***
— Дима! Ты главное не переживай! Я буду рядом! Если вдруг что… — судорожно восклицает Антон, а взгляд так и бегает из стороны в сторону. — Да я и не переживаю, Шаст, — спокойно отвечает Дима, поправляя горло водолазки. Симпатичный мужчина в отражении хмуро осматривает образ, но в целом остаётся довольным: несколько деловой стиль неплохо сочетается с лысиной и очками, хотя последнее, пожалуй, лишнее; там, куда Дима собирается, это вовсе не пригодится. — Дима, — настойчиво продолжает Шастун, схватив друга за плечи, — мы в любой момент можем уйти, слышишь? — Угу. — Дима! Ну хочешь — не пойдём! Дим, Дим, давай не пойдём, а? — нервная тряска слегка надоедает, и, выбравшись из стальной хватки, Дима ведёт Антона присесть на диван. — Зассал? — добрая улыбка сперва успокаивает Антона, но лишь на несколько секунд. Его кудряшки тут же начинают забавно телепаться, пока он агрессивно машет головой. — Не-ет… — Ну хочешь, я один пойду. Всё разведаю… — Нет! — тут же вопит Антон. — Я пойду! Это же я туда собирался и тебя позвал! Чисто для компании! — Дима на это уже не сдерживается и откровенно ржёт. — Хочешь избавиться от свидетеля? И пойти отсидеться где-то в парке? Это ты зассал! — Антош, ну я с тебя не могу уже, — вытирает Дима слёзы с лица. — Сам уговаривал меня, а теперь? Уже поздно, я настроился провести вечер с пользой, тем более — халявно. Твой Хуебур урод полный, но отрываться всегда умел. — Это да… Но всё же. Мы давно не были в парке, Поз… — Мне завтра обратно уезжать в Воронеж, последний вечер в столице провести, сидя на лавочке? — скептически выгибает бровь Дима и присаживается рядом с загрустившим другом, приобнимая его за плечи. — Мы всегда сможем уйти. Я тебя не брошу и обязательно вытащу, вдруг чего. Ну и тогда уже хоть до утра в парке тусить будем. — Хорошо, — напряжённые плечи расправляются, но былого воодушевления пока не видать. — А что, если тебе понравится? Не думай сразу о плохом. — А если я встречу там любовь своей мечты? — Обязательно, — давит в себе усмешку Дима, — только предохраняться от своей любви не забудь.***
— Серёж. — Не хочешь — иди домой. — Ну прям… голым? — понизив голос до шёпота, спрашивает Арсений, хотя вокруг них уже никого нет. Мандраж начался ещё на так называемом ресепшене, когда подписывали договор о неразглашении и сдавали телефоны: вечеринка всё же закрытая. Проходит в загородном доме, полном богатых людей, выложивших огромную сумму для развлечений. Но теперь Арсению напомнили про дресс-код — «ничего лишнего». То есть... совсем. Сегодняшний вечер называется «Жажда», при чем у буквы «Д» прорисованы клыки, лишь в шутку напоминая о вампирской тематике. Так сказать, жажда отсосать кому-то, или же напоить телесными жидкостями, или на что ещё хватит фантазии. В любом случае из одежды предоставляют лишь двухцветные плащи: чёрная сторона для активов, красная — для пассивов, но и они вовсе не обязательны, лишь для тех, кого этот вопрос волнует принципиально. — Тебе плаща мало? Кстати, какой стороной облачишься? — Серёжа уже успел в душ сгонять и, вернувшись в раздевалку, примеряет наряд себе по росту, но всё какое-то длинноватое. — Да мало ли, кто их до меня носил?! — Арс, я уверен, что на эти тряпки они точно потратились. Да сука! — взбесившись, Серёжа сдернул с себя ткань и швырнул обратно на стойку. — Всё, пошли? Замявшись, Арсений принялся повторно завязывать ленты на горле. Сережа с такой лёгкостью на всё это реагирует, потому что подобные мероприятия для него нечто будничное. Он и знает про этот новый «клуб по интересам» потому, что был постояльцем прошлой его версии, еще и с VIP-картой. А вот Арсений на оргиях ещё не был. Он вообще бережно относится к выбору партнёра, всё же заклеймить себя геем-театралом не особо хочется, да и разные типы попадались. А тут заботятся об анонимности, проверяя надежность людей даже на этапе регистрации. Сболтни чего лишнего — и никогда ни за какие деньги не попадёшь обратно. Новый опыт, острые ощущения, животные инстинкты — всё это влечёт Арсения, хотя и не мешает нервно оттягивать момент. Чёрный по-прежнему ему идёт, а вот красный лишь подчёркивал бы пылающие щёки и плечи. Да и решиться отдать себя в руки незнакомцу Арсений всё же не готов. — Пойдём. — Расслабься, сейчас выпьешь и вольёшься. Еще не оттащишь потом…***
