Внутри меня

      Боль стала невыносимой. Я пыталась крепко и уверенно стоять на ногах перед ним, но очередной приступ — и я падаю на колени. В глазах плывёт, я вижу только красное и белое. Как хорошо быть свободным от этого разрывающего чувства невзаимной любви. — Почему ты раньше не сказала?! — он стоит надо мной, не зная, что сделать. Лучи садящегося солнца красиво падают на пол квартиры, выхватывая окровавленные ромашки. А ещё его волосы.       Я улыбаюсь. Улыбаюсь и окончательно валюсь на ламинат.       Месяц назад       Я влюбилась. Он красивый, выше меня на голову, учится в параллельном классе и ходит в сером шерстяном невероятно классном пальто. Мы вместе пишем сценарии для всех школьных постановок, вместе пьём чай до позеленения и оба до последнего сидим в школе.       Театральный кружок связывает людей. Мы все одна большая семья, поэтому постоянно едим в нашей тусклой, но уютной каморке торты на все дни рождения и праздники. Я пришла сюда, когда мне было 11. Тогда нас было очень много, но позже большинство ребят разбежалось по другим более интересным кружкам. Осталось шестеро: двое бойких шестиклассников, молчаливая семиклассница, которую с ног до головы окутывали легенды, два пятиклассника, жаждущих познать жизнь уже в начале своего осознанного пути и стоящий во главе всей этой организации полный надежд и позитивного настроя восьмиклассник. И все мои товарищи безоговорочно согласятся, когда я скажу, что он был нам как отец, мать и учитель. Под его руководством мы писали сценарии, которые держали все школьные концерты на высоте, каждый раз мы всех удивляли. Он умел подбадривать и мотивировать людей вокруг, поэтому когда у него был выпускной, мы, никому не сказав, включили в поздравительную часть выступления стихотворение о нём, а после его прочтения вручили ему предметы, которые напоминали нам о великом главаре театральной банды.       Когда мы остались одни, Фэй взяла на себя руководство. Из замкнутой тринадцатилетки с обычными картами она превратилась в саркастичную прямолинейную и остроумную семнадцатилетнюю девушку с таро (гадание так и осталось её любимым хобби, и каждые выходные она заменяет нам гороскоп). Она никогда не лезет за словом в карман, многие из-за этого считают её невоспитанной нахалкой. Они просто не обращают внимания на то, как искусно она обращается с речью. Её можно слушать вечно. Благодаря своему таланту она пишет прекрасные стихи, на некоторые из них музыкальный клуб накладывает музыку. Директор боялся, что после выпуска великого главаря клуб не справится с нагрузкой и распадётся, однако он недооценил Фэй. Именно при ней мы начали участвовать в городских мероприятиях и даже получили несколько наград. Многим нравился наш формат выступлений, хоть они и были короткими и почти без декораций.       Сегодня к нам пришли новички из восьмого класса: две подружки и паренёк, брат одной из них. Девочки поочерёдно отводили глаза от моих чумных погодок, Ника и Феликса, и покрывались румянцем, когда те затевали шуточную борьбу. Паренёк же стоял за диваном и хмуро сверлил наш дуэт глазами. Фэй немного припозднилась, поэтому собеседование проводила я. Несмотря на смущение, новенькие бойко ответили на все вопросы. Настало время подведения итогов, когда в комнату зашёл он. Наступила мгновенная тишина. — Я принёс чай! — Брайан держал в одной руке бумажный пакет из кафе, а на другой свисал его пиджак. Мне в этот момент показалось, что я слышу, как у девочек, сидящих прямо напротив меня, взорвалось что-то внутри головы. Да я и сама не лучше: сердце уже давно ушло в пляс по неизвестным причинам. — А, извините, что помешал, — он улыбнулся, на миг зажмурив глаза. Солнце подсвечивало пыльцу, отражаясь в грязных окнах и падая на деревянный пол. Время для меня как будто замерло, анкеты полетели под стол. Ник тронул меня своей холодной рукой и усмехнулся. — Гвен, у нас и так почти не осталось бумаги.       Я еле отвела взгляд от предмета моего восхищения, который идеально дополнил атмосферу наступающего вечера. Новенький, что стоял у дверного косяка, наклонился и подал мне листы, предусмотрительно оставив один себе. Остальное я отдала девочкам. Брайан успел уйти за мою спину и теперь шуршал бумажным пакетом там. — Вот здесь пишете свои имена, далее дату рождения, тут ставите галочки, на строке подпись, — раздала я инструкции. Когда за новоиспечёнными сокомандниками закрылась дверь, я выдохнула. — Гвен, ты имена их запомнила? — Феликс откидывает голову на спинку дивана. — Эмили, Грэйс и Дэнни, — я улыбаюсь. — Ты хоть понял, зачем они приходили? — Поесть на халяву?       Ник умирает от смеха, я давлюсь старым печеньем, Брайан хмыкает и закрывает заварочный чайник, а Фэй, которая зашла под конец собеседования, валится на освободившийся диван. — На халяву ешь здесь только ты, — она поднимает руки вверх, расправляя какой-то смятый листок. Феликс дуется, Ник начинает плакать и задыхаться, я хлопаю его по спине и он приходит в себя. Переиграл. — Посмотрите, что нашла, — девушка пытается подсунуть мне тот мятый листок. Приходится взять. Немного брезгливо, кончиками пальцев ещё раз расправляю его и охаю. — С какого дна ты его достала? — недоумённо и недоверчиво перечитываю строки анкеты моего первого кумира, человека, который принял всех нас сюда. Тут даже была его детская фотография напечатана. Я погружаюсь в лёгкую грусть. Он ушёл всего год назад и обещал навещать нас, но так и не вернулся. Никто из наших даже страничку его в сетях не видел. Его как будто здесь и не было вовсе… Может, на самом деле ему было наплевать на всех, и он хотел быстрее покинуть это место?       Из моих рук нагло вырывают лист, а я рефлекторно пихаю Ника в бок. Он наигранно обижается и поворачивается ко мне спиной. Хоть ему уже давно шестнадцать, характер его наполовину как у ребёнка. Так говорят все, но он это отрицает.       