Марш утреней зари

Проснувшись не от сладкого пения птиц, Лоджер встал с кровати и, пошатываясь, недолго постоял с закрытыми глазами, прислушиваясь. Ночь стояла глухая. Сквозь толщу темноты не просочилось ни единого шороха. Бросив настороженный взгляд в окно, он включил свет. Страх немного утих, но чувство тревожности не покидало его расшатанное сознание. Лоджер провел пухлой ладонью по деревянной кайме зеркала, собрав с него пыль. — Пойду в лес… Пугать волков своим лицом, — он улыбнулся собственному каламбуру. Радость быстро прошла, возвращая Жильцу его привычное мрачное выражение лица. — Да какие волки?.. Полёвки одни, да комары… Крупные хищники давно покинули здешние края. Дверь захлопнулась перед самым носом, чудом не отхватив оный. Миролог отшатнулся, не понимая откуда взялся сквозняк. Выбравшись на лестничную клетку, Жилец недовольно хмыкнул, слыша знакомый хруст под ногами. — Семечки, семечки… Кругом семечки! Клювы им оторвать, чтоб не щелкали… А это что? — Лоджер развернул ком бумаги на котором был изображен он сам в стойке Мерлин Монро: Подол рубахи, под потоком ветра, задрался выше колен. Лоджер придерживался его, как мог не давая оголить то, что находилось выше бедер. Жилец пошатнулся, задев локтем дедушкин любимый граммофон. Лицо залилось краской, в глазах залегло бешенство, волосы от волнения выпрямились и встали колом. Жилец, грозно сопя, как злой ёж, скомкал рисунок и спустился в погреб. В погребе, в укромном местечке, хранился дедушкин алкоголь тридцатилетней выдержки. Дедушка был настоящим ценителем крепких вин. Когда его не стало всё наследство перешло к отцу (который не признавал выпивки слабее водки), а после к самому Лоджеру. Последний, до сегодняшнего дня, никогда не пил, но всё когда-то случалось впервые. Пропустив рюмку-другую для храбрости, хозяин дома направился разбираться с Гостями. Ни один нормальный человек, на трезвую голову, не учинил бы разборки с призраками. — Я им покажу! — грозился Жилец, выступая на охоту. — Не успел яблоки в курином бульоне приготовить, как начались захлопывание дверей и битье казённых ламп. Удар молнии пришёлся на восточное крыло. Где молния, там Разлом. Жилец ринулся в восточное крыло, вооружившись тапочком, снятым с левой ноги. Карабкаясь по лестнице, он оступился, упав на «Кузнечика». Последний ошалел от такой наглости, но не растерялся. «Кузнечик» запрыгал по этажам вверх-вниз, стараясь скинуть с себя нежелательного пассажира. Но не тут-то было! Лоджер, потеряв своё единственное оружие — тапочки, клещом впился в искалеченное тело гостя. Вцепившись в него руками, ногами и зубами. В угловой комнате «Кузнечик» столкнулся со свечами, удачно сбросив на них пассажира. Те бросились врассыпную, успев подпалить Лоджера. Миролог поднялся на ноги, пошатываясь. — Испугались?! — ответом ему стала тишина. — То-то же. Лоджер, прихрамывая на правую ногу, вернулся к лестнице за тапочками. Но тапок не нашел, зато встретил своего доппельгангера. — Чего разорался посреди ночи? — буркнул Двойник, подняв свечу на уровень лица обоих. — Спать иди, нечего шататься по дому, как… — Призраки? — перебил его Лоджер. Двойник подавился своим возмущением. Свеча наклонилась, белая жемчужинка парафина упала на… — Мои тапочки?! Задув свечу, предотвращая пожар, Миролог кинулся в драку, нещадно молотя кулаками лицо доппельгангера.

***

За полчаса до рассвета. Бука прокралась в дом, неся в охапке самые красивые пожухлые листики, найденные ею в лесу. Жильца не оказалось в спальне, на кухне, в гостиной… — Куда же он подевался? — расстроено пропыхтела Бука, устав бегать по этажам. Последним она проверила подвал. Листья, которые она так бережно несла в руках, разлетелись по полу. Девочка застыла в изумление с отвисшей челюстью. Лоджер лежал на покачивающейся кровати, над которой стояла четверка призраков и сладко напевала колыбельную. В углу сидел со сломанным носом Двойник, одетый в рваную ночную рубашку, представляя взору недовольную мину. Натянув шарф до самых ушей, он возмущенно созерцал происходящее. Буку шокировало поведение Гостей. Рассвет грядет, а они даже и не думали уходить. Встрепенувшись, Бука резко развернулась на пятках, вписавшись лицом в дверной косяк, и убежала, ни слова не проронив.