Давно он не получал удовольствия от того, что лежит рядом с одетой девушкой. Что-то в этом было.
Хотя короткие шорты Ксюши, похожие на те, что для танцев на пилоне или еще где похуже, и майку, обтягивающую стройную фигуру и налитую грудь, трудно было назвать одеждой. Приходилось лежать на животе, чтобы никого не смущать своими эмоциями, которые невозможно скрыть. Перехватывать ее робкие взгляды становилось все сложнее и сложнее: напряжение в нем нарастало, а Ксюша, будто нарочно мучая, скользила по нему глазами все чаще и чаще.
Выдерживать очередную пару, которую в онлайн-формате всегда ведут на отвали, было уже невозможно. Особенно рядом с ним.
От некоторых эмоций, которые она испытывала впервые, становилось не по себе. Мыслей забить на учебу у нее не водилось давно: мама постаралась с угрозами и запугиваниями о бедности и никчемности, идущими в купе с прогулянным уроком по какой-нибудь биологии. А сейчас все, о чем она могла думать, — нарастающее желание, которое жгло низ живота. Она не имела представления о том, чего именно хотела, но разбираться в этом не желала тоже.
Ни в одном романе, прочитанным ею, никто не готовился к первой влюбленности, как к контрольной по алгебре. Все происходило само собой, и искать руководства к действию в любви казалось признаком близящегося сумасшествия. Особенно если рядом будет тот, кто точно знает, что нужно делать.
Классно, что, оказывается, можно самой выбирать правила, которым хочешь следовать.
Зачарованная его голубыми глазами, довольной улыбкой, которую обрамляла придающая мужественности щетина, Ксюша таяла. Она никогда не задумывалась, есть ли у нее типаж парней, но сейчас казалось, что Егор стал — или был — эталоном. На ровесников смотреть теперь было смешно. Не смешно было вспоминать лишь Завьялова, настойчивые сообщения от которого она прятала, чтобы Егор не увидел. Сообщения от мамы она не читала давно, скрыв диалоги с ней во всех мессенджерах, чтобы не нервировать себя лишний раз. Егор тактично не спрашивал о ее делах с мамой, и в целом не имел привычки подглядывать в чужие телефоны, а Ксене не хотелось портить атмосферу.
Не хотелось забивать его голову детскими проблемами, с которыми она обязательно разберется сама. Проблемы же детские, а она уже совсем не дитё.
К тому же не хотелось посвящать Егора в свою жизнь: отчаянно хотелось стать частью его жизни. Своя жизнь Ксюше казалось до боли грустной, сериальной и несправедливой, когда Егор в своей был главным, боссом во всех аспектах, не терпящим и не позволяющим перечить ему. Ксюша до конца не понимала: она хочет быть такой же, как он, или просто рядом с ним.
Она со страхом признала: влюбилась. По уши. В того, кто старше, и совсем из другого мира.
Кому расскажешь историю — не поверят. Да и рассказывать было некому: кроме нее и Егора никто не поймет того, что происходит между ними. Она была уверена, что Егор чувствует то же: слишком эти отношения странные, чтобы их обсуждать с друзьями.
Заметив на себе застывший взгляд Ксени, Егор вопросительно кивнул. Она мотнула головой, приходя в себя. Уши вновь уловили голос препода в наушниках, а глаза увидели что-то кроме глаз Егора.
— Я сейчас усну опять, — простонала Ксюша, стягивая наушники на шею. — Такая нудятина.
Последние дни ее организм требовал столько сна, сколько нормальному человеку было даже вредно. Иногда даже пугало, как часто ее глаза закрывались сами по себе, стоило только заметить, что дома тишина.
Егор никогда не будил ее. Она забавно злилась, когда понимала, что проспала одну из своих пар, или светилась от счастья, вдоволь наспавшись.
— Тебе не стыдно? Как ты можешь так говорить? — Егор с напускным осуждением помотал головой.
— Не стыдно! — она возмущенно ударила его по плечу тыльной стороной ладони. — Уже три месяца все одно да потому. Все повторяем и повторяем, все готовимся к экзаменам и готовимся. Меня ночью подыми — я тебе наизусть все обществознание расскажу.
