Fire in your eyes

Скрежет сверчков и журчание рек, что окружали последний домашний приют к востоку от моря навевают почти что ощущение дома. Торин определённо думает, что он в конец сошёл с ума. Пение птиц в ночном Ривенделле разбивается о ладонь девушки, которую она кладёт на его – огрубевшую и широкую. Узбад понимает: голова не может просто так кружиться из-за выпитого эльфийского вина. Сердце у обоих бьётся так, словно ударяется о грудную клетку. Агата пытается спокойно дышать, наблюдает за королём. Скользит тёмными глазами по лицу, останавливается на линии губ, затем на шее, груди. Становится слишком, когда Торин кладёт свою ладонь поверх её. Когда-то это должно было произойти. Возможно сейчас и есть лучшее время: вдали от пирующей компании, эльфов и вообще вдали от всего мира. Пусть подождёт. И Торин сдаётся – тянется ближе, сокращает и так небольшое расстояние, целует мягкие губы, с наслаждением смакуя вкус вина и чувствуя вмиг сбитое дыхание девушки. Она отвечает поначалу робко, затем закидывает руки на шею короля, мягко притягивает ближе, путает пальцы в черных густых волосах. – Я не настолько пьян, чтобы не соображать что я делаю. – На всякий случай шепчет Торин, отстранившись, а после внимательно смотрит в глаза Агаты. На зацелованных губах – весёлая искренняя улыбка, и она сама целует короля, мягко опуская ладони на колючие щеки. Крыша грозится улететь в любой момент, и Торин углубляет поцелуй, обхватывает сильными руками талию девушки, пересаживая на себя. Она удивлённо вздыхает и чуть отстраняется. На уровне плеч гнома – её грудь, что прикрыта темной тканью короткого платья. – Скажи слово – и я остановлюсь. – Пытается успокоить. – Нет. – Шепчет как в забытье, чувствуя неимоверное облегчение и умиротворение. Всё так, как и должно быть. Руки на талии ползут вверх, ложатся на лопатки, прижимают ближе. Торин ощущает, как Агата всё больше отдаётся уже не стесняясь. Их скрывают лишь синие тени, что отбрасывают высокие деревья и крыши. Они не отрываются друг от друга, когда мускулистые руки подхватывают девушку под бёдра. Торин смутно помнит, где находится отведённая ей комната, но, вроде бы, она ближе, чем его. Дверь распахивается почти с ноги и, кажется, не закрывается до конца. С губ срывается трепетный вздох, а покрывало расходится волнами, когда Торин нависает над опрокинутой девушкой. В глазах разгорается страсть, и он приникает к губам, в ту же секунду чувствуя осторожные прикосновения к спине. Агата выгибается и смотрит так умоляюще, что в следующую секунду король срывается на рык. Терпеть больше нет никаких сил. Одним движением перевернув Агату на спину, руки приникают к пуговицам платья, почти что рвут их. Ладони девушки сжимают покрывало, а комнату наполняет судорожный вздох в то время, как поцелуи сыпятся от затылка вниз по спине. Пальцы скользят по талии к лопаткам, отливающим в свете луны белым. В следующую секунду ладонь перехватывает ладонь, и Агата – на спине, смотрит, закусывая губу. Обнажённая грудь часто вздымается, и Торин опускается на втянувшийся живот. Вкладывает в эти поцелуи все слова, которые, увы, иногда сказать не так просто. Целует внутреннюю сторону бедра, обхватывает ладонями, тянет на себя. Умело дразнит, целует низ живота. – Торин… – Чуть ли не хнычет, выгибается, закусывает кулак и судорожно дышит. Одежда вмиг оказывается на полу, и тогда узбад нависает над Агатой, уже почти не сдерживая себя. Её щеки раскраснелись, а руки тянутся к мощной шее, и Торин целует глубоко, уверенно, параллельно с этим устраиваясь меж разведённых ног. – Расслабься. – Глубокий тембр голоса прокатывается где-то в горле, на что Агата только кивает, по прежнему не разрывая зрительного контакта. Взгляд девичьих глаз цепляется за небольшую бисеринку пота, что катится вниз по рельефному животу, теряясь в черных волосах паха. Возбуждение скапливается внизу тугим теплым комком, и девушке кажется, что ещё чуть-чуть – и сама она рассыпется под уверенными ласками. Вторжение происходит медленно, и Агате словно застилает глаза. Её ноги Торин закинул на свои плечи. Король еле сдерживается от того, чтобы не обронить стон, параллельно наблюдая, как дрожащие руки девушки комкают покрывало. И Торин успокаивающе гладит бедро, а затем осторожно наклоняется вниз, целуя чувствительный сосок, от чего Агата, наконец, стонет и открывает глаза. Через минуту от стен эхом отбивается протяжный стон – Торин не спешит, хотя Махал свидетель: каких мук ему стоило не начать двигаться внутри разгоряченного тела сейчас же. Толчок – глаза закатываются. Толчок – стон. И узбад наконец отпускает себя, видя перед собой желанное тело и вторгаясь в него вновь и вновь, а затем чувствуя, как Агата тянет на себя, а её короткие ногти царапают широкие плечи. Губы сливаются в поцелуе, руки блуждают по мощной груди Подгорного короля, пока тот вторгается между ног девушки. Стоны сливаются практически воедино, когда разрядка накрывает каждого по очереди. Торин опускает всё ещё подрагивающие ноги на кровать, сам опускается рядом и лениво целует Агату в щеку. И она, прижимаясь к своему королю, обнимает его, засыпая также быстро, чувствуя, как тело наполняет приятная нега.                         *** Лишь большая одинокая луна подглядывает за, теперь уже парой, с широкого балкона, а её лучи просачиваются сквозь полупрозрачные занавески, мягко освещая девушку и гнома, спящих в объятиях друг друга. Рассвет определённо будет добрым.