Немножко
Стояла летняя невыносимая жара. В предгорье всегда было жарче — лес хранил влагу и под действием солнечных лучей щедро делился ею. Душно и жарко — худшее сочетание, не спасают даже продуваемые ветрами стены. Хочется лечь и ничего не делать, но так нельзя: она как раз ждала его возвращения с миссии на горячих источниках — им обоим требовался отдых, поэтому они договорились встретиться там. Близнецы уже год как были джонинами, и нередко их, четырнадцатилетних, отправляли на одиночные задания. Юркие, энергичные подростки, к тому же наученные выполнять сложные задачи были настоящим сокровищем для Скрытого Листа. И их талант или, как говорил Хокаге, гениальность хорошо служила деревне шиноби. — Йо, Касуми, — услышала она его голос, а в чувствительный нос тут же ударил металлический запах. — Опять? — без лишних уточнений спросила она, захлопывая книгу, и окинула взглядом брата. В последнее время ему довольно часто прилетало на заданиях. В этот раз он хотя бы был бодр и весел — значит, задело относительно легко. — Совсем немножко, — смущённо улыбаясь, сказал он, словно прочитал её мысли. — Помоги перевязать? — Знаю я твоё «немножко», — проворчала Касуми и, подойдя к нему, осмотрела рану. Он действительно была поверхностной, обычная царапина от куная на спине, и в одиночку обработать её Какаши никак не мог. — Что случилось? — Пропустил одного, — недовольно ответил он. — Сильные противники попались, но я оказался сильнее. Касуми слушала и сосредоточенно обрабатывала и перевязывала рану брата. Медицина не была её сильной стороной. Несмотря на то, что чаще ирьёниндзюцу владели именно куноичи, Касуми этот навык не поддавался. Что поделать, Хатаке никогда не были медиками. Наносить увечья получалось гораздо лучше, чем их исцелять. И то, что базово преподавали в Академии, стало в итоге потолком её возможностей. — Готово, — сказала она, критически оглядывая свою работу. — Спасибо, — сказал Какаши с теплотой в голосе и осторожно повёл плечами, проверяя ощущения. — Жаль, что ты не сможешь искупаться, — Касуми даже не пыталась скрыть расстроенной интонации, ведь ради этого они и договорились провести два дня именно здесь. — Это ничего, — улыбнулся он. — В другой раз получится. А ты себя в этом не ограничивай. Я просто посижу рядом — этого тоже достаточно! Они вышли к купальне. Касуми села на бортик, опуская ноги в горячую воду, и откинулась назад, опираясь на руки. Какаши лёг головой ей на колени, так, чтобы перевязанная область ничего не касалась. — Сходи к Рин, если будет болеть. Сам знаешь, в каких я отношениях с медициной. — Всё будет хорошо, — перебил он. — Ничего там страшного нет, ты же всё видела. — Да, — Касуми ненадолго поймала его взгляд, а затем Какаши довольно зажмурился. Девушка, села удобнее, и на автомате принялась перебирать руками его волосы — пушистые, немного спутавшиеся, прочёсывая пряди пальцами. — Твои миссии становятся опасными, — вырвалось у неё. — Я не хочу тебя потерять. — Не потеряешь. Я всегда буду возвращаться к тебе, — сказал он совершенно беспечно и с блаженной улыбкой. Ласка потихоньку становилась какой-то слишком интимной. А Какаши тянулся навстречу её рукам, как кот. И Касуми это нравилось не меньше. Так нельзя. Всё это чертовски неправильно. Они — брат и сестра, и таких чувств между ними быть не должно. Язык тела Какаши выдавал его: он думал о том же. Никто из них ничего не сказал, но Касуми так и не нашла сил прекратить всё это.Свидание
Впервые в жизни Касуми собиралась на свидание. Летом в Конохе не так жарко, но из-за этого подбирать выходной наряд еще труднее. От волнения она не могла найти себе места: ходила по комнате кругами, вытащила всю одежду из шкафа и мрачно уставилась на неё. — Форма классическая, форма летняя, зимние форменные штаны, форменная накидка, форма, сетка, форма, — начала она перечислять вслух, не замечая, как её голос мрачнеет с каждым пунктом. — А у меня хоть что-то, кроме форменки, есть? Она снова залезла в шкаф, вспомнив о платье, которое купила, поддавшись на уговоры Куренай и Рин. Чёрное мини, с удлинёнными рукавами до середины пальцев, оно облегало тело Касуми. По её мнению, она была слишком худая и угловатая для такой красивой одежды. И что хорошего девочки в этом платье нашли? Единственный плюс — вырез для больших пальцев в рукавах, что Касуми ощущала так, будто на ней её любимые перчатки, которые она всегда носила с формой. Знакомое ощущение ткани на ладонях позволяло чувствовать себя комфортнее в непривычной одежде. Но не более. Тело Касуми было создано для боя, а не для красоты. Слишком худая, с великолепно отточенными боевыми рефлексами в свои шестнадцать лет, она не представляла себя с кем-то в паре, в отношениях. Прогулки под луной, поцелуи, объятия — она не была к этому готова. И на свидание согласилась лишь потому, что парень был настойчив. Он был симпатичным. С яркими фиолетовыми глазами и светлыми волосами. И младше самой Касуми на год — Рин подсмотрела это в его медицинской карте в больнице. Девушка критически осмотрела себя в зеркале. Расчесала волосы. Подумав, переодела хитай-ате со лба повыше — на манер ободка. И застонала от недовольства. — Ты чего? — услышала она голос Какаши и заметила брата в дверном проёме. Он смотрел на неё через отражение в зеркале. — Всё-таки идёшь с ним на свидание? — Угу, — буркнула Касуми. — Что случилось? — спросил он. — Скажи, Какаши, — она зажмурила глаза и выпалила: — Я красивая? Хоть немножко? — Ты сомневаешься? — он подошёл к ней со спины, сгрёб в объятия и положил подбородок на плечо, ловя в зеркале взгляд Касуми. — Если бы я пошёл на свидание с девушкой в таком платье, я бы только на неё и смотрел. — И когда ты последний раз был на свидании? — ехидно спросила она. — Хм, дай подумать, — сделал озадаченный вид Какаши. Но Касуми и так знала, что, как и она, ни разу не был. Они оба развивались немного медленнее сверстников. Те всегда выглядели старше близнецов Хатаке. К тому же у Какаши даже голос ещё не начал меняться. Это была ещё одна клановая особенность, как и увеличенные клыки и белая чакра. Хатаке всегда были умнее своих одногодок, но физически взрослели позже. Наградой за это было то, что жизнь у них была очень