После

Догорал очередной майский закат - уже едва заметное пылающее солнце, окружённое ярко красными, оранжевыми, бордовыми оттенками и над самой головой переходящими в нечто фиолетовое и синее. Ночь постепенно захватывала Боровичи, куда приехала целая съёмочная группа, Олег, Лина и Дима, наблюдающий за этим самым закатом, стоя на консилиуме. Испытание ещё не закончилось, дело не расследовали до конца, но парень уже давно был безразличным к этому. Обида на неитерес людей к его версии захлестнула так, что сейчас он ощущал себя маленьким мальчиком, не контролирующим свои эмоции. Дима понимал это, злился сам на себя, но негативные эмоции погружали в себя с головой, поэтому на всех присутствующих он агрессировал ещё больше. Вот Олег зашёл в здание якобы бара, и тут всё окончательно потеряло значение. Резкое отвращение появилось вместе с желанием попасть к себе домой, пойти в душ, очищающий ото всех мыслей и воспоминаний, а дальше зарыться в одеяло на кровати и лежать, свернувшись колачиком, как котёнок. Выплеснуть всё, что накопилось за эти несколько часов - без разницы как, слезами или агрессией - а дальше уснуть и никогда не вспоминать про это испытание. Из соблазняюще-приятных мыслей Диму вырвал снова Олег, который теперь вышел из бара и продолжал что-то объяснять. Неподалёку стояла Лина, но в отличие от него слушала медиума, иногда подкидывая свои мысли. Она всё ещё пыталась помочь людям, не потеряла интерес, не кидала свою ответственность за это дело. Сейчас, будучи не в самом лучшем настроении, когда в голове один пессимизм, Дима искренне не понимал такого рвения, но не смог не улыбнуться, глядя на близкую подругу, с которой они закомфортились совсем недавно, как, собственно, и с Олегом. Он, в свою очередь, уже начал подводить дело к концу, и как Дима понял, не изменив своего мнения. Даже не выступая со своей версией ещё раз, в нём появилась волна агрессии, вызванная в сторону Олега. Вряд-ли в такой увлечённости он заметил смену вибраций, поэтому старший даже не пытался её скрыть. Он тяжело дышал, перебирал пальцы рук глубоко в карманах своей чёрной куртки «Prada», а от родителей погибшей девочки, которые не одарили его даже взглядом, чернокнижник вообще демонстративно отвернулся. Больше Дима в эту историю не лез. Постепенно Олег подводил итоги, пострадавшие от горя молодые люди их подтверждали и успокаивались, после чего просили разговора наедине. Камеры переместились на машину, где расположился медиум и поочерёдно заходившие люди, отпуская остальных экстрасенсов от своей цепкой хватки. Дима, не раздумывая и ни с кем не разговаривая, сразу отправился в их, не такую уж большую машину для двух плечистых парней и хрупкой девушки. Он сел на то же место, где и сидел, когда тройка экстрасенсов только-только ехали сюда, смеясь и радуясь, что на испытании они вместе, наивно думая, что всё будет как никогда хорошо. Ничего не хорошо. Дима плюхнулся на сиденье, после чего подогнул локоть, положив его на оконный выступ, склонил голову, которая, кажется, сейчас в два раза тяжелее обычного, и закрыл глаза, в первые секунды чувствуя неописуемое блаженство. Он казался натуральным невыспавшимся школьником на самом скучном уроке в мире, который в жизни ему никогда не пригодиться, но на деле Дима униженный взрослый экстрасенс, чьи слёзы не катятся по щекам только по причине того что он действительно наслаждается временем сомкнутых глаз, ведь уже давно хорошо не высыпался. Свойственный съёмочной группе шум кажется отдалённым и приглушённым, будто звук в наушниках поставили на самый минимальный звук, вечерняя прохлада, что бьёт по лицу из открытых дверей машины успокаивает, едва