Феликс ноет, что так и не научился читать вниз головой, Брайан ставит на столик разномастные кружки, и я понимаю, что скоро их станет ровно на три больше. Мне становится тревожно, что моя привычная атмосфера вскоре будет разрушена и перестроена, а я могу стать лишней. Если бы эти дети были помладше, возможно, я бы не думала об этом, но сейчас они уже подростки и… Хватит так думать! Они ничего мне не сделали. Они, так же как и я в прошлом, находятся в начале нового пути, и им нужны люди, которые направят их. Я сделаю всё возможное, чтобы заинтересовать их нашим делом, чтобы они смогли успешно продолжить его. — Гвен, у тебя чего лицо такое страшное? — мой товарищ садится напротив и кидает в меня конфетой. Ник опять пытается дотронуться до меня своей холодной рукой, и я пытаюсь отодвинуться от него, чтобы не получить обморожение.       Я в последний момент ловлю конфету, но не успеваю увернуться от Ника и оказываюсь в его объятиях. Из-за его прикосновения кожа покрывается мурашками. Пытаюсь выбраться, но это, как всегда, оборачивается неудачей. Феликс привычно поднимает брови, и озвучивает эту размусоленную фразу: — Охо-хо, отлично смотритесь!       Привычка белобрысого обнимать всё, что по его мнению чувствует себя не очень хорошо, немного раздражает, но Феликс, который превращает подобные действия друга в очередную свадьбу, бесит нереально. Даже после стольких лет.       Мы допиваем чай, доедая последние крохи завалявшегося в буфете печенья. Фэй смотрит на часы, которые остановились, и снова говорит про батарейки. Все привычно агакают и забывают. — Так сколько времени? — мой телефон валяется где-то на письменном столе под какими-то газетами и старыми анкетами, которые разворошила Фэй. Все неохотно потягиваются и жмут плечами. Хорошо, будем сидеть до тех пор, пока кто-то наконец не оторвётся от дивана. Мельком смотрю в окно — начинает темнеть, а на горизонте виднеются свинцовые тучи. Кажется, что нам лучше поторопиться. Сообщаю свои догадки собравшимся, и они неохотно шевелятся. Я попыталась скинуть оковы рук и встать, но Ник утягивает меня обратно. Недовольно вздыхаю. — У меня зонта нет, — зачем-то смотрю на Брайана. Он мягко улыбается. — Нам с тобой в разные стороны, забыла? — Молодой человек, мог бы и проводить, — усмехается Фэй. — Я провожу Гвен, — вздрагиваю, потому что этот чудик падает своей головой мне на плечо. — Она сегодня задумчивая какая-то. — Ну вот, уже и друга меняешь на си… — договорить Феликсу не даёт Ник. — Вы просто можете отдать мне зонт, — закрываю лицо рукой, скрывая выступивший румянец. Кажется, Брайан пялится на меня уже в течение минуты. Ник тоже удивлённо повернул голову. Я не могу вынести таких прямых взглядов, мне кажется, что сейчас я превращусь в пепел. Поэтому я решаю вскочить с дивана, чуть не оставив друга без рук. — Ну всё, я пойду, наверное, — мои слова звучат как пушечный выстрел в звенящей тишине, поэтому расслабившиеся Феликс и Фэй подскакивают со своих мест и тоже начинают прощаться. Ник поднимается и достаёт зонт. В каморке остаётся только Брайан. Даже на станции мы с белобрысым всё ещё видим свет в окне.       Мы подходим к моему дому, когда начинает пахнуть дождём. — Ты мог бы пойти с Феликсом, я бы успела до дождя. — Что случилось? — подросток смотрит на меня своими невероятно детскими голубыми глазами. Я чувствую, что не могу сдержаться, однако стараюсь из последних сил не вывалить все свои бессмысленные эгоистичные переживания на старого друга. Ноги начинают дрожать, когда Ник подходит ближе. Я опускаюсь на колени и тяну его за собой. Какую драму разыграла, а слёз нет, потому что не драма это вовсе. Не помню точно, как я оправдала своё поведение, но помню, что Ник назвал меня актрисой и обнял, заверив, что всё будет хорошо, и он точно будет рядом.       Настоящее время       Я будто погружаюсь в тёмную холодную воду. Она не хочет выпускать меня. Это пучина воспоминаний. Сейчас я вижу перед собой лицо Ника. Я доверилась ему, и он не подвёл, как и обещал, всегда был рядом. Этот детский характер сделал его пусть и безбашенным, но очень чутким человеком. Единственное, что я утаила от него — белые цветы, которые появлялись на кровати после сна.       Последнее, что я вижу — его поцелуй с Грэйс и две счастливые улыбки. Пытаюсь прорваться сквозь пелену, но мои глаза постепенно закрываются, а движения замедляются. Я снова засыпаю.       Месяц назад       Когда я на следующий день прихожу в каморку, вижу в дверях Эмили. — Доброе утро! — приветствую её. Она как-то слишком резко поворачивается. — Тебе что-то нужно? — клубное время во всей школе после уроков, поэтому довольно странно видеть новичков здесь. — Да, я всего лишь хотела отдать анкеты, — она смущается сильнее. — Подумала, что чем раньше, тем лучше…       Невольно замечаю, что дверь клуба не заперта. Неужели Брайан так рано пришёл? Или Фэй решила навести порядок? Говорю Эмили, что она может отдать анкеты мне сейчас. Она медлит, но всё-таки достаёт их из рюкзака. Я вхожу в каморку, она остаётся на месте. Кажется, я начинаю понимать почему. Сквозь щель она смотрела на задремавшего Брайана. Судя по всему, он оставался ночевать здесь. Это уже не в первый раз. Почему его всё ещё не выгнали из школы — кто знает? Я решительно закрываю дверь и также решительно щёлкаю Брайана по носу. — Время вкусить горькую реальность. — Зачем так жестоко? — на улице только восемь утра, а солнце уже отражается в его ореховых глазах. Он медленно потягивается и зевает. — Почему ты остался? — я по привычке иду кипятить чайник, попутно забирая стоящую на столе чашку моего одноклассника. — Я просто решил немного порыться в архивах, а когда начал собираться, полил дождь. Ты ведь знаешь, что он до глубокой ночи шёл, вот я и переночевал здесь.       Я знала, что дождь шёл до двух часов ночи. Ещё я знала, что у Брайана был с собой зонт, однако сделала вид, что поверила ему. Но он знает, что это не так. Слишком долго мы работаем вместе и знаем чужие привычки и секреты.       