длинной. Если, конечно, не обрывалась раньше — для шиноби это было обычным делом. И что удивительного, что при таких врождённых особенностях оба были больше сосредоточены на работе и общении с друзьями, чем на отношениях? — Увидит, какая я мелкая, и сбежит, — грустно сказала Касуми. — Хотя он сам младше меня. — Перестань, — Какаши мягко боднул её лбом в висок. — Ты очень красивая. Если бы я был на его месте, точно поцеловал бы тебя. И не один раз. — Правда? — выдохнула она и зачем-то повернулась лицом в его сторону. Губы Какаши оказались на опасно близком расстоянии от её собственных. Она боялась пошевелиться и не дышала. Он, кажется, тоже. Касуми не нашла в себе сил поднять глаза и отпрянуть. Поняла, что ей хочется совершенно противоположного: сократить это расстояние и узнать, какие на вкус его губы. Это было неправильно. Так братьев не целуют. И ей не должно этого хотеться! — Мне нужно на… тренировку, — неузнаваемым севшим голосом выдавил Какаши. И с каким-то неимоверным усилием добавил: — Даже не думай сомневаться в себе. — Хорошо, — Касуми даже не была уверена, услышал ли брат — настолько тяжело ей далось это простое слово. Он медленно, словно нехотя выпустил сестру из объятий и ушёл из дома, не оборачиваясь. Но взгляд успел засечь то, как сильно он сжал руки в кулаки. Он тоже хотел этого, промелькнуло в голове Касуми. Ведь только они могли понять друг друга — людей, у которых разум почти взрослого человека был заточён в детском теле. Она — нескладная девчонка с крохотными грудями — хотела хоть на минуту почувствовать себя женщиной. И он — мальчишка с детским голосом — хотел почувствовать себя мужчиной. В чём была их вина? В том, что только они могли понять друг друга в полной мере? Она понимала, что парень, который пригласил её, не сможет дать того ощущения, которое дал Какаши за несколько секунд опасной близости. Но от свидания не отказалась. Чтобы больше не думать о брате, ведь это может плохо кончиться.Тренировка
Какаши вырос красивым. Это замечала не только Касуми. Те, кто хорошо помнили их отца, говорили, что он очень на него похож. Это тоже было клановой особенностью. Очень сильные доминирующие гены. Каков бы ни был партнёр, гены Хатаке почти всегда брали верх. В какой-то степени это даже удобно. Заранее известно, как будут выглядеть дети. Она пристально наблюдала за тем, как Какаши тренируется в саду возле кланового особняка. Было начало осени, и он упражнялся с обнажённым торсом. Касуми подмечала, как красиво и изящно двигается брат, как перекатываются мышцы под блестящей от пота кожей, как грациозным движением прокручивает кунай вокруг ладони, хватает за рукоять и отправляет точно в центр мишени практически вслепую. Вопреки расхожему мнению, Какаши не красовался, выполняя зрелищные манёвры. Так он удерживал идеальную концентрацию. Касуми знала об этом, потому что сама была такой же. Те, кто видели его в бою, потом долго не могли забыть. Он был больше, чем просто хорош. А Касуми вспомнила расхожее представление о том, что есть связь между тем, как человек сражается и как занимается любовью. Если Какаши выглядел во время боя настолько сексуально, то в постели он наверняка столь же великолепен. Касуми знала, что такие контакты у него уже были — неоднократно чувствовала запах секса, когда он приходил со свиданий. И знала, что он ощущает, когда сексом пахнет от неё. — Йо, сестрёнка, — его голос вернул девушку в реальность. — Напарник нужен? — игриво спросила она, стараясь выбросить лишние мысли из головы. — Как быстро я уложу тебя один на один, м? — Какая ты у меня драчливая, — поддразнил он, посмеиваясь. А Касуми застыла. Сколько раз она слышала его голос? Видела его улыбку? Сколько за всю жизнь? Сегодня всё ощущалось по-другому. От его обращённой к сестре улыбки сердце почему-то застучало сильнее. А от голоса по коже побежали мурашки. Разве можно ощущать такие чувства к родному брату?Головокружение
Криптомерии смыкались над головой, лишая остатков света в пасмурный день. Если свериться с картой, река огибает подножие горы и спускается вниз, к Конохе. Касуми знала карту наизусть и шла прямо на северо-восток, в надежде снова выйти к реке. Осенний холод начинал пробираться сквозь униформу, и окунуться в горячую воду было бы как нельзя кстати. Какаши остался в лагере — ждать, пока приготовится еда на гейзере. Под его нудные нравоучения невозможно расслабиться! Больше всего Касуми раздражал его предостерегающий тон, когда он запрещал ей гулять в этом лесу. Мол, из-под земли выходит ядовитый газ и можно сильно отравиться им. Брат не учел, что с ее обонянием невозможно пропустить любой запах, будь он самый незаметный. Тем более, что в лесу полно живности, а если птицы и звери свободно себя чувствуют, значит, и ей ничего не грозит. Осталось выйти к реке, а там должны быть природные ванны уже с горячей водой, и не нужно терпеть назойливых хозяев рёкана или же нравоучений брата. Обошла большой, покрытый мхом валун и оглянулась назад. Весь путь она ясно видела другой берег реки, где остался Какаши. Теперь же, кроме серых стволов деревьев ничего не видно — значит, она двигается в правильном направлении! Лес должен поредеть и уже вот-вот покажется река. Не заметила маленький камешек и оступилась. С ее реакцией это практически невозможно, однако в этот раз не получилось высвободить поток чакры, чтобы избежать падения. Голова закружилась, и она едва смогла сгруппировать тело перед падением. Касуми не помнила, как коснулась земли. Следующими воспоминаниями стали тихий голос и объятия брата. — Сестренка, милая моя, родная, — его шепот сопровождался легкими поглаживаниями. Какаши ласково перебирал ее волосы. — Не делай так больше, умоляю тебя. Если с тобой что-то случится, я не прощу себе этого. Касуми ощутила, что лежит на полусогнутых коленях брата. Он находился так близко, что слышен заполошный стук сердца, но не почувствовал, что она пришла в себя, да и ее «пробуждение» слишком специфичное — даже с закрытыми глазами, голова кружилась как на сумасшедших виражах. — Я люблю тебя очень сильно, — прошептал и наклонился над ней так, что она ощутила его теплое дыхание. — Знаешь, уже очень давно мои чувства к тебе изменились, — продолжил он шептать, — и это нечто большее, чем любовь брата к сестре. Может, такие чувства не правильные и не совсем нормальные, я знаю, что так нельзя, но позволь мне просто любить тебя, ведь для любви не нужно никаких причин. — Братик, — одними губами прошептала Касуми и приоткрыла глаза. Головокружение усилилось, она подняла руку, пытаясь дотронуться его лица, но промазала и провела по волосам брата. — Я тоже люблю тебя, — и, помолчав, добавила, — также, как и ты меня. — Но, — испугался он, — так нельзя любить! — Можно, Какаши, можно, — прошептала она и, приподнявшись на локтях, вжалась в его полураскрытые губы. Головокружение усилилось, и она с трудом удержала равновесие. Брат понял ее без слов, поддерживая за плечи, но она не заметила, что он сложил печати Шуншина и мгновенно перенес ее в деревню.Утешение
