Отведи меня к Луне

Искусственный разум восторжествовал. Органика обесценилась — теперь в каждом крупном городе могли легко распечатать сердце на 3D-принтере. Люди достигли своего предела и создали биоорганических андроидов, которые были совершеннее, умнее и долговечнее их самих. Сами они со своим мозгом, состоящим, по сути, из жира, белка и воды, все еще страдали от различных болезней и умирали. Не составило бы труда в это время заменить руку или ногу механическим протезом, а вместо жизненно важного органа вставить имплантант, если, конечно, позволяют финансы. Однако выяснилось, что у каждого живого существа есть уровень совместимости: каждый, кто состоял из имплантов более чем на шестьдесят процентов, в конечном итоге сходил с ума и подлежал ликвидации. Данное явление назвали киберпсихозом. В таком мире, где человеческая личность может лишь сокрушаться о своей никчемности, жил Синдзи Икари. Синдзи Икари был не просто мальчиком, а золотым ребенком, чей отец руководил корпорацией N.E.R.V.. Ее власть была даже более могущественная, чем у правительства. И как этот факт в действительности влиял на жизнь Синдзи? Его мир был клеткой, дверцы которой контролировал отец. А разум с момента смерти матери был заключен в не менее жëсткие тиски, чем те, что создал глава семьи. Синдзи глотал таблетки и пропускал сеансы у терапевта, отсиживаясь в туалете. Папочка создавал новые мембранные легкие для больных муковисцидозом детей. Синдзи глотал таблетки и тщательно изучал расписание своих телохранителей, охраны их дома, охраны его водителя — а папочка все никак не мог понять, как аугментировать мозг своему сынку-разочарованию. Однажды у него получилось вырваться. В тот день в наушниках-ракушках играл Шопен, у него было еще пять минут, прежде чем охранник вернулся бы на свое место и понял, что Икари-разочарование сбежал. К этому моменту Синдзи уже был бы не Синдзи, а манной кашей из мяса, переломанных костей и своего сломанного мозга. Он бы уже прыгнул. Икари-разочарование уже подходил к тому самому месту, откуда у него не было бы шанса на спасение. В будний полдень никого нет, разве что, кроме рекламобота, или кем еще может быть тот… кто в конечном итоге остановил его. Улыбнулся и произнес все те же слова, которые проносил с собой в каждое их рождение. Слова, что стали им клятвой очередной встречи, будь это тысячу лет назад или через миллиард лет вперёд. — Возможно, я жил ради встречи с тобой.

