В пустой тёмной квартире стоит уютная тишина. Казалось, что в отсутствие хозяев вся мебель и приборы заснули тихим сном уставших детей. И аккуратный диванчик, и разноцветные пуфики, и большая кровать, и даже занавески, что обычно тревожились каждым дуновением ветерка, все спит. Через приоткрытую форточку в комнаты влетает легкий шум вечернего города и запах жженой резины с выхлопными газами машин, смешиваясь с еле слышным ароматом уюта и тепла и отголосками запахов владельцев и создателей этой чудесной атмосферы. Они, к слову должны вернуться с работы через пару часов. Оба работают в одной сфере: он профайлер в отделе по особо тяжким преступлениям, она профессор криминальной психологии. Она преподаёт именно в том университете, где началась их история, а он работает там, где эта история получила скрепление печатью испытаний. Ну, и, конечно, именно в этой квартире до сих пор пишется история их любви.
Но вот поворачивается ключ в дверном замке, и небольшой коридорчик с бежевыми обоями заливает тёплый свет включённой лампочки. Вошедшая девушка закрывает за собой дверь, проверяя несколько раз, вешает в тёмный шкаф лёгкое весеннее пальто такого же весеннего, нежно-зелёного цвета, ставит аккуратные ботиночки на каблучках к двум парам обуви в нижней полке и вешает на свой крючок в форме панды ключи. Теперь на ней только изумрудный свитер и прямые чёрные брюки, подпоясанные крупной цепью. На глазах привычный тёмный макияж, на губах - бордовая помада, в волосах - большой краб. От него она сейчас и избавляется, глядя на себя в зеркало коридора, и кривовато ухмыляется.
Так же, как год назад ухмылялся блондин напротив неё.
Снимая с рук подаренные её парнем кольца и браслеты, чтобы положить их в шкатулку резного дерева, девушка оставляет только два: одно, тоненькое с позолотой, было подарено на первую годовщину их отношений, второе, полностью из платины с аккуратным камешком - на пятую. Проделывая эти нехитрые манипуляции, она проходит в их общую спальню, складывая все украшения в шкатулку что лежит в верхнем ящике тумбочки с двойным дном. На всякий случай проверяет, на месте ли пистолет и взрывчатка в этом самом втором дне. На месте. Становится немного спокойнее.
Не спеша, переодевается в свою любимую голубую пижаму, которая размера на три ей больше, и так же не спеша, бредёт на кухню из полутёмной спальни. Там, в обществе белого чайника, кремовой рисоварки, тёмного деревянного стола и табуретов, а также ножей, вилок, ложек, палочек, тарелок, кастрюлек и прочего становится уютнее. Она садится на невысокий табурет и облокачивается на столешницу, лениво перебирая в голове оставшиеся в холодильнике продукты.
Тишину разрезает весёлая мелодия мобильного, и девушка неторопливо пробирается к коридору, где надрывается бедный аппарат где-то на дне аккуратной светлой сумочки. Правда, насколько бы маленькой она не была, в нужную минуту всегда превращалась в настоящий бермудский треугольник, в котором можно найти буквально все, что угодно, кроме того, что действительно нужно в этот момент. Когда, наконец, мобильный был извлечен из лап кожи, ткани и молний, и стал известен звонивший, лицо девушки озарилось нежной улыбкой.
- Тэ?
- Ми, ты уже закончила? Я выхожу из участка. Тебя забрать?
- Нет, не нужно, я уже дома.
- Правда? Сегодня было меньше лекций, чем обычно?
- Да, последнюю пару отменили. Ты скоро будешь? Что мне приготовить?
- Ничего. Я привезу еду из нашего любимого ресторана.
- Сегодня какой-то праздник?
- Сюрприз, - девушка слышит несколько озорных смешков в трубку.
- Сюрприз, значит? А что это за сюрприз? - человек по ту сторону трубки насупливается.
- Если я расскажу, то это уже не будет сюрпризом. Все-все, скоро увидимся. Целую.
- Целую, - улыбается девушка, завершая вызов. Маленькие приятные сюрпризики вроде незапланированного похода в кино, заказа любимой еды или миленьких подарочков были частыми гостями в их совместной жизни. Но на этот раз явно готовилось нечто грандиозное. - Ну что ж, посмотрим, Ким Тэхён, - под конец фразы голос срывается на бархатный баритон, пижама становится как раз в пору, а длинные пальцы зарываются в абсолютно белые короткие волосы. Из зеркала уже глядит не хрупкая девушка двадцати восьми лет, а жилистый парень на два года её старше с острым носом, проницательными глазами и россыпью веснушек на лице. В нем каждый легко узнал бы Ли Феликса - опаснейшего преступника Южной Кореи. Кто же знал, что уровень телекинеза можно развить до способности заставлять окружающий мир менять саму свою сущность. И себя тоже заставлять изменяться.
Спокойно пройдя в хорошо знакомую спальню, он взял с комода одну из фотографий. На ней его Юми катается на качелях в парке, где они оба так часто бывали в детстве. В голову лезут воспоминания о тех днях, самых счастливых днях его жизни.
- Ты чего здесь? - спрашивает маленький мальчик у четырехлетней девочки, спрятавшейся под горкой на площадке в детском саду. Она поднимает на него ясные голубые глаза, полные слез.
- Они называют меня чудовищем и не пускают играть. Никто не хочет быть моим другом. Тебе нужно уходить, иначе они и над тобой будут издеваться, - девочка снова утыкается носом в свои колени.