Антон чувствует себя не в своей тарелке, постоянно кутаясь в плащ. В свой и Димы, для верности. И дёрнуло ж его прийти в это сомнительное место. И почему его так легко подбить на слабо? «Ты милый мальчик, даже слишком. А с такими хорошими быстро становится скучно…». Именно так о нем и сказал недавно Андрей, его бывший. Они познакомились на его работе, куда Антона пригласили звёздным гостем в зрительный зал. Сколько насмешек вылилось на его голову на тему блогерства и по поводу его видео, даже показалось, что у Андрея личная неприязнь. Но это был своеобразный флирт. Они поговорили после съёмок, и как-то всё завертелось. Андрей периодически эпатировал, в его отношении то и дело проскальзывал цинизм и пренебрежение ко всему, что делал Антон. Он банально принижал все заслуги, играя на чувствах так, что даже ощущение вины плотно поселилось в голове. Но всё же он нравился Антону своей харизмой и спонтанной романтикой. Умел быть милым и заглаживать вину, а за чередой обидных слов следовали пьяные извинения с жарким сексом и дорогие подарки. Дима Андрея откровенно не одобрял, больше того, даже как-то вступил в словесную перепалку с ним, и, признаться, друг гениально отвечал циничным сарказмом, побеждая на чужом поле. Тогда Андрей поставил перед выбором. Многолетняя дружба, усталость и в конце концов чувство собственного достоинства победили. Долгое время Антон приходил в себя. Оказалось, что он был не один такой и во время «съёмок» Андрей проводил время с другими парнями и девушками — этим и объяснялись все подарки и сюрпризы. Словом, разобравшись в себе у психолога, которого заботливо посоветовал Дима, Антон познал дзен, как ему нравилось это называть. Да только всё равно на удочку попался: встретившись недавно с бывшим, позволил себя подбить на поход в это сомнительное место. Хотелось доказать и ему, и себе, что он может быть разным, раскрепощённым… глупости, конечно. Дима ему так и сказал, только услышав про планы на вечер: — Хуебур этот твой, хорошо, что ты свалил от него, но влиять на твою жизнь, Шаст, ну не позволяй ему. Консервативного Диму пришлось долго уговаривать просто потому, что он такой человек. Не понимает цели — не участвует. Только взвешенные аргументы и интерес поучаствовать в чём-то новом смогли убедить. Была у Димы особенность: всё хотел попробовать. Чаще всего это касалось еды, но и на другие сферы деятельности тоже распространялось. Так он стал ведущим мероприятий, так он стал футбольным комментатором, так он снимал небольшие обзоры во время поездок заграницу. Так он заинтересовался посетить оргию и уже принимает в ней активное участие. У Антона так не получается. Он стащил со шведского стола поднос с шотами и, забившись в дальний темный угол, сидит у столика с щедрым количеством пузырьков, квадратных пакетиков и принесённого алкоголя. С ужасом наблюдает. А ещё старается не думать о том, что, скорее всего, этот диванчик уже успели множество раз опорочить. Когда они с Димой пришли, всё уже началось и многие разбились на пары, тройки, квартеты. Антон, конечно, походил вокруг некоторых, но стучать по чужому плечу и говорить: «Простите, местечка не найдется?» — не решился, так что пока просто смотрит окружающее его порно. Вокруг сношаются все. На фоне ненавязчиво играет музыка, простая мелодия, что помогает погрузиться в атмосферу, смешиваясь с бесконечными стонами и шлепками. Освещение приглушенное, отдает где-то лиловыми, а где-то багровыми оттенками. На столах с многочисленной выпивкой стоят зажжённые канделябры. Не будь здесь так многолюдно, то Антон бы назвал атмосферу романтичной. Дрочить в одиночестве не хочется, а член требует хотя бы этого, предательски разыскивая выход из-под слоёв ткани, и Антон сосредотачивается на нём, ненавязчиво поглаживая. Неожиданно рядом опускается мужчина, никак не нарушая личного пространства, но его взгляд чувствуется по