***
— Катись ты и твой род к Мордредовой матери, подс… — что-то когда-то было красивым мужчиной, а сейчас представляло из себя пьяное, оплывшее и опухшее нечто, не смогло договорить — женщина, что стояла у лестницы взмахнула рукой и его откинула к двери. — Не смей повышать на меня голос в моем же доме. Я сделаю вид, что не разобрала этого монолога, потому что иначе — действительно покатимся. Тебе не понравится. А сейчас — проваливай! Голос был тихим. Почти неслышным, но из-за бурлящей в крови магии и волшебного дома он будто проникал под кожу. …И только сторонний наблюдатель заметил, что в конце фразы — голос задрожал.***
Мысленно выругавшись, Абраксас Малфой, а это был именно он, тихо выдохнул «спасибо» и поднялся на второй этаж, больше нигде не останавливаясь. Дверь в кабинет главы рода была открыта. Замедлив шаг и прислушавшись, мужчина прошел внутрь. Его цель сидела в углу комнаты, прислонившись виском к стене. Присев на корточки рядом блистательный лорд мягко коснулся щеки подруги и поцеловал в лоб. — Тшшш, милая. Услышав родной голос девушка будто вышла из транса, дернулась как от удара и только после «Вал, это я. Абри» её взгляд приобрел осмысленность. — Абри. Одно слово. Но от количества боли в нём — хотелось выть самому. Малфой сел на пол и притянул Блэк к себе на руки. Вцепившись в друга как в спасательный круг, она до боли прикусила губу, а потом заплакала. Навзрыд. Не думая о том, как выглядит со стороны. Она плакала, срываясь на вой, держась за плечо самого близкого человека, а второй рукой неосознанно гладила низ живота. Точно также, как ещё пару дней назад… — Милая, родная моя… плачь, девочка. Плачь. Можно. А Абраксас Малфой держал на руках своё сокровище, шепча ей на ухо все, что казалось важным и думал о том, что от Ориона не останется и пепла. Потому что никто не имеет права нарушать душевное спокойствие его Вал. Воспоминания о их прошлом накрывают с головой, и он ныряет в них, как в омут.***
Им пять. Они играют в саду. Девочка, что нещадно бьет друга по голове найденным где-то кактусом. Мальчик, что смиренно ждет, чтобы потом напасть из темного угла и щекотать до просьб пощады. Все их беды сводятся к урокам танцев и строгим родителям. Весь их мир — сводится к учебе и друг другу.***
Им десять. Они на приеме в доме Малфоев. — Абраксас, доброго дня. — И тебе здравствуй, Вал! Решила поиграть в великую аристократку? — на лице — усмешка, что пока видна многим, а не только ей, — Знакомься, это моя кузина… Вальбурга фыркает, закатывая глаза, и прячет лицо за веером, грациозно поднимаясь с дивана и удаляясь вслед за матерью. Их проблемы стали уже чуть больше, а они сами — пытаются увеличить свой мир до кого-нибудь ещё.***
Она пыталась отдалиться. Пыталась стать холодной и изящной Леди, как хотели родители. Но что-то внутри трепещет, и она бежит навстречу другу. Они врезаются друг в друга, синхронно смеются и также синхронно достают из карманов конверт, произнося «смотри! Письмо пришло!..» Их родители, что стоят неподалеку, качают головой. Они знают и видят то, о чем эти дети не догадаются ещё много лет. Потому что не захотят. А когда захотят — уже будет поздно.***
— Вальбурга Блэк! Они сжимают друг другу руки, и Аб слегка подталкивает подругу в спину, мягко улыбаясь и будто говоря «Я рядом. Иди» Они давно научились понимать друг друга без слов. Шляпа касается головы юной Блэк и без раздумий отправляет в дом аристократов. А когда на стул садится Абраксас и машет рукой столу под зеленым гербом, думая лишь «Слизерин», причем без вопросительной или просящей интонации, у Шляпы просто не остается выхода. Теперь их проблемы стали чуть больше — они доросли до баллов и иерархии факультета.***
Вальбурга всегда много училась. Очень много. И всегда была первой. Ну, почти всегда… Точнее, она честно делила первое, а иногда второе место на курсе. Потому что иногда первое нагло занимал не менее трудолюбивый и не менее самовлюбленный Малфой. А первое место на факультете было прочно занято Томом Ридллом, но с этим не спорил никто. Особенно эти двое. … Вальбурга всегда училась допоздна и много раз пропускала ужин… но ей ни разу не дали пропустить прием пищи.***
Им пятнадцать. Оба уже хорошо умеют пользоваться масками и людьми, оба стали правой рукой Тома, потому что всегда были единым целым. Оба следили за факультетом и его престижем… и лишь друг с другом все также оставались пятилетними детьми. И он все также ждал её в углу, чтобы защекотать.***
Им шестнадцать. Последний курс. Она нашла его в библиотеке, что-то сосредоточенно пишущего. Уже год как родители постепенно передавали им дела, поэтому Абраксас часто пропадал в библиотеке, пытаясь решать дела рода. — Аб, я хотела кое-что тебе сказать. Пойдем, прогуляемся? — Ммм, конечно. Подожди минут 15, пожалуйста. Ему не надо оборачиваться, чтобы знать, что она улыбнулась уголками губ и кивнула, проходя вглубь библиотеки, чтобы пока найти литературу на вечер. … Они сидели у озера, и Вальбурга собиралась с мыслями, когда на плечо к Малфою сел семейный ворон с письмом. Дурное предчувствие, что заставило её вытащить друга на улицу и признаться наконец, достигло апогея. Он отвязывал письмо от лапки и скармливал ворону кусочек вяленное мяса, а в её голове набатом билось «опоздала». Блэк только открыла рот, как парень повернулся к ней и кивнул, мягко беря за руку. Взгляд был такой серьезной и глубокий, что девушка оторопела. Потому что слишком привыкла, что с ней он — солнышко. Её личное солнце. — Я знаю, родная. Я тебя тоже. Но мы правда опоздали. Нежно касается губами её запястья. И сердце непреступный леди Блэк замирает, потому что чувствует, как дверь, которую они только нашли — закрывается прямо перед носом, не забывая его прищемить. Им уже давно не нужно слова. Абраксас убирает руку и таки тянется к письму, но девушка перехватывает родные запястья и мягко целует. А после — отпускает. И в этих жестах лишь одно слово — навсегда. Одинокую слезу с женской щеки Абраксас мягко стирает пальцем. Их проблемы снова сузились до масштаба их мира… который разбился.***
