Кошмарный сон

      Холодная рука провела по ее щеке, вызывая дрожь по всему телу. Открывать глаза не хотелось: она знала, что увидит нечто ужасное. Как и знала, что это был очередной страшный сон. В последнее время кошмары следовали за ней по пятам. Эвтида уже и забыла, каково это — не видеть сны. Это при том, что шезму и не должны их видеть.       — Открой глаза, — шепот, проникающий ледяными иглами в самое сердце, вынуждал подчиниться. И Эва все же открыла глаза, почти сразу же жалея об этом.       Вокруг было множество мертвецов, тянущих к ней руки. В их глазах читалась мольба о помощи, тела покрывало бесчисленное количество язв от неизвестной хвори. Эвтида считала себя хладнокровной и бесчувственной, но, глядя на все это, понимала, что обманывала саму себя. Не может она смотреть на страдания людей. Девушка взглянула в бок, улавливая какое-то движение рядом с собой.       — Эвтида, — тихий шепот прямо в ухо, такой до боли знакомый и пугающий. Медленно, девушка рискнула обернуться, чтобы посмотреть на него. Пронзительный взгляд голубых глаз, под которым она, казалось, плавилась. Жестокий, строгий, бесчувственный. Такой, какой и должен быть у безжалостного Верховного эпистата.       — Амен… — как-то жалобно прошептала Эвтида, делая шаг назад. Предугадывая это движение, эпистат резко подался вперед, хватая девушку за руку и притягивая к себе. Эва затаила дыхание, не зная, чего ей ожидать. Что он собирается сделать? Его взгляд по-настоящему пугал ее, внушал ужас такой силы, что даже коленки затряслись. До этого, в реальности, она еще никогда не чувствовала себя такой беззащитной перед ним.       — Ты можешь помочь нам… — шептали голоса вокруг. Мертвецы тянули к ней руки, она почувствовала ледяную хватку на своей щиколотке, тут же дернувшись. Но Амен не отпускал, лишал свободы движения. Его взгляд потемнел, а рука лишь крепче сомкнулась на запястье.       — Отпусти, — сдавленно попросила Эвтида, умоляюще глядя на эпистата, но тот лишь усмехнулся. Как-то по-особенному зло и жестоко, от чего неприятное предчувствие только усилилось.       — Обязательно, Эвтида, — его тон был чересчур обнадеживающим. Как-то слишком быстро его руки сомкнулись на шее девушки, кислород перестал поступать в легкие. Эва дернулась, попыталась ударить его ногой, но он был слишком большим и сильным. Она чувствовала, как его руки все сильнее сжимают ее шею, позвонки захрустели, а Амен, казалось, и вовсе наслаждался процессом.       — Прошу… — просипела Эва в последней бесплотной надежде, что он одумается.       — Шезму не должно существовать в нашем мире. Поплатись же за свои грехи, Эвтида.       Боль пронзила затылок, лишая ее рассудка. Последнее, что помнила Эва, это сожаление, мелькнувшее на бледном лице Верховного эпистата…

***

      Распахнув глаза, Эвтида села, глубоко и часто задышав. Кошмар не отпускал, перед глазами все еще стоял Амен, убивающий ее. Никак, Анубис предупреждает об опасности. Неспроста его ранее видела, да и голос в этом сне точно принадлежал богу смерти. Или это просто воспаленное воображение?       — Эва? Ты в порядке? — сонный, но обеспокоенный голос Дии привлек к себе внимание. Эвтида тут же напряглась и с опаской покосилась на девушку. Та лениво протерла глаза кулачком и с сонным интересом посмотрела на Эву. Шезму поджала губы, не желая делиться тем, что ее гложет. Признайся она, что ей снятся сны, что бы подумала Дия? Да и что самой Эвтиде об этом думать? Возможно, стоило поговорить с Реммао, но Эва слишком боялась вылететь из учениц. Ведь вполне вероятно, она попросту теряет свои силы и вскоре не сможет заниматься своим ремеслом. Вот смеху-то будет, если в момент, когда она полностью лишится своих сил, Амен узнает, что Эва шезму. Будет жаль погибнуть, неожиданно став невиновной. — Эва?       Она вздохнула и нахмурилась. Делиться с онейроманткой своими проблемами было не вариантом. Еще расскажет наставнику, чтобы убрать соперницу с дороги.       — Все нормально, просто жарко стало, — не моргнув глазом соврала Эвтида. А ведь Дие и самой не помешала бы помощь с этой ее настойкой. Надо будет заняться этим вопросом накануне, то есть решить: выдавать Дию или все же помочь ей. Эве будет по-своему жаль, если девушку выгонят.       — Ты кричала, — с подозрением уточнила Дия, как-то странно смотря на соседку по комнате. Эвтида напряглась, но выдавать своих тайн не желала.       — Тебе показалось, — уверенно отрезала она, поднимаясь со своего места. Сон как рукой сняло.       — Ты куда это?       — Говорю же, жарко стало. Пойду подышу свежим воздухом, — еще отчитываться не хватало. Но уж лучше она ответит, чем потом Дия разболтает кому-то, что она шаталась невесть где. Амен и без того глаз с Эвтиды не спускает.       Сердце кольнуло неприятным холодом, живо вспомнился взгляд льдисто-голубых глаз, проникающих в самую душу. Сейчас ей уж точно не хотелось бы встречаться с Аменом. После таких снов и вовсе стоило бы держаться от него как можно дальше. Желательно где-нибудь не в Фивах.       «Но я в Фивах, и мне еще предстоит постоянно выдерживать его присутствие рядом».       То, что она постоянно будет пересекаться с Аменом, было прописной истиной. Знала, что чем-то зацепила его и теперь повышенное внимание к своей скромной персоне просто обеспечено. Только вот это его повышенное внимание ни капельки не льстило, лишь пугало юную шезму. Не ровен час, узнает о том, кто она, и все.       «А может сон вещим был?» — думала Эвтида, медленно выходя на улицу и вдыхая слегка прохладный ночной воздух. Пройдя немного дальше, она села на ступеньку одного из домов и посмотрела вдаль. Тело постепенно расслаблялось от перенесенного ужаса, но сама Эвтида из раза в раз прокручивала в голове глупый сон, пытаясь постигнуть его глубинный смысл. Ей слишком нравилось жить, поэтому умирать Эвтида не торопилась. Подобный сон пугал ее, но она точно никому не покажет этого.       — Снова по ночам шастаешь? — глухой голос заставил Эвтиду вздрогнуть. Стоило привыкнуть к тому, что он постоянно ловит ее по ночам. И любит же она находить приключения на свою голову.       — Не злись, господин. Я просто дышу свежим воздухом, — бесцветным голосом ответила Эвтида, не двигаясь со своего места. Наблюдала за ним, внутренне содрогаясь от ужаса. А что, если он сейчас осуществит то, что ей приснилось? Нет, она еще не готова к подобному столкновению. Только не сейчас.       Эвтида отвернулась, чтобы скрыть свое волнение. Он не должен увидеть, как ей страшно смотреть на него. Не должен знать о ее чувствах. Она никогда не расскажет…       — И снова в ночной сорочке? — хмуро осведомился эпистат, окидывая девушку оценивающим взглядом с головы до самых ног.       Но она не отреагировала на его слова. Лишь обняла себя за плечи и крепко зажмурилась, прогоняя образ Амена, душащего ее, из своей головы. Заметив, что его игнорируют, мужчина приблизился.       — В чем дело? — неожиданно участливо поинтересовался Амен, будто ощутив, какое волнение охватило девушку в его присутствии. А ведь еще минуту назад она сидела, такая спокойная и задумчивая.       Вздохнув, Эва все же рискнула посмотреть на него. С удивлением отметила, что сейчас ему искренне интересно узнать, что происходит. Это был не допрос, который он любил обычно устраивать ей, а вопрос, в глубине которого чувствовалось желание понять, что опечалило девушку. Еще с минуту она вглядывалась в его смягчившееся выражение лица, сама не веря в то, что видит. Неужели он может быть… таким? Не холодным и отчужденным, а понимающим и заботливым?       Сглотнув ком в горле, она отвела взгляд в сторону. Нет уж, не задобрит он ее своей заботой.       — Сон плохой приснился, — сама себе противореча, она все же призналась ему. Эвтида не видела его, но чувствовала, как сильно удивился Амен. Действительно, он-то думает, что она шезму. Ее признание перечеркивает это подозрение напрочь, что, с другой стороны, даже выгодно самой Эве.       — Сон? — удивленный голос Амена немного развеселил Эву. Ровно до того момента, как она вновь посмотрела на него. Черты его лица, сейчас мягкие и расслабленные, напоминали того, другого Амена — который с такой хладнокровностью и жестокостью убил ее. Ну почему, почему она просто не может забыть?       — Сон, — тихо подтвердила Эва, уже не отводя от него взгляда. Пыталась вытеснить того страшного Верховного эпистата более добрым и мягким Аменом. Выходило плохо, наверное, потому что она прекрасно понимала, что в нужный момент он уже не будет таким, как сейчас. А Амен, видимо, заметил что-то в выражении её лица, иначе она не могла объяснить его хмурый взгляд.       — Что приснилось? — участливо спросил эпистат, впрочем, Эва не была уверена, что он действительно хочет знать.       — Не думаю, что мне стоит рассказывать тебе об этом, господин… — осторожно начала было Эвтида, но умолкла под его тяжелым взглядом. Ну вот, еще и рассказать придется. Вряд ли Амен оценит собственное участие в ее сне. Тем более то, какая ему была отведена в нем роль…       — Что приснилось, Эвтида? — уже более настойчиво спросил эпистат, давя на нее одним своим видом. Ему даже делать ничего не надо было, под таким взглядом кто угодно может признаться в том, что он шезму, даже если таковым не является.       — Мертвые, — сдавленно прошептала Эва, через силу отводя взгляд в сторону. Непонятно, какая часть сна пугала ее больше: та, где Амен душил ее, или та, где мертвецы просили о помощи.       — И? — подтолкнул эпистат, скептически выгибая бровь. Эва поджала губы, пересиливая себя. Возможно, поделись она с ним, ей станет легче? Возможно, если рассказать о кошмаре, он не сбудется?       — Они говорили, что я могу помочь им, а ты… — Эва замолкла, по телу пробежала судорога. К горлу подступил ком и, хотя сейчас все было хорошо, ощущение, будто ее душат, вернулось.       Амен прикрыл глаза, ожидая продолжения. Было странно требовать от этой девушки рассказать о сне, это ведь что-то такое… личное. В то же время ему это казалось чем-то важным. Где-то глубоко в душе он переживал за эту высокомерную девушку, любящую поострить, когда не нужно.       — А я… — когда пауза уж слишком затянулась, Амен снова подтолкнул ее к продолжению. Ему не нравилось тянуть из нее признание, но он не мог иначе.       — Убил меня… — глухо ответила Эвтида, закрывая глаза. Два слова камнем опустились на эпистата, подобному ответу он удивился даже больше, чем самому факту того, что ей приснился сон.       Не зная, что следует сказать, Амен постарался вернуть на лицо бесстрастное выражение, пока Эвтида не видит. Ей уж точно не следует знать, что ему не все равно. Тихо хмыкнув, он задумчиво взглянул на небо, будто надеясь увидеть там подсказку о том, как ответить на подобное заявление. Возможно, ему следует сказать, что этого не произойдет? Или напомнить, что все возможно, ведь он главный охотник на черномагов? Чтобы не расслаблялась.       — За то, что я шезму, — закончила Эвтида, теперь уже открыто глядя на него. Было интересно увидеть, как он отреагирует на это. Амен вздрогнул, нахмурился.       — Ты шезму? — уточнил он, бесстрастно взглянув на сидящую перед ним девушку.       — Мой ответ что-то изменит? Не делай вид, будто не подозреваешь меня в обратном. Мы оба знаем, что это не так, — даже в такой ситуации она была слишком наглой. Ну почему она просто не может держать язык за зубами? Когда-нибудь он…       — Одно дело подозревать, совсем другое — услышать признание, — хотя и говорил хладнокровно, в душе эпистата бушевал шторм. Как он вообще должен реагировать на ее слова? Она ведь напрямик не призналась, лишь раскрыла подробности своего сна. Что ему следует с ней сделать?       Эвтида громко фыркнула, поднимаясь на ноги и делая шаг в его сторону. Амен не сдвинулся с места, лишь наблюдая за ней, оценивая. Ситуация медленно, но уверенно выходила из-под контроля. И не только у него.       — Как будто тебя когда-либо останавливало отсутствие признания и доказательств. Уверена, одного твоего чутья хватает для того, чтобы казнить черномага без суда и следствия. Разве не так ты поступал прежде? — в ее взгляде пылала дерзость и ярость, она злилась на него, на себя, на всю эту проклятую ситуацию. Ей уже было все равно, что подумает Амен, что он сделает. Хуже, чем во сне, уже вряд ли будет.       — У меня нет привычки казнить людей, в чьей виновности я абсолютно не уверен, — хмуро ответил эпистат, поджимая губы. Хладнокровие давалось все с большим трудом, уж как хотелось ему… чего? Убить ее? Вряд ли. А вот от того, чтобы как следует наказать, он бы не отказался.       По телу пробежала волна приятной дрожи, когда он представил себе несколько возможных вариантов наказаний для этой безумной девчонки. Вернуть себе привычное спокойствие стало почти невозможно, но он через силу продолжал смотреть на нее бесстрастно и даже почти безучастно. Будто пытаясь мысленно убедить себя успокоиться.       — Вот как, — протянула Эвтида, будто нарочно медленно проводя языком по своим губам. Амен тихо вздохнул, пытаясь не опускать взгляд ниже ее глаз, в которых и так плясали бесы.       — Возвращаясь к моему вопросу, — он медленно приблизился к лицу девушки, но не стремился предпринимать каких-либо более активных действий. — Ты шезму?       — А что вам подсказывает ваше чутье, господин Верховный эпистат? — шепотом спросила Эвтида, не отводя взгляда и не отстраняясь.       «Что я только творю?» — в ужасе подумала девушка, но отступать совершенно не хотела. Почему ее так возбуждает его взгляд? Почему так хочется раздразнить его? Почему внизу живота становится нестерпимо жарко, когда она представляет себе, насколько сильно он сейчас возбужден?       — Что ты самый опасный черномаг из всех встреченных мною, — прошептал Амен, понимая, что, кажется, абсолютно потерял контроль над происходящим.       Его большие крепкие руки обхватили девушку за талию, притягивая к себе. Губы тут же накрыли ее, увлекая в страстный и свирепый поцелуй. Почему-то даже не удивившись, Эва обвила его шею руками, отвечая ему не менее пылко. Казалось, голова начала кружиться от того, насколько эмоциональным получился этот поцелуй.       Эвтида глухо застонала, когда Амен резко оторвался от ее губ, не переставая прижимать девушку к себе. Остановиться казалось безумством, а продолжить означало бы поддаться искушению. Тому самому, которое охватило их обоих еще в первый день, когда они встретились.       Прикрыв глаза, Амен с тихим рыком припал к ее шее, скользя губами по нежной девичьей коже в страстном порыве сделать эту девушку своей. Уже становилось абсолютно все равно на то, черномаг она или нет. Да будь Эвтида самим Сетом — ему было бы абсолютно плевать.       Ее пальцы больно дернули его за волосы, но Амен не обратил на это внимания. Весь мир сейчас не имел значения.       — Мы… на улице… — остатки здравого смысла еще теплились где-то в уголке сознания девушки, но по большому счету ее не волновало, где они сейчас находятся. Это потом, когда страсть пройдет, будет иметь значение что, где и когда. А сейчас ей хотелось, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Хотелось и дальше плавиться в его руках, ощущая прохладную стену какого-то дома оголенной спиной и его разгоряченное тело своей не менее горячей грудью.       — Надо… остановиться… нам… надо… — было непонятно, действительно ли он так думает или сказал это лишь ради формальности, но останавливаться никто из них не собирался.       Дернув откровенное платье вниз, Амен даже не заметил, как случайно порвал его. Действительно важным было сейчас добраться до обнаженного тела Эвтиды. Стоило избавиться от платья, он подхватил ее за бедра, почти вдавливая в стену. Эва, откинув голову назад и подставляя шею под его пылающие губы, обвила талию мужчины ногами, тут же ощущая всем своим естеством, как он возбужден. Эта мысль разогнала по венам лаву, так хотелось ощутить его в себе. Скорее… без промедления…       Громкий стон вырвался из ее губ, когда Амен прихватил сосок на ее груди зубами, тут же лаская его языком, будто извиняясь за причиненную боль. Слишком яркий контраст. Если Эва продержится чуть дольше — попросту сгорит от нетерпения.       — Пожалуйста… — всхлипнула Эвтида, немного ерзая, специально задевая пах мужчины и с наслаждением впитывая его тихий стон. Штаны для Амена стали нестерпимо тесными, а возбуждение и вовсе стало будто бы осязаемым. Впившись в ее губы еще одним страстным поцелуем, он одной рукой приспустил штаны, тут же входя в девушку на полную длину.       Отрываясь от его губ, Эва резко прогнулась в спине, с наслаждением впиваясь ногтями в оголенную спину эпистата. Не замечая боли, он толкнулся еще раз и еще. Эвтида тихо простонала, умоляя его не останавливаться, и Амен окончательно сорвался. Его движения были резкими, быстрыми, безумными. И ей это нравилось. Быстро подстроившись под ритм, она крепко зажмурилась, пытаясь как можно дольше наслаждаться происходящим, но в конце концов, уткнувшись носом в его шею, почти закричала от удовольствия. А спустя еще два мощных рывка, Амен вышел из нее, с наслаждением изливаясь семенем ей на живот.       Они застыли, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. Все также, не меняя позы, они молча смотрели друг другу в глаза, пытаясь найти ответы на свои вопросы. В конце концов, Амен шумно выдохнул и спросил снова.       — Ты ведь шезму, да? — наверное, она единственный человек во всем мире, который услышал такую обреченность в голосе Верховного эпистата. Это неожиданно развеселило ее и, все еще под впечатлением от того, что произошло, она призналась.       — Да. И что ты будешь с этим делать? — по ее губам скользнула хитрая улыбка. Эвтида знала, что не убьет.       — По всей видимости, жить, — хмуро заключил Амен, возводя взгляд к небу. Будто спрашивал у богов, за что ему досталось такое наказание? А в том, что Эвтида то еще наказание, он не сомневался.