Morpheus

— Нет, стой! — выкрикнул он, резко поднимаясь с подушки. Минута тишины в попытках прийти в себя. Сердце бешено бьётся, оно словно гонится за ним, не хочет оставлять его там. Дыхание быстрое, резкое. Успокаиваясь, парень упирается лицом на мокрые ладошки, потирает глаза и заводит руки в волосы, сжимая их, — подожди, — выдыхает он.       Долго парень так просидел, в нежелании отпускать очередной сон с ним. Каждую ночь ему снится один и тот же сценарий. Каждую ночь он видит его как в первый раз. Словно пластинка, которую постоянно возвращают на начало. Или солнце, которое снова и снова выглядывает из горизонта утром, освещая простенькую серую комнату. Парень не любит яркий свет, но лучи так согревают. он словно в его объятиях. Такие же тёплые, нежные, заботливые. — Когда уже ты перестанешь мучить меня этими снами, — вздохнул он и наконец встал с кровати, просидев в одном положении около получаса.       На кухне его встречает рыжий лохматый кот, лениво поднимая взгляд на хозяина. Пушистый сидит на подоконнике рядом с пачкой сигарет, в которой осталось штуки три, и недопитой бутылки вина. Голова резко заболела. Покачав ей, парень принялся заваривать кофе. Сильный и приятный аромат сразу заполнил комнату, немного взбодрив. Парень осматривается и замечает, что на часах уже 9:17 — Блять, — он тут же начинает торопиться и бегать то в спальную комнату за одеждой, то в ванную, чтобы прихорошиться. Остановившись около стола, он поднимает кота, который всё это время наблюдал за ним, на руки, — рыжий, не сломай ничего, — и целует его в лоб, опускает пушистого и захватывает сигареты, убегая из квартиры.       С утра день не задался. Да даже с ночи. Ничего нового. Правда, опаздывать парень терпеть не мог. Работа находится в пятнадцати минутах пешком от дома, но на улице слишком жарко, поэтому такси — лучший вариант сейчас. — Накахара, опять опаздываете, — с ухмылкой пробубнил охранник на входе. — И Вам доброе утро. Проспал. Впервые вообще-то, — расписывается в журнале Чуя и забирает ключи от кабинета.       Первый этаж просто завален работами учеников: разными картинами по живописи от старшекурсников-дизайнеров, академическими рисунками, планами местности и чертежами будущих архитекторов. Около аудитории уже собралась вся группа. Они недовольными взглядами встречают преподавателя, но сам Чуя лишь улыбается им. — Доброе утро, дорогие мои! Задержался, прощу прощения, — открыв дверь, он пропускает всех в кабинет, а после уже заходит сам.       С ним даже не поздоровались. Опять. Накахара преподаёт первый год, он готовит учеников к поступлению в творческие ВУЗы, он всегда старался быть весёлым и лояльным учителем. Жаль только, что таких не ценят, а лишь смеются. Знали бы, как Чуя вкладывается в каждое занятие, но, увы, им это не нужно.       Со звонком к Чуе заходит Акутагава Рюноскэ, преподаватель иностранного языка. В руках у него два стаканчика кофе. Накахара всю пару был очень сонным, вялым. Кофе — то, что нужно. Они разговорились на весь перерыв, но, очевидно, дальше работы разговор не идёт. Ничего нового. Однако разговор с приятелем помог снять напряжение. Акутагава — молчаливый парень, мало с кем может непринужденно поговорить. — Спасибо, Рюноскэ, — уголки губ слегка приподнялись, а глаза закрылись, — до встречи.       Какое-то странное чувство в груди всё равно не давало покоя. После работы Чуя даже не задерживается попить чая с другими преподавателями, как обычно. Быстро собрав сумку, он выходит из здания. Даже не замечая, что в тёмном небе сверкают молнии, а капли стекают по ярко-красным волосам, которые лезут в глаза. Сердце отчего-то бьётся быстро, а дыхание участилось. Прямо как утром. Накахара решает остановиться, дабы успокоиться, поднимает взгляд в небо и делает глубокий вдох. К сожалению, не помогло. — Чуя, ты опять бросил меня, — вдруг издался такой знакомый, такой… приятный голос. Издался он за спиной. Парень резко оборачивается, но никого там нет. Он крутится на месте, бегает глазами в панике. Слезы наворачиваются на голубых глазках. Его нигде нет. Но что это было? На мгновение Чуе кажется, что он действительно сходит с ума, не зря же матушка ему так твердила всё детство. — Я не бросал тебя! — прокричал Чуя, зажмурив глаза и дрожащими руками схватив себя за корни волос, — нет, нет, нет. Не смей меня винить, — твердит он уже тихим голосом и, мотая головой, скатывается по стене здания к земле.       