Грубость

Босоножки на тонкой шпильке абсолютно не мешали женщине с привычной лёгкостью подняться по нескольким ступеням и, проигнорировав все нормы приличий, просто войти в дверь, словно она знала, что та открыта, впрочем, действительно знала. — Андрей! — следует окрик на весь дома, — Я не собираюсь тратить на тебя свой долгожданный выходной. — Ира?! — удивленно-восхищенно выдыхает психолог. — Ой, давай без этого, что тебе от меня нужно сегодня? «Ты» — думает Высоков, банально, по-мужски очарованный её внешним видом. Стройными ногами, что сейчас подчёркивает шпилька и недлинная юбка, тонкой талией, которую опоясывает тонкий кожаный поясок. — Кхм, у меня появилась догадка, — мужчина старательно делает незаинтересованное лицо и уходит вглубь дома. — Андрей! Неужели это одного дня не потерпит? — Ира, я не понимаю, тебя, что… — Ты не поверишь, но у меня есть интересы и кроме работы. — Да, я вижу, — демонстративно усмехается Высоков, окидывая Ирину ещё одним взглядом. — Что-то не нравиться, доктор? — так же усмехается Шумская, приподняв бровь и показательно отставив ногу в сторону. Видит, как взгляд консультанта раз за разом скользит по её фигуре в непривычной для его глаз одежде. Андрей в первое мгновение теряется, ответить, что ему всё нравиться, это, как минимум, не в его привычках, он ведь серьезный, сосредоточенный только на работе ученый-психолог. С другой стороны, у него уже заготовлен ответ, что она последнее время слишком поверхностно относится к работе, но сказать такое, наверное, не по-дружески будет. Поэтому Высоков молчит вплоть до момента, пока Ирина не подходит вплотную, так что он чувствует аромат её духов и видит крапинки в её радужке, но сказать что-либо всё равно не успевает. — Так что, доктор Высоков? — насмешливо произносит Шумская, для полноты эффекта ещё и бровь приподняв. — Просто интересно, кто на этот раз? — Что? — Не ради меня же ты так нарядилась?! Ира на его предположение лишь коротко засмеялась, потом всё же стрельнула на Высокого хитрым взглядом: — А тебе хотелось бы? — Кхм, так вот… я тут размышлял… — Ответь на вопрос, Андрей! Тебе хотелось бы, чтобы это было ради тебя? — Ира не перестаёт улыбаться с некой хитринкой. Делает последний шаг, мягко, плавно, словно кошка, вставая вплотную к нему, и как можно более естественнее и небрежнее поправляет воротник его рубашки. Её рука тут же оказывается перехваченной, а во взгляде мужчины мелькает что-то доселе невиданное Шумской в его глазах. Так что в первое мгновение она замирает и задерживает дыхание, теряя время на отступление, теперь уже Андрей делает шаг к ней, вынуждая её на один отступить. — Шумская, не стоит так играть, это может быть опасно, — другим, незнакомым Ирине тоном предупреждает её психолог. Она, как завороженная, смотрит в его темнеющие глаза и медленно облизав губы, продолжает играть, хоть голос уже немного дрожит: — И чем же это опасно, доктор Высоков? Чем я рискую? Андрей медленно, чтоб она прочувствовала и осознала, ведёт взглядом от миниатюрных гвоздиков в её ушах до педикюра на ноготочках, виднеющихся в открытом мыске босоножек, и обратно, где натыкается на ухмылку и блеск глаз. «Все вы мужики одинаковые,» читается в её глазах и улыбке. И Высоков сегодня, да и в целом не собирается в этом с ней спорить. — Знаешь, не стоило так играть со мной, Ира, — с явственно слышимой угрозой в полголоса произносит мужчина, медленно ведя рукой от часов на запястье Шумской вверх по руке, пока довольно жёстко не берёт её за затылок, не давая и шанса отстраниться, впивается жадным поцелуем. Ира в какой-то растерянности взмахивает руками, и сама не может определиться, оттолкнуть его от себя или прижать ближе. Поцелуй же становиться всё