(Не) особенный

Сегодняшнее утро произвело впечатление взрослой, ответственной жизни. И дело даже не в том, как оно прошло. Скорее в том, как оно началось. А началось оно рано. Ликс встал раньше обычного, хотя никогда так не делал: приходить на занятия рано он жуть как не любил. И он бы может встал бы позже, вышел бы позже, может даже опоздал на урок. Если бы не одно маленькое "но". В их классе сегодня новый ученик. Многие о нем уже все уши прожужжали: красивый, популярный, богатый альфа. И почему-то его образ в голове Ли никак не хотел становиться чем-то адекватным, а так и оставался накаляющим нервы сборником всевозможных стереотипов. Может, всё дело в том, как многие вокруг чуть ли не пищат о его переводе в их класс. Все мечтали скорее увидеть его вживую. Многие даже готовили себя к тому, чтобы сходу попробовать соблазнить его. И не столько по причине сильного желания, сколько от знания, что президентский сынок вбухает в свою пару большие деньги, потакая всем прихотям своего любовника. Ёнбока от этого выворачивало. Он не был в числе тех, кто хотел бы его увидеть, почувствовать его феромоны в воздухе и уж тем более провести с ним ночь. Скорее он был из тех, кого сын президента достал в достаточной мере ещё до того, как произошло знакомство. И Феликс с радостью опоздал бы сегодня, как и всегда, на первое занятие иностранного языка, этот предмет он и без того отлично знал, не зря же он жил в Австралии долгое время. Наплевал бы на всю суету с приходом в класс новенького. Опоздал бы, если бы за пару дней до этого не поспорил с Джисоном. Во время очередного оживленного перерыва, когда Ли в очередной раз ворчал насчёт ликующих воплей, Хан, посмеявшись в наглую над его раздражением, предложил ему пари: если уж этот президентский сынок такой же стереотипный, каким его видит Феликс, то почему бы ему не попробовать соблазнить его. В шутку, разумеется. Даже друг знал, каким обворожительным может быть Ёнбок. Поэтому ему не должно составить большого труда затащить в постель ещё не появившегося, но уже самого популярного ученика их параллели, а может даже и всей академии. И если Джисон изначально давал развитию их будущих взаимоотношений месяц, ну, максимум три недели, то сам Ли был твердо уверен, что управится за две недели, а может и того меньше. На этом спор и был заключён. Если Феликс сдаст и у него ничего не выйдет за те две недели, что он назначил, то он должен Хану пятьсот тысяч вон, а если он всё же победит, то Хан - ему. И Ёнбок бы не торопился, если бы на кону не была такая сумма денег. Он понимал, что столько разом у него нет, только если занять у родителей или других родственников. С другой стороны, вряд ли Джисон на самом деле взъестся за эти деньги, но в случае провала насмешек от него можно будет ожидать ещё ближайшие полгода минимум. Уж в этом Хан был основательно хорош. Одним словом, сегодня Феликсу предстоит встретиться лицом к лицу со своей жертвой. И главное, ключевое, в его подходе именно та невинность, которой он должен будет встретить президентского сыночка. Именно это производило на всех нужный эффект, заставляя желать его, прибрать к руками, завладеть. Только Ли так просто не даётся. Никогда. Возможно, признание в этом могло показаться неловким и странным, но он до сих пор был девственником. В свои восемнадцать он был абсолютно чист, какие бы грешные фантазии он не вызывал у других. Об этом его секрете не знал почти никто. Лишь приближенная группа лиц. Все думали о том, что он хорош в постели так же, как хорош внешне и как хорош на словах. Ведь этот новенький – далеко не первая его жертва. К слову, именно поэтому он мчал на занятия раньше обычного. Даже уложил блондинистые волосы, чего не делал обычно, просто проходясь по ним расчёской. И чуть уменьшил дозу блокатора, оставляя на себе совсем лёгкий, почти невесомый и неощутимый запах персика и кокоса. Замазал все-все веснушки до единой, как бы он их не любил. Мазнул увлажняющим бальзамом по губам, миленько причмокнув своему отражению в зеркале. Само очарование. У новенького нет шансов. Уже в коридоре академии, ощущая своё превосходство, парень начал обдумывать свои действия. Нужно было что-то такое, что не выделялось из его обычного поведения, но цепляло внимание на себя. Чтобы не выглядело странно, не пестрело на фоне других, но заставляло думать о нем, снова и снова прокручивая этот момент в голове. Это должно быть что-то такое, что запомнится надолго, расположит, привяжет к себе. Что-то простое и блеклое со стороны, но чтобы для адресата оно было сражающим и чарующим. Заставляющим думать и мечтать лишь обо одном - о Ликсе. Возможно что-то неординарное, но совсем не заметное извне, доступное только им двоим. И не слишком смелое, не пугающе уверенное и не слишком интимное. Будто случайное. Ох, это так тяжело. Мысли одолевали, кружились в его голове, как вороны над будущей жертвой. С этим всем он совсем не замечал ничего и никого вокруг. Просто шёл вперёд, бурча что-то невнятное, с редкими членораздельными фразами, себе под нос. – Ауч, черт, - раздалось где-то впереди, почти над его головой. Он резко поднял голову вверх, возмущённо вздернув плечами. Перед ним стоял парень в школьной форме, может на пол головы выше его самого, в черной маске на лице, широком полосатом шарфе на шее и странноватой эмо-кепке козырьком вперед, из-за чего лица и даже волос его было практически не видно. Он был повернут корпусом к Ёнбоку, так что Ли был уверен, что он смотрел на него и слышал его. – Смотри, куда прешь, - возмутился Феликс, совершенно игнорируя тот факт, что не помнил, что происходило до этого момента. Наверное, в этом была и его вина тоже, но признаваться в этом у него сейчас не было настроения. Парень напротив на это лишь хмыкнул, словно удивляясь чему-то, а после кивнул сам себе, будто подтверждая что-то в своей голове. – А сам-то, - с усмешкой сказал незнакомец, и Ликс мог поклясться, что чувствует его ехидную ухмылку, хотя и не видит её под маской. Голос у этого незнакомца какой-то нетипичный. Смутно знакомый, но не оттого, что этот парень встречался ему где-то ранее. Скорее подобный голос он слышал где-то на ТВ или в фильмах и сериалах. Но с какими-то странными, выбивающимися нотками. – Я опаздываю, - цокнул на это Ли и с подозревающим прищуром посмотрел в закрытое одеждой чужое лицо. - Как прикажешь охмурять сына президента, если он там, а я всё ещё здесь? - хотя с этим Феликс немного преувеличил, он точно знал, что ещё слишком рано, чтобы президентский сынок появился в их классе. Как минимум, учитель должен будет представить его, так что раньше начала занятий он не появится. – Охмурять? - незнакомец сделал вид, что не понял, хотя Ликс отлично знал, что это не так. Но, взглянув на настенные часы, всё же решил пояснить. – О, да, именно так, - начал он, будто соглашаясь с тем, что действительно собирается это сделать. - У меня спор с Джисоном. Я должен суметь управиться с этим за две недели. – И ты уверен, что да? - снова эта усмешка в чужом голосе. Такое чувство, будто он измывается над ним. Точно. Теперь Ёнбок понял, что напоминает ему этот голос. Питер. Кролик Питер. В английской озвучке прямиком с экрана. Он точно помнит. Помнит оттого, что смотрел совсем недавно, всего пару-тройку месяцев назад. Видимо, у его нового знакомого появилась новая кличка. – Ну, разумеется, - с некоторым разочарованием Ли закатил глаза. Разве можно сомневаться в его способностях? - Никто не устоит перед моим очарованием, пол академии желает меня трахнуть. Хотя пол – это мягко сказано. – Ладно, - согласно кивает его собеседник, не желая заострять внимание на этом. - Тогда давай поспорим, что ты и сам влюбишься в него за это время? - он провокационно сложил руки на груди. Феликса это бесило. Не руки, нет, разумеется, не они. Словно над ним смеются. Невероятно обидно и до жути неприятно. Уверенность окружающих в том, что раз он омега, значит обязательно потечёт по красивым, сильным и богатым альфам. Даже если бы это был самый влиятельный человек на планете, Феликс бы не стал ластиться к нему, не пытался бы завоевать его и, вопреки всем стереотипам, не влюбился бы в него. Ли в целом мало что волнует в людях. Он не из тех, кто смотрит на богатство, роскошь и самоуверенность, и уж тем более на вторичный пол. Скорее в общем на характер человека. И человека он любит тоже только за него. За характер и душу. Только общество всё равно срезает всех под одну гребёнку. Это ужасно раздражает и Ликс, честно, старается бороться с этим. Он не жестокий человек, не супер мужественный и властный, но он и не подходит под описание типичного омеги. Он разный, многогранный, неповторимый. Только свой собственный и ничей больше. Именно поэтому он легко принимает все вызовы судьбы, стараясь доказать своё право на уникальность, без глупых стереотипных замашек. – Идёт, что я получу при выигрыше? - он улыбается, уверенно и смеясь, оголяя зубы, словно усмехается и скалится. – Десять миллиардов вон. Если нет, столько же отдашь. - ровным тоном произнёс его собеседник. Его голос не дрогнул, и что-то подсказывало Феликсу, что у "Питера" правда есть такие деньги. Другой вопрос, что у Ли их не было. - Уверен, что не передумал? – Согласен, - почти сразу кивнул Ёнбок. Снова эта раздражающая насмешка. Такая цифра