Чуя не слышит дождь. Не слышит машин, которые быстро проезжают по дороге. Он слышит лишь его нежный голос, но он совсем не ласковый, как обычно, он раздражённый... Почему? Всё ведь было так хорошо, как в сказке. — Точно, — протянул парень и начал истерически смеяться, убирая волосы с лица. Он откинул голову к стене. Паническая улыбка появилась на бледном лице. Он сделал глубокий вдох и поднялся на ноги, трясущимися руками достал пачку из кармана, встал под крышу и поджёг сигарету. Он не успокоился, нет. Чуя так и слышал его, казалось бы, спокойный голос, но это не так. Он совсем не спокойный. *** Несколько дней снов совсем нет. Впервые за долгое время. Утро теперь тихое, без попыток остановить его и ухватить с собой, потому что он просто не приходит. Просыпается Чуя теперь не из-за своих криков и слёз, а из-за криков кота, который просит еды и бьёт лапой по лицу. — Да пошли, пошли, — ворчит парень и берёт пушистого на руки. Спокойное утро, конечно, хорошо, но вот настроение было таким паршивым. Всю ночь смотреть в темноту было невыносимо. Это даже не обычный «черный экран», Чуя просто находился в темноте. В пустоте. Он мог бесконечно ходить, но никуда в итоге не придет. Мог кричать, но никто его не слышал. И так всю ночь, — куда же ты пропал… Опять, — вздохнул он, наконец насыпав корм коту. Как найти его? Так хочется обнять, рассказать, как день прошёл, зарыться носом в его каштановые волосы, просто побыть вместе. Прошло только пару дней, а Чуя ужасно скучает. Как сгладить свою вину? Слишком много вопросов, но даже нет наводки на ответы, потому что весь их мир превратился в пустоту. Брюнет больше не встречает его на набережной, болтая ногами, пока сидит на заборе. Больше они не ходили в кинотеатры, не смеялись с глупых фильмов. Больше не сидели на кухне до утра за чашкой чая. Чуя больше не любовался янтарными глазками. Кажется, что он так давно уже не видел этой беззаботной улыбки. — Какая бессмыслица, — Чуя помотал головой, пытаясь разогнать свои мысли и наконец заварить кофе, — нужно жить реальностью, а ты стал зависим от снов, потому что там тебя любят. Идиот. Повзрослей уже.       На подоконнике стоит бутылка красного сухого, только уже новая, и лежат две пачки сигарет. Чуя стал очень напряжённым, панические атаки участились, и своё «успокоительное» парень находил лишь в алкоголе и никотине. Благо, эти пару дней были выходными, не было нужды выходить на улицу. Можно расслабиться. ⠀⠀Накахара был разбит. Кожа его стала ещё бледнее, под глазами очень заметные синяки, волосы растрёпанны. А ведь он — человек, который просто помешан на том, как выглядит. Одет он всегда был опрятно: ни единой складочки на рубашке, пиджак наброшен на плечи, как он только не спадает всегда? Чёрные классические джинсы с высокой посадкой, прекрасно подчёркивающие его фигуру. Одним словом — превосходно. Однако сейчас полная противоположность тому идеальному человеку. Прямо как в тот день. Когда смерть забрала его душу. Парню кажется, что он заново переживает тот день. Будто вчера они были вместе, а сейчас. Он опять один. Даже кот перестал сидеть с ним на кухне. Чуя подумал взять больничный на завтра, потому что за одну ночь он не придёт в себя. Так и сделает. Хлопая по карманам, парень находит телефон, пишет краткое сообщение «я на больничный на три дня» и откидывает телефон на стол подальше от себя. У Чуи есть привычка постоянно проверять, когда он был в сети, надеясь увидеть там что-то новое, но противные числа так и не сменяются уже два месяца. Накахара любит перечитывать их переписку. И сейчас он не сдержался, схватил телефон и открыл чат. 20 апреля. 21:37 Вы: Эй, ты где? Вы: Почему ты вчера ушёл, ничего не сказав? я что-то не так сделал? не молчи. 25 апреля. 03:42 Вы: Поговори со мной… Вы: Вернись, пожалуйста. я скучаю. 29 апреля. 