глубже, набирает обороты, её губы сдались практически сразу, отвечая Андрею. За ними следует и всё остальное тело, смягчаясь, прогибается талия, руки обхватывают шею. Она чувствует, как хватка мужчины ослабевает, она бы уже могла вырваться, если бы захотела, но в этом и проблема, она не хочет. — Могу и продолжить, — пытается усмехнуться Андрей, но сбившиеся дыхание смазывает эффект. — И что же у нас в программе? — у неё получается лучше, несмотря на то что так же ловит ртом воздух после поцелуя. — Что ты хочешь? — мужская рука ласково скользнула по шее и легла на щеку. — Ммм… так хорошо начал, не порти, — с лёгким стоном отзывается Ирина, умудрившись даже коварно блеснуть глазами. — Всё ещё нарываешься? — Всё ещё хочу знать, на что. Андрей не отвечает, а Ира понимает, что за время их короткого разговора её передвинули вплотную к столу, и теперь она зажата между бездушным деревом, заваленным бумагами, и мужчиной, дыхание против воли хозяйки сбивается, а взгляд опускается на губы, которые совсем недавно терзали её. Шумская буквально выпадает из реальности на несколько секунд, в себя её приводит, ощущение горячей ладони на обнажённом бедре. Высоков шумно выдыхает от этого же касания, он почему-то был уверен, что на ней есть колготки или чулки, и он под своей ладонью почувствует капрон, а не тёплую и нежную кожу. Из его головы совсем вылетело, что на улице стоит жаркое лето, а следователь сегодня не на работе, а значит, может быть одета так, как сама того пожелает. Он приходит в себя на долю секунды раньше, так что Ира не успевает вставить язвительную фразу, так как дыхание срывается, когда психолог ведёт рукой выше по бедру. — Не слишком ли вы много себе позволяете, доктор Высоков? — пытается казаться собранной и хладнокровной Ирина. — Так скажите нет, майор Шумская, оттолкни меня, — с вызовом следует ответ. Сделать или ответить следователь ничего не успевает, вторая ладонь ложиться на другое бедро и так же поднимается выше, мужчина теснее прижимает её к столу, а губы касаются шеи. Руки сами взлетают ему на плечи, но лишь сжимают и практически впиваются ногтями сквозь тонкую ткань рубашки, но не отталкивают, впрочем, и не притягивают ближе ведь ближе и некуда. Она кажется сейчас такой покорной и нежной, но внутри неё идёт война разума с телом. Мозг просто кричит, что всё это недопустимо, что они коллеги и им ещё дальше вместе работать. Телу же плевать, почему бы не совместить полезное с приятным, ведь так хорошо сейчас чувствовать горячие ладони, влажные губы, и от одного только предположения, что может быть дальше, пробегают мурашки предвкушения. Андрей знает себя, знает, что если сорвался, то его уже сложно остановить. Одна из причин, почему всё плохо с женщинами в его жизни. Поэтому он всё медлит, всё ждёт, когда же майор его оттолкнет, а она лишь прогибается, откидывает голову, сама не понимает, что приглашает его к дальнейшим действиям. И когда вместо того, чтоб сказать нет, она гортанно стонет, он понимает Ира не собирается его останавливать. Высоков резко отстраняется, на что женщина хмуриться, но не успевает ничего сказать или сделать — слишком погрузилась в ощущения, чтоб реагировать с привычной быстротой, как он её разворачивает и слегка толкает. Шумская падает грудью на стол. Невольно задерживает дыхание от ощущения ладони меж лопаток, что несильно придавливает её к бумагам на столе, и слабо слышит звук растягиваемого ремня. Дальше сознание Ирины как в тумане, в себя она приходит, лишь когда в попытке ухватиться за что-нибудь, скидывает с его стола какие-то бумаги, но не придаёт этому значения. Мышцы ноют и слабо болят от слишком резкого и грубого проникновения, но это такая чертовски приятная боль, лишь