Я разливаю кипяток по кружкам и кидаю один чайный пакетик. С полок шкафа весело поблёскивают стеклянные статуэтки. Брайан пытается привести себя в порядок. Благо школьный туалет находится недалеко. Когда он приходит, широким жестом приглашаю его к столу, на котором уже стоит тарелочка со вчерашним печеньем и конфетами. Брайан выглядит даже опрятней меня, хоть он и ночевал в школе. Всегда поражаюсь этой его способности. Сердце вдруг на секунду замирает, и я как дура любуюсь на него в пыльном солнечном свете и не сразу замечаю, что он пристально смотрит на меня. — Тебе стоит здесь переночевать. — С тобой? — случайно говорю какую-то чушь, и мне становится стыдно, потому что из-за недосыпа я не думаю вовсе. — Ну почему бы и нет? Мы могли бы устроить вечер карточных игр или разбора тех старых фотоальбомов, — вообще, звучит неплохо, и похоже, что мой прокол остался незамеченным. Озвучиваю первую мысль. Брайан улыбается, а я снова замираю.       В себя меня приводит лёгкий скрип двери, и в проёме я успеваю заметить тёмно-зелёную юбку восьмиклассницы. Нетрудно догадаться, кто там стоит, но я сдерживаю своё возмущение. — Что за слежка? — тёмные брови хмурятся. — Ну ни для кого не секрет, что от тебя все девочки без ума, даже некоторые учителя, — за эту фразу я готова себя убить. — Даже ты? — он немного усмехается, думая, что это не так. — Я от таких ветреных как ты голову не теряю, — враньё пятьдесят на пятьдесят? — Да ладно тебе, — видимо, моё лицо изобразило гримасу злости и лёгкого отвращения, судя по его тону. — Знаю же, что ты краснеешь только тогда, когда Ник рядом, — парень, у меня для тебя плохие новости. Точнее для себя.       Часто поведение Ника бывает смущающим, и я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Но он меня видит как друга и младшую сестру, которая плачет из-за разбитой коленки. Для него я являюсь человеком, которому постоянно нужна эмоциональная поддержка. Он для меня второй после родителей, кому я могу рассказать все свои проблемы. Он лучший друг, без которого я бы покрылась плесенью своих переживаний. Я всегда составляю ему компанию за марафонами мультсериалов и фильмов. Иногда к нам присоединяется Феликс, и тогда свет в окне не гаснет до самого утра. — Не знаю, что тебе ответить, — фыркаю понимаю, что от этой фразы ситуация может стать хуже. Где-то за дверью уже раздаются голоса учеников. Время подходит к восьми тридцати.       В дверь неожиданно врывается фигура в полосатом свитере, в которой угадываются черты нашего новенького. Почему только угадываются? Потому что тёмные волосы были настолько растрёпаны, что закрывали глаза. Ох уж эта мода на длинные чёлки. — О боже, — вздыхает новенький. — Так что ты там говорила? Только женская часть школы от меня без ума? — шутка кажется немного глупой, но я усмехаюсь. — Полегче, парень, расслабься. — Что случилось? — я достаю с полки гребень и протягиваю его Дэнни. — Поссорился с сестрой, она ушла без меня, — он выглядит довольно смущённым и обеспокоенным. — Эмили? — Брайан переводит взгляд на меня. — Она вот только за дверьми стояла, нет?       Я уверенно киваю раза два и поворачиваюсь к часам. Батарейки… В коридоре раздаётся звонок. Сегодня его звук как-то неприятно режет уши. Мы хватаем сумки и выбегаем из каморки. Брайан возится с ключами, Дэнни поднимается на второй этаж, перескакивая через две ступеньки. Я стою и жду, пока мой друг соберётся с мыслями, чтобы вспомнить, какой стороной нужно вставлять ключ, потому что слушать выговор на пороге класса в одиночку неинтересно.       После уроков мы вновь должны собраться внизу. Пока что я одна, но ключа на охране нет. В нашем месте на стук тоже никто не отзывается. Устало стекаю по стене на пол и замечаю какую-то записку рядом. «Лох» — коротко и ясно. У дальнего кабинета замечаю, как к девочке подходит парень, судя по всему старшеклассник. Она вздрагивает, между ними завязывается разговор, однако я их не слышу. — Гвен, приветик! Ты чего тут сидишь? — Фэй, как всегда, появилась будто из воздуха. Сегодня на ней поверх формы лёгкая шаль, переливающаяся на солнце. Я жестом показываю на дверь. — А… Сейчас принесу.       Она снова испаряется, а я пытаюсь найти ту девочку, попавшую в плен неизвестного парня. Они вместе идут навстречу мне, держась за руки. Надолго ли я выпала из реальности? Их лица кажутся мне знакомыми.       Ник и Грэйс вместе идут по коридору, держась за руки.       Настоящее время       Тогда я не предполагала, что такое знакомство сможет научить меня ценить дружбу. Грэйс счастлива, что обрела такого человека как Ник. А я сожалею о том, что потеряла его. Но в этом только моя вина.       Сейчас я замечаю перед собой воспоминания, связанные с Фэй и Феликсом. Они пролетают мимо, оставляя волшебный искрящийся след. В том месте, куда они летят, вижу фейерверк эмоций. Он большой и роскошный. Я очень благодарна этим людям за их бездонные души, похожие на огромные кладовые, способные уместить все переживания и средства для борьбы с ними. — Только не делай глупостей, — последняя фраза, которую я успеваю услышать перед очередным обмороком. Что ж, уже поздно.       Месяц назад       Уходя из школы, я снова вижу свет в каморке, несмотря на то, что завтра выходной. Чем он там занимается? Любопытство берёт верх, поэтому я поспешно звоню домой, сообщая, что сегодня остаюсь на ночь у Фэй, потому что сценарий постановки нужно сдать к завтрашнему дню. Мама была немного удивлена, но возражать не стала. Она никогда не была против ночёвок, аргументируя это тем, что во взрослой жизни времени для друзей и веселья остаётся мало. Однако делает замечание о пунктуальности. — И будь дома до 12, нельзя сильно надоедать хозяевам, — щебечет она в трубку, после чего желает спокойной ночи и отключается.       Вдруг меня охватывает ступор. «Я же не собиралась оставаться на ночь в школе», — мелькает в голове. Задавая вселенной один и тот же вопрос, я разворачиваюсь и уже не так уверенно возвращаюсь. Похоже что охранник ушёл закрывать оставшиеся кабинеты. Я слышала, как он на втором этаже насвистывал себе под нос какую-то детскую песенку.       