***
Юнги выходит из себя, сидя на кресле в студии: из своего тела, из мыслей, из мира этого, проклятого, наверное, самим дьяволом. Его желание разбить своим друзьям их наглые рожи растёт с каждым упоминанием той ситуации в курилке. И, казалось бы, обычная ситуация — да таких на памяти Юнги просто сотни. За последнее время Намджун, и Хосок заодно с ним, упоминают то, что Юнги — латентный гей, по тысячу раз на дню. Да они так убедительно это говорят, что непроизвольно начинаешь верить. Но нет, этим гениям мира сего нужно было прицепиться к словам, что Юнги никакой не пидор. Возможно, просто не стоило сопротивляться, и как обычно проглотить эти слова. Но нет же, Юнги нужно было отстоять свою честь, впервые за всё это время. Хотел как лучше, а сделал только хуже самому себе. «Ты гей» — проносится в голове голос Намджуна, и хочется головой приложиться о стену пустующей студии звукозаписи. Да так, чтобы пролежать пару дней в отключке, а в идеале — всю оставшуюся жизнь. И чтобы никто не трогал. И все проблемы исчезли. Юнги клонит в сон, когда он лениво шаркает по пустому коридору университета поздно ночью: он снова задержался в студии, дорабатывая трек, созданный совместно с Намджуном и Хосоком для какого-то университетского мероприятия. Он засматривается на экран телефона, читая последние сообщения, оставленные друзьями, и привычно двигается к выходу из здания. В коридорах темно и свет от люминесцентных ламп едва подсвечивает дорогу. Но Юнги почти за три года нахождения в этом месте, уже настолько выучил все пути к выходу, что может пройти даже не глядя, с закрытыми глазами. — Хей? — чей-то нежный голос разливается по пустому коридору и ушам, заставляя дёрнутся от неожиданности. Юнги не думал, что может встретить кого-то в университете так поздно. — Простите? Юнги наконец поднимает голову, встряхивая длинными чёрными волосами, и удивленно выпячивает глаза: перед ним миловидный парень, возможно, со второго или первого курса, потому что выглядит он слишком молодо. Трудно разглядеть его лицо полностью, так как света в коридоре едва ли хватает, чтобы разобрать дорогу. Но, кажется, у него тёмно-каштановые волосы и большие, блестящие в темноте глаза. Он не сильно ниже Юнги, но по комплектации сильно уступает: парень худой, с явно выделяющейся тонкой талией, крепкими бёдрами и узкими плечами. — Кхм, извините, вы не могли бы мне помочь? — парень явно немного напуган и выглядит крайне уставшим: под глазами еле заметные синяки и слегка растрепанны тёмные волосы. Он переминается с ноги на ногу, и Юнги замечает, прищуривая глаза, что парень перед ним нервничает. — Я недавно тут и, боже, немного запутался. А вы выглядите так, будто можете помочь мне и проводить до выхода. Юнги немного ошарашен. Просьбой парня, или самим парнем, пока не ясно. Он только сейчас понял, что все то время, что парень перед ним говорил, пялился, как слабоумный, на его лицо, рассматривая, на сколько это возможно в темноте, каждую черту. «Ты гей» — звучит в голове уже до тошноты выученная фраза, и, если честно, Юнги начинает в нее немного верить. Он, чёрт возьми, засматривается на парня! Юнги твердит, что не гей, но где он сейчас? Парень, как выяснил Юнги, пока они вдвоем шли до его машины, учится на первом курсе хореографического факультета, и, окей, это объясняет его хрупкую фигуру. Его зовут Чимин, ему девятнадцать, и он пиздецки милый по мнению Юнги. Чимин немного зажат, вечно смущается, но его солнечная улыбка просто поражает насквозь своей искренностью. Юнги сражён. Но и чертовски напуган. Его друзья, возможно, были правы. Чимин рассказывает о себе, пока Юнги подвозит его до дома и слушает парня. Его голос мелодичный, приятно разливается по салону и достигает барабанных перепонок, мягко стелясь нежной патокой по уставшему мозгу. Юнги и правда расслабляется. Парень рассказывает о том, что Чонгук — его друг ещё с детства — ушёл раньше, оставив Чимина одного, не зная, что тот не сможет добраться до выхода. А тот не уследил за временем, задержавшись чрезвычайно сильно. Он не знал, где выход, запутавшись в коридорах. И, к собственному везению, встретил Юнги. Сейчас уже около часа ночи, и, черт, почему Юнги не хочется прощаться с Чимином, когда тот оповещает о том, что они приехали? Хочется растянуть это время, заставить остановиться и остаться вот так, сидя в машине Юнги, и слушать мягкий голос, навсегда. Юнги зачем-то простит номер Чимина. Он, смущенно улыбаясь, вбивает свой телефон в контакты Юнги, после пожелав спокойной ночи и быстро уходя в дом. А Юнги тупо пялится на удалившуюся фигуру парня, раскрыв рот, с разве что не капающими слюнями. Он думает, что чертовски попал, когда в голове всплывает эта нежная улыбка и мелодичный голос. Хей, Мин Юнги, почему так сильно хочешь получить этого парня себе?***