усиливающая наслаждение, подтверждающая, что да, её, такую гордую и холодную, сейчас буквально втрахивают в столешницу стола, даже не потрудившись снять одежду. Но ей это нравится, она никогда бы не призналась сама, что хотела именно так, грубо, не сдержано, чтоб её просто взяли. Что некоторые отношения из-за этого и разваливались, когда она решалась признаться, что хочет большего, что хочет грубее. Но этот психолог, эта её головная боль на работе и даже вне её, так тонко и чётко угадал её желания. Кто же знал, что небольшая игра с ним так снесёт ему голову. Знала бы она раньше, что он таков в сексе, давно бы уже с ним переспала. Или это только первый раз такой? Пока играет его злость и ревность? Нет, не похоже, слишком умело он всё это делает, он явно знает, как делать это по-плохому, и явно наслаждается своим господством над ней и над процессом. — Нравится, да, — хрипло шипит он, больно дернув за волосы, заставляя запрокинуть голову и проехаться по столу грудью, всё ещё скрытой тонкой тканью платья. — Да, Андрей, да, — она бы никогда не поверила, что это её голос, такой скулящий и почти умоляющий, но сейчас ей всё равно, она подаётся, как может, бёдрами навстречу его толчкам, цепляется пальцами за край столешницы, стонет от переполняющих ощущений. Никогда и никому не удавалось завести её всего поцелуем и парой каких-то прикосновений. Завести настолько, чтоб ей снесло крышу полностью. Настолько, что мужчина с такой лёгкостью проник в её тело. Настолько, что ей чертовски хорошо от всего происходящего, хочется лишь подмахивать бёдрами и стонать от особенно глубоких толчков. Как резко всё началось, так и заканчивается, Андрей покидает её тело, она не может сдержать возмущенного крика. Он поднимает Ирину с собственного стола и разворачивает к себе лицом. Тёмные похотливые глаза, резкие черты лица, она никогда его таким не видела, от него так и веет опасностью, и он об этом знает. А ещё он видит, что её это заводит. — Снимай, — коротко бросает ей. Ира молча и покорно тянется к тонкому пояску, чуть дрожащими пальцами развязывая его. Через пару мгновений оставаясь перед ним лишь в тонком шёлке бюстгальтера. Тело немного дрожит от лёгкого сквозняка в его доме и от возбуждения, едва сдерживаемого желания. Он так по-хозяйски хмыкает, видя её такой практически полностью обнажённой и дрожащей. Подходит вплотную к ней, приподнимает пальцем подбородок. Чёртовы несколько сантиметров в росте дают ему возможность так безапелляционно сейчас доминировать над ней, Ира поднимает взгляд, в котором смешались вызов и робость, похоть и лёгкое стеснение. Андрей лишь усмехается на всё это и целует, жёстко, грубо, жадно. Зажимает между своим телом и столом. Крючки лифчика с лёгкостью поддаются его пальцам, и вещица летит на пол. Он тут же оставляет в покое её губы и принимается терзать грудь. Один сосок меж его пальцев, другой в зубах, она охает и стонет, запрокидывая голову, выгибаясь, подставляясь ещё больше. Дрожащими пальцами гладит мужские плечи, зарывается в короткие волосы на затылке. И бёдрами подаётся вперёд, ища такого сладостного воссоединения тел. Ира чувствует и слышит его усмешку, но Андрей не оставляет своего занятия, лишь опускает руку ей между ног, где она, такая влажная и чувствительная, шумно выдыхает ей в грудь, чувствуя это. Но продолжает целовать, кусать, лизать и посасывать соски и то, что рядом, заставляя её уже скулить от желания. Извиваясь под ним, рядом с ним, не замечает, как пытается насадится на его пальцы, чтобы хоть так заполнить пустоту внутри. Как, пытаясь быть ещё открытие для него, закидывает ногу на край его стола. Что именно действует на него, неизвестно, может просто надоедает ласкать её грудь, но