Обращённая Евангелина

Амбаш восседает на своём троне, на ней белоснежное платье с открытыми плечами. Новая правительница Трансильвании расплывается в жуткой улыбке, глядя на зеленоволосую пленницу. Амалия стоит на коленях у постамента тронного зала. Её тело, прикрытое только изуродованными остатками одежды, прекрасно в лунном свете, который отдаёт фиолетовым из-за окон витражей за спиной демона. — Ну, что, — начинает она самым нежным тоном, каким только могла говорить Евангелина. — милая моя принцесса, как будем играть сегодня? — Амалия смотрит на неё из подлобья. Она видит перед собой лучшую подругу, которую искренне любит и самого злейшего врага, безжалостного мучителя и кровопийцу. Принцесса оказалась в безвыходном положении, ведь если бы даже на ней не было кандалов, смогла бы она причинить столь дорогому существу вред? Иногда, в те моменты, когда боль от пыток настолько сильна, что Амалия начинает терять сознание, расходясь в леденящем душераздирающем крике, ей кажется, что смогла бы. Садида представляет, как её руки ложатся на хрупкую шею кра, как тонкие пальцы принцессы, не знавшие насилия, жадно впиваются в плоть, перекрывая кислород. Как демонические глаза закрываются навсегда и, пока потусторонняя тварь сыпет проклятьями, принцесса целует свою телохранительницу, освобождая её от уз стража шушу. — Оу, — на лице Евы проступает наигранное разочарование, она сводит бровки домиком и надувает губы. — ты в последнее время такая молчаливая, — демон с королевской грацией поднимается со своего трона и, качая бедрами, спускается к пленнице. Нежная, как первые ростки весной, рука кра ложится на лицо принцессы и с настоящей лаской, которой Ева когда-то одаривала подругу, гладит Амалию по щеке. Плавно ладонь спускается к подбородку и цепкие пальцы с демоническими чёрными когтями поднимают лицо садида вверх. По велению демонической руки из пола поднимается плита и зависает в воздухе. Амалия знает, что это пыточный стол, на котором её будут истязать. Она гонит дурные отвратительные мысли прочь, но те всё равно остаются где-то на задворках сознания. — От себя не убежишь, — заметив смуту на лице пленницы, сетует Амбаш. Она с лёгкостью поднимает Амалию на руки и укладывает на каменную плиту так, будто бы это самое мягкое королевское ложе. По щелчку пальцев, цепи, что сковывают руки принцессы, лопаются у неё за спиной и моментально прирастают к углам стола. Холод камня обжигает Амалии спину, вызывая тяжёлый вздох. Она знает, что будет дальше, от того её сердце колотится быстрей не то в страхе, не то в предвкушении. Когда острые когти демона впиваются ей в рёбра и медленно рвут кожу до самых тазовых косточек, Амалия прячет крики и стоны за громким дыханием. А демон лишь игриво улыбается, разогреваясь. Амбаш смотрит на свежие раны и её глаза наполняются разочарованием. С каждым днём требуется всё больше усилий, чтобы разыграться. Она и сама не понимает, чем ей так нравится эта пленница. Видимо связь Евангелины и Амалии слишком сильна. Амбаш убила сотни, с тех пор как обрела тело. Принцесса оставалась жива лишь потому, что Ева не давала причинять ей боль. Кроме определённых случаев, возможно, это и было самым приятным. Амбаш проводит ладонью по разодранной коже, стирая кровь, и место свежих ран занимают шрамы. Амалия поджимает губы, чувствуя, как стягивается кожа. Амбаш одним взглядом заставляет стол сменить положение. Теперь Амалия почти висит на цепях, едва касаясь ногами пола. — Ты так любишь, — шепчет демон, приближаясь к её уху. — когда я трогаю здесь, — она ведёт пальцем от шеи вниз, скользит по ключицам и застревает на остатках лифчика. Коготь моментально сдирает их, оголяя грудь принцессы. Та не знает куда прятать взгляд, куда скрыть эти дурные мысли, что лезут и лезут в голову. Низ живота стягивает сладкий спазм, когда демоница оставляет на шее принцессы дорожку нежных поцелуев. Амбаш расплывается в самодовольной улыбке и лёгко, едва касаясь гладит грудь Амалии. Принцесса тяжело дышит, стараясь держать себя в руках. Поцелуи становятся всё смелее и грубее, и вовсе переходя в болезненные засосы. Амалия старается не думать об этих ласках. Амбаш улыбается, всё время улыбается, как особа голубых кровей, осознавая своё превосходство. — Ваше высочество, — демоница спускается на колени и избавляет принцессу от юбки и нижнего белья. Амалия жмурится, поджимает губы и сводит ноги, когда неестественно длинный язык касается её живота, оставляя влажный след. И вновь эти фальшиво нежные поцелуи, за которыми прячется жестокость. "Это так отвратительно, эта не настоящая любовь, эти игры. Они просто..." — пытается убедить себя Амалия, когда горячее дыхание Евы обжигает лобок, а её руки без усилий пытаются развести ноги. У Амалии нет сил сопротивляться и она поддаётся. Но вместо похвалы получает новые