парня явно смутила, но отрекаться от своих слов он ни за что бы не стал. Особенно, если с ним говорят в таком тоне. Его гордость от этого пострадает. Да, и в себе он не сомневался. Он настолько наслушался о новом ученике, что, казалось, уже ненавидел его. А после того, как он сумеет соблазнить его, в чем Ликс опять же не сомневался, казалось, он возненавидит его уже всей душой. Так что терять ему было особо нечего, даже не смотря на то, что "Питер" в своих намерениях совершенно серьёзен и потребует деньги, в случае провала. Но вся самоуверенность твердила, что провала не будет. С этим и разошлись. "Питер" предупредил, что найдет Ли, если тот всё-таки влюбится в президентского сыночка. Как он узнает о том, что это произошло, он не сказал, но у омеги было ощущение, словно у этого паренька свои связи и он правда исполнит всё, что пообещал. Узнает, найдет и потребует свои десять миллиардов. Хотя Феликс, конечно, не проиграет. Но увидеться с "Питером" ещё разок ему хотелось. Чтобы забрать деньги и похвастаться своей победой в этом пари. Но кое-что и мучило. Ликс не знал ни имени этого парня, ни хотя бы класс, в котором он учится. Какое-то время идя по коридору он думал об это, но совсем недолго и меньше чем через минуту предпочел выбросить это из головы. Ёнбок направился в свой кабинет, в то время как незнакомец в каком-то неизвестном направлении, но подозревалось, что на лестницу на следующий этаж. Хотя это было и не важно. Парень заходит в свой класс и тут же морщит нос. Воздух напитан чужими феромонами. Похоже добрая часть омег сегодня не приняло блокаторы. Но, в отличие от Ликса, лишь уменьшившего дозу, они видимо отказались от них совсем. Все запахи смешались, представая неразборчивым месивом, отдающим всем, чем только можно. Какими-то цветами, Ли был не уверен, но вероятнее всего, петуньями, чьи миазмы отдавали такой сладостью, что во рту невыносимо вязало. Черемухой, от которой голова раскалывалась, словно её дырявили буром. Карамель, явно жжёная, видно, у обладателя было слишком нервное утро. Пастернаком, который, как думалось Феликсу, лучше было оставить при себе. Подвядшей травы, чей обладатель упрямо утверждал, что это фимиам маньчжурского ореха. И много чем ещё, что было сложно разбирать. Стараясь не вдыхать тяжёлый, словно законсервированный запах, Ли прошёл к своему столу. На привычном соседнем месте никого не оказалось, хотя обычно там сидел Хан. Но подняв голову чуть выше, он заметил друга в компании Ли Минхо, мирно сидящими почти плечом к плечу и едва касаясь пальцами друг друга. Джисон тоже его заметил. Слабо замахал рукой в знак приветствия и игриво подмигнул на взгляд Ёнбока, вопрошающий почему он отсел. Увидев это, парень скорчил недовольную гримасу и, наигранно закатив глаза, уселся за парту. Вот же идиот, Хан. Ещё немного и раздался звонок. Все наконец уселись на места и перестали мешать и без того концентрированный аромат в помещении. Через минуту в дверях появился преподаватель и, встав у кафедры, объявил: – Класс, как вы уже знаете, к вам переводится ещё один ученик. - он кивнул куда-то в двери. - Пожалуйста, проходи. - в кабинет вошёл высокий парень с темными волосами почти до самых плеч. - Представься. – Доброе утро всем. - начал он, стараясь вежливо улыбаться. Из-под верхней губы выглядывали два аккуратных клыка. Несмотря на то, что он пытался выглядеть доброжелательным, было видно, что ему не особо нравится находиться в помещении. Хотя может, заметил это только Феликс, которого этот запах раздражал. Парень поднял глаза разве что из приличия и спора с лучшим другом, посылая новенькому поддерживающую улыбку, оперевшись подбородком на свои руки. Но это, как казалось, осталось без внимания. Потому что все вокруг делали точно тоже самое, но сопровождали это нервным ёрзаньем и состроенными глазками с разными слащавыми моськами. Сглотнув, новопришедший продолжал. Его тягучий голос дымом стелился по кабинету. - Меня зовут Хван Хёнджин и мне девятнадцать. - он обернулся на учителя. - Мне стоит сказать что-то ещё? – Нет-нет, не стоит, - преподаватель слегка замахал рукой. - Можешь сесть на любое пустое место. - Тут уже Феликс напрягся. Свободных мест резко стало уйма. Ну, может не уйма, но по крайней мере больше, чем всегда. Но этот парень уже будто знал, чего хотел. Он прошёл между рядов, вызывая несколько взбудораженных вздохов, и приземлился рядом с Ликсом. – Привет, - тихо поздоровался он, кидая обворожительной улыбкой. - Как тебя зовут? – Феликс, - кротко ответил тот, повернув голову на бок, всматриваясь в черты чужого лица. "Ладно, он правда красивый" - промелькнуло в его голове. - "Но не красивее меня". Ровные черты лица. Притягательные темные, словно лисьи, глаза. Темные густые, длинные волосы. Длинные пальцы и широкие ладони. Ли постарался выбросить это из головы. Он отвернулся обратно, вглядываясь в надписи на доске, и почти погрузился в занятия. Если бы не навязчивый запах, витающий в классе. Он этого буйства феромонов голова шла кругом, разрывалась, казалось, ещё две минуты здесь и его голова взорвётся. Он прилёг на парту, облокотившись лбом на свои руки, и протяжно почти беззвучно застонал. Только попытка закрыться от навязчивого амбре лишь усугубило всю ситуацию. Он словно перекрыл себе доступ к кислороду, вдыхая лишь отравленные феромонами пары. В глазах помутнело. Казалось, мозг начал плавиться. Желудок скрутило в узел и было ощущение, что его вот-вот стошнит. Нос закладывало, а горло раздирало от зуда. Дышать было непреодолимо тяжело. В какой-то момент он не понял, как начал съезжать с парты вниз. Весь этот шквал запахов, смешанных с обильным количество чужих феромонов, бил по неокрепшему организму. Ведь за его восемнадцать у него ни разу не было течки. Это тоже была информация далеко не для всех. Из-за этого ему приходилось тяжело в подобные моменты. Вся эта ядерная смесь била по нему, грозя лишить сознания. Как сильная, по ощущениям почти смертельная, аллергия. – Эй, ты чего? - над ухом прозвучал приглушённый голос Хвана. Тот подхватил Ликса за плечо ладонью и слегка потряс его, словно пытаясь привести его в чувства. – Не могу дышать, - хрипло выдохнул Ли. Жаловаться этому мешку с деньгами никак не входило в его планы, и он уже хотел бы огрызнуться в ответ на чужой вопрос. Но понимал, что умрет прямо здесь и сейчас, если ничего с этим не сделать. А это было бы куда ужаснее, чем попросить помощи у Хёнджина. Тем более, если ему после всё равно придется сделать это. Выбора особо не было. Лучше уж так, хоть Ёнбок и не знал, что может тот выкинуть. – Прошу прощения, учитель Чон, - голос альфы эхом прокатился в почтительной тишине помещения, легко обращая на себя внимание почти всех людей внутри. Он слегка поднял руку, другой продолжая удерживать Ликса от возможности соскользнуть с парты. - Можно ли открыть окна? - он обернулся на Феликса, будто желая добавить что-то ещё, но чужой изможденный вид убедил его смолчать. Он прекрасно понял: омеге это не нужно. Не нужно, чтобы кто-то обратил на это внимание. – Конечно, - кивнул профессор и продолжил лекцию. Хван встал, облокотив Ли на стол и прошёл вдоль последнего ряда, распахивая все окна настежь. В кабинет тут же задул теплый весенний ветерок, выгоняя тучу феромонов на улицу. По классу прошлось несколько недовольных, словно обречённых, вздохов, а Хёнджин обнаружил, что может наконец вдохнуть полной грудью. Все эти ароматы, мало того, что ничуть его не влекли, так ещё и забивали нос до такого состояния, что мозги начинали испытывать кислородное голодание. Он даже забылся на секунду, но после всё же вернулся на своё место. Феликс приподнял голову. Несильный порыв ветра хлынул ему в лицо, смывая с него остатки чужих фимиамов. Так свежо и хорошо вдруг стало. В ушах больше не шумела сиреной кровь, череп не раскалывался на части, глотку не рвало от осевших на неё запахов. – Лучше? - заботливо, что Ликс счёл игнорировать, спросил Хван. Словно провоцирует на грубость, ей богу, со своей лаской. А-то Ли не знает, что ему надо. С самого начала ясно было. Но нужно было держаться. Держаться и начинать действовать потихоньку. И Ёнбок понимал, что альфа ему помог, хотя мог этого и не делать, а воспользоваться моментом, Феликс с таким уже знаком. Но отчаянно гнал мысль о том, что он может быть не такой уж и плохой, вслед за мыслью о том, что он правда достаточно привлекателен. Таким суждениям в его голове места нет. – Да, спасибо, - мило улыбнулся Ликс и, если улыбался он заученно, то благодарил вполне искренне. Не то чтобы что-то было заметно. - Надеюсь об это никто не узнает, - прошептал он в стол, даже не пытаясь быть услышанным. Хотя, если бы альфа без лишних слов понял и сохранил бы это как секрет, парень был бы очень признателен. Если о такое оплошности узнают, могут поползти слухи, а это подпортит его репутацию – единственную вещь, которая держит его на плаву в академии. – Я сохраню это в тайне, - медленно кивнул Хван, зная, что на него всё равно не смотрят. - За одну маленькую услугу. - блондин повернулся с самым удивлённым выражением лица, которое только смог изобразить. Внутри него что-то угрюмо вбивало гвозди в череп, словно убивало в нем надежду на нормальное знакомство. Хёнджин сщурил лисьи глаза, отчего Ли обречённо и слегка раздражённо