Андрей, наконец, отрывается от истерзанной им самим плоти и вновь входит в неё, одновременно чуть подсаживая на стол. Ира практически падает спиной на заваленное рабочее место психолога, лежит головой на каких-то книгах или бумагах, это сейчас так не важно, восторженно смотрит в бурю его глаз, оглаживая широкие плечи. Андрей входит ритмично, глубоко, до самого основания, кажется, стол под ними протестует против такого применения, но им плевать. Он опирается по сторонам от неё, нависая сверху, держит её взгляд, такой дикий и счастливый одновременно. — Ты этого хотела? — хрипло интересуется, ещё резче проникая её, увеличивая скорость. — Ахххх… дааа, да, Андрей, — она выгибается, впивается ноготками в плечи, чувствует, как уже близка. — А может, по-другому? — наклоняясь, хрипло и коварно шепчет в самое ухо Высоков, замирая глубоко в ней, перекатывая меж пальцев сосок и чуть сжимая его. — Можно и по-другому, — хрипит в ответ Шумская, приподнимаясь и оставляя поцелуй в уголке его губ. Надеясь, что их по-другому сходятся. Он подхватывает её и ставит на ноги, выходя, оставляя такой пустой и не удовлетворенной, что от разочарования она стонет, хнычет, прячет лицо у него на плече. — Ну-ну, Иришь, ты же знаешь, что это ещё не конец, — успокаивающе гладит её по голове. Подчёркнуто берёт её лицо в ладони и, заглядывая в глаза, уточняет: — Знаешь же? А она тянется к нему за поцелуем, и он целует нежно и трепетно, совсем не похоже на недавнее. — Да, — выдыхает Ира ему в рот между поцелуями. — Вот так, — он отстраняется, убирает волосы ей за уши и внимательно смотрит в глаза, — Вот и хорошо. Целует в лоб, уголки глаз, потом неожиданно слегка прикусывает кожу на шее, всё ещё так же держа её лицо в ладонях. — Уверена, что хочешь, чтоб это было по-другому? Ир, пока не поздно, — в его глазах и голосе не поддельная забота. — Да, хочу, — уверенно и чётко отвечает Шумская и в следующее мгновение вздрагивает, Андрей отходит от неё, сразу становится ощутим прохладный кандиционированный воздух. Он отходит назад, медленно, делая шаг за шагом в сторону дивана в его домашнем кабинете, не отводит от неё голодного взгляда, медленно настраиваясь на другу волну. Ира следит за каждым его движением не менее жадным взглядом, рассматривает его всего и невольно облизывает губы, когда взор опускается на влажный твёрдый член, что своей головкой практически касается пупка мужчины. — Правильно понимаешь, это тебя и ждёт, — голос Андрея другой, хриплый, властный, низкий, мужчине с таким голосом хочется подчинятся, хочется ластиться, или это она, сейчас так и не получившая двух разрядок, так считает и понимает, что если они правильно друг друга поняли, в ближайшее время она и не получит своего, он будет её долго держать и подводить к краю. Ещё не скоро позволит ей, наконец, получить свою порцию удовольствия, и она соврет, если скажет, что ей это не нравится, что не заводит ещё больше. — Иди сюда, — практически приказ в голосе, но он всё-таки протянул к ней руку, приглашая. Ирина отталкивается от стола и, призывно покачивая бёдрами, отведя плечи назад, выгодно демонстрируя собственную грудь, медленно приближается к нему, не разрывая взгляда, глаза в глаза. Демонстративно игнорирует протянутую руку и садится рядом, прижимается к его плечу, смотрит голодными глазами. «Ну, же, что ты мне предложишь? Или кишка все-таки тонка?!» так и читается в позеленевших глазах следователя. На губах Андрея такая не свойственная ему надменная усмешка, но она так ему идёт, по мнению возбуждённой Ирины. Он проводит по её щекам ладонями, собирая пряди волос, вся её короткая стрижка в считанные мгновения оказывается в его кулаке на затылке: — Сама догадаешься или помочь? — усмехается