На цыпочках прокрадываюсь в каморку и тихо стучусь. Слышится скрип дивана и глухие шаги по деревянному полу. — Мистер Вуд? — из-за двери показалась встрёпанная голова Брайана. — Э? — Я пришла составить тебе компанию на ночь.       Он ошарашенно уставился на меня. Не думал, что к его предложению я отнесусь серьёзно. Я и сама не думала.       Даже когда я зашла, между нами сохранялось неловкое молчание. Чтобы его разбавить, я решила достать кружки из стеллажа. Любой разговор можно начать за чашкой чая. Брайан не сопротивлялся. Откуда ни возьмись в его руках появились шоколадное печенье и кекс с изюмом. Поиски ножа заняли большое количество времени, но вот мы наконец заняли свои места. Печенье оказалось песочным и при любом удобном случае крошилось на одежду и мебель. — Школа — второй дом, — он смущённо улыбается — Буквально, — говорю я, чтобы скрыть глупую улыбку в ответ. Понимаю, что не могу прямо смотреть на него, а он наоборот пытается поймать мой взгляд. — Всё хорошо? — Брайан наивно протягивает ко мне руку, от чего я дёргаюсь. Мои самые смелые фантазии чуть не воплотились в реальность и тут же разрушились о холодную стену разума за одну секунду. Как же мне хотелось его коснуться. — У меня-то да, а вот с тобой что происходит? — Да так… Ты, надеюсь, не враг изюма, — он тянется к сахарнице, торопливо опускает две ложки к себе в кружку, просыпая дрожащей рукой белые кристаллики. — Не уходи от ответа, — боковым зрением замечаю, что парень вздрагивает. Случайно замечаю рядом со шкафом большой рюкзак, которого днём не было. Решаюсь поднять взгляд и чувствую, как собеседник пытается принять верное решение. — Честное слово, всё в порядке. — Это прекрасно, — моя реплика как ножницы обрезает нить разговора. Чувствую себя немного опустошённо, хотя понимаю, что мне не стоит силой влезать в чужие дела.       Чего я ждала после пяти лет близкого знакомства? Что мне откроются абсолютно все личные и семейные тайны? Я думала, что стану надёжным другом, опорой и поддержкой. Когда ты добиваешься такого звания, тебе открываются новые привилегии. Некоторые люди боятся заводить друзей, опасаясь последствий предательства. Поэтому у меня только один друг. Быть может Брайан такой же? Если подумать, он старается держать хорошие отношения со всеми, однако никогда ни с кем не сближается.       Вдалеке слышу, как разгоняется поезд. Шумит ветер, и створка окна, оказавшаяся открытой, захлопывается, наполняя комнату стеклянным дребезжанием. Мой собеседник чуть вздрагивает и оборачивается к открывшейся двери. — Брайан, сегодня тоже тут ночуешь? — в проёме показывается дружелюбное состарившееся лицо охранника. — О… Я не помешал вашему свиданию? — Что вы, мистер Вуд, нисколько. Да и не свидание это… — Брайан всего чуток растерян, а вот меня слова стража спокойствия вгоняют в краску. Поднимаю глаза и встречаюсь с хитрым и весёлым взглядом охранника, от чего начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. — Прекрасненько. Я вот тут конфет принёс, вы уж поделите поровну. — Огромное спасибо! — парень подскакивает с дивана и берёт предложенную драгоценность, после чего дверь закрывается. Этот мужчина явно знает побольше меня…       Комната снова погружается в молчание, но мои щёки продолжают гореть. — Ты вся красная, — Брайан снова тянется ко мне рукой. У всего нашего клуба есть какая-то странная потребность трогать человека, когда с ним что-то не так. — Чай выпила, поэтому жарко стало, — хочу податься ему навстречу и неудачно задеваю чашку рукой, так что её содержимое оказывается в опасной близости к краю. Сама я ощущаю холодную ладонь на своём лбу. — У тебя температура, — выносит он вердикт. — Это у тебя руки холодные. Не неси чепухи, я вполне здорова. — Тебе стоит прилечь.       Его явно не устраивает моё состояние, что ж он так переволновался? Неужели…       Вдруг он встаёт с дивана и подходит к рюкзаку. Достав оттуда какую-то коробочку, он берёт из неё упаковку таблеток и протягивает её мне. — Не буду я это есть. Ты не врач. Я же и отравиться могу. Лучше конфетку мне дай, — недовольно, но с тем же смущением отворачиваю голову от объекта восхищения. — Не доверяешь мне после стольких-то лет?       Смешно, Брайан, очень смешно. Усмешка получилась кривой. Случайно сталкиваюсь с ним взглядом и моё сердце будто падает. Его глаза не выражают ничего кроме печали. Мне становится страшно, ведь он никогда раньше не снимал образ оптимиста. — Брайан…       Никогда не умела утешать людей словами, поэтому, заперев свою неловкость глубоко внутри, я резко поднимаюсь с дивана и… с размаху ударяюсь коленом об угол стола. — Твою ж… Да что б тебя на дрова пустили! Смотрю на жертву, судя по всему, грустных воспоминаний и вижу слёзы. А ещё слышу истерический смех, прерываемый громкими всхлипами. — Ты ни полечить не даёшь, ни поплакать нормально.       Всю ночь мы болтали о всякой чепухе, а под конец решили посмотреть недавно вышедший сериал. С первой серии стало понятно, что сюжет слишком поверхностный и скучный, поэтому мы поочерёдно стали осыпать героев язвительными комплиментами. — Если на место главной героини поставить Феликса, то ничего не изменится, — Брайан отхлёбывает чай уже из пятой кружки. Время неудержимо близится к трём часам, но мы мужественно продолжаем смотреть эту сопливую драму. — Может кофе? Там ещё четыре серии точно. — Ох, какие неприличные вещи ты предлагаешь! — делаю очень испуганное лицо и прикрываю глаза ладонями.       Фэй и Ник обзывают этот напиток чёрной смертью и пыжатся, как кошки, заметившие огромного пса, когда видят кофейные стаканчики на нашем столе. Они даже не подозревали, что в самом дальнем углу шкафа стоит баночка с перемолотым зерном этой гадости. Аккуратные руки предательски просыпают несколько крупинок, которые тотчас становятся невидимыми на деревянном полу. — Какова вероятность того, что мы лишимся работы в ближайшие три дня? — этот предатель ещё и улыбается так заговорщески, заманчиво… — Пять использованных чайных пакетиков из шести. — Всё так плохо?       