- Я не позволю никому издеваться над тобой, - решительно произносит мальчик. - Я стану твоим другом и буду тебя защищать, - он протягивает девочке руку, когда она изумленно поднимает глаза. - Меня зовут Ли Феликс. А тебя?
- Ли Юми, - неуверенно протягивает руку в ответ. Это прикосновение - начало их истории.
- А ну, пошли прочь, - десятилетний Феликс замахивается, угождая самому наглому прямиком в челюсть. Быстро подбегает к Юми и поднимает её с земли. Бегло осматривает нежное персиковое платье, все в пыли. - Они тебя не поранили? - спрашивает, обеспокоенно заглядывая в дорогие глаза. Девочка только растерянно машет головой, цепляясь за его тёмную джинсовку.
- Ты что, самый смелый тут? - самодовольно ухмыляется толстяк Унчоль. Его подпевалы окружают плотным кольцом, не давая и шанса на побег. Феликс уводит Юми за спину, готовясь к обороне. - Не дайте им уйти, - и вся свора бросается на этих двоих. Силы явно неравны, но чего только не сделаешь ради любимого человека, правда?
- Ликс, не стоило. Я бы и сама справилась, - Юми уже шестнадцать, и они с Феликсом сидят на одной из скамеек в их любимом парке. На нём как всегда чёрный цвет: футболка, кожанка и джинсы, и с дюжину цепей, колец, подвесок и подобных атрибутов молодых байкеров и рокеров. А ещё ссадины и кровь, своя и чужая, на лице, руках, одежде.
- Ты всегда так говоришь, - он недовольно шипит, когда девичьи пальцы слишком сильно прижали спонжик с перекисью к очередной ранке.
- Ой, прости, больно? - восклицает она, принимаясь дуть на ранку. Феликс получает возможность вдоволь рассмотреть Юми: и её миленькие щёчки, наполненные воздухом, и длинные пушистые ресницы, и мягкие губки, покрытые красной помадой. Как бы хорошо было бы почувствовать их вкус, размазать аккуратную помаду и по своим губам, зарыться пальцами в распущенные шоколадные локоны...
- Ты чего? - спрашивает Юми. Феликс подскакивает, словно его застали за подглядыванием. Щёки заливает жар, когда он понимает, что Ми все слышала. - Ты весь красный, температура? - она прикладывает тыльную сторону ладони к его лбу. - Вроде не похоже.
- Ничего, забудь, - парень резво отстраняется, молясь, чтобы его не разоблачили. Но спустя секунду уже становится неважным и разоблачение, и румянец, и запекшиеся корочки крови на сбитых костяшках. На их головы обрушилась целая стена дождя, от которой можно было спрятаться только в беседке, куда с трудом вмещались два ребёнка, что уж там говорить о двух молодых людях.
И всё-таки картина Юми с мокрыми волосами, чуть размазавшимся макияжем, звонким смехом в его куртке, прижимающуюся к нему гораздо ближе, чем даже очень хорошая подруга, для нервной системы Феликса становится непереносимым испытанием. Он руками прижимает её к себе, немного ограничивая прикосновения к натянутому, как струна, телу, на месте которых остаются пылающие следы, хрипло буркнул что-то на тему её передвижений и затих, когда почувствовал тёплое дыхание на своих ключицах, что сейчас были свободны от ткани благодаря широкому вороту футболки. Когда же дыхание сместилось выше, а к щеке прикоснулись давно желанные губы, тело парня словно прошибло током.
- Спасибо за сегодня, я бы одна не справилась, - смущённо прошептала Ми, пряча за волосами свои румяные щёки. Всего пара секунд ушли на претворение в жизнь такого же действа со стороны Феликса.
- Спасибо моей храброй медсестре, - с улыбкой глядя в широко раскрытые голубые глаза. Кто же знал, что на этом их сказка закончится...
Если быть честным, Феликс ни разу не сожалел о своём первом преступлении. Ведь в этом он видел лишь освобождение его Юми от оков, навязываемых матерью. Но когда девушка пришла ночью в парк и прошипела ядовитое: 'Ненавижу', - ему в лицо, парень понял, что он её потерял... Навсегда...
Но ведь всю эту вечность любить-то никто не запрещал...
Ещё раз погладив изображение по голове, Феликс вернул его на место и, заглядывая в любимые глаза, негромко сказал, проглотив непрошенный ком в горле: 'Я просто хотел сделать тебя счастливой, Ми. Если для тебя счастьем является счастье этого человека, можешь спать спокойно. Он никогда об этом не узнает'. Затем спокойно встал, выпрямился и сменил внешность, легко, как маску меняет актёр в спектакле.
Что ж сегодня в его драме отыгрывалась последняя сцена. С мягкой улыбкой подойдя к двери, за которой не так давно человек нажал на звонок, девушка была приятно удивлена, когда после любимого лица перед её взором оказался шикарный букет бордовых роз и коробки с их любимыми блюдами из давно знакомого ресторана. Вслед за улыбкой её губы тронули чужие, приветствуя дома после долгого дня друг без друга.
Сегодня после уютного романтического ужина при свечах Ли Юми приняла предложение руки и сердца от Ким Тэхена.
Сегодня, надев на палец очередное кольцо, золотое с аккуратным изумрудом, Ли Феликс полностью растворился в своей игре, исчезая ради любви...
Навечно...