Им семнадцать. Оба уже помолвлены. Оба на публике улыбаются лишь уголками губ, слегка насмешливо смотря на собеседников. Гордость. Дерзость. Власть. Том не комментирует поведение правой руки, лишь в день помолвки (а даже помолвки у них в один день) мягко сжимает обоим плечи. И этот жест создает первый ближний круг. Его единственные рыцари без меток.***
Теперь им уже двадцать один. Их Том уехал в путешествие в поисках знаний, а они пытаются построить свою жизнь отдельно друг от друга. Не получается. Потому что до сих пор — один организм. Одно целое. По насмешке судьбы — два человека. … Впервые она пришла к нему домой одна после свадьбы. Сам не зная почему, он её ждал. Ходил как на иголках пару дней — и ждал. Что-то было не так. Это был первый запой Ориона. Орион Блэк первый раз в жизни поднял руку на супругу. — Абри… я так скучала… — Я тоже, родная. — Аб, ты же лекарь… тшшш, я в порядке. Выключи режим убийцы. Пока. Мне нужна помощь. Кажется, я почти убила мужа. — Почти? Теряешь форму. Девушка не успевает ответить, как в неё кидают диагностирующее. Целый десяток. Их проблемы уже давно не щекотка из-за угла, но мир медленно собирается заново.***
Их попытка быть отдельно провалилась с треском. Больше они не пытались. Оба теперь — главы Родов. Обоим надо продолжить Род. Оба стали холодными статуями, способными убить одним взмахни руки. Им больше не нужны палочки. Слова, впрочем, тоже. Они — вместе. И они — всегда рядом с Томом.***
Им двадцать пять. Абраксас влетает к Вальбурге, поднимает на руки и кружит ту в воздухе. У него родился сын. Она звонко смеется и треплет мужчину по волосам. У них праздник.***
Запои Ориона становятся слишком частым явлением, чтобы им удивляться. Том вставляет свое слово лишь один раз. — Можно, Аб. Но сначала — дети. Подумай о ней.***
Им двадцать семь. Вал тихо стучит в дверь кабинета самого близкого в этом мире, поднимает взгляд — и вот её уже снова кружат в воздухе… но уже намного аккуратнее. — Поздравляю, родная.***
Сейчас Абраксас выныривает из воспоминаний и мягко гладит своё сокровище по голове. Она уже не плачет. Лишь тяжело дышит, все ещё сильно держась за свой личный оплот спокойствия. — Их больше нет, Аб. Это была двойня. Двойня, Аб… — Вальбурга захлебывается воздухом, готовая снова удариться в рыдания, но мужская рука мягко проводит по щеке, чуть поглаживая. — Я знаю, родимая. Знаю. Идем умываться. Он встает все ещё держа девушку на руках и несет ту в ванную, мягко умывает ей лицо, и аккуратно раздевает, наполняя горячую ванную легким взмахом палочки. В его движениях нет желания и возбуждения. Она чувствует это кожей и расслабляется, оказываясь в воде. Они давно не стеснялись друг друга. Это было бы смешно — ведь как можно стесняться себя… перед самим собой? —Хэй, Вал, смотри как могу. Он озорно улыбается, жмурится, щелкает пальцами и с них срывается маленький нежно голубой шарик. Он опускается в воду, и на поверхности появляется пена, а сама вода слегка подогревается. Девушка чуть улыбается, мягко касаясь его щеки. — Вот вроде взрослый дядя… — Тебе кажется. Он звонко целует её в щеку, аккуратно сжимая ладонь. — А теперь — рассказывай. Откидывается головой на бортик ванной и прикрывает глаза. Тяжело вздыхает, пытаясь не провалиться в воспоминания. — Я рассказала Ориону, — почти незаметно морщится при его имени, что не ускользает от Малфоя, но тот не подает виду, — через пару дней после того, как рассказала тебе. Он был слишком занят опустошением погреба, ему было не до того. Узнав, он даже обрадовался… и решил… — Выпить по этому поводу? — Нет. Бросить пить. Как понимаешь — не сдержался. А я непростительно расслабилась. Женская рука мягко ложится на мужскую, поглаживая. — Он напился так, как не напился прежде. А я как раз сидела дома и не озаботилась щитами, потому что слишком привыкла, что он безобидный, когда настолько пьяный. Ну я и выпила чай, который он отправил мне с эльфом. Он с пьяну решил, что дети не от него. И решил избавиться от них самым простым способом. На пару секунд девушка опускается под воду, чтобы смыть с себя эти ощущения. — Я выгнала его из дома. Не из рода, но из дома. Но — Тебе нужны от него двое. Брачный договор составляли ваши матери, а они за продолжение рода. За активное продолжение рода. — Я устала. — Знаю, родная. Тебе надо поспать. — Ты прав, да… Через полчаса Абраксас Малфой уложит своё сокровище в постель и будет сидеть с ней, пока та не уснет. А потом — отправиться к человеку, которого по праву считает верным другом.