так гадко и надменно. Она специально сверкает глазами на него, чтоб не расслаблялся, чтоб не думал, что она такая покорная. Тянется к губам, но в последний момент целует его подбородок, чуть опускается, обводит языком кадык и делает дорожку влажных поцелуев ниже. Участившиеся дыхание мужчины приятно ласкает слух. Язычок легко, едва уловимо, касается головки члена, коснулся и исчез, лишь тёплое дыхание ласкает возбужденную плоть, затем губы, также легко поцеловали и исчезли. Но этих лёгких, игривых прикосновений хватает, чтобы Андрей с хрипом запрокинул голову назад. Она усмехается и не спешит, каждое следующие движение чуть смелее, откровеннее, дольше предыдущего. У них ведь много времени, а она тоже хочет немного поиграть и насладиться процессом. По спине скользит широкая и горячая мужская ладонь, заставляя выгибаться и сладко, тяжело дышать. До ушей доносится его усмешка, а затем следует лёгкий шлепок по ягодицам и поглаживание, и снова грубость и нежность, она откровенно стонет, прервав свои действия. Тогда рука на затылке приобретает заметный вес, на голову давят, намекая, чтоб она вернулась к действиям. И она, наконец, не играя, берёт в рот головку, обводя её языком, в награду ей раздаётся стон мужчины. Так продолжается некоторое время ее губы и язык доставляют удовольствие ему, он же дает ей такую необходимую перчинку, от которой она всё больше заводиться. Постепенно, не спеша, Ира расходится, берёт в рот уже полностью, головка упирается в горло и даже проходит чуть глубже. Она сосёт, облизывает, иногда даже пускает в ход зубки, с усмешкой и наслаждением слизывает выступающие капли на головке, а потом обводит язычком выступившие вены и снова заглатывает целиком, медленно вбирая его, задерживаясь и ещё медленнее отпуская. Андрей уже оставил в покое её ягодицы, но она знает, что это временно, но сейчас ей наградой служит его хриплое дыхание и периодические стоны, то, что иногда он сильнее сжимает её волосы или вовсе подаётся бёдрами вперёд. Чувствовать, как мужчина от твоих действий постепенно теряет контроль — наслаждение. Она так увлеклась процессом, попыткой сорвать контроль Андрея полностью, что не замечает, как рука, лежащая на пояснице, скользнула вниз. Резко втягивает воздух через нос и прикрывает глаза, когда чувствует, как его пальцы коснулись влажной, жаждущей внимания плоти. Скулит, прося больше контакта, трения, двигает бёдрами, чтоб пальцы нажали, погладили комочек нервов. Он лишь усмехается её попыткам, совсем немного придерживая её голову, ровно настолько, чтоб намёком было понятно — он не хочет, чтоб она останавливала своего занятия. Они дают друг другу наслаждение, болезненно тягучее, приятное, разжигающие пламя внутри, делая друг друга ещё более похотливыми и жадными до ласк. Ирина прижимается щекой к его животу, водит по члену лишь пальцами, иногда всё же находя силы прижаться губами к сочащейся головке, обвести языком, но снова со стоном падает головой обратно на мужчину, скуля и тихонько стоная от наслаждения. Андрей уже не настаивает, продолжает потихоньку гладить её между ног, распределяя всё больше влагу по промежности, слегка проникая вглубь, заставляя её мышцы сжиматься, требуя большого. Её волосы без его удержания упали на лицо. У обоих тяжёлое дыхание, жарко, волнительно, напряжённо. — Андрюш, — слабым голосом тянет Ира, переворачиваясь на диване. Лёжа теперь головой на его руке и коленях, одна из ног свешивается с дивана, кончиками пальцев касаясь пола: — Хватит играть. — Ммм… играть значит, — тянет он, опуская голову и встречаясь с ней взглядом. Что его голубой, что её зеленый взоры сейчас голодные, жадные, наполненные похотью и желанием, — Иди сюда. Хрипит он спустя пару