слышен шум не так давно позеленевших деревьев, а ночь за это время успела победить солнце и захватила всё небо над головой, прогоняя все отголоски ярких красок. Чернокнижнику хватает пяти минут чтобы задремать, а далее в таком же ритме проходят несколько десятков минут. Его грудь размеренно вздымалась, совершенно не выдавая внутреннего состояния, однако если бы всё это время Дима сидел не сомкнув и глазу, то дыхание бы сбилось ко всем чертям. Спокойную дрёму прервала Лина, которая заходила в машину. От громких шагов, в сравнении с той тишиной, что установил спящий парень, он просыпается, резко поднимая голову и убирая локоть, будто и не спал, однако его выдают едва разлепившиеся глаза и помутневший взгляд на девушку. — Ой, Дим, ты спал? Прости, что разбудила, — Лина села рядом с Димой, корпусом поворачиваясь к нему. — Ничего, я только задремал чутка, — сказал парень, потирая сонные глаза. — Может опять задремлешь? Люблю наблюдать за спящими котятами, — девушка улыбнулась искренне и умилённо, глядя другу прямо в глаза. — Да я с радостью, — чернокнижник опустил взгляд в пол, пытаясь скрыть смущение, но его выдавала такая же улыбка. — Устал? — Лина успокаивающе положила руку на его лицо, большим пальцем поглаживая щёку. — Есть немного. А тебе, вижу, немного лучше? Лина кивнула. В воздухе между ними повисла повисла атмосфера заботы, она будто мерцала и искрилась мелкой россыпью блестящих звёздочек. — Да, только благодаря тебе и Олегу, — звёздный блеск атмосферы в миг растворился. — Мгх. Мы всегда будем рядом, — Дима будто иссох, а вместо искристых звёздочек появилась неловкость, которую ощущал только он. В момент чернокнижник осознал, что тема Олега стала волнующей, даже запретной, и это произошло буквально за пару часов. Его сердце сначала ёкнуло, сжалось, будто тянулись все мышцы, что там есть, а потом тяжесть разлилась по всей грудной клетке. Чтобы избавиться от при хлынувшей неловкости, Дима закопошился, устраиваясь поудобней, и положил голову на плечо Лины, сново закрывая глаза и несильно удовлетворённо улыбаясь. Девушка в свою очередь тоже немного склонила голову, кладя на его. Сейчас её рука покоилась плечах Димы. Они молчали, но для парня неловкость действительно исчезла, и теперь они сидели в тишине, молчании, таком нужном и успокаивающем, что грело душу. Их меланхолию прервал Олег, который неспеша залезал в автобус по немногочисленным ступенькам, а потом на секунду замер, улыбаясь: — Устали, ребят? — парень тоже сел на кресло, как и Лина, поворачиваясь корпусом в сторону девушки и Димы. — Честно, да, очень чувствуется. Уже не та боль, а именно ощущения такие, будто из меня все соки выжали. — Дим? — с той же улыбкой на лице, но теперь и в голосе спросил Олег, которого такая картина явно умиляла. — Мгх. — сонно промычал чернокнижник, и медиум с Линой переглянулись. Теперь улыбалась и девушка, уже подняв голову с Димы. — А ты, Олег? — Да, тоже. Морально тяжёлое испытание, да? Действительно все соки выжимает. Не то чтобы тяжело увидеть, а именно прочувствовать это что-ли... Хотя кому я говорю, — Олег с горечью улыбнулся. Лина сделала тоже самое. — Поспишь без меня, Дим? Давай-ка, — девушка начала подталкивать парня обратно на кресло, но он открыл глаза и сново заёрзал, садясь так, что было удобно спать, а перед тем, как сново сомкнуть очи, кивнул Лине. Она пересела на ряд сзади, где расположился Олег. — Поговорим? — спросила девушка шёпотом, а потом наклонилась к уху медиума, начиная шептать едва слышно. — Дима обиделся. Или расстроился. Или и обиделся, и расстроился. Это из-за вашего немого разногласия, сто процентов. Люди послушали тебя, он сказал, что