Касуми плакала очень редко. Крепкая нервная система позволяла довольно спокойно переносить большинство стрессовых ситуаций. Благодаря этому девушка так часто слышала, что она — отличная куноичи. Собранная и сдержанная. Пример для других. Но иногда ломаются и те, кого считают самыми лучшими. Просто на них слишком много наваливается. Так и сейчас навалилось на Касуми. Годовщину смерти отца она всегда переживала с трудом. Чувство обиды за то, что он их оставил, прожгло дыру в сердце маленькой девочки, и каждый год в один и тот же день она открывалась заново. С возрастом болела меньше, но так и не заросла даже к двадцати годам. А тут ещё и это! Прямо в тот же день Учиха Рио, с которым она была помолвлена, оставил её! Пришёл и сказал, что разрывает помолвку. Даже не позволил объясниться. Касуми была раздавлена. Даже не хотела ехать на горячие источники, где должна была встретиться с Какаши. Он возвращался через два дня с миссии, и их традиционный совместный отдых в этот раз мог стать кошмаром. Если Касуми не найдёт в себе сил собраться, как она это умеет. А было сложно. Никогда она не чувствовала себя настолько опустошённой. Сначала бросил её отец, а потом и жених. В один и тот же день, пусть и с разницей в годы. Взять бы краткосрочную миссию, чтобы сосредоточиться на ней и забыть о душевной боли! Но таких заданий сейчас как назло не было, и ей пришлось остаться наедине со своими проблемами. Касуми решила уехать на источники пораньше: в Конохе каждый уголок напоминал ей о былой любви. Не было ни единой улочки, где бы они не прогуливались вдвоём, ни единой лавочки, где бы ни покупали разные вкусные штучки. Рио стал её первым мужчиной. Их отношения не были простыми: они поначалу даже несколько раз расставались, но в итоге всё равно сходились — так сильно тянуло друг к другу. Но постепенно научились обходить острые углы. Теперь казалось, что впереди их ждёт только счастье. Девушка почти не выходила из номера к купальням. Лежала на футоне, вертя в руках уже ненужное помолвочное кольцо с маленьким ярко-синим камнем. «Похож на твою молнию» — вспомнила она слова, сказанные в тот день. Глаза застилали слёзы. Зачем она вообще взяла его с собой? Касуми медленно сложила печати, и на пальцах правой руки затрещали электрические разряды. И в самом деле похожи по цвету на камень! Она направила молнию прямо в него, со странным наслаждением глядя на то, как плавится кольцо, теряя свои прелестные контуры. Отбросила в сторону, услышала, как искорёженные останки глухо стукнули об пол, и отвернулась к стене. Она не услышала, как в комнату вошёл Какаши, хотя почувствовала его чакру заранее. Пыталась привести себя в чувство и натянуть улыбку. Брат ходил бесшумно. Настоящий шиноби. — Йо, сестрёнка, — радостно поприветствовал он, но улыбка тут же погасла, когда их глаза встретились. Он тут же окинул взглядом комнату, чуть задержавшись на том, что раньше было кольцом, и добавил: — Ясно. — Прости, — вздохнула Касуми. — Я в паршивом настроении. Испорчу нам отдых. — Не говори так, — Какаши прошёл через комнату и сел на футон. — Ты не можешь испортить ничего. И не нужно заставлять себя быть радостной или делать вид. — Так считаешь только ты, — выдавила девушка и, чувствуя, как слёзы начали жечь глаза, а к горлу подступил ком, отвернулась к стене, закрывая лицо руками. — Эй, — услышала она голос брата, а затем почувствовала, как тот прижимается к её спине своим горячим телом. — Так считают все, кто тебя любит. — Он так не считал, — прошептала Касуми, не уточняя, о ком речь. Знала, что Какаши и так понимает. — В этот раз я не смогла взять миссию, чтобы в день смерти папы меня снова не накрыло. Я сидела дома на полу и пила сакэ. А он решил зайти без предупреждения. Увидел меня и сказал, что это неприемлемо. Я пыталась объяснить, но он не позволил. Сказал, что между нами всё кончено, потому что женщина не должна быть такой. — Какой это, такой? — голос брата дрогнул от сдерживаемого гнева. — Рио не объяснил. Но ведь и так всё понятно, правда? Для клана Учиха неприемлемо, чтобы их женщины валялись на полу неряшливые, заплаканные и с бутылкой в руках. Руки Какаши крепче сжали её. С ним было спокойно и безопасно. Брат не обидит и не предаст, жизни не пожалеет, чтобы защитить её любую: растрёпанную, грустную, пьяную, бьющуюся в истерике, истекающую кровью. И то же самое она сделает для него. Если любишь человека, всё остальное можно исправить. Если любишь! А так бывает не всегда. Любил ли её тот, кто клялся ей в чувствах под луной? Тот, кто шептал ей «моя серебряная девочка», целуя обнажённое тело? Возможно и любил. Но одной промашки хватило, чтобы эту любовь разрушить. Учихи — очень страстные люди, и в этом их опасность. Они умеют сильно любить, но так же сильно могут и ненавидеть. А шаг от любви до ненависти у них очень короткий. — Идиот, — буркнул Какаши ей в волосы. — Он не привык к такому, — начала защищать бывшего жениха Касуми. — К тому, что нужно поддержать человека, которому плохо, а не сбегать от него? Знаешь, у меня руки зачесались, — она почувствовала, как тело брата напряглось, как перед прыжком. — Только не надо устраивать мордобой, — Касуми перехватила ладонь, сжимавшую её плечо. — Клановых разборок нам ещё не хватало. — Всё детство мы с Обито дрались в полную силу, и никто это клановыми разборками не считал, — заверил её Какаши. — Может, поэтому он и вырос нормальным