секунд, поднимая рукой её голову, целуя влажные губы, сплетаясь языками, наплевав, что именно она делала несколько минут назад этими самыми губами. Шумская обхватывает его за шею, зарываясь пальцами в волосы, отвечая на поцелуй, не давая отстраниться дольше пары сантиметров. — Так хорошо, Андрюш, — шепчет ему в губы, пристально заглядывая в глаза. — Иришь, это не всё, — усмехается он. — Я надеюсь, — тяжело дышит она и тут же впивается в мужские губы жадным поцелуем. Высоков придерживает её голову рукой, сплетаясь языками в только им двоим известном танце страсти, прикусывает губы сильнее, больнее, чем необходимо для демонстрации желания. Она же всё это принимает и отвечает тем же. Он встаёт, придерживая Иру за талию так, чтобы она медленно скользнула по его телу, коснулась ногами пола, встала рядом с ним. Ноги касаются холодного ламината, и она пытается понять, когда с её ног исчезли любимые ею босоножки на шпильке, теперь она ещё ниже его в росте, голову для поцелуя приходится ещё больше запрокидывать. Она обнимает его за шею, прижимается всем телом, откровенно млеет от тёплых мужских рук на своём теле. — Развернись! — за мгновение до поцелуя следует указание от него. Ира хнычет, она была в миллиметре от его губ, уже почти снова слилась с ним в поцелуе, но её снова так жестоко прервали. — Мне повторить?! — уже с угрозой повторяет Андрей, глядя прямо в умоляющие глаза любовницы. — Нет, — выдыхает она прямо в его губы и, словно скромница, прикрывает глаза. Поворачивается к нему спиной и тут же вскидывает вверх руки, обнимая его за шею, прижимаясь к нему всём телом. — Считаешь себя здесь самой хитрой и умной? — шепчет Высоков, ведя руками от бёдер вверх, сжимая ладонями её грудь, чем вызывает судорожный полухрип. — Всегда, — шёпотом усмехается Шумская, откровенно наслаждаясь его руками и прикосновениями, поцелуями в шею даже когда они переходят в укусы. Вскоре Андрей её всё же отстраняет от себя и слегка толкает в спину, безмолвно намекая. Она хитрит, делает пару шагов вперёд, словно не поняла, что он хочет от нее, и оборачивается через плечо, не скрывая хитрого блеска в жаждущем взоре. — Иришь, мне всё озвучивать или сама всё-таки догадаешься?! — всё так же жёстко усмехается мужчина, снова подойдя к ней вплотную, а после слов довольно жёстко прикусывая шею у самых волос, зная, что если здесь и останется метка, то будет скрыта волосами, зато чудесно будет самой обладательнице напоминать об этом вечере. Шумская догадывается, чего он от неё хочет, ведь не девочка уже давно, понимает, как именно он решил закончить, она на это надеется, этот вечер. Но понимание всего этого не исключает желания немного поиграть с ним, проверить его выдержку, настойчивость, желание. Да и тело уже не слушается, всё какое-то ватное и неопределённое. Андрей в очередной раз толкает её в спину, и она, закатив глаза, словно делает ему самое большое одолжение в этой жизни, нагибается вперёд, опираясь о стол. За что тут же получает несколько звонких ударов по ягодицам и рычание за спиной: — Ирина! От такого грубого, властного голоса, внутри неё что-то сжимается в предвкушении. Она слегка покачивается, ноги отказываются её держать, дыхание на миг перехватывает, Шумская пытается сглотнуть появившейся ком в горле, прикрывает глаза, пытаясь вернуть себе ощущение и контроль над собственным телом. Прийти до конца в себя ей не дают, жёстко хватают за волосы, натягивая их, заставляя её запрокинуть голову. — Думаешь, я буду терпеть и ждать пока, ты придёшь в себя и наиграешься, — шипит он ей на ухо, упираясь в спину твёрдым, сочащимся смазкой членом. — Нет? — выдыхает Ира чуточку дрожащим голосом из-за накрывающего её желания. Заводит руку за спину, чтоб