***
«в принципе, и так сойдёт» — думает денджи, жадно сжимая чужие бёдра. сильные, жёсткие. но разницы с женскими как будто и нет. «плевать» — думает денджи, оставляя на бледной шее раны-точки укусом. кадык под истончавшей кожей дёргается, чувствовать его губами на удивление приятно. — раздевайся, — говорит денджи, рокоча, когда аки впивается в его плечи пальцами. аки как человек всё ещё уёбок. пахнет мертвечиной и на вкус гнилой, самое то для полу-демона из помойки, роскошный ужин. аки даже не спорит со своей ролью. денджи лижет его кожу, собирая на язык весь отврат прошедшего дня и дни, отведённые аки. ничтожно мало. ясно теперь, почему он не то что согласился, но сам предложил. потребовал, в своём стиле. — неужели я настолько ужасный вариант, что на меня выбор падает только перед смертью? — слишком осмысленное для состояния денджи, и слишком заумное и сложное для денджи в принципе. аки зло хмурится. — заткнись и сделай со мной уже что-нибудь, — почти рычит он, не думая, что «что-нибудь» это буквально всё. даже трапеза. стать для денджи ужином отвратительная смерть, но аки давно и глубоко похуй. денджи, подтверждая мысли, снова кусает, больно, разрывая кожу и плоть клыками, держит за бёдра на месте, смакует пропитанную никотином кровь, наливается силой. «это пиздец» — думает аки, раздвигая перед демоном ноги. денджи ждёт, когда аки хотя бы посмотрит в сторону, где лежит хоть какая-нибудь смазка. но аки пялится на него, чуть хмурясь. — давай, ну. — предлагаешь взять тебя на сухую? — у тебя слюны как у пса, неделю не евшего. придумай с этим что-нибудь, умник. «зря я это» — вопит про себя аки, когда денджи укладывает его ноги себе на плечи, не убирая с бёдер рук, и действительно лижет, обильно смачивая слюной. «только, блять, попробуй» денджи пробует. аки постыдно громко стонет, выгибаясь, сжимая коленями тупую белокурую башку. которая от такой реакции только активнее двигается. неожиданно длинный язык уже не лижет, вылизывает изнутри так, будто всю свою чёртову жизнь только этим и занимался. — де-денджи, — голос предательски вздрагивает в такт. аки сжимает пальцы в светлых волосах, пытаясь отстранить от себя, но, блять, так не хочется, чтобы прекращалось. — стой… денджи. демон останавливается, лишь ещё несколько раз толкнувшись и выбив этим стон, с довольным «так лучше». аки надеется, что член у него не окажется таким же неожиданно большим, каким длинным оказался язык. аки надеется, но чувствует, насколько один этот язык его растянул, и слышит, как надежды разбиваются в стеклянную крошку. блядство. денджи выпрямляется, двигается вплотную, притираясь, и рассматривает едва напряжённое лицо, скаля клыки. «вдох» — напоминает себе аки и сам толкается вниз. оскал секунду подрагивает, а вновь лежащие на чужих бёдрах ноги дрожат как при лихорадке. дыхание аки всё-таки не выдерживает, сбивается, задыхается, пока денджи заполняет его до основания. после он, как законченный джентльмен, даёт привыкнуть. — ты там, — хрипит аки в шею, почти ложась на него, — дышать не забывай. аки осознаёт, что до этого момента лежал замерев. с его новым вдохом денджи начинает покачиваться, едва ли на пару сантиметров сдвигаясь внутри, но этого хватает, чтобы выбить любые мысли из головы и бросить всё, включая здравый смысл. аки обнимает его за плечи и пояс, на ухо шёпотом, — потому что голос отказал, — прося. а денджи понимает с первого раза. поднявшись, он сжимает узкую талию и почти полностью выходит, через секунду толкаясь обратно с пошлым шлепком. стоит признать, что для первого раза денджи слишком хорош. аки вскрикивает, сопровождая каждый толчок, царапает плечи и про себя молится, чтобы денджи вот так всегда и делал. аки не узнаёт себя. не пристало охотнику на демонов стонать под одним из них, обнимая так, будто хочет слиться с ним. и не пристало человеку, заключившему столько контрактов с демонами, обращаться к несуществующему божеству, чтобы это никогда не кончалось. слишком романтичные мысли, аки. денджи метит его тело кровавыми следами, вбиваясь и вбивая в постель с силой, присущей высшему демону. он совершенно не жалеет смирившегося со скорой смертью аки и трахает так, будто знает, как сильно тот хочет напоследок забыться. когда тело в объятиях начинает трясти, денджи обхватывает его член у основания, нагло скалясь, надеясь привести в чувство. в момент аки должен видеть, с кем он этого достиг. — денджи, — аки и так знает, чувствует и надеется, что привыкает не зря. — пожалуйста. аки трясёт, когда пальцы в естественной смазке скользят по стволу в ритм толчкам. как же, блять, хорошо. денджи ждёт, когда его отпустит сладкая судорога чужого тела, догоняется рукой, не решившись перетруждать чужие нервные окончания. — ну ты и гад, — вместо благодарности слышит он и наблюдает, как аки размазывает по животу, смешивая, белёсую субстанцию. — ты должен мне второй раунд. денджи приятно хуеет.***