потупил взгляд, пронзительно посмотрев своего соседа. – Что за услуга? - спрашивал он таким тоном, будто ответ он уже знал и был им крайне недоволен. С одной стороны, его спор разрешится быстро, если это то, о чем он подумал, а он был почти на все сто уверен, что всё так. Но с другой – мерзко осознавать, что почти всем вокруг от него нужно одно и то же. - Хочешь, чтобы я отсосал тебе или ещё что? - он посмотрел прямо в чужое лицо, совершенно не стесняясь. – Чего? - стушевался Хван. - Нет. - он слегка возмущённо посмотрел на омегу. Тот недоверчиво отвёл взгляд, размышляя над этим. - Я хотел, чтобы ты составил мне компанию в кафетерии, съели бы по мороженому. Я угощаю. – К чему такая щедрость? - спросил Ликс, возвращая разговор в более формальное русло. - Зачем тебе это? – Просто пообщаться, - пожал плечами Хван. Он не считал, что для подобного нужны особые причины. Разделить прием пищи с человеком, с которым хочется говорить – одна из самых банальных и базовых истин его действий. - Хочу лучше узнать тебя. Мы ведь теперь одноклассники. – Так почему бы не пойти с кем-то ещё? Уверен, тебе не откажут, - проговорил Феликс слегка тоскливо. Честно говоря, вызывало жалость, но на это парень и рассчитывал. Показать себя как нуждающегося в общении и внимании, доступного мальчика. На такого кто угодно поведется. – Глупый вопрос, - хмыкнул Хёнджин. Он словно ожидал подобного давления на жалость. Хотя откуда ж ему знать об этом. - Мы сидим за одной партой, ясно ведь, что я хочу подружиться. - а дальше добавил немного расстроенным тоном, словно следуя той же схеме. - А ты откажешь? – Нет, - Ли тряхнул головой, сбрасывая несколько прядей на лицо, изображая стеснение. - Предлагаю после математики. – Я не против. - кивнул Хван, отставая от Ликса до конца занятия. Хотя себе Ёнбок признался, что лучше бы он этого не делал. Лучше бы он и дальше продолжил доставать его разговорами, чем замолк, смотря только лишь на доску. Потому что теперь омеге не оставалось ничего, кроме как всё занятие отмахиваться от мыслей, что всё не так уж и плохо. Что Хван не так уж и ужасен. И что он всё ещё довольно красив, сколько бы он не пытался это отрицать. И что было в нем нечто такое, что манило Феликса. Не красота, запах или подобные вещи. Он будто знал нечто важное. Что-то было в нем самом, в его душе, еле выглядывающей в глубокой кофейной радужке. "Ненавижу кофе" - пронеслось в голове Ли, сразу же как только там появились мысли о загадочных карих глазах. Это не было правдой, но думать так было проще. Он не намеревался проигрывать "Питеру", каким бы красивым не был его новоиспеченный сосед. Сосредоточиться на английском так и не вышло. Этот язык он знал чуть ли не идеально, жил же раньше в Австралии. Поэтому поддерживать интерес к лекции преподавателя выходило плохо. Ликс всё размышлял о том, чтобы быстрее закончить с новеньким и не проиграть пари на десять миллиардов. Выплатить это он попросту не сможет. С учётом того, что все деньги, присылаемые родителями уходят на то, чтобы снимать жильё и питаться. Выплатить всё это он сможет, разве что распродав всё своё тело полностью на черном рынке. Сейчас он уже пожалел о своем необдуманном согласии. Им двигало лишь возмущение и обострённое, задетое чувство собственного достоинства. Теперь у него нет выбора, кроме как ненавидеть своего соседа. Когда урок подходит к концу, проще не становится. Сначала. Ведь к их, теперь уже общей, парте подскочили наперебой несколько особо резвых их одноклассников, окружая новоприбывшего. Тараторя, они представлялись и расспрашивали Хвана обо всем, что только может касаться его. Семейное положение, любимые занятия, любимые места и тому подобное. Находились те, кто спрашивали, не хотел бы он пересесть к ним, сходить вместе в кафетерий, погулять после всех занятий или даже звали к себе на вечер. Многие ластились к нему, пытались как бы случайно, хотя невооружённым глазом было видно, что это далеко не так, коснуться его руки, плеча, спины, потрогать волосы, мазнуть по скулам или шее, облокотиться на его колено. Одним словом, интересовал их только Хван, а на весь другой окружающий мир, в который альфа не входил, им было плевать. Жутко бесит. – Смотрю у тебя здесь очень весело, - констатировал Джисон, появившийся прямо у Феликса за спиной. Он стоял, возвышаясь над другом, положа руки ему на плечи и глядя на него насмешливо жалеюще. За его спиной, поставив подбородок на его плечо и обвив руками его торс, стоял Минхо, одаряя Ликса сочувствующим, полным пониманием, взглядом. – Да, супер, - губы блондина растянулись в раздражённой, полной сарказма улыбке. Он проморгался пушистыми ресницами и красноречиво посмотрел другу в лицо. - Спасибо, что спросил. - Хёнджин почувствовал укол вины, услышав эти слова. Ему и самому это внимание не доставляло никакого удовольствия, а зная, что его соседу от этого очень некомфортно, терпеть уже не мог. Только характер не позволял ему просто взять и рявкнуть на подошедших, отогнать их или что-то в этом роде. А на просьбы закончить это представление и разойтись, или хотя бы банально не прикасаться к нему, они просто не откликались. Поэтому ему ничего не оставалось, как встать и выйти в коридор, дабы не доставлять соседу ещё больше неприятностей. Толпа неимоверно заинтересованных в нем, или в его члене и деньгах, для точности, поспешили за ним. Облако феромонов переместилось вслед за ними, а Феликс наконец смог нормально дышать. Он передвинулся на освободившийся стул, уступая свое место Джисону. – Похоже, ему не наплевать на тебя, - слегка усмехнулся тот, присаживаясь за парту и ластясь под руки Минхо, который теперь приобнимал его, удерживая руки на мягких плечах. – Ну ещё бы, - фыркнул Ликс, закатив глаза. - он же не тупой: понимает, что будет груб со мной и не видать ему ночи со мной. - он прикусил губу, состроив жалостливую гримасу. - даже грустно, что он ещё не знает. - "что ему ничего не перепадёт". Ему было не жаль. Ни капли не жаль. Но вот поизмываться над альфой, пока его нет рядом, очень хотелось. – Да, ладно, не будь таким букой, - Хан легонько толкнул Ли в плечо, сверкая лёгкой непринуждённой улыбкой. - Пойдёшь с нами в кафетерий после этого занятия? – Нет, - буркнул Феликс, показывая, каким букой он действительно может быть. А после добавил уже на серьезных тонах. - Я обещал Хвану, что пойду с ним. – Оу, с чего это вдруг? - спросил Джисон, скорчив непонимающую мордашку, любопытно надувая щечки. - Или он тебе всё-таки понравился? - губы его исказились в хитрой улыбке, а глаза сверкнули ехидными искорками. – Ещё чего? - возмущённо поведя носом, скуксился блондин, театрально надувая губы, всем видом показывая, что слова друга для него унизительны. - Это уговор, чтобы никто ничего не узнал. – Что не узнал? - вскинул бровями Минхо, до этого лишь слушая их разговор, перебирая пальцами рубашку на плечах Хана. – Что я чуть в обморок не упал от этого, - Феликс взметнул руками, изображая едва ли не заметный зрительно шквал запахов с феромонами, что стоял тут до того, как окна оказались открыты. – И ты уверен, что он сдержит уговор? - спросил альфа, переходя руками на шею Хана, оглаживая теплую кожу. – Нет, но выбирать не приходится, - выдохнул Ли, слегка нахмурившись. – Да, ладно тебе, у тебя есть мы. Да и вообще, - Джисон положил руку Ёнбоку на плечо, стараясь поддержать явно немного раскисшему другу. - Кто ему поверит? Тебя все давно знают, а он только пришёл. – У него уже личная армия, - Ликс раздражённо повел челюстью. - И она, уж поверь, что он не скажет, во всё уверует. Сколько их уже понабежало? – А тебе завидно что-ли? - в шутку спросил Хан, по-доброму улыбаясь, понимая, всё не так. – Ну, ты скажешь, боже упаси, - засмеялся Феликс, оголяя зубы, и скривился так, словно унюхал потухший трёхнедельный обед. А потом его лицо на мгновение сделалось совершенно серьезным, словно он сильно задумался о чем-то, и он заметно поник. - По правде, я тебе больше завидую. – Это ещё почему? - не понял его друг. Он таких откровений явно не ожидал. А Ли, словно не замечая, что его перебили, договорил: – Такого парня себе нашёл, - вздохнул он, подперев щеку ладонью. - Доброго, понимающего, любящего. Он у тебя и красивый, и популярный, однако всё равно заботливый и внимательный. А я на кого не натыкаюсь – все такие сволочи. Как будто всем в мире от меня только одно и нужно. - всё же, каким бы вредным временами не был Феликс со своими заскоками, но, как и любой другой человек, он хотел любви. Хотел любить и быть любимым в ответ, чувствовать чужое тепло и заботу, поддержку и понимание. Хотелось быть дорогим и значимым кому-то только потому что ты – это ты. Хотелось объятий с причиной и без, поцелуев в макушку, нежных поглаживаний по щеке. Хотелось, просто держась за руки шагать по улице. Делить один зонтик в дождь. Смотреть вместе что-нибудь, укрывшись одним пледом на двоих. Пить какао, кутаясь от холода вдвоем в одном пальто. Хотелось, чтобы кто-то обнимал со спины на улице при встрече. Чтобы вытирал слезы с веснушчатых щек. Чтобы завязывал на нём свой шарф. Чтобы был рядом всегда, когда нужно. Чтобы любил его любого. Любил за душу. За характер. За смех. За порой колючие шутки. За любовь к сладостям и клубнике. За то, что он – это он, каким бы он не был. Но всем