На коленях

Тёмные шторы закрывают помещение. Дазай в классическом костюме стоит посреди комнаты и поглаживает рукой в бинтах рыжую голову. У Чуи из одежды только верёвки, которые связывают руки за спиной с ногами. Пара вибраторов, один на головке члена, другой почти заходит в анал. Но это не так напрягает, как то, что он стоит на коленях и не может использовать способность, из-за прикосновения Дазая. Если вы хоть раз стояли на коленях, или же у вас просторное воображение, то вы наверняка поймёте, как устают бедра, так что хочется свалиться, и как болят колени в таком положении. Возбуждение и осознание того, что ты подчинён Дазаю, не помогают. — Ну-ну, Чуя. Ты даже в прошлый раз больше выдержал, или мне кажется.. — В прошлый раз я хотя бы не был на коленях..ахх..— огрызнулся Накахара и сразу пожалел о сказанном. Силы уходили, глаза закрывались от температуры, да ещё и не смог удержать стон, который эхом разнёсся по комнате. — Так присядь, если конечно сможешь..хе-хе — усмехнулся Дазай глядя на мучения подчинённого. — Ахх...— Чуя согнул спину оторвавшись от анального вибратора, так что его голова опустилась почти до пола. В моменты, когда Накахара не справлялся с игрой, он сразу становился присмиревшим, был готов к любому наказанию и унижению от его Господина. О, как же он благоговел от него. Одна частичка гениального разума Дазая, одно только слово или вид ботинок оживляли бабочек в животе и заставляли подчинённого видеть белое мигание в глубоких голубых глазах. — Ну что же мне сделать с таким непослушным рабом? — заигрывал Дазай. От таких слов, у подчинённого прошли мурашки ожидания. Господин сел на кровать напротив раба и вытянул ноги в черных брюках. Одним элегантным ботинком он подпёр подбородок Чуи. — Вылизывай, пока блестеть не будет. Жарким языком Накахара провёл по и так чистой обуви. А потом ещё и ещё. Осаму наслаждался зрелищем, а подчинённый так и изнывал под этим взглядом. — Аа, без способности ты такой слабак, только и годен на то, чтобы обувь пачкать. — протянул Дазай. — Прошу прощения, Господин..— извинялся Чуя, целуя подошву ботинка. — Молчи, мне не нужны твои извинения. — строго заметил Осаму. — мне нужны стоны..— добавил он. В этот момент его рука потянулась за шелковой повязкой, которая лежала на тумбочке. Накахара, ликуя в мыслях от данного действия, сдержанно наблюдал. Плотно закрыв глаза подчинённого, Дазай развязал веревки, сковывающие его движения. На коже раба остались розовые полоски, встав, ноги немного онемели, колени стали красными, из-за прилившей к ним крови. Осаму толкнул Чую на кровать и быстро приковал запястья наручниками к спинке. Вибратор на головке продолжал работать. Господин расстегнул ширинку и приподнял раба за бедра. Он резко вошёл в возбужденный анал, параллельно сжимая чувствительные ноги подчинённого. Как же потрясающе это было, Накахара сравнивал это с кокаином, с его любимым вином, но всё же это было лучше, и совсем не вредно, ну разве что для кожи, которая постоянно была в синяках и ссадинах, вылечить которые не помогала даже его способность. Поясница выгибалась от каждого толчка. Ноги в судорогах прижимали Осаму по бокам и тело Чуи всё меньше хотело выпускать из себя Господина. — Аа, ты стал таким тугим. Неужели, так меня хочешь? — риторически спросил Дазай, хотя раб не смог бы ответить ни в каком случае. —Хаа...мм..— тянул подчинённый. На лёгком рельефе пресса уже было много белой влаги, как и на постели. * Господин быстро кончил. Так происходило всегда, ведь Осаму важнее было удовлетворять не свои плотские желания, а удовлетворять его рыжего раба, которому надо было долго разогреваться и обязательно с некоторым мазохистским уклоном. — Айяйяй, ты посмотри, полный беспорядок. — игриво сказал Господин, проводя длинными пальцами по животу Накахары. Затем он взял несколько одноразовых салфеток, которые есть в каждом лав-отеле* и протёр нежную, горячую кожу. Он быстро привёл себя в порядок; расстегнул наручники и убрал вибратор. Чуя снял шёлк с глаз и увидел лишь тень Господина стремительно удаляющегося из номера. Дыхание нормализовалось, он надел слегка помятые вещи, под которыми скрывались все алые следы похоти. Поправив шляпу, в приятно усталом расположении духа, Накахара взял ключ-карту и захлопнул за собой дверь тёмной комнаты.