раны, демонические когти оставляют глубокие порезы на бёдрах, совсем заглушая то удовольствие, что Амбаш приносит своим языком. И не стоны, а вопли боли срываются с губ. Принцесса, невольно дёргается, тело пытается избежать боли, но четно. Вновь раны стягиваются, стоит демонице провести по ним ладонью. Боль затихает, уступая место более приятным ощущениям. Амалия открывает глаза, снизу на неё смотрит Ева. Её нос упирается в лобок, пока язык то размеренно движется вверх и вниз, то описывает кульбиты, словно это глубокий поцелуй. От этого по телу расползается жар, а свежие шрамы ноют, но эти ощущение не неприятны, от них на мгновение замирает сердце. Амалия не может сдержать стон, но пытается. Он срывается с её губ сдавленным и робким. От взгляда Евы у принцессы перехватывает дыхание, её таз сам начинает неуверенно двигаться. По спине бежит обжигающий холод. Тогда Амбаш поднимает ноги Амалии и обвивает их вокруг шеи. Язык проникает внутрь и принцесса уже не пытается сдержать сладкий и протяжный стон. Демоница тянет свои руки вверх и гладит рёбра принцессы. Нежная кожа исполосована шрамами. Каждое прикосновение вызывает стон и дрожь, стон и дрожь. Амбаш играется, проводя когтями по нетронутым местам, но не надавливает. У Амалии, кажется, темнеет в глазах. Она боится признаться, что ждала этой ночи целый месяц, боится сказать, что ей нравятся бесконечные пытки. Ей нравится что угодно, если это нравится Еве. Амалия задыхается в истошных стонах, когда демоница вставляет в неё два пальца и гладит изнутри, пока снаружи языком ублажает клитор. Принцесса затихает и дрожит, всё её тело дрожит. Ногами она прижимает голову Евы сильнее и получает наказание за дерзость. Когти впиваются под грудью и тянут красные полосы вниз до самых бёдер. От боли Амали раскидывает ноги в стороны. Амбаш поднимается, оставляя дело незавершённым, от чего где-то глубоко раздаётся недовольный звук от оборвавшегося блаженства. Демоница пережимает горло пленнице. По её ногам уже стекает кровь, в глазах темнеет от нехватки кислорода. А перед глазами стоит лицо Евы, которая с упоением смотрит на эту картину. Кра так близко, её губы совсем рядом, но до них не дотянуться. Едва не потеряв сознание, Амалия падает на пол. Плита опускается где-то рядом, кандалы обращаются в пыль. Царапины болезненно затягиваются. Амбаш упивается своей жестокостью, наблюдая как тело Амалии сотрясают судороги и как она пытается отдышаться. Демон слегка поднимает подол платья, переступая через свою игрушку, и садится ей на бёдра. Руки Евы, едва касаясь, проходятся по оголённому торсу подруги. Они слегка задерживаются на свежих шрамах, заставляя Амалию чаще дышать и поднимаются выше. Амбаш опускается вперёд, выгибая спину. Одну руку она кладет принцессе под голову, второй придерживает за горло. Демон опускается так низко, что их губы оказываются друг напротив друга. Горячее дыхание пленницы обжигает, заставляя Амбаш расплыться в истоме. От запаха тела принцессы демон сходит с ума и сильнее сдавливает горло. Амалия рефлекторно выгибается, её стон теперь больше похож на заикание перепуганного ребёнка. Амбаш улыбается и слизывает слезинку, что только покинула глаз. Демон наклоняется к уху пленницы и шепчет, как когда-то Амалии шептала Ева: — Я не могу причинить тебе вреда, — мурашки пробегают по телу принцессы. — если только... — Амбаш целует её щёку, медленно прислонив до умопомрачения нежные губы, как будто целует впервые. — если это не то, чего ты хотела, — она вновь надевает на себя маску Евы. Амалия смотрит в карие глаза кра, которая будто бы только проснулась от чар демона, и не понимают, что произошло. Взгляд Евы мечется по искривлённому удушьем лицу подруги, падает на руку, что держит принцессу за горло. Точно придя в сознание, она одёргивает ладонь и приподнимает голову Амалии. — Евангелина? — шепчет принцесса, которая уже с трудом может что-то понять. Глаза покрыла пелена слёз, голова идёт кругом от нехватки кислорода, и как после бега сердце стучит в ушах. Телохранительница улыбается своей госпоже, точно как самому дорогому существу во всём мире двенадцати. По щеке Евы бежит одинокая слеза. Кра нерешительно смотрит на губы принцессы, на мгновение поджимая свои и переводит взгляд на заплаканные глаза Амалии. Принцесса с лёгкой дрожью поднимает голову выше, надеясь получить волшебный поцелуй, который освободит её из этой тюрьмы. Прежде чем закрыть глаза, она успевает увидеть, что к ней с тем же трепетом тенятся Ева. Амалия уже чувствует её дыхание на губах. Это ощущение защищённости и свободы... Но всё обрывается. Даже с закрытыми глазами Амалия чувствует яд, что лёг ей на губы. Демон улыбается, целуя её. Принцесса давится новым приступом плача, но не отстраняется. Уже не надеясь, что случиться чудо, она просто хочет насладиться этим моментом.