вокруг от него было нужно лишь одно, лишь это их и интересовало – его тело. Милое личико, мягкие волосы и красивое тело. Всё в нем – руки, ноги, его грудь и торс, – было привлекательным. Только кроме этого их ничего не волновало. Для них не важно было, что скрывается за этими сексуальными изгибами, маленькими созвездиями веснушек на щеках, очаровательно маленькими ладонями и стройными подкаченными бедрами. - Вот, за что мир со мной так? - не выдержал он, сокрушенно падая головой на парту и выглядывая на друзей из-за плеча самым тоскливый взглядом. - Что со мной не так? – Ты замечательный, Ликс, - мягко начал Минхо, казалось, ни капли не удивленный резкой сентиментальности друга, положив руку тому на плечо. - Просто они, идиоты, этого не видят. Не нужно искать в себе недостатки из-за их тупости, ты достоин большего. И у тебя обязательно будет человек, который увидит эту твою красоту. – Хён прав, тебе обязательно ещё повезёт. - продолжил Джисон. - Просто в твоём окружении нет никого, кто был бы достоин тебя. – Хей! - слегка обиженно шутя надул губки Ли старший. - А как же я? – А ты бы хотел себе двух омег? - скептически спросил Хан, обернувшись на своего парня, всем взглядом показывая, что тот ходит по тонкому льду. – Нет, - улыбнулся он, в душе посмеиваясь над очередной то ли проверкой, то ли вспышкой ревности. - Мне одного тебя хватит с лихвой, - он легонько прижал Джисона к себе за плечи, касаясь пальцами темных волос. - Ты у меня единственный такой, ты же знаешь, я тебя люблю, очень. – Я тоже тебя люблю, Хо-хён, - посмеиваясь произнёс Хан, приставая с насиженного места и приобнимал альфу. – Ну-ну, голубки, - смеялся Феликс. Друзья смогли поднять ему настроение, пускай и не надолго, ведь они уже уходят, а Ли знал, что эти мысли ещё вернутся к нему. - Идите уже. – Как скажешь, Ликси, - усмехнулся Ли старший, и Минхо с Ханам правда ушли. Ещё через минуту в кабинет вошли Хван с его новоиспечённой свитой, которая, как надеялись и он сам, и Ликс, надолго не останется. Они разошлись сразу же, как только пересекли порог, разбредаясь на свои места. Хван сел рядом с Ли, который почти с опозданием пересел с чужого стула на свой. Раздался звонок на урок. В класс вошёл их учитель математики. Мужчина разложил журнал и документы по столу и начал чирикать по доске мелом какие-то формулы и примеры. По классу разносился его огрубевший, чуть хриплый голос, нужно диктующий всё, что записывалось на доске, и скрежет мела о лакированную поверхность доски. Всё звучало настолько монотонно и понуро, что тяжёлые мысли быстро вернулись на своё место в его голове и начали его донимать. И он почти поддался им, когда вновь услышал тихий шёпот и почувствовал, как его легонько толкают в локоть. – Слушай, - осторожно пробормотал Хёнджин, не решаясь позвать соседа по имени. - Извини за это всё, - он неловко отвёл взгляд, когда понял, что Ли повернулся к нему лицом. - Я не знаю, почему они все так упорно окружили меня, - нет, он знал. И соврал, говоря что не знает. И себе соврал, потому что так жить чуточку легче. Легче не осознавать, что люди интересуются тобой из-за твоих денег, власти, а не из-за того, что человек ты интересный. Так проще. Он меньше злится в период особого обострения ощущения собственной ненужности. Потому что если он знает правду, то в него ударяют сразу туча разных чувств, пробивая его сердце насквозь миллионами стрел. Стыд, разочарование, тревога, чувство собственной недооцененности, страх, грусть, чувство вины перед отцом и перед обществом, сожаление, боязнь быть отвергнутым, боязнь привязанности, обида и неуверенность в правильности своего существования, отсутствие какой-либо весомой причины для этого – это неполный список того, что он чувствует каждый раз, когда появляется среди людей. Всё это оставалось внутри него, продолжая гореть адским пламенем в его груди, словно ядовитый цветок, распыляющий свои пары в его лёгкие, стискивая отравленными шипами сердце. Всё это оставалось неозвученным. - Мне правда жаль, что так вышло. – Забей, - отмахнулся Ликс, мысленно впечатывая все его извинения в стену и прибивая их гвоздями, вещая сверху картину. Как противное несмываемое пятно на стене. Приходится прикрывать чем-нибудь, чтобы глаза его больше не видели. Будто Ёнбоку есть дело до того, что как этому альфе жаль. – Я правда надеюсь, что ты не обижаешься на меня за это, - выдохнул парень. - Я поговорил с ними, так что надеюсь такого больше не повторится. - разговор правда состоялся. Когда они вышли в коридор, стоя в окружении их всех он высказал им. Что ему нет дела до их желания получить удовольствие от его члена и денег от его кошелька. И что у него нет желания заводить или даже пытаться завести отношения с кем-то из них. Что ему очень не нравится, когда его касаются вот так, бесстыдно и ни капли не думая о его комфорте. И что он не в восторге от фимиамовой ванны в их кабинете. И они вроде услышали его. Разочарованно вздыхали и дули губы, цокали, были даже те, кто пускали драматичную слезу, но в отсутствие на это какого-либо внимания со стороны альфы быстро прекращали это занятие. – Слушай, - Ликс помялся, не зная как правильнее будет обратиться к Хвану. - Почему ты так печешься об этом? – Не хочу портить с тобой отношения с самого начала, - кивнул Хёнджин. - Я подумал, мы вполне могли бы стать друзьями. – Надо же, какая честь, - усмехнулся Феликс, отворачиваясь к доске. - А что же с другими не налаживаешь? – Ты мне нравишься, - тихо, немного смущённо проговорил альфа. - Я бы хотел общаться с таким, как ты. – Вот это да, я поражён, - Ли наигранно улыбнулся, прислоняя руку к груди, изображая сердечный приступ. - Так уж и быть. - кивнул он, как бы соглашаясь на общение. И правда удивился, когда прочитал в глазах напротив настоящую радость. Ещё никто, из тех кто хотел затащить его в постели, не был так счастлив оттого, что Ликс согласился на некоторое совместное общение. - Так, как я могу обращаться к тебе? Или мне стоит перейти на "вы"? - шутливо кинул он. – А сам бы ты как хотел? Я не очень привередлив. – Ты старше, так что в нашем случае сойдёт, если я буду называть тебя хёном. Хёнджин-хён? - на пробу тихо произнес он. – Я не против сокращений, - несколько стесненно добавил Хван. Он не ожидал, что из уст Ли это будет звучать так. - Хёни или Джинни, если хочешь. – Значит Хёни-хён? Или Джинни-хён. - снова пробуя прозвища на языке, прошептал Ёнбок. – Что насчёт тебя? - робко начал хён. - Я слышал, как тот парень назвал тебя "Ликси". – Это его привилегия, - отрезал Феликс, понимая к чему клонит его собеседник. - Можно Ликс или Феликс, - вариант "Ёнбок" остался неозвученным, считаясь слишком личным для их отношений. – Ладно, - кивнул Хёнджин, казалось, даже не смутившись отказом. - Могу только задать вопрос? – Валяй, - Феликс закатил глаза. Только ради плана. Он общается с ним только ради плана. – Вы с ним, - он неловко кашлянул в кулак, - встречаетесь? - Сказать, что Феликс опешил от такого глупого и наглого запроса, значит не сказать ничего. Он даже сам поначалу растерялся. Но будто сама судьба оттягивала этот момент, потому что обговорить это им не удалось. – Молодой человек за четвертым столом, - старчески хрипло сказал преподаватель, оборачиваясь на класс и вглядываясь в альфу. Видимо заметил, как тот разговаривал. - Хван Хёнджин. Можете ли вы сказать ответ в задании на доске? - Хван почти явственно почувствовал взгляды одноклассников на себе. Он тяжело сглотнул и взглянул на доску. На ней прямо посередине красовалась одна единственная запись с длинным иррациональным уравнением. – Помоги, пожалуйста, я умоляю, - почти лишь губами шептал он, принимая самый задумчивый вид. Математику он не очень-то любил, предпочитая некоторые другие предметы, а подобные задания заставляли его впасть в ступор. Ликс невольно цокнув поднял глаза на доску, а через секунду принялся строчить что-то карандашом в своей тетради. У него ушло с полминуты, когда он тихонько пододвинул свои записи на середину стола, показывая их соседу. Тот, не медля более не секунды, прочитал глазами подчеркнутый наспех ответ и четко воспроизвел его. - Ответ – минус одна третья. Всё верно, учитель Им? – Да, всё правильно, - кивнул профессор, поправляя очки, съехавшие на сморщенный, как курага, нос, и презрительно щурясь на класс, после чего снова отвернулся к доске и продолжил писать и диктовать материал. – Спасибо, я перед тобой в долгу, - выдохнул Хван, еле удерживая себя от того, чтобы рухнуть на парту. – Пустяк, - отмахнулся Ёнбок, выглядывая в окно. Мимо, переливаясь на солнце сине-зелеными крыльями, качаясь на порывах ветра, подобно паруснику на волнах, пролетала бабочка. С широкими витражными стёклышками, словно окутанными черной паутиной. Привлекателен был и их цвет. На тонком холсте оперения пятнами цвели синие клематисы, нашедшие поддержку к собственных зелёных листах. "Красивая" - подумалось Феликсу. - "и такая свободная". – Ну, так что там? - неуверенно завел разговор Хван. - Я могу получить ответ на свой вопрос? Я пойму, если он слишком личный и.. – Нет, - вздохнул Ли, фокусируясь на чужих руках, как на хоть каком-то движущемся объекте. Говорить это было тяжело. И не потому что ответ его расстраивал, а потому что причина для этого вопроса ему совсем не