Я осмеливаюсь посмотреть чуть выше его носа и замечаю, как потеплели его глаза. Случайно ли? Сразу же смущаюсь своих мыслей, но заставляю себя не отводить взгляд. Почему-то начинаю улыбаться, и моя душа чуть не покидает тело от радости, когда я вижу, как губы моего собеседника нерешительно, но тоже трогает улыбка. Неосознанно тянусь ладонью к его щеке, касаюсь чуть обветренной кожи только кончиками пальцев, и, торопливо мазнув, одёргиваю руку, приходя в себя. Чувствую, что меня будто окатили кипятком. Пальцы покалывает. Улыбка с его лица исчезает. Он молчит, но мысленно точно задаёт мне вопрос, на который я стесняюсь отвечать. Просто… Вы видели его, укрытого пледом в ночных сумерках? Я — да, и считаю, что человека, который будет настолько же прекрасен, не найти. Он выглядит таким домашним, и так хорошо находиться рядом с ним, даже обсуждая какой-то абсурд. — Прости, показалось, что у тебя крошки там, — говорю я, когда чувствую, что молчание затянулось. Больше я глаза не подниму. — Всё хорошо.       Через час меня всё же начинает клонить в сон. Уже три раза я успела задремать и проснуться, потому что, склонив голову, чуть не ударялась о подлокотник дивана, открывая глаза в последний момент. Устроившись поудобнее, прикрываю глаза. Всё это время мы сидели молча, не подавая почти никаких признаков жизни. Иногда мне казалось, что стоит мне посмотреть в сторону Брайана, и он сольётся с диваном, настолько неподвижна была его поза.       Не помню, что мне снилось этим утром, и как я оказалась укрыта пледом товарища-недовозлюбленного. От неожиданности резко сажусь в импровизированной постели, опуская ноги на пол, отдающий холодом. На столе лежит какая-то записка, совершенно нечитаемая моими полуслепыми поутру глазами. Быстро добегаю до туалета и возвращаюсь, так как любопытство берёт верх. *** Если ты нашла эту записку, то желаю тебе хорошего дня. Ты уснула около четырёх утра, как раз на самом «интересном» моменте серии, но спойлерить я не собираюсь:) Я рад, что смог провести с тобой столько времени. Не устану повторять, что ты милая и с тобой очень уютно, хоть порой ты та ещё садистка. С тобой я чувствую себя собой. Надеюсь на повторную ночёвку, мне ещё есть что тебе рассказать, да и сериал сам себя не досмотрит. Как будешь готова — кидай записку в шкафчик. Чайный предатель ***       На столе стоит ещё тёплая кружка с чаем, три конфеты, две печеньки и… что это? Фотография его рядом со спящей мной, сделанная на клубный полароид?!       Настоящее время       Мы так и не смогли встретиться снова. Возможно, такие искренние моменты могут происходить только один раз за всю нашу жизнь, поэтому каждый третий пост в соцсетях говорит ценить всякую секунду вашей жизни.       Фотка с другой стороны оказалась подписанной, и я решила сделать её своим талисманом. Немного глупо, так как такие девочки как я обычно в качестве талисмана делают вещь, которая сильно связана с их возлюбленным. Но это фото единственная материальная вещь, связывающая меня с ним. Были, конечно, открытки, подаренные на праздники, однако делать талисманом полуживой кусок бумаги, от которого нет почти никаких воспоминаний, показалось мне странным. Когда я вообще начала думать о талисмане?       На самом деле, я очень стремилась узнать Брайана лучше. Маленькими шажками продвигалась к какой-то неизвестной тайне, но так и не смогла познать её. Возможно, её познала Эмили, которая в последний месяц немного назойливо вертелась у моего избранника. Похоже, что она очень целеустремлённая, раз добилась его расположения за пять дней. Сам Брайан вдруг стал более открытым, он уже не держит просто приятельские отношения с ней. У них появились свои шутки, а ещё он провожает её до моей станции, хотя «нам с тобой в разные стороны, помнишь». Тогда я злилась и обижалась на них обоих. Сейчас я понимаю, что нельзя винить человека за то, кого он полюбил. Проигрывать обидно, но в жизни не без этого. Хоть воспоминания, связанные с Эмили, оставляют у меня чёрные и красные некрасивые линии из-за испытанных негативных эмоций, девушка не сделала ничего плохого.       Несколько дней назад       Домой я вернулась счастливая, и мама начала недоумённо расспрашивать, что могло так обрадовать меня. Я соврала, что нам удалось дописать тот сценарий и он получился неплохим.       Следующие два дня я пребывала в приподнятом настроении, что было редкостью для меня. Пребывала ровно до того момента как увидела Эмили и Брайана, которые шли в школу вместе. Если бы я села на поезд раньше, на её месте могла быть я. А сейчас мне приходилось стальным взором сверлить их спины, потому что желания присоединиться у меня явно не было. К горлу внезапно подступили душистые лепестки. Нужно скрыть кашель, иначе меня могут заметить, и я попаду в безвыходное положение. Однако приступ оказался сильнее, чем я думала. Я забежала в ближайший переулок и рывком достала из сумки влажные салфетки. Можно считать это рекордным временем. Когда всё это началось? В тот день, когда я познакомилась со своей соперницей, или раньше? Я всё ещё помню те прекрасные моменты без внутреннего напряжения, когда можешь позволить себе всё что угодно. Когда не боишься сказать родителям о своих недугах. Так ли сложно полюбить человека в ответ, чтобы прекратить его страдания?       Своей ревностью я создала тёмную ауру вокруг себя. Она независимо от меня будто отталкивала людей вокруг. Я начала сеять лёгкое уныние, а шутки в мою сторону стали только о депрессии, я же просто устала на них реагировать. Наблюдать за развивающимися отношениями, в которых ты бы хотел оказаться, отнюдь не весёлое занятие, особенно когда ты вынужден это делать.       