не будет распинаться, он не стал спорить с тобой и устраивать скандал, только из-за того что дорожит тобой, но внутри него клубится такая обида, это жесть. Поговори с ним, извинись или сделай хоть что-нибудь, Олег, пожалуйста, — Лина отстранилась, и их взгляды встретились. Олега — озадаченный, Лины — жалостливый. Теперь к уху девушки наклонился медиум. — Я тоже это заметил, как иначе? Ещё когда он пытался топить за свою версию, я почувствовал ту смену энергетики, вибраций. Тоже думал поговорить с Димой. Он же обидеться, мы перестанем так сплочённо общаться, а я не хочу терять его, — парень отстранился, и увидел уже решительное лицо Лины. Одними губами она произнесла «поговори». Так же прошептал и Олег «поговорю». И они поняли друг друга. Лина пересела на ряд к себе, и Олег погрузился в думу о разговоре с Димой. А что говорить? Он надел наушники, врубил любимый плейлист и начал прокручивать все возможные вопросы, реплики, извинения и их исходы. Да, сейчас он был готов извиниться, и даже чувствовал свою вину. Не за то что оказался лучше, интереснее и глубже для людей с испытания, а за то что поставил невидимую стенку между ними, которая мешала прежнему общению без обид. В какой-то момент раздумья, несмотря на всю усталость и горечь сегодняшнего дня, Олег подметил насколько волшебна и уникальна атмосфера, что витала в воздухе. Развалившись, Олег сидел на одном из двух кресел, закутанный в свою куртку. За окном стояла глубокая ночь, везде горели фонари, в наушниках играл трек с некой городской атмосферой а-ля небоскрёбов, и все эти факторы дополняли ощущение того, что трое экстрасенсов возвращаются домой после тяжёлого испытания, после дня проведённого вместе, даже несмотря на все трудности, что пришлось и ещё придётся преодолеть, Олег был благодарен за эту возможность поработать и провести время вместе. Он был уверенным, что после этого испытания все трое станут ближе друг к другу, а это разногласие между ним и Димой — лишь какая-то проверка Сверху. После прилива атмосферных ощущений и позитива, мысли Олега резко прояснились. Вдруг он понял, что именно нужно говорить чернокнижнику и как будет правильней. Поддавшись этому порыву, он встал со своего места, в мыслях надеясь, что Дима не спит. Так оно и оказалось — парень что-то листал в телефоне, из-за почти кромешной темноты в салоне его лицо освещалось экранным светом, от чего Олег увидел сонные глаза. Заметив взгляд на себе, чернокнижник поднял голову, вопросительно смотря на медиума. — Можно? В ответ он получил положительный кивок от Димы, убирающего телефон в карман. Олег расположился на одном из кресел, поворачиваясь к чернокнижнику, и сразу поймал его не самый довольный взгляд. — Я хотел поговорить, ты не против? — Неа. — Давай проясним всю ситуацию, что произошла сегодня. — начал Олег, но теперь его осыпали непонимающим взглядом, из-за чего он прояснил, — Я про испытание. Дим, я заметил, что тебя это задело, не пытайся это скрывать… — Что, «это»? — чернокнижник перебил друга, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь. — Обида, что наши версии оказались разными, а люди пошли за мной, — подытожил Олег более суровым тоном, в сравнении с начальным, который казался лепечущим и извиняющимся. Дима, не ожидая такой прямолинейности и попадания прямо в сердце, замер с удивлённым и невинным выражением лица, будто ребёнок, что разбил вазу и теперь стоит чуть ли не плача. Олег спохватился и сново принял безмятежное состояние. Он взял руку Димы в свою, большим пальцем гладя его костяшки. — В первую очередь я бы хотел извиниться, потому что мне реально жаль, что этим мы задели твоё эго. Что Я