нравилась. - Нет, мы не встречаемся. – Прости, я просто подумал, - начал оправдываться хён, опасаясь, что поставил омегу в неловкое положение. - Мне, должно быть, просто показалось. – Забей, - словно приказным тоном произносит Ликс. Ему плевать. Ему должно быть плевать. Оставшийся урок проходит в тишине. Хёнджин так и не смог побороть в себе неловкость, чтобы вновь заговорить с Ёнбоком. А тот и не горит желанием разговаривать, угрюмо смотря в окно, где уже давно нет той бабочки. Но он всё ждёт её и её успокаивающие сине-зеленые крылышки. Протрезвонил ещё один звонок и профессор Им, собрав вещи так быстро, как разложил их, вышел из помещения. Многие одноклассники из тех, кто входил в провозглашенный, в мыслях Ли, фан-клуб Хвана, правда отстали от него, больше не подходя и не окружая их со всех сторон, каких это только было возможно. Что ж, альфа сдержал слово. Ли расплылся в одобрительном взгляде на пару секунд. А Хван поймал этот взгляд на себе и едва ли незаметно улыбнулся. Сдержать себя было тяжело, потому что уголки губ сами тянулись вверх, совсем не слушаясь хозяина. Его глаза сверкали в ожидании чего-то большего. Он стоял, оперевшись рукой на стол, и терпеливо ждал Ликса, не говоря ни слова и мило улыбаясь. У Ёнбока от этой улыбки по спине побежали мелкие мурашки. – Идём, - обратился он к хёну, поднимаясь со стула и сначала слегка протягивая руку к Хёнджину, задевая его плечо, словно пытаясь ухватиться и подтолкнуть вперёд. Тот тихонько улыбнулся, отводя взгляд. Омега ему не наврал. До кафетерия шли в тишине настолько, насколько это возможно. Они не переговаривались, молчали, даже не здороваясь с проходящими мимо учениками, знавшими Феликса и наслышанными о Хване. Им было достаточно шума окружающих. И того, как соприкасались их плечи из-за толкучки в коридорах. Феликс с видом обывателя, почти по-хозяйски, собрал свой поднос и немного отойдя дожидался своего соседа. Тот неловко шарился туда-сюда разбегающимися глазами, в конечном итоге просто четко повторив за Ли, быстро ретируясь к нему и чуть не врезаясь в него в спешке. Омега чуть раздражённо цокнул, беззвучно чертыхнувшись, и, неопределенно качнув головой, направился к свободному столику, поспешно занимая его. Столик маленький, с натяжкой вместивший бы троих, но большего им и не нужно: звать кого-то ещё никто не намеревался. – Прости за это, - немного грустно усмехнулся альфа, вспоминая как минуту назад чуть не облил соседа соусом для кимчи и оттоптал ногу. – Ничего, - Феликс отвёл взгляд. Нет, это было не "ничего". Было не обидно, просто не очень приятно физически. И больше ничего. Ему не хотелось говорить, а Хёнджину просто было ужасно стыдно. Было ощущение, что он только портил всё своим присутствием. Словно он только портил жизнь блондина, не привнося в неё не капли чего-то стоящего. Будто все его усилия шли крахом каждый раз, стоило ему хотя бы попытаться. Чувство собственной беспомощности и безнадёжности одолевало. Поэтому парень решил спокойно поесть, чуть ли не впервые взглянув на свой поднос. И неловко поморщился, понимая, что не осилит то, что себе выбрал. На самом деле он не выбирал, он даже не смотрел, что накладывает, растерявшись, он слепо повторил за Ли, чтобы не выглядеть неудачником и обузой и не чувствовать как рдеют щеки от стыда. Но и сейчас он не остался незамеченным. – Зачем брать то, что тебе не нравится? - Феликс скептически выгнул бровь, кладя в рот очередной кусочек кактуги, подпирая щеку рукой. – Я не знаю, - вздохнул Хван, чувствуя как на щеках выступает лёгкий розовый румянец, обречённо толкая в рот кальби. - Я просто растерялся. – Чего бояться в школьном кафетерии? - Ликс пожал плечами, положив в рот последний кусочек кадичи со своего подноса, а затем направив палочки на Хёнджина в ожидающем ответа жесте. - Или я чего-то не понимаю? –До этого я не учился в школе, - робким полушёпотом произнёс альфа, словно бы это было чем-то постыдным. – То есть, - не понял его Ли. – Я почти всю жизнь провёл на домашнем обучении, - честно признался он, неловко сглатывая. - для меня учеба со всеми, вроде как, в новинку. Из-за этого я всё время лажаю, - выдохнул он, обречённо опуская голову. – Не парься, - ещё полчаса назад Феликс был бы уверен, что ни за что не притронется к этому альфе, но сейчас его напускное отвращение словно сошло на нет и он мягко коснулся его плеча ладонью. Почему сейчас в сердце кольнула такая жалость, что оставить его без поддержки было просто невозможно. - Это нормально, хён. - он аккуратно заглянул в чужие глаза. – Спасибо, - кивнул Хёнджин, слегка улыбаясь, явно тронутый хоть каким-то пониманием и той минимальной поддержкой. В глазах его на пару секунд промелькнуло осознание и он несколько сожмурился, но быстро пришёл в себя, услышав как его снова позвали. – Хёни-хён, что из этого ты не ешь? - любопытно оглядев чужой поднос, спросил омега, списавший чужой ступор на всё ещё неушедшее замешательство от ситуации. – Баклажаны, - выдохнул тот, взглянув на блондина с нехарактерными тоской и надеждой в глазах. - Терпеть их не могу. – Ладно, - качнул головой Феликс, палочками подхватывая кусочек кадичи с чужого подноса и кладя его за щеку. Хван, немного шокированный, удивленно уставился на него, изредка моргая, а после опустил взгляд на свою еду. – Спасибо, - снова тихо произнес он, на этот раз прикусывая губу, стараясь не растечься в растроганной улыбке. Ему казалось, что его сердце рассыпается песком и опадает на дно рёберной клетки. Кожа разъедается жаром. Он плавится, еле удерживая свой корпус от того, чтобы расплыться подобно сыру. Ему кажется, словно в этот раз всё по-другому. Словно этот немногословный жест омеги был самым искренним из всех действий, которые он видел к себе за свою жизнь. И ощущалось это тяжело, мурашками по спине и бьющим по черепу пульсом. Дабы отвлечься от этого, Хван снова посвятил себя еде, следуя примеру Ликса, во всю уплетая тушёные баклажаны с его подноса и остатки своего обеда. От этого и у альфы вновь просыпался аппетит. Он закинул рисовый шарик за щеку, предварительно обмакнув его в пряный кисло-сладкий соус и отправляя следом кимчи. Так, скоро с едой было покончено. – Я отнесу подносы, - улыбаясь предложил Хёнджин, протягивая руку, чтобы забрать его у Ли. Тот, словно подыгрывая попытке хёна побыть джентльменом, хотя у того таких намерений и не было, протянул ему поднос. - И мороженое, как я и обещал. - он попытался подмигнуть, а омега резко поймал себя на том, что считал эту попытку довольно милой. Но почти мгновенно от этого отмахнулся: внешность обманчива, не верь глазам своим. - Какое ты хочешь? Я схожу к буфету и принесу тебе. А Ёнбок хотел было возразить, вкусности из буфета далеко не бесплатные, но сдержал себя, вспоминая обещание альфы на уроке английского. Что ж, если тот так старается, то он, пожалуй, не будет против. Идти на сближение всё равно нужно. Хотя, признаться, сейчас стремление разоблачать его в извращённом желании поиметь этого омегу чуть поутихло. Где-то в подкорке подсознания затерялась надежда о том, что он совсем другой. Быть друзьями с сыном президента, пожалуй, довольно привлекательная идея. Даже не из-за денег или власти, а из-за банального чувства собственной защищённости. Это было бы куда кстати, нежели постоянно думать о том, получится ли одолеть обидчика с помощью навыков тхеквондо или же стоит бежать со всех ног подобно трусу, спасая свою невинность. Ликс выдохнул, прикрывая глаза и качая головой из стороны в сторону. Видимо он молчал слишком долго. Хван всё ещё стоял перед ним, но уже без подносов в руках, и терпеливо ждал, немного растерянно поглядывая на задумчивого Ли. – Я буду с клубникой и апельсином, - выдал тот, почти не мигая. - И с шоколадной крошкой, если есть. – Заказ принят, - улыбнулся хён и направился в сторону буфета, прежде игриво отдав честь своему командиру. Несколько минут одиночества у Ликса всё-таки было. Как минимум для того, чтобы обдумать план действий. Дружба дружбой, но спор есть спор. Как бы часто не возвращалась в его голову гонимая мысль о том, что Хван на самом деле довольно достойный человек. Ему в любом случае придется сделать это. Даже если не очень хочется. На душе от этой мысли почему-то скребутся бездомные кошки. Бездомные оттого, что Ликс отказывается принимать факт их существования в его сердечной впадинке. Потому что так и должно было случиться. И жалеть об этом нечего. А он и не будет. Только если совсем каплю, да и ту вилами прогонит прочь. Он – солнце. Солнце, что иссушит все мимолётные капли надежды, сострадания и других теплых чувств. Этот альфа такой же, как и все остальные. Не особенный, как Минхо, Бан Чан, Ёнджун или Чанбин – самые понимающие и добрые альфы из тех, с кем ему доводилось общаться. Даже будучи по характеру задиристыми, они никогда не считали, что им всё дозволено, уважали других и их мнением, не обращая внимания на такую ужасно несправедливую порой вещь, как вторичный пол. Но он – не особенный. Хван вновь появился, присаживаясь за стол и ставя перед омегой креманку с четырьмя шариками мороженого, усыпанного шоколадом. – Спасибо, - кивнул Феликс, принимая маленькую ложечку из чужих рук и принимаясь за свой десерт. – Не стоит, тебе спасибо, - усмехнулся Хёнджин, отламывая небольшой кусочек от шарика из