человеком. — Дурачок ты, — не смогла сдержать улыбки Касуми. — Воспитывать Рио уже поздно. А если бы ты крутился вокруг нас слишком часто, он бы ревновал. — Мааа, думаешь, есть повод? — в голосе Какаши послышались искорки веселья, но было в нём ещё что-то, чего Касуми не смогла понять. Смущение? — Я не знаю, — честно сказала она и повернулась к брату лицом. Встретившись со спокойным взглядом тёмно-серых глаз, она застыла. Почему так хочется прикоснуться? Очертить пальцами линию губ, дотронуться до родинки на подбородке. Она думала, эти мысли остались в прошлом, вместе с тем странным поцелуем на гейзерах. Касуми даже не была до конца уверена в том, было ли это на самом деле, или отравленный газом разум выдал галлюцинацию, в которой сбылось её самое сокровенное и потаённое желание. Прошло много времени с того дня, а Какаши ни разу не поднимал эту тему. Всё шло своим чередом, к тому же Касуми вскоре приняла предложение Рио, а у Какаши появилась девушка, пусть и, как оказалось впоследствии, ненадолго. — Касуми, — его голос был каким-то чужим, низким и хриплым. А глаза почти чёрные от расширившихся зрачков. Он тоже хотел этого. Всего один поцелуй. Потом можно извиниться и списать на аффект, как тогда, на гейзерах. А сердце, возможно, успокоится. Он сейчас не в отношениях, и она теперь тоже. Будь что будет. — Прости за это, — прошептала Касуми и накрыла его губы своими. Она ожидала, что Какаши отстранит её, но этого не произошло. Почти сразу она почувствовала ответ. Нежный, осторожный, даже неуверенный. Рука брата скользнула девушке на затылок, а в ответ она закинула на него ногу, вжимая в себя. И всё равно недостаточно близко, хотелось больше. Касуми разомкнула поцелуй, подтолкнула Какаши, переворачивая на спину, оседлала его и потянулась к его губам, но тот поймал её лицо в ладони. — Ты уверена? — прошептал он, прерывисто дыша, глядя на неё голодными глазами. — Не хочу, чтобы ты меня потом ненавидела. — Я всегда буду любить тебя, братик, — прошептала она. — Я уверена, как никогда. — Я не хочу пользоваться тобой, — помотал головой он. — В тебе говорит отчаяние. — Если и так, то это я тобой сейчас пользуюсь, — Касуми почувствовала холодок, бегущий по спине, и внутренне сжалась. Если это так, то, может, и правда то, что они совершают ошибку? — Это невозможно, — Какаши провёл большими пальцами по её скулам, а затем по губам, нежно-нежно. — Я и так сделаю для тебя всё, что скажешь. Неважно будут ли это поцелуи, или что-то большее. — Почему ты такой? — вырвалось у Касуми, и она почувствовала, как в уголках глаз собираются слёзы. Уже третий раз за день — чересчур много для неё. Но это чувство — она даже не могла его назвать — оно слишком сильно давило в груди и хотело выхода. Это и есть любовь? С Рио такого не было никогда. С ним всё было иначе — страстно и ярко, но не тепло, а обжигающе горячо. Даже иногда немного страшно. Но сердце, ни разу так не болело от избытка чувств. С Какаши было тепло и спокойно. Он любил её и боялся ранить. Но не понимал, что это попросту невозможно. — Потому что люблю тебя, — сказал брат. — И, пусть это и неправильно, но очень хочу прикасаться к тебе. — Я чувствую, — Касуми повела бёдрами, показывая, что заметила его эрекцию. — Послушай, сестрёнка, — прошептал Какаши. — Что бы ни произошло между нами, навсегда останется тайной для всех остальных. Ничего не бойся, — последнюю фразу он сказал ей в губы, а затем утянул в нежный, головокружительный поцелуй, оглаживая руками тело девушки. Под его прикосновениями кожа горела, несмотря на разделяющие их слои одежды. Какаши провёл пальцами по шее сестры, слегка заныривая под ворот футболки, касаясь ключиц. Прикосновения кожи к коже ощущались ещё ярче, острее, а внизу живота начинало разгораться пламя. Девушка вжималась в брата всем телом, бездумно целуя его сладкие губы. Пусть это было и неправильно, но всё говорило об обратном. Они были половинками друг друга, и сейчас это ощущалось острее, чем когда-либо. То, как сплетались их тела, прерывистое дыхание в унисон, мягкие стоны в губы, колотящиеся от возбуждения сердца — и сомнений в том, что всё было более, чем правильно, уже не осталось. Рука Какаши скользнула на грудь девушки, сжала сквозь ткань футболки затвердевший сосок — и Касуми ахнула, разрывая поцелуй, и выгнулась от волны удовольствия, пронзившей её. — Такая чувствительная, — удивлённо прошептал Какаши, и, потянувшись, поймал губами второй сосок. — Только с тобой, — ответила она и потёрлась промежностью о его стояк, и брат застонал, слегка прикусывая сосок Касуми. Вибрация голоса и нежный укус ощущались так сильно, что она вскрикнула, вцепляясь в Какаши. — Это нам только мешает, — прошептал он и потянул наверх футболку сестры, обнажая её стройное тело, а затем перевернул девушку на спину и навис над ней, продолжая ласкать её грудь. Касуми плавилась под его ласками, подаваясь навстречу рукам и губам брата. Обычно довольно сдержанная, сейчас она выгибалась навстречу таким сильным ощущениям и громко стонала. А ведь брат ещё даже не касался её там, где она хотела этого больше всего! — Какаши, давай… — но он, словно прочитав мысль сестры, отстранился, но лишь для того, чтобы снять с неё форменные штаны. Касуми осталась только в чёрных спортивных трусиках, в то время, как её брат всё ещё был полностью одет. Её это совершенно не устраивало, поэтому, улучив момент, девушка запустила руки ему под водолазку. Горячее мужское тело так волновало её помыслы столько лет, что Касуми казалось, что она сходит с ума от одной только мысли о том, как наконец она прижмётся к нему без одежды, расцелует его. Его кожа была горячей, её — прохладной. Огонь и холод, Инь и Ян, половинки одного целого. Какаши сел на пятки, Касуми сверху, обхватывая коленями его бёдра, прижимаясь всем телом, покрывая влажными поцелуями шею брата, слушая его неровные выдохи. — Ты чудесный… — восхищённо прошептала она, осторожно прикусывая ключицу, на грани боли и удовольствия. Какаши застонал, заныривая рукой под попку сестры, через трусики касаясь пальцами истекающего соками желания входа. — Ками-сама, какая ты мокрая, — прошептал он, слегка массируя нежную плоть через влажную ткань. — Развернись, пожалуйста, моя