телу. Антона словно глазами раздевают, и он смотрит на незнакомца. Невысокий, с тёмными волосами, завязанными в хвостик, интересными чертами лица и пронзительными глазами, жаль только, что освещение не даёт рассмотреть их цвет. Чёрт, а он выглядит неплохо. Даже не так, он выглядит как тот, кого бы Антон назвал папочкой, насаживаясь на его член. Особенно цепляет харизма, которой, очевидно, у мужчины в избытке: то, как он смотрит, как держится, хоть и сидит в чём мать родила. — Какой ты симпатичный, — говорит незнакомец и склоняется к уху Антона, — такие, как ты, не должны сидеть в одиночестве в таком тёмном углу. — Спасибо… — Тебя можно в центр зала, как главную награду, к которой подпускают лишь избранных… Мне повезло, что тебя пока никто не заприметил… Или ты любишь наблюдать? Его дыхание обжигает ухо Антона, пробегает по всему телу импульсом, что заглядывает в мозг, отключает тормоза и спешит скорее к члену. Голова кружится от предвкушения, все вокруг занимаются сексом, пошло стонут, в нос бьет чужой похотью, но больше ничего из этого не беспокоит. Его словно скрывает этот незнакомец от окружающего, пока Антон может лишь растерянно улыбаться и надеяться не сморозить какую-то глупость. Как же хочется почувствовать руки этого мужчины на своем члене. — Я… я ждал приятной компании, — наконец-то выдавливает из себя Антон, придвигаясь ближе, показывая, что хочет и что сдерживаться не надо. — А теперь? — незнакомец осторожно тянет ткань с чужих плеч, как бы уточняя, выжидая, и слегка удивляется второму плащу, но никак не комментирует этого. — Кажется, нашёл, — Антон сам избавляется от лишнего на себе и заходится стоном, когда чувствует долгожданные прикосновения чужих рук.***
Дима всегда любил эксперименты. Всегда нырял в них с головой. Он, конечно, в первую очередь решил, что идет исключительно присмотреть за другом: если б они не пошли, то Антон жалел бы до конца жизни. Что смелости не хватило, что не смог чего-то себе доказать, и прочие глупости — а потом уже, если все будет в порядке, можно и пуститься во все тяжкие. Оказалось, что для этого не стоило идти в самую гущу событий, но, если уж пришел за хорошим трахом, так и следует получать удовольствие, а не носом воротить. Он просто шёл через центр, как за руку потянул к себе мужчина. Симпатичный, страстный, высокий. Еще и в компании со вторым, примерно одного роста с Димой. Эти двое казались парой, которая хотела найти третьего и развлечься. Ну кто Дима такой, чтобы на оргии отказываться от секса втроем? Тем более, когда зажали сразу двое симпатичных мужчин и ласкают его в четыре руки. Сорванный в порыве плащ улетел куда-то в сторону, Дима за ним уже не следил. У него давно не было секса с мужчиной, со времен прошлых отношений, которые закончились полюбовно: не уделяли друг другу внимания, разъехались по разным городам и прочие мелочи. При этом Дима чувствует, что мог бы справиться с отношениями на расстоянии. Он не угасал лишь потому, что нет возможности увидеть партнера, и умел насытиться наперёд, довольствоваться звонками, дрочкой по телефону, но партнеру этого было мало и теперь есть то, что есть. После этого Дима переключился на девушку, довольно милую, но и с ней отношения долго не продлились. Видимо, сейчас было время вольного плаванья и случайных партнёров. Оргий. Нет, Дима этого не планировал. Он приехал из Воронежа провести корпоратив и остановился у Антона. Давно с другом не виделся, вот и остался на ещё несколько дней. И прямо сейчас Дима млеет в чужих руках: тот невысокий наглаживает его член, прижимаясь губами к шее, а второй массирует задницу, ненавязчиво поглаживая вход. Дима не против, он давно соскучился по крепкому члену и лишь заинтересованно потирается о чужие пальцы, не забывая толкаться в чужой кулак. Он стоит посреди комнаты, полной тел, но его совершеннейшим образом ничего не волнует, кроме людей, что не дают ему упасть. Где-то на подсознании мелькает мысль, что он должен был что-то сделать, проверить, но прохладные из-за смазки пальцы толкаются в него, и он обхватывает одного из партнёров за плечи. Закусывает губу — и его ведёт. На глаза попадается чья-то кудрявая макушка, и этот кто-то задирает голову, постанывая. Антон скачет на каком-то мужчине и так громко стонет, что перехватывает дыхание и становится неловко из-за увиденного. Дима успевает подумать, что не будет прямо сейчас подшучивать, осуждая чужой выбор одноразового партнера, так смахивающего на какого-то хача, и подождёт до дома. Но больше он не отвлекается: стимуляция с двух сторон слишком хороша...***