***

Каору — так зовут этого странного спасителя — сидел в ванне с цитоплазматической жидкостью, пока Синдзи переключал мелкие рефлекторные дуги-кабели в его шейных позвонках. Они, гладкие, стальные и блестящие, лежали в руке Икари. Буквально одним движением можно убить этого упавшего с небес механического ангела. А он так ему доверял. — Мне так неловко. Я чуть не лишился головы, — тихо посмеялся в своей привычной манере Каору. — Шея совсем не слушается в последнее время. — Все нормально. Главное, что на месте осталась. Синдзи старался держать щипцы крепко, чтобы не выдать дрожь в руках. — У тебя такие приятные руки. Синдзи, все хорошо. Я тебе доверяю. — П-прекрати меня смущать, иначе будешь ходить с перекошенной головой… У Каору волосы цвета серебристой лунной пыли, и отсутствует пигмент в глазах. Казалось, он должен был быть лишь прообразом модели, ведь выглядел, как альбинос, из-за экономии ресурсов. Но Каору вел себя словно человек, заключенный в биомеханическую плоть. — Я предпочту думать, что человечен. Все же внутренние органы, сердце и мозг у меня человеческие, — смеялся биоандроид, что был активирован на Луне и сброшен на Землю, как “неисправный”. На Луне он работал в отеле. И посетителям не нравилась его улыбка. Он слишком тепло щурил глаза, а один уголок рта был симметричен другому; всë было слишком по-настоящему. Синдзи не думал о смерти с тех пор, как увидел эту улыбку. Это было похоже на абсолютное помешательство. — Твои биологические функции на пределе, — сказал Синдзи, кусая губы. Каору осталось совсем немного до киберпсихоза. Они часто встречались, а точнее Каору с риском для себя вырывал Синдзи из его расписанной вусмерть жизни. Они говорили про музыку, про окружающий их мир и про звезды. Каору мог наизусть пересказать все борозды и депрессии Луны. Оказывается, и у Луны бывает депрессия. Каору рисовал географическую карту на плече Синдзи, и тот быстро засыпал. А еще они просто… были вместе. “Разочарование” по имени Икари Синдзи впервые за долгое время чувствовало себя кому-то нужным. — Синдзи, только не плачь. Я даже не думал, что смогу так долго продержаться. И все благодаря тебе. Каору повернул голову — провода лоскутами плоти выскользнули из рук. Каору был похож на Рахиль, их андроидную Еву, а у Рахиль черты матери Синдзи, из-за чего тот различал в улыбающемся лице её образ. Он видел своего ангела с алюминиевыми перьями и бегающими по алой радужке световыми сигналами вдоль синаптической дуги. Вдруг ему подумалось, что он не выдержит, если его снова кто-то оставит. — Мне так хотелось бы… Молчи, молчи. Синдзи провел пальцем по его нижней губе, собирая с неё влагу. Каору попробовал поймать его палец ртом — в неоновом свете блеснули идеально-белые жемчужные зубы. — Отвести тебя на Луну. Если ты доберешься до неё, я уверен, что смогу ожить и снова встретить тебя, — договорил Каору. Он всегда таким был: говорил совершенно невыносимые глупости, от которых хотелось плакать. Не могло быть ангела-хранителя, не могло быть спасения для его разума, не могло быть у них никакого счастливого конца. — Это же глупости, Каору. Ты не человек. И даже не андроид. Я все еще не понимаю, что ты такое… — пробормотал Синдзи, не зная, куда себя деть от смущения. Его Каору посмеялся. — Твой ангел-хранитель, конечно же. И, конечно же, его ангел вскоре умер.

***

Синдзи прилетел на Луну в полном одиночестве. Отец снова бы разочаровался, узнав о его непонятном маршруте. С собой у юноши были планшет, старый вязаный свитер и дневник для психотерапевта, который Синдзи не вёл уже несколько месяцев. Луна достаточно давно стала оплотом для ностальгирующих по былым временам людей. По правую сторону от Икари-младшего сидел старик, щёлкая биоаугментированной челюстью, а за толстым покрытием иллюминатора пролетали световые секунды. Икари Синдзи, облачившись в туристический скафандр, шел по всем лунным равнинам и обходил кратеры, пока тихий голос в его ушах рассказывал: это гора Хэдли, это Аристарх, а дальше — Зееман. Ноги, ватные от усталости, отвели его к последнему месту. “А проснулся я в кратере Аполлона…”. Гравитационное поле там слабое — Синдзи было боязно прыгать, и он просто смотрел издалека на свою родную планету, голубую и покрытую мыльными облачными разводами. “Как ты красива и как все-таки жестоко и невыносимо на тебе жить”. — Синдзи. Он обернулся и тут же почувствовал, как устойчивая поверхность начала уходить из-под ног. Тонкая и узнаваемая фигура Каору в простой рубашке и брюках медленно поднималась с другого края кратера к нему. Серебристые волосы его были в звёздной пыли, а в глазах то появлялись, то исчезали искорки от передаваемых синаптических сигналов. Или, может, все это время то был взгляд неизведанной формы жизни? Синдзи, если честно, было все равно. Опасаясь, что этот мираж немедленно развеется, он бросился к нему, путаясь в ногах. Он захлебывался от слез, что повисли бы крупными каплями в невесомости Луны, не будь на нем скафандра. — Я же говорил, что встречу тебя. Каору улыбался. Значит, всё было возможным.