— Именно это я и хотел сделать с тобой ночью.
Ксюша привычно воспротивилась, еле сдержав улыбку:
— Егор!
Его глаза закатились и он, убитый безысходностью, уткнулся носом в матрас, чтобы не видеть Ксюшу. Он уже представил в голове всех бабушек этого мира, но кровь от паха никак не отливала. Так долго на одной территории с ней он не выдержит. И играть по ее глупым правилам он тоже не намерен.
— Сегодня вечером мы сходим с тобой куда-нибудь, это терпеть уже невозможно, — пробубнил он.
— Что терпеть?
Всегда готовая к домашнему конфликту Ксюша привычно повысила тон, который Егора начинал бесить.
— Твое вечное смущение, возмущение. Это, конечно, всё забавно, но я начинаю чувствовать себя извращенцем, когда ты себя так ведешь.
— Как я себя веду? Может со мной все нормально, а вся проблема в тебе? — она фыркнула.
— Сомневаюсь. На шорты свои посмотри. Может перестанешь уже притворяться, а? Тебе же нравится, как я на тебя смотрю.
— Ты похож на зверя, и мне не по себе.
— Об этом я и говорю. Я тут плохой парень. Как обычно. Наверное, я погорячился, подумав, что с тобой может что-то получиться. Ненавижу чувствовать себя виноватым за то, чего я хочу. А ты с этим чувством мастерски играешь. Мастерски для незрелой школьницы.
— У тебя в любых делах конечная цель — секс? Можно было сразу это озвучить, когда забирал меня с Казанского вокзала? Так у меня был бы шанс подумать, а сейчас я, оказывается, задолжала, да?
Ксюша захлопнула ноутбук и встала с кровати, уходя, но сама не зная куда. Егор встать так быстро не мог.
Следуя за ней по квартире, ему хотелось схватить ее и прижать к себе чтобы прогнать осадок от этого идиотского разговора. В любой другой раз это бы помогло, но сейчас Ксюша могла снова понять все не так.
Он нагнал ее только на кухне, куда она обиженно шагала, не оборачиваясь.
— Стой ты, — шикнул он, хватая тонкое запястье левой руки, которая все еще ныла в месте трещины. — Я не хотел.
Ксюша, несмотря на боль в руке, которую она тщательно скрывала от Егора, вырвалась из его хватки и села за обеденный стол, включив ноутбук с никому не нужной онлайн-лекцией.
— Ты сказал, что думал, — она пожала плечами, держась равнодушно. Как всегда это делала мама. У нее это всегда работало.
Егор вздохнул и навис над ней, опираясь кулаками о столешницу. Глаза Ксюши скользили по выступающим венам на его татуированных руках. Его красивые и сильные руки вызывали желание только застрять в их крепких объятиях.
— Слишком резко. Прости, малышка, — он наклонился еще и прижался губами к ее макушке. Злость пробирала сильнее, когда он понял, что она вновь заставляет его переступить через себя.
— Не за что извиняться.
— Все, спрячь колючки, — произнес он тише и снова поцеловал ее в макушку.
Она помотала головой. Уже и не отрицает, что колючки есть.
— Хочешь развить ссору? Не хватает остроты, да? — он отстранился.
— Ты меня на слабо берешь, что ли? Хочешь меня довести своими… своими подколами про то, какая я незрелая?
— Нет. Я же сказал, что не хотел.
— Ага, — с напускным равнодушием она кивнула.
— Ксюх, ну бывает, сказал, не подумав. Прости. Из всех моих знакомых девочек ты самая зрелая. Самая рассудительная и рациональная. Только ночуешь уже вторую ночь у рэпера, которого знаешь пару месяцев, а в остальном ты, конечно, очень зрелая.
— Достаточно зрелая, чтобы понять, на что ты меня тут разводишь, — сарказм она считала мгновенно, и ответила равносильно.
— Я не развожу тебя, — он измученно выдохнул и сунул руки в карманы штанов, смотря на нее сверху вниз. Ксюша замерла, будто боялась, что он мог ударить ее, когда на самом деле Егор сам мечтал расшибиться об стенку.— Мне даже не приходится этого делать: ты сама хочешь меня. Как хотят этого все нормальные девочки, — язвительно напомнил он.