задел. Честно, меньшее, что я хотел, так это конфликтовать с тобой. Мы же договаривались, что ни при каком раскладе не будем ссориться, помнишь? — медиум сильнее сжал ладонь Димы в своей руке, с надеждой заглядывая в его полузакрытые глаза. — Так мы и не ссорились. Всё нормально. — Не ссорились, но нечто похожее всё равно произошло. Это некое недопонимание и озлоба из-за твоего пессимистичного настроения. Я знаю, что этот день был «не твоим», что всё шло против тебя, но я предлагал зайти в клуб вместе со мной. Кстати, почему ты не согласился? — опомнился Олег и задал вопрос с любопытством, будто они вели самую непринуждённую беседу. — Я уже расхотел что-либо делать. Вообще потерял интерес к этой истории, и желания никакого не осталось. Меня прямо окутало отчаяние, захотелось домой, в душ, а потом в кровать, реветь, кричать бултыхаться там, или чё-то такое. Я реально так обиделся, сжался, ощущаю себя, блин, неуравновешенным подростком с играющими гормонами. Даже стыдно как-то, но я никуда не могу деть эту обиду. — наконец Дима расслабился из-за чего разговорился. Олег чувствовал, что сейчас чернокнижник открывает свою душу перед ним, поэтому внимательно слушал друга, иногда кивал, вникая в каждое слово. Он смотрел Диме в глаза не отрываясь, а тот наоборот не особо поддерживал зрительный контакт, то и дело отводя взгляд куда-то в пол и окно. После несколько секундной паузы Дима продолжил: — А потом ты увлёкся! — говорил чернокнижник уже с выражением, будто оправдывается или ему действительно стыдно. — Рассказал концовку, увёл всех на отдельный разговор, ну и всё. — сново закрылся в себе Дима, отворачиваясь корпусом от Олега и освобождая свою ладонь из его. — Нет, подожди, давай разберёмся. — медиум мотнул головой, собираясь с мыслями. — Когда мы только начали работу вместе, все рассказали свою версию. Да, они были разными. У каждого из нас было своё мнение. Но потом я подтвердил образ человека, которого ты увидел, так? Дима кивнул. — А дальше я предложил зайти в клуб, но ты отказался. Устал, потерял интерес, разочаровался — я понимаю. Но и ты пойми, что иногда нужно топить до конца. Я не осуждаю тебя, ни в коем случае, просто так, наверно, было бы легче сейчас. Да, здесь есть и моя вина, что я так грубо оттолкнул вас с Линой на второй план и начал разбираться сам. Вы будто почувствовали это и не пошли в клуб вместе со мной, да? Но если бы ты топил за свою версию, если бы добивался, обиды бы не было. Да, может быть между нами всё равно бы появилось разногласие, но ты бы рвал всех, добивался своего. Я понимаю, что ты не делал это из-за уважения ко мне и из-за нашей дружбы, — сказал Олег и получил подтверждающий кивок Димы. — но и я бы не начал конфликт. — из-за слов Олега Дима вскинул брови и медиум это заметил. — Не начал бы! Знаешь почему? Потому что тоже уважаю тебя и ценю нашу дружбу. Может быть, получилось бы тоже не очень хорошо, но ты бы боролся. Возможно, это бы пошло тебе на пользу в дальнейшем. Тут есть и моя вина, и твоя. Такое бывает. И да, обида – это не плохо, не стыдись этого, наоборот, заявляй о ней. Я понимаю тебя — то опустошение, ту обиду, когда хочется кричать, но ты молчишь. И то желание попасть домой, бросить всех, не выходить на связь несколько дней или ещё чего похуже я тоже понимаю. Но знаешь, если ситуация сложилась именно так, значит так должно было произойти. И это даже к лучшему! Сам посуди, поговорили бы мы хоть когда-нибудь на такую тему? Мм, мне кажется, вряд-ли. — Олег улыбнулся, заметив, что Дима снова повернулся к нему. Теперь чернокнижник не пытался рушить зрительный контакт, а наоборот, смотрел на друга не отрываясь совершенно другими