хорошая! Что же он задумал? Касуми развернулась спиной к Какаши, а он прижался сзади, такой горячий и возбуждённый, обхватил её одной рукой, а второй еле уловимым движением провёл по внутренней стороне бедра. Девушка шумно выдохнула и опустила глаза. Увидела, как длинные чуткие пальцы брата проникают под трусики. Всё внутри сжалось от предвкушения. — Порви, разрешаю, — Касуми повернула голову и коснулась губами его подбородка. Какаши подхватил кромку нижнего белья второй рукой, раздался треск ткани, а затем стон, когда пальцы добрались до самого чувствительного места между нежных влажных складок. Касуми откинулась ему на плечо, подаваясь навстречу умелой ласке, растворяясь в захлёстывающих её ощущениях. Жар, собиравшийся внизу живота, разлился по телу, лицо исказилось от сладкой муки, девушка вскрикнула, изгибаясь, часто задышала. — Какаши, любимый мой, — шептала она, затихая, чувствуя, как брат покрывает поцелуями её взмокшее лицо. — И я тебя люблю, — отозвался он, целуя сестру в шею. Отдышавшись, Касуми развернулась и снова поймала его губы в поцелуй. Ей хотелось ответить Какаши взаимностью. И, быть может, даже он позволит ей воплотить её главную фантазию. Такой открытый и отзывчивый, он может оказаться не настолько принципиальным, как Рио, и позволит ей порадовать его. Касуми покрывала поцелуями тело Какаши, спускаясь всё ниже, провела языком по животу. Потянула вниз штаны вместе с нижним бельём — чтобы сразу освободить его от оставшейся одежды. — Какой он у тебя… красивый, — сказала Касуми, обхватывая рукой член, большим пальцем мягко надавливая на щёлку на головке, от чего Какаши застонал, подаваясь навстречу. Она уверенными движениями ласкала его, всё сильнее желая предложить ему то, чего ей так хотелось. Рио жёстко отверг её предложение, очень резко высказав всё, что думает о таком виде секса, и нереализованная фантазия так и ныла на задворках сознания, иногда напоминая о себе. Другие мужчины любили такое — Касуми знала об этом из разговоров с подругами. Почти смирилась с тем, что этот путь для неё закрыт, но, кажется, жизнь милосердно дала ей шанс. — Какаши, — позвала она его смущённо и, запинаясь, спросила, — а можно, я попробую… ртом? — Конечно, — ответил он, как будто озадаченный вопросом сестры. — Тебе всё можно, — и наклонился к ней для поцелуя. — Я прежде такого не делала, — тихо сказала она, смущаясь своего признания. — Ничего страшного, — улыбнулся ей брат. — Главное, не кусайся, хорошо? И делай это себе в удовольствие. — Я поняла, — серьёзно ответила Касуми и нырнула вниз. Внутри всё замерло от предвкушения, когда она приблизилась к подрагивающему члену брата. Рио никогда не позволял ей целовать себя ниже пояса, и не делал этого для Касуми, считая подобные ласки чем-то неприемлемым и даже отвратительным. И как же она была с этим не согласна, когда коснулась губами яркой налитой кровью головки, а затем слизнула капельку предэякулята. Вкус необычный, ни на что не похожий, но совсем не противный. Провела языком по всей длине от основания до верха и вобрала ртом так глубоко, как смогла. Это было восхитительно — слышать несдержанные стоны Какаши, чувствовать его руки у себя в волосах, ощущать его — сильного шиноби — в своей власти. Он плавился под неумелыми ласками её губ, подаваясь бёдрами ей навстречу, то и дело порываясь надавить ей на затылок, чтобы скользнуть глубже, и тут же себя останавливал. За это Касуми была благодарна ему и сама старалась насаживаться глубже. Губы устали и слегка занемели от непривычного ощущения, но она не собиралась останавливаться, планируя дойти до конца. Не задевать нежную кожу клыками было непросто, но со временем девушка приспособилась. — Касуми, милая, я скоро, — прошептал Какаши, потянув её слегка за волосы, вынуждая отстраниться. Она и не думала. Хотелось дойти до конца, узнать его вкус. Касуми мягко ударила его по руке, не собираясь прерываться даже для того, чтобы сказать брату о своём желании. Он не стал сопротивляться, просто стянул руками её длинные волосы в хвост, а девушка изловчилась поднять глаза, чтобы мазнуть взглядом по лицу Какаши — и увидела, как он смотрит на неё затуманенным взглядом. — Касуми, — простонал он, откинул голову назад, и вскоре вязкая семенная жидкость наполнила рот. «А это непросто», — промелькнуло в голове девушки, и с лёгким усилием она проглотила всё. Терпкая сперма слегка саднила горло, но небольшое неудобство можно перетерпеть — ради довольного и благодарного взгляда брата. — Не смотри так снизу никогда, — прошептал Какаши, наклоняясь к ней, коснулся поцелуем и объяснил: — я еле сдержался, чтобы не прижать тебя руками. Это очень грубо. — Может, и надо было. Я не смогла сама взять глубже, — предложила Касуми. — Не в первый раз, — покачал головой брат. — Может, потом. — Может?.. — Если захочешь, Касуми, — сказал он и приник к её губам, проникая языком, слизывая остатки своего вкуса. — Ляг на спину, — шепнул, почти касаясь губами уха и, прикусив за мочку, провёл языком вниз по шее. По коже от такой нежности побежали мурашки, и Касуми, не выдерживая ощущения, застонала и подалась ближе, вместо того, чтобы внять просьбе брата. Он, обхватил девушку рукой и уложил её сам, оказываясь сверху. Касуми, улучив момент, наконец коснулась губами его родинки, а затем, скользнув ниже, прикусила пульсирующую жилку и тут же зализала место укуса, наслаждаясь стоном Какаши. И тут же ахнула от того, как быстро он перехватил её руки, завёл наверх и, нежно взяв за запястья, подался навстречу, чтобы прошептать прямо в губы: — Сейчас твоя очередь, — но поцелуя не последовало. Вместо этого он провёл языком по нижней губе сестры, втянул её, посасывая, и отпустил. Касуми почувствовала, как внутри всё сладко сжимается от предвкушения. Неужели он сейчас сделает это для неё? После всего, что сейчас между ними произошло, казалось, удивляться уже нечему. Но мысль о том, что он собирается с ней делать, выводила на новый уровень возбуждения — такой сильный, что терпеть было просто невозможно. Касуми была готова кончить только от мысли об этом — настолько остро она распаляла тело, зажигая бешеным огнём желания каждую клеточку. Чем ниже Какаши спускался, лаская сестру, тем более