Серёжа даже не представлял, что в этом огромном доме с множеством комнат найдёт такое сокровище прямо в первом зале. Что под ним будут так стонать, так изгибаться и смотреть. Смотреть в самую душу. Этот кудрявый парень, сперва показавшийся чересчур стеснительным и невинным, оказался самой настоящей бестией. У Серёжи было много партнёров, но такой лавины эмоций он ещё не испытывал на себе. Из него буквально выпивали все соки, сжимали член так, что скулить хотелось, и задавали такой темп, что, казалось, переживали о его скорой пропаже. Серёжа вжимает парня в диван, шлёпает, ещё больше раззадоривая, надрачивает его член и сжимает ягодицы так, что входит до самого основания, но слышит лишь: «Ещё, ещё!». Но потом партнёр прихватывает зубами цепь, свисающую с шеи Серёжи, и смотрит так блядски пошло, вынуждая наклониться ближе. Цепь мешает их языкам, поцелуй отдаёт металлом, но этот кудрявый чертёнок так стонет, так ласкает слух, а его требовательные ладони наверняка отпечатаются на теле. Серёже хочется кричать, рычать, выть от обилия эмоций. Он переворачивает партнёра на живот, заставляя встать на четвереньки, и толкается так, что пот градом, что душу вытрахать можно. Запускает ладонь в чужие кудри и тянет его на себя, заставляя подняться. Сережа обнимает его, шепчет о том, какой он прекрасный, что он самый лучший. У них с этим мужчиной разница в росте, но кажется никого это не волнует, пока поступательные движения не теряют темп и силу из-за неудобного положения.***
Волнение отступает, Арсению уже начинает нравиться происходящая вакханалия, и, возможно, этот бокал уже был лишним, но мужчина сбрасывает с себя плащ. Зачем одежда на мероприятие, лозунг которого «ничего лишнего»? Правда мешающая вещь почему-то отказывается покидать его тело, как бы он не отбрасывал подол, но Арсений не сдаётся. Наконец-то вспоминает про ленты на шее и, пошатываясь, направляется вперёд. Какая-то обида на Серёжу неприятно гложет душу, и хочется ему все высказать, мол, какого хрена он притащил его на эту оргию и бросил. Но Серёжи не видно, зато чья-то задница и широкая спина, мягко укутанные светом ближайшего канделябра, маняще выставлены на диване. Так и тянут магнитом. — Хм, сойдёт, сейчас только обмундирование и в бой, — с такими мыслями, под нос озвученными, Арсений спешит к неизвестному мужчине и касается его поясницы. — Пардон, вы не против? Мужчина оборачивается, что-то хмыкает и бросает ответ через плечо: — Отдери меня, красавчик. — Будет сделано! Незнакомец опирается коленями о диван, обхватывает спинку руками, и Арсений даже не замечает его лица, не знает его имени, кто он, о чём думает, чем живёт. Сейчас управляют лишь алкоголь и похоть. И Арсений берет своё, вставляя в уже раскрытую дырку, растраханную, видимо, кем-то до него, и чувствует, что ему этого не хватало. Что ему нужно было кому-то засадить, закрыть воющую дыру одиночества хоть на несколько секунд, почувствовать себя живым. Но искать кого-то, знакомиться, а уж тем более заказывать… Определённо такие вечеринки Арсению по вкусу, ничего в них страшного, никаких ублюдских подкатов и прочего, просто кайфуй. Пока он толкается в полнейшего ноунейма, захмелевший взгляд лениво скользит по залу. И тут он видит его.***