23:56 Вы: Знаешь, этот день рождения был самым ужасным в моей жизни. Даже матушка забыла про меня. А я так ждал тебя. Мне нужен только ты, и я буду самым счастливым во всех мирах. Я столько планов строил на этот день. Хотел сходить вместе в твой любимый бар, потом купить торт и вернуться домой, сидеть на кухне и до самого рассвета разговаривать по душам, вспоминать что-нибудь интересное, узнавать друг друга лучше. А на последок наконец сказать эти заветные три слова, которые я хочу произнести уже очень долго. Вы: я люблю тебя, Осаму… Сигарета уже догорела до фильтра, начала обжигать пальцы, но Чуя даже не отреагировал. Слёзы бежали по щекам, скатывались по носу и капали на экран телефона, в который парень сильно вцепился дрожащей рукой. Сердце готово было выскочить из грудной клетки — так сильно оно стучало, и это был единственный звук, который он слышал. Дальше — ужасающая тишина. Даже часы словно остановились. Видел Чуя лишь яркий свет от телефона. Вокруг только кромешная тьма. Всё тело дрожало от паники, воздуха не хватало. Одной рукой он схватил себя за волосы и, сильно сощурив глаза, бросил телефон на пол. Звук разбитого стекла. Тишина. Чуя резко открыл глаза и замер, даже перестав дрожать. — Нет, нет, нет, нет, — он упал на пол, схватил телефон, пытается его включить, но.       Он опять в темноте. Он не видит ни стула, на котором сидел, ни стола. Ничего. Даже света луны. Парень крутит головой в разные стороны, пытаясь разглядеть хоть что-то. Сердце бешено бьётся. За спиной он слышит один тихий шаг. Такой знакомый. — Стой на месте! — кричит Накахара, резко поворачиваясь на коленях назад. Никого. Да с ним просто играют, чёрт возьми, как с маленьким ребёнком. Почему нельзя просто показаться и поговорить. Зачем доводить до истерик? Слёзы снова бегут по лицу. Чуя пытается их сдержать, опускает голову, вытирает глаза, — хватит. Пожалуйста. — Чуя, — протянуло эхом его имя. Это сон или реальность? Может, галлюцинации?       От страха парень зажимает свои уши руками и наклоняется к коленям, мотая головой. Он не хочет его слышать таким. Он ненастоящий. Он не его. — Нет… Это не ты, это лишь очередная паничка. Сейчас я приду в себя, и ты пропадёшь, — безуспешно пытается успокоить себя Накахара, лишь начиная задыхаться ещё сильнее. Он не знает, куда деть свои руки. То тянет свои волосы, то сжимает свои плечи, оставляя на них белые полоски. Сделать вдох не получается. На шее стало так тепло. Он душит Чую?.. Нет. Тёплая рука поднимается с шеи на щеку, он аккуратно вытирает слёзы тыльной стороной ладони. Накахара поднимает голову и замирает. Осаму сидит прямо перед ним. Глаза его бегают, в них отражается сильный страх… Чуя не верит. Это просто его воображение, которое лишь смеётся над ним. Он протягивает руку вперёд, думая, что сейчас развеет этот образ, но ладонь упирается в грудь парня напротив. Рыжий отползает назад, разглядывая Осаму с головы до ног. Он не верит своим глазам. — Морфей, — он прямо как из снов. Небрежно уложенные волосы, ласковая улыбка, да и эти бинты, которыми обмотано всё тело, на месте, — нет, это не ты. Ты бросил меня два месяца назад. Я тебе не верю. — Чуя, — Осаму хотел объясниться, встал во весь рост, но Накахара его перебивает. — Нет! Хватит издеваться надо мной. Тошнит уже от твоего образа, хватит мелькать в каждой толпе, в каждой тени! Хватит изводить меня, — рыжий уже кричит на парня. Он попытался встать на ноги, но они просто не слушаются, и он отползает дальше от него. Успокоив наконец дыхание, Чуя ещё раз оглядывает Осаму, — скажи, я окончательно с ума сошёл? — Не сошёл, милый мой, — он осторожно шагнул ближе, боясь напугать сильнее, — я здесь, Дионис.       Последнее слово прозвучало эхом по тьме. «Если это не он, то почему он назвал меня так, как называл у нас? , — задумался Накахара, — в голове не укладывается. Но если это и Осаму, то он не может знать об этом имени, ведь это было только во снах. И почему "милый"?» Столько вопросов, но вместо того, чтобы задать их, Чуя срывается с места и падает на Осаму, крепко-крепко обхватывает его шею руками и наконец-то делает глубокий вдох. Как же вкусно пахнут его волосы. Наконец Чуя отошёл от Дазая и положил руки ему на плечи, смотря прямо в сверкающие глаза. — Да ты сейчас и сам расплачешься, — усмехнувшись, Накахара поднял ладонь на мягкую щеку, — Осаму, у меня важный вопрос… Видел ли ты мои сообщения? — Я тоже люблю тебя, Дионис, — Осаму нежно улыбнулся и наклонился к парню, не отрывая взгляд от небесных глаз. — Подонок.       Чуя схватил его за воротник и притянул ближе, касаясь своими губами уголков его приятных губ.