чувствительным для неё становилось каждое прикосновение. Влажные поцелуи заставляли стонать и выгибаться навстречу. Касуми высвободила руки и запустила их в волосы брата. А он спускался всё ниже, расцеловывая её плоский животик, лишая способности думать, оставляя внутри только желание — чистое и такое невыносимое! — Какаши! — вскрикнула она, зажмуриваясь, не в силах больше терпеть. — Сейчас, — прошептал он, невесомо целуя во внутреннюю часть бедра, и закинул её ноги себе на плечи. От ощущения первого прикосновения его языка у Касуми распахнулись глаза. Так нежно, и так приятно! Из груди вырвался стон, а тело выгнулось навстречу неизведанной прежде ласке. — Нравится? — спросил Какаши, отрываясь от неё. В его голосе послышалось улыбка. — Д-да, — выдавила девушка, нетерпеливо выгибаясь, отчаянно желая, чтобы он продолжил. — Сладкая моя, — и с этими словами брат продолжил ласкать её. Касуми металась по футону, выгибаясь навстречу умелым движениям языка и губ Какаши, то стискивая пальцами простынь, то запуская руки в его волосы. Брат ласкал её жадно, бесстыдно, страстно, с удовольствием. Его язык то скользил по клитору, то нырял ко входу, погружаясь внутрь. Таких ощущений, как сейчас, Касуми прежде не испытывала. Это было похоже на оргазм, но более слабый. И раз, и ещё раз, и снова, и снова! Какаши специально не давал ей полноценно кончить, продолжая эту безумно сладкую пытку. Касуми казалось, что она сорвёт голос от того, сколько раз вскрикивала, когда волны наслаждения одна за другой захватывали её тело. Невероятно много, и с тем же так мало. — Какаши, пожалуйста, умоляю тебя, — хрипло выдохнула она и, нащупав его руку, накрыла своей. Он развернул ладонь, чтобы переплести пальцы, и начал творить своим волшебным ртом что-то невообразимое. А пальцы свободной руки ввёл внутрь. Касуми почувствовала покалывание лёгких разрядов электричества. И закричала — настолько яркий оргазм накрыл её. Тело словно исчезло, растворившись в ощущении, когда нараставшее напряжение наконец разлилось волной наслаждения.Холодно
В Стране Снега и летом не жарко, но зимой пробирает до костей даже в доме. Надо признать, что дома здесь такие же, как и в Конохе — с раздвижными стенами и гуляющими сквозняками. Именно здесь, много лет назад, Касуми впервые в жизни увидела морозные узоры на стеклах. Красиво. Ходили слухи, что недавно команда шиноби Песка замерзла насмерть в этих землях. Смертельно красиво. Несмотря на долгое купание в источнике, руки мёрзнут, а по ногам пробегает противный ветерок. Ещё немножко, и холод заберется под широкие полы хаори. Тогда будет совсем плохо. После выполнения миссии уровень чакры ещё не настолько высокий, чтобы обогреваться ею. После ужина их ждали спальные места, услужливо разобранные хозяйкой рёкана. Но даже если с головой укрыться теплым одеялом, будет очень сложно согреться. От вида холодной постели Касуми съежилась и ощутимо вздрогнула. — Замерзла? — спросил Какаши. Он всегда понимал ее без слов, достаточно повести плечами, или бросить мимолетный взгляд. — Как представлю, что сейчас лягу на холодное, становится не по себе. — Ложись со мной, укроемся двумя одеялами, и уж точно будет тепло! В подтверждение своих слов, Какаши перенес ее одеяло к себе и выключил свет, готовясь лечь. Касуми стояла посреди комнаты и боялась лишний раз двинуться, но он, казался настолько энергичным, будто ему не страшно растерять драгоценное тепло. Она присела на край футона рядом с братом. — Ты вся холодная, нужно растереть ступни. Не дожидаясь согласия, он потянулся и снял с нее таби. По босым ногам пробежал мороз. Какаши развернул ее к себе и изловчился взять обе ступни в руки. Горячие ладони стали контрастом окружающему холоду. Согрел дыханием и начал энергично растирать. Сотня иголочек с током крови устремилась вверх по венам. Зарождающееся тепло ввело ее в состояние приятной неги, заставляя прикрыть глаза. Какаши не пожалел чакры на нее, хотя сам был истощен точно так же. Теперь совсем тепло. Завершая процедуру, укутал ее ноги, и укрыл двумя одеялами. Она легла и уткнулась носом ему в грудь. Узкое спальное место не оставляло поля для маневра, но это было лишним. Зачем отодвигаться, если они должны держаться как можно ближе друг к другу. Одежда Какаши пахла источником: мокрым камнем и смесью минералов. Хозяйка рёкана увлеченно рассказывала, какие воды в здешних источниках, но Касуми почти ничего не запомнила, так приятно после вьюги оказаться в обжигающе горячей воде. — Согрелась? — голос брата раздался откуда-то сверху, а он всего лишь, прошептал ей в макушку. — Почти что, только коленки холодные. — Тогда подтяни ноги на себя и упрись мне в живот. Она поменяла позу, неуклюже ёрзая плечом вверх. Так и, правда, теплее. Какаши поправил край одеяла, чтобы укрыть полностью и положил свободную руку ей на плечо. Теперь из-под двух одеял выглядывали только их головы. Они оказались на одном уровне, слишком близко друг к другу. Близость тел не пугает, не заставляет отпрянуть. Разве можно бояться самого близкого человека? Иногда кажется, что она с Какаши единое целое. Одни стремления на двоих, одни чувства, одни тайны. Ее второе я. Чувствует его дыхание на губах, значит, он чувствует ее. Слишком странные мысли лезут в голову. Снова. Коленки достаточно прогрелись — от Какаши исходит магнетическое тепло, словно внутри него ежесекундно сгорает сотни тонн горючего. Становится жарко. Пришлось выровнять ноги и, нечаянно, стать еще ближе к нему. На улице мертвое царство холода и темноты. Вьюга за окном не унимается уже третий день, ветер выдувает последнее тепло из стен дома. Сквозь окно, украшенное морозными завитушками, не пробраться свету. Да и существует ли он? В этом мире только они вдвоем — маленький островок тепла. Зачем свет, если даже в полной темноте они видят друг друга как на ладони? Касуми убрала прядь непослушных волос с лица и положила руку ему на плечо — так же, как и он ей. Можно пролежать целую вечность, слушая его дыхание и стук сердца. Лучшая музыка для нее. Но почему дыхание становится более порывистым, а удары сердца громче? Мысли сходятся, заставляя сделать резкий вдох. Как осознание и немой ответ брату. Она не уловила момент, когда их губы