Дима зажат сразу двумя телами, его ублажают в четыре руки и параллельно целуются. Заметив, что чужие губы тянутся к его, он отворачивается, ясно показывая границу. Запреты чтут. Ничего более ошеломительного в жизни Димы ещё не случалось. Партнёры с любовью относятся друг к другу, но и о нём заботятся так, как если б он был их любимым и постоянным любовником, одним из триады. Это наталкивает на мысли, и Дима обязательно их обдумает потом, когда не будут неспешно скользить членом, когда не будут крепко удерживать его за плечи, когда не будут стимулировать его соски и поигрывать с мошонкой так, что мысли все путаются. Дима откидывает голову в наслаждении, когда в него входит один, а второй опускается поцелуями по телу и берёт в рот. Ощущений много, хочется наконец-то упасть, и пусть эти изголодавшиеся делают с ним, что хотят, лишь бы не останавливались, но они всё ещё его удерживают, хоть Дима и едва стоит на ногах. Ему не то, что думать, сосредоточить взгляд сейчас трудно, но хочется продлить момент удовольствия, узнать, на что ещё способна эта пара. Его взгляд скользит, ни на чем не фокусируясь, но замечает что-то голубое, максимально не вписывающееся в атмосферу лиловых лучей сумеречной ночи и красных потоков крови. Мягкий свет обволакивает мужчину у одного из диванов, и его глаза так не подходят всему происходящему, что хочется его выгнать, лишь бы не портил картину. Но Дима смотрит на него. Как он ритмично вбивается в незнакомца, как напрягается его бледное тело, как скользит шальной взгляд и натыкается на его. Они смотрят друг на друга и оторваться почему-то не могут. Этот мужчина опредёленно хорош собой, он интересует, притягивает к себе, чем-то цепляет Диму, заставляя изучать его тело, мимику, ловить его эмоции, и мурашки предвкушения бегут по телу. Диме хорошо, так хорошо, что закрой глаза и увидишь звёзды, но он жадно тонет в чужих океанах. А потом тот второй поднимается с колен, что-то говорит про бутерброды, но Дима, не обращая никакого внимания, кивает, соглашаясь на что-то. На него закидывают ногу. Парочка вновь целуется, зажимая сильнее, и Дима понимает, чего от него хотят. Он толкается в чужое тело, одновременно насаживаясь на чужой член, и ему бы было неудобно, если б эти двое так не вцепились друг в друга. У них совершенно точно отношения, успевает подумать Дима, задыхаясь от ощущений. Но мозг перед глазами упрямо рисует другого. Казалось бы, один из многих, но запал. Дима выглядывает из-за чужого плеча и понимает, что тот парень на грани. Что ещё немного и кончит. А ещё понимает, что тот всё это время смотрел на него. Дима пытается ему улыбнуться, смутить, хочет подмигнуть, но снова закатывает глаза от удовольствия. Его ладони так крепко цепляются за чужие плечи.***
Арсений мечтает, чтобы этот лысый мужчина так хватался за него, чтобы пальцы сжимали до боли, чтобы царапали кожу, чтобы глаза закатывал от его толчков, чтобы с ним, а не всеми другими. Почему он не нашёл его раньше? Почему? Арсению хочется увидеть, как тот будет кончать, увидеть, какой он в этот момент. Его бесят эти чужие тела, что периодически закрывают обзор, но он почти счастлив каждый раз, когда чужой взгляд возвращается к нему. Они оба заинтересованы, они оба думают друг о друге, пока занимаются сексом с другими, и это пьянит сильнее любого алкоголя. Арсений хочет кончить с именем этого мужчины на губах.***
Диме хорошо прямо сейчас, но так хочется поцеловать эти приоткрытые губы, так хочется рассмотреть мужчину на расстоянии вытянутой руки. Или даже ближе. Коснуться. Если на расстоянии его голубые глаза так пожирают, то что же будет, если оказаться на расстоянии поцелуя. Это бред, Дима не целуется, если нет чувств, но этого мужчину хочется. Нежно лаская и требовательно кусая, насилуя языком рот и просто прижиматься губами. Это странно, необъяснимо, но он сжимает зубами нижнюю губу, представляя, что это делает голубоглазый незнакомец. Дима видит, как он сбивается с ритма и смотрит на него как-то странно… умоляюще? В Диму начинают вбиваться всё сильнее, и он понимает, что они оба близко. Не знает, зачем, но выглядывает из-за чужого плеча ещё сильнее, так, чтобы быть уверенным — видно всё его лицо. Ждёт, когда зажмурившиеся на мгновение веки разомкнутся, и отчетливо произносит одними губами: — Кончай. Видимо, его партнёр по зрительному контакту отлично читает по губам, раз это и делает, послушно сбиваясь с ритма и сжимая зубы. Выбивая своё изображение на стенках черепа Димы. Он кончит с мыслями об этом незнакомце.***