Приближался школьный фестиваль, на котором клубы должны были показать продукты своей деятельности. Снова поднималась предпраздничная суматоха. Все в клубе были заняты приготовлением костюмов и заучиванием реплик для очередной постановки. Фэй судорожно вносит последние правки в сценарий перед его сдачей. Ник неудачно шутит про скорость, и в его лоб тут же прилетает ручка. Грэйс опасно разворачивается на табуретке, снимая весеннюю мишуру, и взволнованно просит ребят не ссориться. Фэй как-то снисходительно хмыкает и отвечает: — Этот засранец заслужил. — Колкие шутки — часть клубной жизни. Детское поведение Ника, покровительство Фэй — всё это часть клубной жизни. Каждый вносит сюда свою частичку, при помощи которых атмосфера укрепляется. Возможно, что без всего этого клуб развалился бы. Может быть, ты это поймёшь, — последняя моя фраза звучит с издёвкой. Грэйс хочет что-то сказать, но останавливается.       Вот уже три недели как я чувствую себя не в своей тарелке. Случилось то, чего я боялась. Своим старческим настроем я испортила отношения с новичками. Теперь я немного похожа на изгоя, поэтому к наступающему мероприятию меня послали делать декорации. Ник сочувственно улыбается, потирая лоб, и уже хочет предложить свою помощь, но тут же замечает запутавшуюся в цветочной гирлянде (когда успела?) Грэйс и спешит к ней. Пытаюсь не испепелить её в своих мыслях, понимая, что она ничего плохого не сделала. Совсем. Просто Ник слишком заботливый. Ухожу к письменному столу вглубь комнаты и равнодушно беру наушники.       Меня трогают за плечо, и я наспех вытираю слезинки. Кого я хотела сейчас увидеть за спиной? Точно не Эмили. Она просила у меня ножницы, не зная, что такой картон, который лежал у меня на коленях, ножницами не разрезать. Я пока держу себя в руках, но скоро меня разорвёт от злости. Не знаю, что станет последней каплей. — Эми, вот они, — к нам подходит Брайан и, взяв руку новенькой, вкладывает туда нужный предмет.       Вот и всё. Резко встаю, кладу канцелярский нож в карман, чтобы и его не забрали, и выхожу в коридор. Тут и начались мои настоящие муки. Внутри будто что-то перевернулось, и стало больно дышать. В горле накапливался неприятный комок, а во рту появился железный привкус. Я, что есть силы, рванула в ближайший туалет, но успела добежать только до раковины. После пяти минут кашля, прерывавшегося на крохотные глотки воздуха, белую раковину покрывали багровые пятна с вкраплениями тонких лепестков. В сливе красовался раскрытый бутон ромашки. Меня хватает мелкая дрожь, и я падаю на колени. Стало свободнее в лёгких, но не на душе. Я думала, что это только выдумка людей, перечитавших мангу.       Я стояла там минут 10, пока не прозвенел звонок и в коридорах послышались шаги. Резкими движениями пытаюсь смыть кляксы и утопить лепестки. Дверь открывается, и тихие шаги меня немного пугают. Судорожно стряхиваю воду с пальцев и поворачиваюсь спиной к раковине, пытаясь огородить место происшествия. Передо мной стоит Грэйс с самым невинным видом. — Тебя долго не было, — она не решается поднять на меня глаза. — Я подумала, что ты убежала из-за меня… Боже! С тобой всё в порядке?! — Да, просто, когда уходила, порезалась канцелярским ножом, — чёрт, она слишком внимательна, не думаю, что пятна в раковине так видны. А ещё у неё низкая самооценка, раз она начала винить себя в моём побеге.       Неожиданно для меня она смотрит прямо в душу своими серыми глазами ребёнка. — Позволь помочь, — она протягивает ко мне руки, и мне становится не по себе. Я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом. Я отхожу назад, пытаясь слиться с раковиной. — Что ты… Не стоит, правда. Я уже промыла порез. — Я дам тебе пластырь, — быстро она стала настойчивой. Если она приблизится ещё на два шага, то увидит оставшиеся лепестки и решит почистить раковину голыми руками. А что если эта дрянь заразна? — Знаешь, думаю я могу сама сделать это в каморке, — она ничего не успевает понять, как я хватаю её за руку и тащу в противоположном направлении.       На середине коридора я отпускаю руку Грэйс, понимая, что обратно она уж точно не пойдёт. В дверях нас встречает беззаботно улыбающийся Ник, но, заметив притихшую девушку рядом со мной, сразу меняется в лице. — Что у вас случилось? — Всё хорошо.       Я готова снова солгать, всё ведь не так и хорошо. Совсем не хорошо. Раньше приступов в школе не было, скорее всего болезнь перешла на новую стадию.       Мои мысли обрывает реплика Ника: — Тогда почему она плачет?       Сказать, что я впала в ступор — ничего не сказать. С Грэйс вообще ничего не произошло. Плачет из жалости, потому что я «порезалась»? Бред. — Просто… Я хотела помочь, но Гвен сказала, что справится сама… — Гвен, — Ник смотрит на меня, нахмурив брови. Чего я ожидаю? Точно не похвалы за то, какая я самостоятельная. — Уже нельзя сохранить личное пространство? — я поджимаю губы. В моих словах звучат нотки обиды и раздражения, хотя изначально их не было.       Ник тяжело, несвойственно ему, вздыхает. — Гвен, Грэйс ведь недавно в нашем клубе. Она пытается наладить отношения с окружающими. Ты ведь сама говорила про связывающие частички. Ей нужна была твоя поддержка, чтобы она смогла почувствовать себя нужной.       Эти слова выбивают меня из колеи. Злость закипает и превращается в ярость, прямо как вода в пар при ста градусах. Почему я должна воспитывать в ком-то личность? Помогать обрести уверенность в себе? Почему, когда у меня своих проблем по горло, моё время тратится на ничтожные вопросы других?!       Настоящее время       Тогда меня охватил эгоизм, появилось ощущение, что весь мир оказался против меня одной. Со спины подкрались отчаяние и обида. Когда ты на эмоциях, разум отключается, и ты уже не следишь за тем, что вылетает из твоих уст. Именно поэтому через три секунды я выдала слишком серьёзное заявление, несправедливое по отношению к Гвен, Эмили и Дэнни, за что потом не смогла себя простить, да и уже не прощу. Ник тогда с отвращением сплюнул на пол и, взяв дрожащую девушку за руку, сказал мне: «Успокойся и приведи себя в порядок». Слова отдавались молотом в моей голове, с каждым разом делаясь холоднее, пока и вовсе не превратились в лёд.       Я смогла оборвать доверие между самым близким человеком, и всё из-за того, что мне не хватило внимания со стороны любимых людей. Виноваты ли они? Ни капли. Я привыкла быть ребёнком, с которым все хотят провести время, однако мой мир и зона комфорта были разрушены. Неизбежность. Как бы я ни пыталась скрыть эгоизм, он пробился, как росток сквозь асфальт, и поглотил моё сердце.       