Ксюша в миг вскипела:
— Да что с тобой такое?!
Теперь настала очередь Егора уходить от разговора.
— Со мной все в порядке.
Уходя из кухни, Егор услышал, как позади скрипнул стул о деревянный паркет, и за ним затопали босые ноги Ксюши.
— А по-моему ты слегка поехал кукухой. Кровь от головы отлила в другое место, да?
— Да, — внезапно ответил он, повернувшись и преграждая ей путь. — Если вероятность того, что ты наконец перестанешь притворяться, равна нулю, то вечером я приду не один. Прошу чуть-чуть личного пространства, ага? Советую погулять где-нибудь, а то тут будет слишком громко, побереги свои барабанные перепоночки. Понимаешь, о чем я, или тебе нужно сходить на пару по сексуальному просвещению для начала?
Обескураженная Ксюша стояла, пытаясь отыскать в его лице или своей голове причину такой резкой смены настроения. Непривычно безразличное лицо Егора пугало. Ксюша вдруг тихо усмехнулась:
— Ну да. У меня, наверное, судьба такая — жить с эмоционально неуравновешенными. Быстро я привыкла к хорошему. Но ты возвращаешь меня в реальность, молодец! Спасибо.
— Научись сама отвечать за то, что с тобой происходит. Я, конечно, не насильник и не извращенец, но мне сложно воспринимать тебя… — он старался, но не нашел слов и продолжил после паузы, — когда ты ходишь по моей квартире в таком виде весь день и играешь в… деву Марию. Я не железный и не святой. Ты прекрасно это понимаешь, но зачем мне делаешь мозги — я не знаю. Вечером решим, что между нами происходит. Будь готова к девяти на обещанное свидание.
— «Вечером» — это до того, как ты придешь «не один», или после? И вообще, где в твоем плане на день наше «сходим куда-нибудь»? До или после твоего «не один»?!
Довольный ее умиляющей злостью, он улыбнулся:
— Я напишу.
Ксюша не находила себе место, наблюдая, как он собирается куда-то. Он демонстративно кинул в свой рюкзак пачку презервативов, хотя ехал в офис, и знал, что единственным лицом женского пола, с которым он там встретится, будет либо вахтерша, либо замужняя менеджер Маша.
— Зачем это тебе? — Ксюша ожидаемо подала голос.
Егор хохотнул:
— А ты что, знаешь, что это такое?
Ксюша фыркнула. Живот сжимался от каждого еле уловимого взгляда, даже насмешливого, брошенного в ее сторону. Еще от того, что удержаться на пьедестале не удается. На первом месте вроде и пусто, но добраться до него не получается. Дорога к нему вроде ясна, но слишком непривычна для нее: красивых глазок уже не хватает, хотя она знает, что Егор по ним просто тащится.
Его насмешку она решила хладнокровно проигнорировать:
— И куда ты?
— По делам.
— Ты же говорил, что у тебя сегодня весь день свободен.
— Планы меняются, так бывает.
Он только опустил одну ногу в кроссовок, как Ксюша сменила тон на тот, что используют девочки, когда им что-то нужно от мальчиков. В ее понимании.
— Я тоже хочу уехать. Подожди меня!
— Я не буду тебя ждать. У меня нет времени. Оставайся здесь, никто тебя тут не съест, — он тут же сбавил свой тон. Ксюша сдержала улыбку.
— Да блин! Не хочу оставаться в этой дорогущей звездной квартире одна. Вдруг у тебя тут что-то пропадет или сломается, ты…
— Я знаю, где тебя искать. А уже ты знаешь, что принимаю натурой. Ломай, что хочешь. Буду только рад.
— Я уйду и оставлю дверь открытой.
— Долго расплачиваться придется в таком случае. Не скучай. Дверь никому не открывай.
***
Одиночество вновь запустило в Ксюше процесс дотошного самоанализа. Он либо вгонит ее в апатию, либо повысит уверенность в себе и мотивацию жить — третьего не дано.
