Вновь

Ты была так прекрасна, Сара Чидоин. Твои наполненные жгучей решимостью глаза сияли даже в глубочайшей темноте, желание выжить любой ценой окрыляло, восхищало и заставляло неизвестное чувство, будто маленькое отчаянное насекомое, копошиться под рёбрами. Твоя сила духа заражала. Тьма твоего сердца — сердца воина, сердца убийцы, сердца победителя, — была каплей крови в чашке с молоком, пролитым на мраморный пол бензином, смешанным с пылью и грязью трупом, лежащим среди цветочного сада. Белая кожа, испещрённая морщинками боли, смеха и злости, усталые глаза, обрамлённые такой идущей тебе синевой, тонкие струйки слёз — маленькие протоки, идущие от речек, впадающие в могучие озёра, в которые со свирепым воем входили водопады. Ты была так очаровательна, Сара Чидоин. Эгоистка с пленящими аметистовыми глазами, обрамлёнными густыми ресницами. Монстр, натянувший на своё уродливое, гниющее тело нежную розовую кожу молодой девушки, только недавно разговаривающей со своими родными, спокойно спящей в своей постели и учащейся в ничем не примечательной школе.

Именно поэтому они все и умерли.

Ты не знала?

Они были недостойны тебя, моя Сара Чидоин.

Недостойны твоей доброй улыбки, недостойны видеть тебя спокойной, милой и собранной, недостойны смотреть в твои прекрасные глаза и видеть в них отражение своих мерзких, обычных лиц. Каждая секунда мыслей о том, что кто-то мог вот так… Смотреть на тебя, и в то же время совсем не видеть, сводила меня с ума. Желание толкать тебя в спину, смотреть на то, как ты обводишь их вокруг пальца, как открываешь своё нутро, как уносишь за собой всё больше и больше жизней, как твоё лицо пачкается в крови и как улыбка счастья и облегчения расцветает на твоих сухих, потрескавшихся от жажды губах, очаровательнее которых я не видел никогда, расцветало всё сильнее и сильнее с каждой прожитой тобой секундой. … Руки сами находили твою талию, лицо самостоятельно утыкалось в основание шеи, нос без моего приказа глубоко вдыхал исходящий от тебя запах гнилостно сладкой радости, божественная сущность которой была смешана с липкой смолой самого тяжкого греха, свободы, что словно лучи полуденного солнца пробивалась через твою кожу, горела в твоих красных глазах и ощущалась в каждом хриплом смехе, каждой пролитой слезинке. Я наблюдал за тобой снова и снова, моя Сара Чидоин. Я отпускал тебя снова и снова. Я раз за разом вкушал всё, что ты могла мне дать, поглощал твои мечты и желания, смотрел на твои мучения, на твоё падение и страх, я пробовал твою кровь, смотрел в фиалковые глаза самой смерти и мечтал… Мечтал увидеть тебя вновь.