глазами. Вместо пустого, безразличного взгляда появился блестящий, едва заметно бегающий. В нём читалась такая радость, облегчение и любовь, что медиум не устоял, и вместо лёгкой улыбки краешком губ он расплылся в самой искренней и доброй. — Зато теперь мы узнали друг друга лучше, стали ближе. Я очень рад, что выдалась такая возможность побыть с тобой рядом. И я уже чувствую, как твоя обида отступает. — Олег продолжал смотреть на Диму, на эти его глазки, а сейчас, когда медиум сказал всё, что думал на этот счёт, он увидел в глазах Димы ещё больший блеск, из-за чего снова улыбнулся, выдал томный смешок и потянулся к другу, закидывая одну руку через плечи, а второй обнимая с другой стороны, смыкая их вместе где-то на левом плече чернокнижника. Олег положил свою голову на его, чувствуя на щеке мягкие волосы Димы. Он в свою очередь обхватил спину медиума, кладя голову на уровень ключиц. — Димон… Ну чего ты прям так? — Как? — Близко к сердцу. — Ну потому что я думал, что мы будем работать все вместе, обсуждать, поддерживать, помогать, а по итогу так не получилось. — Дима повернул голову боком, больше не утыкаясь носом в куртку друга и говорил эмоционально, пылающе, будто вспыхнул. — И сейчас я понял, что по большей части во мне была эта обида не из-за того что я не хотел делить успех и внимание людей, а вот из-за этого… — Типо предательства. — Да, типо! И когда ты заметил это, пришёл и извинился, чётко и рационально расставил всё по полочкам, стало так легко и хорошо. Даже приятно, что-ли… — Ты прям как брошенный котёнок, Дим. Один вроде сидишь такой грустный и отстранённый, обиженный на весь мир, а как к тебе подойдешь, погладишь, — Олег специально остановился и погладил плечо Димы ладонью, лежащей на нём. — сразу становишься милым и ласковым, забываешь про все беды и радуешься. В ответ чернокнижник сново уткнулся носом в куртку Олега, ёрзая. Они сидели так какое-то время молча, слушая звуки машины. — Олег? — Да? — Давай будем считать, что мы оба виноваты, но не виноваты. Что у обоих версия неправильная, но правильная? — Противоречия? — Олег усмехнулся. — Давай. Мы оба виноваты… — Но не виноваты, — подхватил Дима, заканчивая одновременно с другом. — Наши версии неправильные… — Но правильные, — повторил так же чернокнижник. — Здорово, да? — Ага. Даже легче стало, а тебе? — Тоже… — промурлыкал чернокнижник, прижимаясь к Олегу ближе. — Димон, если когда-нибудь я ещё раз как-то задену тебя в такой же ситуации, не забывай, что никакие испытания и разные версии не поменяют моё мнение о тебе и не разрушат нашу дружбу, ладно? Я не хочу, чтобы ты лишний раз грустил, загонялся и переживал из-за этого. Просто знай, что я не буду тебя осуждать и считать глупым. Я всегда буду на твоей стороне. — Олег помедлил, но всё же наклонился к уху Димы , говоря шёпотом. — А ещё знай, что… — Парни, долго я уже сплю? — сонным голосом, но бодрой интонацией спросила проснувшаяся Лина, даже не подозревая, какой важный момент прерывает. Олег не растерялся, чмокнул друга в висок, и всё же договорил: — … Я люблю тебя. — также шёпотом, на ушко сказал медиум, а далее, как ни в чём не бывало, аккуратно отстранился от друга, и в тон Лине начал беседовать с ней. — Достаточно, Лин! Через какое-то время трое экстрасенсов уже веселились, будто и не было того тяжёлого испытания, а Дима, словив момент, когда Лина отвернулась, быстро прильнул к уху Олега со словами «И я тебя», а затем также быстро отстранился, но смотрел на друга такими по-детски горящими газами, что Олег не смог сдержать умилённую улыбку, а в ответ сдержанно кивнул, чувствуя, как по телу разливается волна бархатистого удовлетворения.