Юнги чертову дюжину раз открывал окошко контакта «Чимини», каждый раз сворачивая вкладку пустого диалога. Он не знает, сколько раз за сегодняшний день пытался начать разговор с банального «привет». Да, он боится. Боится, что Чимин пошлет его, даже не задумываясь, что назовёт придурком, посчитает его ненормальным и вообще кинет в блок. Но все мысли будто в раз испаряются, когда на экране заблокированного телефона всплывают сообщения: Чимини, 12:26: Хён? Привет Пообедаем? <з И кто Юнги такой, чтобы отказываться?***
В небольшом светлом кафе у университета почти нет людей, здесь тихо и уютно. Вкусный крепкий кофе не даёт вырубиться окончательно, а ещё громкие голоса друзей бьют по вискам. На них смотрят люди, словно на придурков, шепчась по углам о том, что они в окружении каких-то неадекватных личностей. Что ж, в частности, они как никогда правы. Потому что адекватными их компанию назвать язык завязывается. Потому что Намджун громко смеется, задыхаясь, рассказывая историю о том, что Хосок только что опозорился перед девушкой, которая ему нравится. А Хосок обиженно дуется, бурча что-то вроде: «Ты теперь всем это будешь рассказывать?». На самом деле, история не такая уж и смешная — просто Намджун идиот и рассказывает крайне нелепо, так, что становится смешно не от самого рассказа. — Да что такого? Я же не сказал ничего такого! Просто немного стыдно теперь, — Хосок неловко чешет затылок, прокашливаясь. — Да? То, как ты заорал о том, что наш преподаватель по истории классической музыки — ебаное чмо, слышал весь универ, — Юнги задыхается, хлопая ладонями по ляжкам и падая лбом на стол в приступе истеричного смеха. — А, на секундочку, это любимый предмет Чжиын, — Намджун складывает руки на груди, краснея от сдерживаемого хохота, и пытается держать лицо. — Да блять! Я же не знал, что она стоит сзади меня! И ты тоже ничего не сказал, предатель, — Хосок хмурится, копируя позу Намджуна, и оглядывает всех за столом, обиженно закатывая глаза, потому что все трое снова заходятся в истерике. — Да, и твоё: «О, Чжиын, привет, как дела?», после того, как ты опозорился перед ней, делает тебя двухкратным позорником, — Намджун оставляет последнее слово за собой, мерзотно хихикая с удивительно-дебильного лица друга. Спустя пару минут, Юнги понимает, что это была плохая идея: пойти на обед с Чимином и их друзьями. Потому что его друзья — идиоты. Потому что Намджун, да простит бог, просто полнейший долбаеб. И Хосок такой же в не меньшей степени. Конечно, у них были вопросы, кто такой Чимин и почему он с ними, откуда он взялся и как Юнги такое вообще допустил. Зная, как тот не любит новые знакомства — это был массовый шок и предынфарктное состояние для двоих идиотов в мире. — Ну, что, хён, ты все ещё не гей? — Намджун явно смеется с реакции Юнги, потому как тот просто невероятно смехотворно корчит рожу обиженного на весь мир кота. Намджун с Хосоком прямо сказали, что Чимин — миленький. А они знают, что у Юнги какой-то недокинк на всё милое, несмотря на его образ, который он вокруг себя построил. Юнги любит милое, а Чимин — милый. И, конечно, чёрт возьми, Юнги мог предвидеть, что его друзья начнут шутить. Но он просто не подумал, когда Чимин предложил позвать друзей. Мозг Юнги вообще отказывается нормально работать, когда рядом оказывается Чимин. Он это выяснил не так давно, но это факт. Юнги обидно, а все присутствующие за столом просто взрываются хохотом: Хосок стучит по бедру Намджуна, будто в припадке; Чонгук, тот самый друг Чимина, задыхается, давясь молочным коктейлем; а Чимин, о боже, этот невероятно понимающий человек, единственный адекватный здесь, мило