своей креманки и кладя его в рот. Ёнбок любопытно поднял на него взгляд. Но, заметив слегка порозовевшие щеки, спустился глазами ниже, изучающе оглядывая чужую сладость. Нежные рыжевато-розовые шарики, а их было всего два, были усыпаны белой стружкой, и Ликс без труда определил вкус мороженого. Не то чтобы он ел его часто, тем более в академии, но догадаться было легко. И это только подтверждало – альфа учуял его запах. Эта мысль заставляла парня сдерживать удовлетворенную ехидную ухмылку. Как же легко у него всё получается. – За что? - блондин лучезарно улыбнулся, склоняя голову в бок, подобно любопытному коту, кладя в рот очередную порцию угощения. – За то, что согласился на это, - подал плечами Хван. Для него это было важно. – Будто у меня был выбор, - веселясь отметил Феликс, будто совсем не придавая этим словам никакого значения. – Конечно, был, - смутился Хван, опуская глаза на свою креманку и нервно сглатывая. Он что-то сделал не так? Ликс злиться на него? Он снова всё испортил? - Я не заставлял тебя, прости если это так выглядело, - он поджал губы, горько смаргивая водянистую паутинку. – Даже так, - скептически заметил Ёнбок, поводя ложечкой в воздухе и снова набирая мороженое. - Если бы я не согласился, ты бы всем рассказал. Мне не нужны проблемы. - он глубоко вдохнул и улыбнулся. - Но, если тебе от этого легче, я сейчас не чувствую себя унизительно или вроде того. – Прости, - на вздохе произнёс хён, сглотнув засевший в горле склизкий ком. Он словно и не слышал ничего после слова "проблемы". - Я ничего не расскажу, честно. И не рассказал бы, даже если бы ты отказал мне. - он постарался улыбнуться, но губы лишь криво растягивались, изображая скорее разочарованность в себе, нежели желаемое ободрение. Он вновь и вновь винил себя за то, что не заметил этого. - Можешь уйти, если хочешь. Или я могу отсесть, если тебе со мной некомфортно. – Нет, - Ликс замотал головой. На душе снова появилось колючее чувство жалости. Ему снова неприятно. Неприятно за себя за то, что он может так спокойно играться с человеком, который винит себя даже в том, что было построено, и в том, что не является чем-то ужасным, а как раз наоборот. - Нет, - повторяет омега чуть тише: первый раз получилось слишком резко, и продолжает. - я не против твоей компании, хён. - он улыбнулся, несколько секунд оглаживая чужую теплую ладонь пальцем, а после снова отстраняясь. - И я верю тебе. - "не до конца, так что буду ожидать предательства в любой момент" – но, да, он поверил. На секунду. В эту секунду, образ альфы показался ему таким светлым и теплым, словно бы этот человек не был таким, как все другие. – В таком случае, я рад, - Хёнджин тяжело вздохнул, когда уголки его губ слабо подтянулись вверх, становясь лёгкой благодарной улыбкой. - Могу я попросить помощи кое с чем? - "началось" – пронеслось у Феликса в голове, но он всё же нерешительно кивнул. – Я слушаю, - стараясь звучать доброжелательнее, озвучил он не оставляя лёгкой улыбки. –Хочу узнать твоё мнение, с кем из класса лучше общаться? - спрашивает Хван, неловко улыбаясь и потирая запястье рукой: с его мороженым было покончено. - Ты ведь знаешь их куда больше моего, поэтому и спрашиваю, с кем лучше всего подружиться. – Э, я.. - всё, что Ёнбок смог выжать из себя. Сказать, что он был поражен, приравнивается к ничего не сказать. Он будто ожидал что угодно, кроме этого. Но он постарался быстро откинуть шок, приходя в себя и кусая сильно губу, приводя себя в сознательное состояние. - Я думаю, тебе стоит попробовать дружить с Минхо. Это тот альфа, который разговаривал со мной на перемене. Он очень классный, пусть и выглядит немного грубоватым и отчужденным, но он очень понимающий и добрый. - парень одобряюще кивнул и продолжил. - Ещё есть Чанбин. Он забавный и может выглядит заносчивым, но на самом деле он очень чувственный и внимательный. - омега пожал плечами, снова кивая, в этот раз словно давая понять, что это всё лучше запомнить. - И, ещё Ёнджун. Он тот ещё шутник и может слыть грубияном, но в душе он очень милый и заботливый парень. - Феликс вздохнул, вспоминая одноклассника. Он бы очень хотел, чтобы у него тоже был такой альфа. Не обязательно шутник и любитель съязвить, но такой же добрый и внимательный. И понимающий. И любящий. Это главное. – Ты рассказываешь мне только про альф? - догадался Хван, слегка хитро улыбнувшись и наклонив голову набок. – Может быть, - признался Ли, многозначно поведя плечами. - А тебе омеги интересуют? - и хитро оскалился. - Парня найти хочешь? – А ты – какого-нибудь альфу? - усмехается Хёнджин, чувствуя пламенное желание ответить что-нибудь. Но тут же замолкает, когда ловит чужой напрягшийся взгляд. - Прости. – Ничего, - отбивает Ёнбок, проглатывая жгучий позыв вмазать альфе прямо за столом вместе с новой ложкой мороженого. Насыщенно-нежный вкус клубники блаженно тает на языке, оставляя после себя крупицы шоколада. Гнев не отступает, но мозг всё равно переключается на мерно-тягучее ощущение сладости во рту. Да как он вообще посмел сказать подобное? Какого-нибудь альфу?! Умнее ничего не нашлось, да? Это невероятно колючая шутка. И совершенно не смешная. Что Феликсу на такое ответить? Нет, не какого-нибудь. Особенного. Того, кто он будет любить и кто будет любить его. Заботливого. Доброго. Невероятного. Душевного. Понимающего. Вызывающего доверие. Ласкового. Внимательного. Нежного. Любящего. И нереального. К сожалению. Потому что таких, как Ликс, обычно не любят. Любят лишь их тела, не видя в них ничего кроме пустой оболочки с кукольным личиком и потрясной фигурой. И от мысли, что эти слова его задели, хотелось взвыть. Заплакать. Обнять колени руками и уткнуться в них лицом. Больно удариться головой о стол. Ударить Хвана. Закричать на всю академию о жестокости жизни. И снова вдарить Хёнджину. Уйти в одиночестве и слоняться по переулкам, а после вернуться к озадаченным Джисону и Минхо и без слов упасть в их объятия. Крепкие, родные, спасающие от разъедающей изнутри тоски и защищающие от всего мира. Это то, чего хотелось прямо сейчас. Быть понятым и услышанным. Чувствовать чужую заботу о себе и ощущать как она залечивает глубокие адско-неправильные порезы, оставшиеся на сердце от терновника, проросшего там с тех самых пор. Призванные защищать его, не подпускать никого близко, они ранили его хуже, чем ранили бы кого-то ещё. Словно крепость, которую он выстроил для своей безопасности, резко стала клеткой, в которой его заперли, пообещав ключ в обмен на послушание. И он правда делал это. Делал все, чего требуют, ходя по лезвию самого острого ножа. И вот ключ благовенно вешают ему на шею и он почти плачет от предвкушения свободы на губах, когда ключ оказывается красивым макетом, не способным высвободить его, но создаваемым у окружающих ощущение, будто это его выбор и он может отказаться от этого. А он не может. Как бы не хотел. И как бы не пытался. – Ликс? - тихо начинает альфа, накрывая чужие холодные, подрагивающие от переизбытка чувств, ладони своими. Он непроизвольно наклоняется вперёд, стараясь заглянуть в чужое лицо. Стеклянные глаза перед ним его пугают. Было в них нечто жуткое, почти пустое. Что-то нуждающееся и одинокое. Такое удушающе глубокое, словно омегу тянет ко дну, но он не спешит ничего сделать с этим. А в глазах лишь отчаяние, смятение и печаль. - Феликс, прошу, прости меня за это. - горечь прокатилась по кончику языка, медленно покидая его рот. Все те чувства, которые он испытывал влились в эту скромную фразу. Он понимал, что должен извиниться. Что перегнул палку и зашёл слишком далеко. Перешагнул черту дозволенного, нарушив хрупкое душевное равновесие блондина. Он не имел права говорить это, не зная всей правды. А её бы стоило узнать. Даже если сам парень уже смирился, это не значит, что его травма просто взяла и испарилась. Это значит, что Хвану не дозволено сковыривать корочки с чужих царапин, даже если он уверен, что она точно зажила. Он должен понимать, что даже так, она всё ещё причиняет боль. Глубокую и не дающую спать, подобно ожогу на спине. Что не касание, то – боль, каким бы лёгким оно не было. Хван должен как никто другой это понимать. Поэтому он сжимает чужие ладони чуть крепче. А Ли вздрагивает от слишком нежного тона. Звучит с таким трепетом и такой болью, словно он не извиняется, а вымаливает у всевышнего искупления всех грехов. - Я и не думал тебя обидеть, честное слово. Я сказал это не подумав, я такой идиот, прости. - от взгляда темных глаз у Ли по спине побежали мурашки, а ресницы предательски задрожали, выдавая, как близок он к тому, чтобы разреветься. Он понимал, что поверит. Понимал, что сделает вид, что это ничего не стоит. Хотя бы ради плана. Это очень задело его. Он – не подстилка для альфы, чтобы искать себе кого-то. Он может обойтись и так. А даже если и нет, то что с того? Он ведь не альфу себе хочет найти. Человека. Просто человека, понимающего и доброго, в первую очередь. Ему нужен не партнёр, а любимый и любящий человек. – Ничего, - отрезал парень, прикрывая глаза. От чужого взгляда его пробирало до костей. И словно злость отходила на задний план от такой искренности. - пойдём. - кивнул он, не вырывая рук из чужих ладоней, а лишь потянув эту странную связку на себя. Хван всё ещё не веривший в это, но сделавший