Несколько дней назад       B глазах стоят слёзы. Вот уже как десять минут я не решаюсь вернуться в почти родную комнату с пыльными окнами и людьми, которые в одно мгновение охладели ко мне. Всё же я решаюсь открыть дверь. Всё живое будто замирает. Не глядя по сторонам прохожу в противоположный конец комнаты, сгребаю в сумку свои распечатки, тетрадь по литературе, ручки, беру ремень на плечо и молча выхожу. Больше мне здесь делать нечего.       Я думала, что смогу гордо перенести такую огромную потерю. Ага, как же. Только я села в поезд, как солёная вода, накопившаяся за несколько месяцев, хлынула наружу. Окружающие меня либо смотрели с лёгкой брезгливостью, либо старались меня не замечать. Последняя пачка бумажных платочков была отдана Фэй, когда та подхватила простуду, но была вынуждена находиться в школе из-за бесчисленных тестов, поэтому приходилось каждые пять секунд размазывать слёзы по щекам.       B квартире я появилась с распухшими красными глазами и хлюпающим носом. Было пусто: мама навещала бабушку в другом городе, а папа уехал в командировку. Родителям я дала обещание хорошо питаться и вовремя ложиться, и если первое не было для меня проблемой, то со вторым возникали трудности. Шагнув, в свою комнату, я поняла, что мои силы на исходе, и плашмя упала на кровать. Щёки немного жгло, школьная юбка помялась, но я уже не могла разлепить глаза, поэтому позволила дрёме охватить меня.       Я не появляюсь в школе на следующий день. Никто не интересуется моим состоянием. Вдруг я вспоминаю слова Фэй, обращённые к Нику. А что если сейчас он говорит то же самое обо мне, только уже на полном серьёзе? Становится плохо, на подушку падают кровавые лепестки и три бутона. Так я плачу за свою ревность? Я поступала отвратительно, предаваясь привычкам. Лёгкие зудят, воздуха стало меньше, а внутри пусто. Что со мной будет? Слёзы снова застилают взор. Ханахаки даже не научный термин…       Прошлой ночью меня мучали кошмары с красочными взрывами. Ничего отчётливого я разобрать не смогла. Проснувшись, я чуть не задохнулась от застрявших внутри меня цветов. Вся подушка была в крови. Мне страшно. Я не вынесла и позвонила маме. Наверное, это было единственное верное решение за последний месяц. Она чуть осевшим голосом сказала, что сегодня же поменяет билеты, но вернуться сможет только завтра. Под конец разговора я чувствую резко увеличившуюся слабость и пытаюсь не упасть в обморок. Мне страшно засыпать, поэтому я лежу на животе, периодически откашливая по два соцветия.       Настоящее время       Звонок в дверь выводит меня из дремоты. Я встаю на ноги, хватаюсь за спинку стула и, придерживаясь за стену, пытаюсь довести своё отощавшее за два дня тело до незванного гостя. Тыльной стороной ладони вытираю кровавые струйки, тянущиеся от уголков рта и принимаю более менее подобающий вид. Дёргаю ручку двери и вижу тревожное лицо Брайана. На глазах мгновенно наворачиваются новые слёзы. Мои попытки их сдержать ничтожны, поэтому парень слышит не только мой вопрос, но и истерические всхлипы в качестве сопровождения. — Гвен… — Зачем… ты пришёл? — приходится облокотиться на стену, чтобы облегчить вес своего тела. — Что у тебя случилось? — он опять игнорирует мой вопрос. — Всё просто… прекрасно. — Хватит врать, — он перешагивает через порог квартиры. Выглядит он взмыленно, но настроен серьёзно. — На то есть причина, — я не готова делиться с ним своими чувствами, потому что не хочу ставить его в безвыходное положение. Но рвавшийся наружу приступ берёт дело в свои руки, и я сгибаюсь пополам от пронзающего лёгкие кашля. Начинает колоть в груди. В зеркале отражаются кровавые бутоны, а в глазах Брайана шок. За окном раздаётся гудок поезда. — Я — твоя причина? — ответ очевиден. *** — Гвенни… — в сознание приводит настойчивый голос. Я открываю глаза и вижу над собой изящные колонны, которые будто касаются кристально чистого неба. Приподнявшись я понимаю, что лежала на одной из ступеней этого величественного строения. Оборачиваюсь и замечаю молодого человека, который смотрит на меня с мягкой и грустной улыбкой. — Я не думал, что всё зайдёт так далеко.       Не веря своим глазам и ушам, я пытаюсь дотронуться до своего первого кумира, создателя любимого клуба, однако рука проходит сквозь его тело, оставляя ощущение прохлады. — Т-ты? П-п-почему?.. — удивление берёт власть над организмом, заставляя сидеть неподвижно. — Я здесь по той же причине, что и ты: мы оба мертвы. Только вот тебя ещё можно вернуть, а меня нет… — он говорит это с максимально серьёзным лицом, и мои внутренние органы вдруг ухают вниз. — Что? — Ромашка заполнила твои лёгкие и перекрыла доступ к кислороду. Однако… Ты была не одна, не так ли? Иначе сейчас твоё тело так бы и лежало в квартире. — То есть всё это время ты приглядывал за нами? — я не понимаю, что происходит, хоть мои мысли ясны как никогда. Я всё ещё не оправилась от того, что потеряла тело. — Когда я попал под поезд и моя душа отделилась от тела, я долго скитался по городу, отрицая факт своей смерти. Через некоторое время я стал замечать, что куда бы я не приходил, на лицах людей появлялась бледность, а их движения становились вялыми. Человек слабеет, когда находится рядом с душой. Однако я нашёл способ не причинять вам вреда, поэтому был неким покровителем. Но… не смог предотвратить конфликт. Духи вообще бесполезны. Это так разочаровывает.       Мы замолкаем на минуту. Я вслушиваюсь в шелест ветра и пытаюсь представить себе трагедию на железнодорожных путях. Как такое могло произойти? Мне хочется узнать больше, но я не в праве напоминать ему о его последних мгновениях.       Я слышу щебет птиц и звуки бегущей воды. Здесь очень спокойно, а главное — нет тех мелочных проблем, преследующих в земном мире. Если бы я могла остаться здесь… — Время на исходе. Ты должна вернуться, — он снова заглядывает мне в душу своими бездонными глазами. — Зачем? Снова остаться с разбитым сердцем и цветущим душащим садом внутри? — горькие мысли охватывают свободный разум. — Твоё тело всё ещё живёт, и у тебя нет выбора. Тебе очень повезло, — он криво улыбается, понимая, что я с ним совсем не согласна. — Проживи остаток жизни достойно и не суди о людях так поверхностно.       