Вечер удался на славу, думает Сережа, лениво толкаясь последние разы в своё кудрявое сокровище. Ещё несколько минут назад он шлёпал этот восхитительный зад, заставляя прогнуться сильнее и уткнуться лицом в диван, захлёбываясь от наслаждения, от правильного угла входа. Партнёр послушно насаживался, сладко стонал и сводил с ума так, что хотелось быть с ним нежным и любящим, хотелось прижимать его к себе, вылизать каждый миллиметр кожи и довести до такого исступления, чтобы он ни с кем и никогда больше. Поражённый своими мыслями, Серёжа уложил партнера на бок и, придерживая под коленкой, сменил подход, оттягивая момент. Прижался к нему сзади и принялся зацеловывать шею, лопатки, всё, до чего мог дотянуться. Он чувствовал требовательные ладони на своих бёдрах, как тот нетерпеливо ёрзал, пытаясь насадиться сильнее, но Серёжа лишь медленно выходил и резко толкался обратно, словно приструняя такого своевольного и требовательного партнёра. Он не мог сдержаться от того, чтобы говорить различные глупости, слишком милые и романтичные для их ситуации, но Серёже этого так хотелось, да и реакция была слишком уж отзывчивая. — Я… я сейчас… — Давай, малыш, давай, — почти умоляя, произнёс Серёжа и потянулся к чужому члену. Им хватило всего несколько толчков. Хоть они и закончили, но Серёже вовсе не хочется отпускать из своих рук этого мужчину. Он себя чувствует таким насытившимся котом и всё равно любовно поглаживает почти бессознательное тело. Надо же, отключился. Хочется с ним познакомиться, хочется продолжить общение или хотя бы повторить сегодняшнюю ночь. Даже не так. Хочется продолжить сегодняшнюю ночь где-то в другом месте, вкусно перекусить и повторить. Где-то поблизости раздаются недовольные крики.***
«Этот чужой мужчина — чужой любовник. Так органично вписывающийся в гейский бутерброд, такой горячий, страстный. А какой взгляд…» — Арсений уверен, что кончил лишь от этого пронзительного и властного взгляда. Жадность вперемешку с ревностью скулили на душе Арсения, утверждая, что это он должен был прижимать к себе мужчину, толкаться в его упругий зад, господи, какой же у него зад. Наверное, не хуже члена, на который насаживался не он, Арсений, а другой, определённо не заслуживший такого партнёра козел. Захмелевший мозг подсказывает, что надо выпить ещё, и Арсений просто не останавливается, опрокидывая бокал за бокалом. Ему хочется ругаться, драться и плакать одновременно. Но больше всего ему хочется найти того мужчину и умолять хотя бы отсосать ему. Где-то глубоко внутри голос разума кричит успокоиться, но тут Арсений замечает лысую макушку и спешит ей навстречу, пока кто-нибудь другой не успел раньше него. Ноги заплетаются, Арсений врезается в кого-то, падает на чьи-то тела и орёт, чтобы к нему не прикасались, ведь это позволено лишь одному.***
Матом крыло всех, пока Сережа не дал затрещину Арсению и не извинился перед посмеивающейся публикой. Глаз да глаз за этим Арсом. — Ты на черта так нажрался, придурок? — он тянет пьяного друга за собой на диван, пока тот тихо возмущается и, кажется, плачет, что говорит уже о финальной стадии. Планы о романтическом продолжении вечера рушатся, рассыпаясь стеклом на все мечты. Серёже хотелось бы познакомиться со своей горячей штучкой, рассказать о себе, но даже имени не может узнать, не то, что номер телефона. Разомлевший партнёр лишь довольно пялится на него, кутается в плащ и всё тянет за запавшую в душу цепочку, не желая отпускать и бормоча о том, что его зовут Шампунь, — чему он и сам удивляется и глупо хихикает. — Ладно, Шампунь, — ухмыляется Серёжа и прижимается губами ко лбу. Цепь приходится снять, а то ещё оторвет вместе с головой, но с другой стороны — чем не подарок, напоминание о приятной ночи. — Держи, чертёнок. Встретимся здесь ещё как-нибудь? Я буду тебя ждать. Ты только приди, ладно? Пообещай мне. Он ещё ждет пару секунд кивка, но тут Арсений опять вырывается на разборки и Серёже приходится утаскивать своё пьяное горе подальше от любопытных глаз и подоспевшего администратора.