вид, медленно отпустил чужие кисти. Но Феликс будто бы и не обратил на это внимание, переместив маленькую ладошку на чужое запястье, продолжая вести за собой. Это ничего не значило, он и вовсе не замечал, что в его ладони чужая рука: просто хотелось что-нибудь сжать, ухватиться покрепче, чтобы не провалиться в забытие собственной грудной клетки. А окружение не имело значения. Таким же образом они шагали по коридору, не взирая на удивлённые переглядки других учеников, а после и заявились в класс. Руку Ёнбок разжал, когда заметил нежно дразнящий и насмешливый видДжисона. И не только разжал, но отдернул с такой силой и резвостью, словно окунул ладонь в кипяток. Словно не он схватился за чужое запястье, а его насильно удерживали. Это, конечно, не осталось незамеченным среди других учеников в классе. Многие просто повернулись и, не заметив ничего особого, продолжили свои дела. Но были и те, кто начал перешептываться и нервно прикусывать губы, раздражённо поглядывая на Ли. Их необоснованная ревность из-за того, что Феликс уводит их шанс прямо у них из-под носа. Ещё бы ему было до этого какое-то дело. Тем более, если это просто касание руками. Для тактильного Феликса в этом нет ничего такого, ведь он беспрепятственно и без зазрения совести может обниматься с чужими, уже занятыми, альфами, бетами и омегами. Вторичный пол его как-то не очень интересовал, если человек хороший. Поэтому всю эту ситуацию он решил игнорировать. Самого Хвана это тоже не волновало, так что проблем не было. Очередное занятие началось. В класс вошёл молодой преподаватель, который работал в академии с середины прошлого года. Не отличаясь многословностью, он прошёл к столу, оставив там сумку и прошёл по кабинету, раздавая листки с заданием. Такими уж были его уроки. Занятие на повторение и изучение правила, после три урока с заданиями на отработку навыков. Это очень хорошая схема для старшей школы, так как позволяет готовиться к предстоящему экзамену. Но есть одно "но". Живя с рождения долгое время в Австралии, Ли знал английский в идеале, как свой родной язык, конечно, но с корейским дела у него не были так гладки. Были некоторые проблемы с пониманием, но спрашивать у учителя желания не было: на занятии он объяснять не станет, вместо этого пригласит остаться после всех занятий. Но Ликс знал, что закончится это явно не понятым им правилом. Некоторые ученики на год старше рассказывали о нём, что проведенное с ним время ушло не на обучение корейского языка, а на нечто более взрослое. Впрочем, жаловаться никто не собирался: Кан, по рассказам, был достаточно нежен, ко всему прочему, он был красивым и привлекательным, а что ещё более важно для тех, кому их учитель приглянулся, молодым и свободным альфой. К слову, насилия он не применял, все знали, на что шли, так что, вроде как, всё было добровольно и только с совершеннолетними. Хотя исключения всё же были. И если с правилами Ёнбок и хотел разобраться, то провести время с учителем, который явно разложит его на парте или вообще учительском столе, а Ли не раз замечал такой его взгляд на себе, – совсем нет. Оставалось довольствоваться тем, что есть. Конечно, это неплохо понижало его в рейтинге, но он и без этого входил в десятку лучших в классе. А вот по моральному состоянию очень било то, что ничего не получается, из раза в раз приходя к одинаково плохому результату. Он даже просил друзей помочь ему подтянуться, но и это довольно сложно, ведь свободного времени у них не так много и тратить лишний часик на то, чтобы посидеть с Феликсом вместо совместного времяпровождения, конечно, не хотелось. И Ликс на них не обижался. Не обижался, потому что не мог перед ними устоять. Эти двое слишком разъели его мозг своей любовью. Как бы сильно он не хотел таких же отношений, но за друзей он был безумно рад. Как только лист приземлился перед носом Ликса, тот удручённо вздохнул, приготовившись к своей участи. Стоит ему ещё пару раз завалить эти тесты и его достаточно высокое место в топе перейдёт кому-то другому. В какой-то момент Ли даже думал, что Кан специально занижает ему оценки, чтобы у него больше не было выбора и он пришел после занятий. Но эта мысль сразу испарилась, стоило ему взглянуть на свою уже проверенную работу. Ошибки действительно были, а баллы были честно выставлены. Значит дело было всё-таки в нем. И если разговорным корейским Ёнбок владел достаточно хорошо, почти отлично, то письменный вызывал у него трудности. Но делать нечего. Ликс стал тыкать в листочек все ответы, которые знал. А после переключился на более сложные для его понимания задания. Подолгу смотрел на них, вчитывался с каждым разом всё внимательнее, словно ответ можно увидеть между букв. Слегка пыхтел и качал ногой время от времени, совершенно забывая, что теперь он сидит не с Джисоном, привыкшим к этому и разделяющим его мнение об этом предмете. – Тебе помочь? - тихо произнес Хёнджин, заставив Ли вздрогнуть от неожиданности. Тот немного презрительно фыркнул, сморщив нос. Но всё равно отвёл взгляд и пристыженно кивнул. Помощь бы ему не помешала. А Хван, получив разрешение, убрал руку под стол, пододвигаясь ближе и склоняясь над листом соседа. Как хорошо, что в таком положении их не видно. Альфа аккуратно указывал кончиком ручки на правильные ответы, но поймав взгляд Феликса, не понимающего принцип подбора ответов, добавил. - Я объясню потом, если хочешь. - Ёнбок вновь кивнул. Во-первых, помощь с корейским в объяснении правил была бы ему очень кстати. А во-вторых, Хван Хёнджин был сам себе план. Феликсу даже не нужно было ничего придумывать, парень всё делал за него. Так легко, что даже настораживает. Не просто ведь так всё получается таким непринуждённым и почти не требующим усилий образом. Должна быть и обратная сторона этой счастливой монеты, но омега пока её не видит. И, признаться, даже надеется, что не увидит никогда. Получилось легко и просто и без проблем сошло с рук. По правде говоря, так быстро Ли эти тесты никогда не писал. Обычно он засиживался и заканчивал почти со звонком даже с помощью Джисона. Поэтому у него было свободное время, учитель Кан это поощрял. Он без проблем разрешал ученику тихо заниматься своими делами, если работа закончена раньше. Поэтому Ликс сдал свой тест и позволил себе немного отдохнуть. Склонив голову на бок, он уложил её на собственные руки, и, позволив себе расслабиться, прикрыл глаза, стараясь не вслушиваться в звуки вокруг. И, признаться, он почти заснул, пока не почувствовал теплое касание на своей щеке. Чужие пальцы аккуратно вели линию от почти неприметной ямочки на его щеке до уголка губ. И если странный, неизвестного рода, но определённо принадлежавший Хвану, взгляд Ли мог хоть как-то игнорировать, то намеренные и вовсе непрошеные касания, ещё и нарочито такие нежные, что ещё чуть-чуть и можно счесть их даже правильными, к сожалению, нет. Такого наглого проникновения в его личное пространство он явно не ожидал. Они ведь знакомы несколько часов, что хён вообще себе позволяет? Они и подавно не настолько близки, пусть даже Ёнбок и до жути тактильный. Но ещё больше его поражало не то, что Хван в принципе позволил себе это, а то, что Феликс почему-то тоже позволил. В любое другое время, пусть то даже и было бы занятие, он бы откинул чужую руку куда подальше, но сейчас он почему-то бездействовал. Только открыл глаза и смерил соседа полным непонимания и возмущения взглядом, сведя брови на переносице. – Извини, - Хёнджин закусил щеку, заметив недовольство в глазах напротив и мгновенно убрал руку от чужого лица. - У тебя шоколад остался, - он развернул свою ладонь в доказательство, показывая крошку на своем пальце. - Просто ты был так раздражен, что я не решился сказать. – Ладно, - кивнул омега, понимая, что ответить ему больше нечего. Вроде раздражает, а вроде и не со зла. Конечно, его раздражение – не причина для того, чтобы не сказать ему о кусочке шоколада на его лице. Чёрт возьми, как же глупо он должно быть выглядел. Ужасно. Глупый Хван мог бы и сказать об этом! Тогда бы Феликсу не пришлось сейчас сгорать от стыда. Между прочим, уже дважды, потому что инцидент с чужой рукой тоже до сих пор подогревал румянец на его щеках. Вот же стыдоба! Теперь многозначительный взгляд Джисона всплывал в его памяти ещё более насмешливым. Чёрт возьми, и за что ему всё это? Это, что же, небесная кара за то, что творил Ли до сих пор и что в очередной раз вздумал провернуть? Но почему именно сейчас? И почему с этим чёртовым Хваном? Одним словом, возмущению Ликса не было никаких пределов, так что он, фыркнув и закатив глаза, снова улёгся на свои руки в надежде отдохнуть хоть каплю. На весь остальной день Хёнджин правда отстал от него, словно прочитал чужие мысли, общаясь с теми несколькими людьми, которых посоветовал Феликс, и не приставая на уроках. Омега не мог не быть за это благодарен, но говорить об этом никогда бы не стал, как и признаваться в этом для начала самому себе. Уроки шли до монотонности скучно, так что он мог обдумать всё, что его беспокоило. И, даже если доброта альфы была ему лестна и, ко всему прочему, казалась искренней, признавать её парень наперерез отказывался. Как и то, что он не был ему так уж противен, как изначально представлялось. Даже наоборот, словно он располагал к себе, был довольно приятным