Его взгляд становится серьёзным, а мне стыдно за обиженную прошлую себя. Он поднимается со ступени и приглашающим жестом зовёт меня в сторону шумящего водопада. Вода отражает голубое небо и излучает неведомое магическое сияние. Я в последний раз оглядываясь на окружающий нас лес и строение с колоннами. — Насколько далеко отсюда можно уйти? — Как далеко пожелаешь, — он смотрит на небо и улыбается своим мыслям.       Мы прощаемся, и я чувствую лёгкий ветерок от его ложных объятий. Чтобы вновь проснуться, я должна пройти сквозь водопад. Я не смотрю назад, чтобы не соблазниться этим обволакивающим спокойствием. Прохладная проточная вода бодрит. ***       Я просыпаюсь в больничной койке. Рядом со мной стоит капельница и аппарат, показывающий работу сердца. За окном видны проблески заката. В палате царит лёгкий сумрак и душный запах лекарств. Ощущаю привкус крови во рту и лёгкое покалывание внутри. А ещё тепло чьей-то руки на своём запястье. Чуть поворачиваю голову и замечаю заснувшего паренька. Сердце обливается кровью. Брайан выглядит максимально измученным. Принимаю сидячее положение и накрывают его руку своей второй. Его ресницы шевелятся, и он сонно моргает раз, другой, после чего его зрачки сужаются, а сам он резко выпрямляется и застывает, глядя на меня. Парень осторожно касается моего лица, я непроизвольно улыбаюсь и внезапно оказываюсь у него в объятиях. Внутренности сжимаются, отдавая место воскреснувшим бабочкам. Он хаотично целует меня в обе щёки, и я заливаюсь румянцем. У обоих на глазах слёзы, и будущее уже не кажется таким мрачным.       Мы уже не следим за тем, что говорим. Тут в палату заглянула медсестра и, отчитав моего гостя за беспечность, завалила меня вопросами о самочувствии. Всё было на самом деле прекрасно, кроме чуть заметного покалывания в лёгких. Я могла спокойно дышать, впервые за месяц я не боялась приступа.       Брайан всё говорил о школе, о клубе, их выступлении. Прошла половина месяца после того, как я добровольно покинула свой коллектив. Сколько же меня дожидался призрачный собеседник?.. -… Эмили сразу же после того как узнала, что ты лежишь в коме, ушла из клуба, — я удивлённо приподняла бровь. — Сказала, что не хочет портить свою репутацию, работая там, где умер человек.       Так она меня заживо похоронила… Скрытая ненависть? Хотя я сама в этом виновата. — А что Фэй? — думаю, её реакция была очевидной, но всё же я хочу подтвердить свою догадку. — Невозмутимо пожелала удачи в поиске лицемерного клуба, — бинго! Но каждый раз, когда я слышу, как Фэй заступается за своих подчинённых, на душе становится невыносимо хорошо. — А другие? — я нетерпеливо тереблю больничное покрывало. — Смотрю, ты та ещё сплетница, — он хитро улыбается и треплет меня по голове, от чего я снова краснею. — Её не поддержал даже брат. Моя с ней только начавшаяся дружба была обречена. Я давно не разочаровывался в людях, и эта ситуация сильно ударила по мне. Но, думаю, это не столь важно.       Он жмурится и ерошит свои волосы. Я ловлю каждое его движение словно заколдованная. — Тебе стоит чаще высказывать своё мнение и говорить о чувствах. Невысказанное может съесть тебя изнутри… — не задумываясь, я делаю отсылку на свою проблему. Он это понимает и хмурится. — Пообещай, что как только вернёшься, скажешь всё, что тебя волновало, Нику и помиришься с Грэйс. Ты ведь боялась одиночества? Не отводи глаза, — он смотрит твёрдо и озабоченно. — Да, — отвечаю я на всё сразу. Смотреть в глаза страшно, но я стараюсь держаться. — Что… С Ником всё ведь хорошо, правда? — Он винит себя в твоём внезапном уходе. Он… приходил со мной к тебе тогда, но остался в коридоре, потому что боялся сделать ситуацию ещё хуже. И днём он тоже приходил сюда вместе с твоей мамой. Он бы точно впал в депрессию, если бы не Феликс и Грэйс.       Хочется плакать, и в этот раз я сама даю слезам волю. Брайан снова берёт меня за руку. — Я приду завтра. Всё будет хорошо, обещаю. Ты только держись изо всех сил, ладно?       Я молча киваю головой пытаюсь улыбнуться. Вдруг он приближается ко мне, и я невольно замираю. В течение всего вечера в нём шла борьба двух сторон, но сейчас его движения уверенны. Он наклоняется к моему уху. Его дыхание опаляет шею, и по мне пробегает стадо мурашек. — Я люблю тебя. ***       Две фигуры молча стоят напротив серого надгробия. На могиле возвышается куст злосчастной ромашки. Он пришёл к ней на следующий день, но она не смогла проснуться.       Такой исход болезни оказался весьма неожиданным. Истоки проросших растений навсегда остаются в избранном человеке. Однако девушка и сама была тем самым исключением, которое мало кто учитывает. Когда её сердце получило взаимность, оно попыталось избавиться от корня зла. Однако он оказался слишком велик и своим размером перекрыл дыхательные пути, поэтому девушка задохнулась. — Как она отреагировала, когда ты сказал ей, что тогда я ничего не смог сделать? — Она расплакалась, оттого что ты пришёл. Ей этого было достаточно.       Как бы иронично это не выглядело, они решили посадить именно этот корень. Интересно, что бы сказала Гвен?       Оба парня смотрят на лицо подруги, запечатлённое на мраморе. Ник судорожно отирает свои глаза от слёз. Брайан отворачивается, пытаясь отогнать грустные мысли. С минуту они стоят молча. — Скажи, как далеко бы ты зашёл ради неё? — задумчиво спрашивает Ник, проводя рукой по огрдаде. — Я смог полюбить её в ответ, этого достаточно?       Они возвращаются к отвороту на станцию электрички, но в один момент синхронно оборачиваются в сторону памятника. На несколько секунд им кажется, что у каменной глыбы стоит отощавшая фигурка пятнадцатилетней девушки, одетой в школьную форму. Она улыбается и исчезает в дневном мерцающем свете.