всё это в чонгуковых глазах, Тэхён берёт его ладонь и переплетает пальцы. — Без тебя я теперь никуда не поеду.***
1992 год, по дороге в Нью-Йорк, 17 Апреля. — Я точно не сплю?! Тэхён смеётся, когда они останавливаются на заправке. — Нет, детка, не спишь, — возбуждённый до крайности Чонгук выскакивает ураганом из машины и поделает к своему альфе. — Ты уверен, может, я ещё в постели? — его глаза горят неописуемо, Тэ улыбается ему, прижимая к себе. — Да, детка, мы едем в Нью-Йорк, разрабатывать коллекцию весна-лето для Calvin Klein, — Чонгук хватается за его плечи. — Не произноси это вслух! Это звучит просто невозможно! А дело вот в чём — Тэхён разбудил своего парня не невинным поцелуем, а собранным чемоданом. И когда Чонгук уже вышел из своего дома вместе со своим мужчиной, Тэхён рассказал, что его тётя, когда приезжала в гости на Рождество, увидела ту самую джинсовую куртку, которую Чонгук расшивал ещё в том году для своего выпускного проекта. Генеральному директору бренда такая идея очень понравилась, и она шепнула своему племяннику, что у Чонгука огромный потенциал стать одним из дизайнеров. Зная любовь Чона к этому бренду, Тэхёну сложно было молчать. Но вот, они уже в пути. Чонгук выпил уже две бутылки воды, он настолько поражён всем, что произошло за эти несколько часов, что не может усидеть на месте. — Направишь свою энергию на дело, родной, — Тэхён целует его в щёку, прежде чем завести свой автомобиль цвета «ультрамарин» и помчаться по дорогам вперёд, в будущее, которое совсем не страшно встречать вместе с любовью всей жизни. Стоит ли говорить, что остановились они на заправке на въезде в Хартсдейл, где судьба свела их двадцать два месяца назад? Или лучше стоит сказать о том, что Не позволяйте прошлому мешать вашему настоящему.