хихикает, сочувственно похлопывая по ладони Юнги. Возможно, теперь Юнги немного понимает, что только что чувствовал Хосок. Не хватает только красного клоунского носа, только кому из них четверых— не ясно. — Да брось, Юнги, мы просто шутим, — всё еще немного задыхаясь, бросает Хосок. — Не делай такое лицо, будто тебя весь мир разом обозвал тупым. — Вы все — просто неблагодарные скотины, — выдыхает Юнги, откидываясь на спинку тёмного кожаного дивана, обращая на себя всё внимание друзей. — Да, блять, даже если я и гей, то какая, нахрен, разница? Я не становлюсь плохим человеком, даже если трахаюсь в задницу, или что-то в этом роде, и не собираюсь как-либо оправдываться. Я не считаю это чем-то плохим, так что если вы — да, то идите нахуй. Все за небольшим столом стихают. Намджун неловко прокашливается, Чонгук опускает глаза в свой стакан, ища там явно что-то интересное, а Хосок, боже храни его, просто глубоко вздыхает и выдает просто душещипательную речь: — Ну, а кто тут будет тебя осуждать? — Юнги клянётся, что будет любить его чуточку больше. — Все мы здесь не без греха. И все мы совершаем ошибки. И все мы на них учимся. И вообще, будто бы кто-то здесь не знал, что Намджун встречается с Джин-хёном с четвёртого курса вокального, а Чонгук с Тэхёном? — удивлённые взгляды уставились друг на друга, а Хосок поражённо вздыхает. — Да бросьте, вы что, серьезно не знали? — Блять, — только и говорит Чонгук, прикрывая глаза ладонью. — Ну, видимо, ты один и знал, — умно заключает Намджун, поднимаясь с места. Юнги встрепенулся, выходя из минутного оцепенения, осознавая ситуацию, в которую они сейчас все попали из-за Хосока, и берёт слова о любви к другу обратно. Он вдруг резко хлопает по столу ладонью: — И ты не собираешься объяснить? — ляпнул то, что первое пришло в голову. Возмущению Юнги нет предела, когда Намджун просто пожимает плечами. Почему он ничего не сказал ему? — А что тут объяснять, хён? Иногда так бывает, что люди влюбляются. И насрать в кого — парня или девушку. Со мной так же, просто пойми это, — и уходит, не сказав и слова больше. Не то, чтобы Юнги был против, нет. Ему тоже все равно, кто кого любит. Они, похоже, реально считают его гомофобом. Может показаться, что это действительно так, после того, как он отпирался от того, что не гей. Но это в корне не так, учитывая, что Чимин ему, вроде как, симпатизирует. Как парень парню. Но ведь кто об этом знает? — Пиздец, — Чонгук поднимается следом, кидая невнятное прощание напоследок. Хосок, ебаный предатель, намыливает жопу и собирается вслед ушедшим друзьям: — Мне, эм… надо поговорить с Намджуном, пока, — этот хоть попрощался нормально. Юнги молчит. Чимин тоже. Они синхронно тяжело вздыхают, и Юнги падает лбом на стол. А Чимин сочувственно похлопал его по макушке. — Так… ты не знал? — тихо начинает Чимин, стараясь развеять напряженное молчание. — О том, что Намджун встречается с нашим главным вокалистом? — Юнги поднимает голову, с прищуром заглядывая в глаза Чимину. — Конечно нет, блять. Отреагировал бы я так, зная, что они встречаются? Чимин только согласно мычит, затихая, и запускает пальчики в пушистые тёмные волосы Юнги, голова которого теперь покоилась на сложенных перед собой руках на столе. Он мягко касается кожи головы, играясь с шелковыми прядками, и слышит удовлетворённый тихий стон, тихонько посмеиваясь. — Не останавливайся, — шепчет Юнги, едва ли не мурча от ощущения тёплой ладошки в своих волосах. Чимин пару раз гладит Юнги по голове, после убирая руку, и на удивлённый взгляд лисьих глаз говорит о том, что скоро начнется пара и им уже пора. Когда они подходят к зданию университета, Чимин немного тормозит, мнёт ремешок сумки, и решаясь, порывисто обнимает Юнги за шею, пока не передумал. Но все сомнения рассеиваются, когда на талию ложатся большие и тёплые ладони в ответных объятиях, чуть сжимая. Чимин слышит обжигающий шепот на ухо: — Встретимся позже? — Юнги отстраняется, заглядывая в большие тёмные глаза, которые бегают по его лицу. — Я напишу, как освобожусь, — говорит вместо прощания Чимин и убегает вверх по лестнице в нужную аудиторию. Юнги не гей, нет. Просто ему нравится один милый Пак Чимин, с первого курса хореографического.