встретились, да и нужно ли? Какаши медленно целовал, наслаждаясь и, даря ей наслаждение. Нежный. Может показаться несмелым, но он чувствует тоже, что и она. Мягкая магия поцелуя заставляет закрыть глаза и отдаться навстречу чувствам. Скользнула рукой к шее, прижимая его к себе, словно хотела сказать, чтобы стал еще ближе. «Что если попробовать запретный плод? Нет, нельзя», — мысленно одернула себя. Они однажды уже перешли все границы в день, когда он утешал её после срыва помолвки. С тех пор прошло почти пять лет, и воспоминания об этом казались практически нереальными. Как хорошо, что Какаши не слышит ее мыслей. Приятное напряжение свернулось внутри нее — его слишком много — и, переполняя, сорвалось стоном с губ. Брат понял ее без слов и углубил поцелуй. В его объятиях чувствуешь себя мелкой песчинкой, растворяешься, в его внутреннем мире, чувствуя снаружи трепетные касания губ. — Как же я люблю тебя, Какаши, — прошептала, едва разорвав поцелуй. Он ответил ей, оставляя поцелуи на шее, вслед пульсирующей артерии. Нарисовал языком только ему известные узоры. Отодвинул серебристые волосы и осторожно прикусил кожу у самой линии роста волос на затылке. С ее губ сорвался еще один стон — только ему понятная просьба. — Сделай так еще раз. Легкие прикусывания на затылке разошлись сладкими искрами по всему телу. Он заставил ее дрожать, но уже не от холода, а от возбуждения. Его ладонь накрыла небольшую грудь. Между ними слои одежды, но хаори распахнулось мгновенно, Касуми почувствовала осторожные касания на груди и то, как он перебирает в пальцах сосок. Неизвестно, будет ли завтра стыдно, но сейчас если намекнуть, не попросить — отдастся полностью. Только ласкал шею, но уже спустился ниже, путешествуя губами по груди. Высвободил из-под слоя одежды, и нежно, как умел только он, прикоснулся губами. Нащупал языком чувствительное место и обвел вокруг. Завораживающий танец его языка и дурманящий аромат возбуждения затуманили разум. «Мой грешный братик, что же ты делаешь со мной?» — Какаши, пожалуйста, — беззвучно прошептала она. В ответ его зубы легонько сомкнулись на нежной коже на груди и едва ли не заставили ее кричать от нахлынувшего удовольствия. Разве может быть так хорошо? Касуми беспомощно водила руками по его спине, пытаясь вернуть ему хоть десятую часть своих ощущений. Вверх по позвоночнику, к шее, зарываясь в серебристые волосы. Чувствовала, что ему приятно и хотелось бы доставить такое же удовольствие, но сейчас не вырваться из плена сладкой пытки. Одежда показалась лишней. Какаши помог ей раздеться, а она, в свою очередь, сбросила с него распахнутое хаори, и мешающую водолазку. Прикосновения обнаженных тел обострили восприятие во сто крат. Холод исчез, растворился в их страсти, словно и не было его. Какаши вернулся к губам, впиваясь почти до боли. Нет ничего приятнее, но разве их любовь может быть правильной? — То, что мы делаем, запрещено всеми законами мира! — взмолилась она. Остатки здравого смыла еще остались на дне сознания, но реакции тела были прямо противоположны разуму. Слова повисли в наэлектризованном воздухе, но все же, остановили Какаши. Он приподнялся на локтях, пытаясь считать выражение ее чернеющих глаз в темноте. — Законы запрещают делать плохо другому человеку. Разве наша любовь причиняет кому-то зло? Вместо ответа, Касуми прильнула к губам брата и поддалась его ласкам. Так мог касаться только он. Никакие ухажеры, гордо называющие себя ее возлюбленными, никогда не касались ее так. Внимательно, нежно, любяще. В объятиях Какаши разум растворялся. Если только одни объятия и поцелуи уводили сознание так далеко, тогда что же случится, если они зайдут дальше? Сейчас она ничего не хотела так страстно. — Ты всегда говорил, что для любви не нужно причин, — прошептала она, больше для себя, чтобы окончательно позволить наконец чувствам взять верх над сомнениями. Словно, повинуясь ее грешным желаниям, Какаши продолжил целовать ее шею. Наутро могут остаться следы их страсти, но к черту все сомнения! Она хотела большего. Поцелуи в шею стали более жадными, требовательными, а она могла дать то, что хотели они оба. Страсть, как оголенные провода, натянулась между ними. Еще движение, еще слово и полыхнет. Его ласки опустились ниже, но вопреки ее желанию, Какаши не задержался у груди. Взял мягкие полукружия в ладони и продолжил вырисовывать замысловатый узор на животе, там, где сосредоточилось все ее желание, да и вся она, без остатка. Касуми беспомощно провела пальцами по голове брата, взъерошила его жесткие волосы. В этот раз она не хотела отодвинуться от него, но только сильнее прижать к себе, будто это поможет почувствовать его сильнее. Лаская ее, он скользнул в ямку пупка и продолжил путь вниз, по белой линии живота. Каждое движение отзывалось сладострастными стонами с ее стороны. Разве можно сдержаться, чувствуя на себе его ласку, его любовь? Касуми никогда не сдерживала себя, а теперь и подавно не хотела. Выгибалась под его поцелуями, комкая ногами простынь. На мгновение он прекратил ласки и остановился. Посмотрел на нее и вдохнул воздух вокруг себя. — Никогда не слышал ничего прекраснее твоего аромата. Она отвлеклась на его слова, и это стало ее погибелью. Почувствовала, как мягкие прикосновения опустились непозволительно ниже. Хотя, кто сейчас запрещал ей подобное удовольствие? Здесь только они, предоставленные сами себе. Близнецы Хатаке всегда были сами по себе, и слыли маленькими гениями. То, что сейчас происходило между ними, разве не гениально? Кто знает его лучше, чем она, или кто знает ее лучше, чем он? Искушенные поцелуи брата привели ее на пик наслаждения. Его искусство любви всегда на высоте — это она уже успела познать. Изобретательный в жизни, в бою, и изощренный в постели. Неизвестно, кто из них двоих первым вкусил грешные мысли, но сейчас все остальное осталось позади. Здесь и сейчас были только он и она. Наблюдая, как она бьется в сладкой судороге, Какаши прекратил ласки и вернулся к поцелуям. Привкус ее удовольствия остался на его губах и языке, чем он охотно делился с ней. Касуми полагала, что сейчас он войдет в нее, но этого не произошло. Вместо этого, он проник внутрь двумя пальцами и продолжил ласки. — Сможешь