пробежать едва ощутимо пальцами от основания до головки члена, обвести и сжать сочащийся головку. Андрей резко выдыхает за её спиной, хватка на волосах становится менее жёсткой, и она разворачивается к нему лицом. Её губами тут же завладевают, лишая воздуха. Рукой сжимают грудь, играя с твёрдым соском. Так, что она охает и оседает на пол, вставая на колени. От всей какофонии ощущений, что наполняют её тело, она ощущает себя как в тумане, прижимается лбом к животу Андрея, пока тот не опускается рядом. — Иришь? — Я хочу тебя. Что ты со мной сделал, Андрей? — шепчет Шумская ему в губы, обхватывая шею ладонью и заглядывая в глаза, — Я не могу ни о чем другом думать. Мне кажется, я сойду с ума, если ты… — Лишь то, что ты сама хотела, — нежно, в противовес всему ранее, проводит ладонью по её щеке Андрей. — Тебя… — хрипит Ира, — В себе. — Так давай сделаем это, — с непередаваемой нежностью произносит Высоков, вовлекая её в поцелуй, неспешный, ласковый. Она невольно прижимается к нему, ластиться. Снова берёт в руку его член, начиная водить пальцами, почти невесомо, но так, чтоб чувствовал, не забывал, чтоб понимал, как она его хочет, насколько возбуждена. — Иришь, — практически стонет он, перехватывая её ладошку. Она улыбается так победно, что он снова берёт её за корни волос на затылке, оттягивает назад, несколько раз целует-кусает шею, пока она не начинает стонать. Тогда прекращает целовать и несколько раз шлёпает по ягодицам. Ира кое-как собирается с силами и всё-таки встаёт так как Андрей от нее хочет. Он, наконец, не медлит, тут же резко, глубоко, по самое основание проникает в её тело. Она стонет и опускает голову на ладони. Тогда он вынужден взять её за волосы, потянуть назад, заставляя выпрямиться на руках, выгнуться в спине. Ира подаётся бёдрами к нему, стонет на каждое движение кажется, что вот-вот сорвёт голос. Впрочем, его стоны звучат с её в унисон, как и её движения с его. Он что-то шепчет, предупреждая о скорой разрядке, она сильнее выгибается, царапает ногтями пол, ощущает себя всё больше в тумане или даже обложенной ватой. Андрей перемещает руку с её бёдра на плечо, сильнее прижимая её к себе, замирая в её глубине, чувствуя, что всё больше он не выдержит. Ирина издаёт особо громкий стон, чувствует, что он замер, и медленно вытягивается перед ним на полу, понимая, что двигаться просто не может. В первые мгновения Высоков сам не может двигаться, практически упал на нее, упёрся лбом в её плечо. Сознание к нему возвращается быстрее. — Ир? — с зарождающимся испугом проводит по её щеке, убирая волосы. Она реагирует, что его радует, а её бормотание что-то по типу «отстань» и вовсе вызывают улыбку. Андрей подхватывает на руки Шумскую и несёт её, наконец, в спальню. Ирина приходит в себя уже в кровати, бережно укрытая одеялом, под щекой всё ещё прохладная наволочка подушки. Психолог слегка нависает над ней, нежно убирая локоны с лица. Она открывает глаза и смотрит внимательно на него, улыбается уголками губ, устало поднимает руку, закидывая её ему на шею. — Как ты? — выдыхает Высоков вопрос, убрав, наконец, с её лица волосы и теперь просто обнимает поверх одеяла. — Так хорошо, — прикрывает она глаза, улыбаясь уже открыто, широко, довольно. Уголки губ мужчины тоже дёргаются в улыбке, он склоняется к ней, целует. С каждым движением губ поцелуй становится всё глубже, всё больше разжигая пламя, словно они не задыхались в оргазме несколько минут назад. Разорвав поцелуй, они не отстраняются друг от друга, дыхание одного обжигает другого, оба улыбаются и этому, и просто совместной близости. Ира ерошит короткие, до сих пор чуть влажные волосы у него на затылке, Андрей всё не может оторвать взгляда от её глаз и улыбки.