То же самое происходило в голове Егора, пока он ехал в офис в полнейшей тишине. Пытался подобрать себе музыку под настроение, в итоге, перелистав все любимые альбомы, понял, что настроение сегодня — побыть в тишине. Разложить мысли по полочкам и заодно придумать, что делать с тем, что он сегодня пообещал Ксюше.
Думать о том, что он ей наговорил, не хотелось вообще. Ясно, что всему виной — длительное воздержание и Ксюшина порядочность, но от этого становилось еще хуже. Хоть в церковь иди исповедоваться — настолько хреново он себя чувствовал. Порядочность — то, что он всегда искал в девушках, но уже так давно с ней не сталкивался, что любое подобное проявление начинает казаться напускным и дико бесить.
В голову лезли раздражающие мысли, которые заставляли сомневаться в каждом собственном действии, поступке и решении.
x_vishnya: пришла твоя домработница. у нее есть ключи. я ушла, она закроет дверь. мне пора домой
Егор уткнулся лбом в руль.
x_vishnya: про твои капкейки помню, но только после того, как ты сдержишь свое обещание
x_vishnya: а вообще я у тебя в долгу
x_vishnya: если тебя кто-то выгонит с квартиры, ты всегда сможешь пожить у меня))
egorkreed: заеду в 10
egorkreed: выходи сразу как посмотришь «спокойной ночи, малыши»)
***
Милейшая домработница была удивлена Ксюше не меньше, чем Ксюша ей. Провернувшийся в двери замок заставил Вышневскую подскочить с места. Она уже успела обрадоваться, что Егор успокоился и вернулся домой, но в прихожей ее встретила только от страха схватившаяся за сердце круглолицая дама лет пятидесяти. От растерянности Ксюша лишь поздоровалась, но потом решила, что оно и к лучшему: во-первых, сдержалась, чтобы не оправдываться перед незнакомым человеком за свое существование, а во-вторых, в любом случае ничего разумного не придумала бы.
Мысль от того, что его домработница, должно быть, часто видела подобное в его квартире, даже расстроила. Она лишь поздоровалась в ответ и сделала вид, будто ничего не произошло. Ксюша явно не была первопроходцем.
— Я не вовремя? — спросили ее.
— Нет-нет, что вы! — Ксюша улыбнулась. — Я как раз пойду… Прогуляюсь.
Пока Ксюша собиралась, домработница, напевая песни, разбирала гардероб Егора. Встретив в коридоре Ксюшу, уже собравшуюся уходить, она аккуратно позвала ее:
— Прощу прощения… Мне неудобно спрашивать, но… Это ваши вещи? Мне их тоже сдать в химчистку? Егор попросил сделать ревизию гардероба…
— Нет-нет, мое стирать ничего не надо! — она растерялась и взяла пакет, который ей протягивали. — Я сама постираю. У меня свободного времени больше, чем у… вашего начальника.
Они обменялись вежливыми улыбками, и Ксюша попросила ее закрыть за ней дверь. Рюкзак был тяжелым и тянул спину, заставляя болеть старую идиотскую травму. Когда она убегала от старшего брата и, споткнувшись о забор палисадника во дворе, шлепнулась спиной на деревянную лавку. С тех пор прошло несколько лет, как ее лопатка живет своей жизнью и решает, когда ей болеть, абсолютно нелогично и непоследовательно.
***
Самое неприятное ощущение, которое Ксюша могла назвать с первого раза, если бы ее спросили, — чувство, когда ты вставляешь ключ в замок, а он упирается в механизм, потому что мама дома. Прогнав в голове возможные расклады дел на ближайшие двадцать минут, она стала молить всех богов, чтобы сбылся тот, в котором мама не разговаривает с ней еще неделю.
Она точно знала, что, если она вновь увидит в своем доме того «фоторобота», то сразу развернется и уйдет. Будет жить у Лизы, Егора, хоть у кого — но не с ним. Звенящая тишина дома говорила только о том, что дождаться вечера будет ну очень сложно.
***
— Куда идешь? — холодный тон мамы настиг ее в прихожей.
Она заговорила с ней впервые с момента Ксюшиного возвращения в квартиру. Пояснять ей ничего не пришлось: вид дочери говорил сам за себя.