кончить еще раз? Он согнул палец внутри нее и, надавливая на чувствительную точку, бесстыдно наблюдал, как сестру накрывает еще одна волна удовольствия. Непозволительно приятно. Очень захотелось увидеть, как он будет заходиться в сладком экстазе. Возможно, Касуми была уже на полпути к исполнению своего желания, когда взяла его член. Провела рукой, но вместо ласки направила в себя. Что может быть идеальнее этого момента? Он медленно вошел и еще медленнее стал двигаться. Перед глазами расплылись цветные пятна. От нахлынувших ощущений Какаши ошалел не меньше нее. Самое приятное чувство, которое она испытывала когда-либо. Они подходили друг другу как нельзя лучше. Каждое движение брата сопровождалось ее стоном — сдержать себя уже невозможно и плевать, что в рёкане стены бумажные. Подрагивающими пальцами вцепилась в его плечи, оглаживала бицепсы. Он, да и она тоже, были напряжены до предела, кажется, еще мгновение, и все закончится. — Я хочу сверху. Показалось, что он не понял ее шепота и на мгновение насторожился. Касуми воспользовалась моментом и, зажав талию брата в коленях, перевернула его на лопатки. — Попался, — прошептала ему на ухо и подарила нежный, чувственный поцелуй. Небрежно заплетенная коса распалась, закрывая их лица серебряной завесой. С его губ сорвалось признание в любви, и нежный шепот Какаши словно придал ей сил. Она почувствовала невидимую власть над ним и продолжила двигаться в своем завораживающем ритме. Приподнялась и прогнула спину назад. Если кто и был идеально сложен, так это ее брат. Молочно-белая кожа отлично просматривалась даже в темной комнате. Касуми провела ладонями по его груди, останавливаясь, и кружа кончиками пальцев вокруг напряжённых сосков. Он рвано выдохнул и повторил ее движение. Знал, что женская грудь более чувствительна. Сжал в пальцах сильнее обычного и подался навстречу ей. Чувственная вспышка неожиданно вывела ее на пик удовольствия. Показалось, что он внутри нее стал больше, или же это она так сильно сжалась перед тем, как упасть в наслаждение? Никогда не думала, что может быть так хорошо, хотя считала себя достаточно искушенной в любви. Какаши приподнялся на футоне и заглушил ее стоны поцелуем. Он терпеливо ждал, пока затихнет последняя искра удовольствия. Осторожно приподнял над собой и уложил на футон. Попросил лечь на живот и, приподняв бедра, развести ноги в стороны. Простынь скомкалась, зажатая в ее ладони — Какаши вошел резко и на всю длину. Сразу взял быстрый темп и жадно вбивался в ее тело. Горло охрипло от стонов и, оставаясь на грани экстаза, Касуми рвано выдыхала в подушку. Колени задрожали от перенапряжения, он продолжал двигаться, несмотря на ее усталость. — Не кончай без меня, — хрипло приказал и прикусил кожу на затылке сестры. Повинуясь его просьбе, она постаралась задержать себя, чтобы не сорваться раньше времени. Чувствовать его укусы восхитительно приятно и никак не ожидала, что брат проникнет рукой под живот, чтобы поласкать ее. — Какаши, я сейчас. Его движения стали высшим наслаждением для обоих. Сладкая волна накрыла одновременно. Закружила в чувственном потоке и выбросила на берег, иссушая мысли. В голове осталась приятная пустота. Неизвестно, сколько они пролежали в объятиях друг друга, но за окном уже начало светать. — Касуми, ласковая, моя, — шепот брата вывел ее из приятной полудремы. — Нет таких слов, чтобы выразить мою любовь к тебе. На глаза навернулись слезы. Захотелось остановить время, а лучше, обратить его вспять, чтобы остаться в рёкане посреди заснеженного леса навечно. Увы, нет техники перемещения во времени, и вряд ли когда-нибудь появится.***
Касуми выдохнула и запрокинула голову вверх, возвращаясь мыслями в реальность. Она и Какаши — тот, что был её братом — любили друг друга. Даже греховная запретная близость не смогла этого изменить. Скорее, она даже сблизила их. Они ничего друг от друга не требовали и не ждали. Каждый раз волнуясь как в первый, они находили смелость не думать о неправильности их любви и отдавались друг другу. Понимали себя и свои желания. Экспериментировали порой на грани. И никогда не сдерживали друг друга и не ревновали, всегда зная о том, что их связь совершенно иная, что она с ними — навечно, какую бы форму ни приняла. У обоих были отношения, в которых они всегда оставались верны своим партнёрам, а Какаши даже успел жениться. И она никогда не ревновала его к Сакуре. Их любовь осталась там и не проникла в этот мир, ведь даже в воспоминаниях, которые она отдала Ино, эти моменты не фигурировали. Раненая душа заболела с новой силой, когда Касуми увидела брата таким, каким он был в этом мире. Две версии её самого близкого человека сливались, необъяснимым образом спрятав на время воспоминания о сокровенном так глубоко, что техника Ино не смогла до них добраться. Касуми нашла свой путь в этом мире. Она примирилась со своим восприятием Какаши, разделив с той, родной его версией. Оказалось очень просто воспринять его ещё одним братом-близнецом, о существовании которого она узнала совсем недавно. В её мыслях он был старшим из них, теперь уже тройняшек. Самое удивительное — тело не трепетало при взгляде на него. Даже когда он ещё не был в отношениях с Сакурой, а она с Гаем, ей не хотелось знать, как ощущаются прикосновения этого Какаши и его поцелуи. Только потом она поняла, насколько сильно ей это помогло их разделить. Сзади послышались шаги, сопровождаемые шорохом песка. — Позвала всех на море, а сама сидишь в одиночестве? Голос Гая и его теплые объятия Касуми отличит из тысячи. Он всегда приходил к ней именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в нём. Она без памяти влюбилась в Зелёного Зверя, оптимистичного, яркого, заставляющего её улыбаться. А ещё она знала, каким он бывает только с ней — и от этого замирало сердце. — Мне было грустно, — сказала она, снимая с головы шляпу и откидываясь на грудь мужа, когда он сел позади неё. — Спасибо за то, что ты здесь. Гай прижал её к себе и поцеловал в висок. — Поделишься? — спросил он. — Я иногда вспоминаю старую жизнь, — честно ответила Касуми. — Хочешь вернуться? — Нет, — помотала головой она. — Моё место теперь в этом мире, — и добавила, повинуясь зову сердца: — с тобой.