Все ещё люблю

Геля сидит неподвижно уже несколько часов. Боком, на мягком удобном диване, вытянув ноги и положив голову на спинку, руки же культурно сложены на коленях. Уставший пустой взгляд смотрит на часы на противоположной стене, почти не мигая. И дышится почти что через раз и неглубоко. А в квартире уже слегка за полночь, потому что сумерки давно сменились простой родной темнотой. Сквозь приоткрытую дверь в комнату проскакивает небольшой лучик от кухонной лампочки, только лишь для того, чтобы можно было различить стрелки на циферблате. Стрелки, естественно назло, все бегут и бегут, не желая замедляться или вообще останавливаться. Для Гели эти стрелки роднее всего. Потому что сколько дней они сидели наедине? Молчали в глухой темноте? Вздыхали в немой тишине? Роднее самой себя даже, потому что себя она ненавидит сильнее, чем часы. Ведь в них заложена программа, и они следуют ей. А Геля не следует своей программе, постоянно выдавая ошибку. Когда маленькая стрелка перевалит за цифру «2», дверь аккуратно, почти бесшумно откроется, щелкнет свет в коридоре и послышится копошение. И через несколько минут в комнату зайдет блондинка, тут же включая свет и жмурясь. - Кисуль, ты чего не спишь? – Подойдет к темноволосой, что даже не дёрнется и не шевельнется на внешние раздражители. - Я тебя ждала… - Тихо прошепчет, даже не переводя взгляд с часов. - Зачем, дурашка? Знаешь ведь, что поздно приду с работы… - Кира достает из шкафа плед и закутывает им девушку. Потом блондинка пойдет греть чайник и пирожки, что утром испекла, с клюквой, как любит младшая. И вернется обратно в комнату с двумя кружками ароматного чая, что реально пах на всю квартиру, будоража аппетит. - Давай поедим, кисуль. – Подаст в руки одну кружку, с котиком нарисованным, что показывает большой палец вверх. - Не хочу… Я соскучилась… - Наконец-то Геля повернет голову, глядя на свою девушку, и прочитает в карих глазах той бессилие, полное непонимание, усталость и обязательно жертвенность. Изо дня в день ничего не меняется. Все по кругу, по адовому кругу. - И я соскучилась, кис… - Кире все же удается всучить кружку в слабые руки, и нежно целует в лоб, а после сразу усаживается рядом на диван, одной рукой обнимает Гелю, а в другой держит чашку. Через несколько минут, когда Ангелине удается съесть почти половину пирожка, а чай уже допит, Медведева уйдет на кухню все помыть. Когда вернется, увидит, что младшая встала с дивана, уронив несчастный плед к ногам, что тощие до невозможности, что коленки настолько выглядят ужасно, на них многим смотреть невыносимо. Обнимет ее, крепко к себе прижимая, нашепчет слова на ушко и снова аккуратно посадит на диван. Поправит плед, поцелует в щеку осторожно, но чувственно, и уйдет на балкон курить. И там будет плакать, но тихо, беззвучно почти, просто разрешая соленой воде стекать по щекам, что напряжены. - Больно, Кир, мне больно… - Когда вернется, услышит самые плохие слова, по мнению самой блондинки. - Хорошо, кисуль, пойдем тогда спать. – На руки тощее тельце подхватит легко, даже не задумываясь. Ведь так делала уже миллион раз. И унесет в спальню, невесомо положит на чистое постельное, что любимого Гелиного изумрудного цвета. Снимет с любимой девушки домашнюю футболку длинную, до колен. Взглядом внимательным осмотрит любимое тело, задерживаясь на каждой косточке, что торчит. Не сдержится и поцелует ключицы, легонько обводя их языком, пальцами проведет по ребрам, удивляясь каждый раз хрупкости этого организма. - Кирюш… - Рваный слабый вдох, а рука ослабленная потянется к блондинке, ведь очень хочется коснуться любимой, ее шикарных волос, ведь скучала неимоверно. - Моя киса, сейчас все подготовлю, только последний поцелуй еще. – И коснется невесомо губ любимых, едва ли проводя языком по ним. Отстранится, достанет ночную сорочку, оденет на темноволосую. Поправив все складки на одежде и на подушках, уложит, вытягивая ручки и ножки, чтоб лежали ровно и не затекали. Вернется в кухню, достанет аптечку, что уже почти размером с огромный чемодан, достанет несколько ампул, разного цвета и формы, и умело соберет в шприц содержимое. А Геля в спальне будет лежать, смотреть на дверь, за которой скрылась любимая, и ждать ту со спасительным уколом, чтобы наконец-то уснуть. Чтобы ничего не болело. Кира придет спустя минуту, присядет на край кровати. Геля потянется к ней рукой, почти даже бодро. Медведева тут же перехватит ладошку, пальцами нежно проходясь по ней. Второй рукой проверит катетер, что в вене стоит, на целостность. Бесшумно выдохнет, радуясь, что он цел и не надо будет переставлять, мучая и себя и Гелечку. Аккуратно введет лекарство, медленно, как доктор прописал. И посмотрит на любимую свою, что потихоньку прикрывает глаза, мышцы лица любимого медленно расслабляются, дыхание выравнивается. - Спасибо. – Прошепчет Геля, рукой своей касаясь голой татуированной коленки. Медведева, на кухне, убирая аптечку, снова разрешит нескольким горьким слезам спуститься до подбородка, где их смахнет не глядя. И вернется в кровать, выключив везде свет, ляжет рядышком, обеими руками обнимет темноволосую, снова не сдержится и легонько поцелует в хрупкую шею. - Я тебя люблю. И буду всегда… - Прошепчет Геля перед тем, как отдаться в царство Морфея. - И я тебя, навсегда… - Горькая слезинка - предательница все-таки коснется шеи, что только что чувствовала поцелуй. *** Утром Кира подскакивает от громко орущего будильника, руками тут же шарит по кровати в поисках любимой, но не находит. - Кисуль, ты чего встала-то? Полегчало? А чего меня не разбудила?- Кричит громко, встает и шлепает в кухню или ванную. А когда не находит Гелечку нигде, ни в одной из комнат в квартире, взглядом обводит прихожую и в ужасе обхватывает руками голову, громко крича и оседая на пол. И тут же вспоминает, что никакой Гели нет уже несколько месяцев, что она умерла прямо на руках Кириных, что блондинка лично хоронила любовь свою, съеденную страшной болезнью за считанные месяцы. Как после, с Захаровой они глушились во всех клубах города, пыталась забыть эту боль. Что до сих пор, каждый божий день ей снится один и тот же сон. Сон, что был реальностью. Последним днем нормальной жизни. После которой у Киры начался ад. - Я скучаю, Гель…