— Короче платья не нашлось? Откуда оно у тебя вообще? — после молчания в ответ она готова была взроваться, — ты почему не отвечаешь мне?
Ксюше просто не хотелось. Избитый прием мамы: сначала мучать молчанием, потом — холодным сталинским тоном, следом — истерика, наказание, потом как-нибудь — примирение. Хотелось, чтобы в этот раз она разобралась с собой сама, прошла все эти стадии самостоятельно, а не посредством потрепанных нервов Ксюши.
— С каких пор в переговорах со мной тебе не нужна группа поддержки?
Виктория Витальевна фыркнула.
— В каких переговорах? Ты что, террорист? Или посол? С кем мне переговоры вести, с собственной дочерью? Я тебе конкретный вопрос задала.
Ксюша молчала. Не всегда хватало духу сопротивляться маме, но пока силы были — нужно было противостоять этой нервотрепке. Пару дней с Егором будто вдохнули в нее силы. Трепет от скорой встречи с ним перекрывал все душевные переживания. Руки, завязывающие шнурки на высоких кожаных ботинках, начинали трястись. Ксюша торопила саму себя в надежде успеть одеться и убежать от разговоров до того, как у одной из них снесет крышу.
— Куда ты собралась? — отчеканила мама, в каждый слог демонстративно вложив старание не наорать на Ксюшу.
— Гулять. Не видно?
— На панель?
— Ага.
Она накинула на плечи длинное черное пальто с поясом, которое ждало своего выхода с самого момента покупки в прошлом ноябре. Внешний вид Ксюши заставал маму ставить под сомнение методы своего воспитания. Растишь дочь-отличницу, а она в один день превращается во все то, от чего ты ее берегла.
— Может скажешь матери с кем ты пошла гулять в таком виде? Не жалко тебе меня? Ты и так жила несколько дней черт знает где…
— А ты где жила эти несколько дней? Меня никому не жалко. Это не я тут взрослый, если что, — убийственный тон мамы отзывался в голосе самой Ксюши. Она ведь всегда хвасталась, что ее дочь все схватывает на лету.
— Включи «Локатор» на телефоне.
— Еще чего?
— В одиннадцать чтобы была дома.
Ксюша демонстративно вздохнула, собирая всю волю в кулах.
— Не знаю, приду ли сегодня вообще. Локатор не включу. Надеюсь, когда я вернусь, ты снова будешь где-то в Питере.
***
Трубки она не брала и последнее сообщение не прочитала. Даже если она таким образом показывает свою обиду, Егор готов с этим смириться и первым пойти на уступки. Она все равно не сможет пропустить их первое настоящее свидание. И он не может оставить ее без свидания. Я себя без нее.
За этот длинный нескончаемый день он успел по ней дико соскучиться. В квартире теперь чего-то не хватало. Не способный вновь мириться с одиночеством, он выехал к ней на полчаса раньше.
Машину Ксениной мамы он почему-то хорошо запомнил: красная «Мазда» с номерами «123» и Пензенским регионом. Авто стояло прямо у подъезда Ксюши, но сомнений у Егора на этот счет не возникло: кто ездит в Питер на машине? Что вызвало у него тревогу, так это непонятная компания парней на лавочке возле подъезда. Решение было очевидно: за ней надо подняться.
Шел почти наощупь: неработающих лампочек в подъезде и такой непроглядной темноты в нем он давно не видел. К тому же с трудом смог вспомнить номер ее квартиры, а пока дошел до нужного этажа, вовсе заебался.
Услышав ее голос за нужной дверью, он решил не звонить. Сделал шаг назад, понимая, что дверь скоро толкнут с той стороны: через глазок было видно, как горит свет и кто-то мелькает за дверью. Когда раскрылась дверь, он в миг окосел: одним глазом — на умопомрачительную Ксюшу, второй — на ее маму, которая аж побледнела, увидев его.
Она не успела понять, что происходит, и потому даже протестовать не могла: пока пазл в голове складывался, Ксюша уже скрылась из виду, таща за руку своего кавалера, нервно подгоняя его.