в том коротком общении, что у них за сегодня сложилось. Но принимать и соглашаться с этим он просто не мог, всеми силами старался избежать этого. И уже не потому, что не хотел. Лишь потому что боялся. Боялся, что поведется на эту ласку и нежность, что влюбится, а это окажется лишь хорошо построенной игрой и им, подобно дешёвой кукле, поиграют и выбросят сразу после использования. Боялся просто влюбиться, пусть даже если и взаимно, ведь сумма, названная "Питером" всё ещё тягостно жжёт клеймом ниже рёбер. Боялся, за свою жизнь и боялся за душу. Боялся. И уже даже не знает, чего больше. Столкнуться лбом со смертью, пока тоненькое медицинское лезвие полосует его хрупкое тельце на порции, превращая их в деньги для погашения того огромного долга. Или остаться ни с чем, живым, потому что он был уверен, что за проведенную вместе ночь ему удастся выпросить такую сумму, но совершенно разрушенным изнутри, с искалеченным сердце, перемолотым в гранулы, которые, смешая с кровью, Хван выпьет на завтрак вместо кофе. Потому что хотелось любви. За всю свою жизнь любви так и не испытав, Ликс отчаянно мечется от человека к человеку, и пусть он уже привык, что все вокруг него видят в нем только одно, но каждый раз это давит на душу с новой силой. Как будто в нём больше нечего любить. Только тело, стройное и красивое омежье тело, которое, наверное, хотели бы все и каждый. Но не душа. Не веснушки под слоем тонального крема. Не карие, как какао с корицей и молочный шоколад, глаза. Не искренняя улыбка, которой, казалось, можно осветить всё ночное небо. И уж точно не его любовь. Ёнбок тяжело вздохнул. Он пытался не думать об этом, но мысли сами тянулись в голову нескончаемым потоком. И если в перерывах между занятиями они с Ханом много болтали, то всю лекцию Феликс был один на один со своими переживаниями, потому что никто больше не пытался выудить его оттуда. А сам он почему-то не мог. Как бы ужасно это не было. Хван прикрывал его перед учителями, кладя свой учебник на середину стола из-за чего, в совокупности с озадаченно-задумчивым видом омеги, всё выглядело правдоподобно. Так, словно Ли работал на уроке и словно ему было до этого дело. И за это, думается, тоже стоит быть благодарным альфе. Хотя лучше бы он всё же снова глупо заговорил с ним, болтая с ним вообще о чём угодно, что ему бы было по душе, а пусть и не по душе, но терпимо. Всё лучше, чем мучаться от накатывающего волнами чувства собственной безысходности. Выбор у него был, он всегда должен быть, но в этой ситуации почему-то казалось, что решает всё-таки не он. Словно он потерял контроль над своим телом и теперь только сердце в ответе за каждый его шаг. А сердце у него чувствительное. Даже очень. Может даже доверчивое, поэтому парень всегда старается вывести на чистую воду всех тех, кто показывает в нем заинтересованность. Потому что знает, что подпустит ближе и доверится. Знает, что подпустит ближе и всё повторится. И знает, что не хочет этого. Не хочет, чтобы это повторилось. Потому что второй раз такого предательства он точно не переживет. Его хрупкое, со склеенными тонкой паутинкой трещинками, сердце не выдержит ещё одного удара. Его ломкое сахарное сердце расколется, рассыплется на крошечные песчинки, что будут резать его изнутри до самого его конца, пока смерть не загребёт его, наконец, в свои холодные костлявые объятия. Этого не должно произойти. Это самый ужасный исход из всех возможных. Поэтому нельзя влюбляться, нельзя доверяться кому-то ещё. Нельзя. Как бы его душа к этому не стремилось. Нельзя допускать, чтобы чувства завладели штурвалом корабля его жизни. Так прошла неделя. Они узнавали друг друга лучше, ближе. И чем больше они общались, тем сложнее становилось Феликсу не привязываться к Хвану. К надменному сынку президента, который, пожалуй, оказался вовсе не надменным, а как раз наоборот. Добрым, но немного вредным. Он всю неделю водил Ликса в кафетерий и покупал мороженое. И при всём своём нежелании тот не мог отказать, так как на следующий день после того инцидента альфа заявил, что в их договор входит не один поход за мороженым, а множество до тех пор, пока ему не надоест. А ему видимо совершенно никогда не надоест. Он даже не всегда сам ел и брал себе что-нибудь, просто покупал то, что просил Феликс. Тот к слову всегда брал одно и то же, но Хёнджин всё равно каждый раз спрашивал. Пару раз Хван даже уговаривал парня на то, чтобы проводить его до дома. И тогда впервые увидел всю его силу в действии, когда какие-то пьяные, особо резвые, прохожие решили пристать к омеге. Ли тогда знатно прописал им по челюсти, занятия тхеквондо не прошли даром. Самое интересное, что альфа этого совсем не испугался, он не посчитал это странным или неправильным. Наоборот, он даже восхитился чужому таланту. И о своем обещании он тоже не забыл, правда договорился о встречах на выходных, чтобы позаниматься корейским с Ли и помочь ему с правилами. Они встречались в тихой кофейне. И эти встречи окончательно дали понять: Хван очень внимательный и трепетный. И он действительно слушает всё, что говорит ему Ёнбок. Потому что в воскресную встречу совершенно серьезно предложил ему двойной горячий шоколад с ложкой сахара на кокосовом молоке с тёртым миндалём и маршмеллоу. И причина этому заключалась в том, что в субботу Ликс наотрез отказался от предложенного кофе, минуту потратив на разглагольствования насчёт того, что кофе он не любит вообще никакой от слова совсем и предпочитает ему какао, а лучше горячий шоколад, и в итоге сказав, что хочет согласится на его любимый. И эта маленькая деталь выбила его самого из колеи. Потому что Хван запомнил, правда запомнил. Всё, абсолютно всё, что сказал омега. Тогда-то сердце блондина застучало в отчаянном желании довериться этому парню. Глупо было отрицать, что альфа начинал ему нравиться, но Ли всё равно отрицал. Потому что так было проще. Потому что он не должен был влюбляться. Потому что боязнь разбитого сердца всё ещё холодила его грудь. Потому что влюбиться означало лишиться жизни из-за своей минутной самоуверенности и желания повздорить. И это изъедало его так долго, что он уже начал забывать о споре с Ханом, а когда спохватился осталось всего пять дней. Два из которых выходные, но Ликс не мог сказать, упрощало ли это ситуацию или же наоборот. В любом случае, он тянул. Он уже не знал, хочет ли он видеть ту ужасную, ненавистную ему сторону, этого человека. Теперь он даже не был уверен, что она у него была. Или не хотел верить в это. Но может оно и к лучшему. Хан с него не потребует, а даже и потребует – омега выкрутится. Он был уверен, он знал это. Только что теперь делать с "Питером" он не знал. Отрицать свои чувства к альфе было чем-то сродни отрицанию очевидного. И Феликс проклинал себя за это. Совсем он расклеился. И Хвана проклинал. За то, что он такой. Добрый. Внимательный. Ласковый. Милый. С этими его глубокими темными глазами цвета уже будто не ненавистного им кофе, а шоколада. Горячего, с ложкой сахара. С этими его длинными темными волосами, вечно лезущими в лицо и вечно убираемыми в маленький пучок или хвостик на затылке. С этими пухлыми губами и большими, но безгранично нежными руками. И Феликс, честное слово, почти решился на то, чтобы претворить в жизнь хитро выдуманный план, как не остаться в должниках Джисона. Но ничем не обоснованное ухудшение здоровья стало для него очередной преградой. Ему было не настолько плохо, чтобы не появляться на учёбе, просто он не был уверен, что сможет защитить себя, если Хван всё же окажется ублюдком и решит, что ему дозволено. Феликс почему-то думал, что не решит. Но пытаться всё равно не стал. Может, плохое самочувствие было лишь отговоркой для всех, хотя никто и не ждал, и, в первую очередь, для самого себя. С другой стороны, он совершенно точно не притворялся. Время от времени ему беспричинно становилось то жарко, то холодно, словно у него была простуда, но это совершенно точно было не так. И живот иногда тянет. И голова время от времени ноет, пульс бьётся о стенки черепной коробки, хотя причины для этого так же нет. И нос закладывало, когда запахов в воздухе было слишком много. Так что это даже не самообман, и судьба просто даёт ему жирный намёк на то, что не стоит делать этого. Как минимум, чтобы не разочароваться ни в себе, ни в нём. На этом он и закончил, продолжая считать дни до того, чтобы сказать лучшему другу о своем провале. Феликс продолжал вести себя, как обычно. Старался не подавать виду, что что-то может быть не так, сидел с Хваном, в очередной раз стараясь заглушить головную боль мыслями. Но от них, честно говоря, становилось только хуже. Какие-то странные, словно пьяные, мысли плавали в его голове, всё чаще он цеплялся за несвойственные ему желания. Хотелось, чтобы кто-нибудь погладил его по голове. И обниматься. И чтобы его поцеловали. И почему-то Хёнджин тоже был в его фантазиях. От этого становилось только хуже, ведь он сидит совсем рядом. Ужасно неловко. Он не понимал, почему сейчас чувствует всё это. Не должен, но почему-то ничего не может с собой поделать. А после чувствует, как запах персика вперемешку с кокосом становится насыщенней и ярче. Его запах, чёрт возьми, становится гуще и интенсивнее. Нижнее бельё странным образом намокло и Ёнбок чувствовал, как из него потихоньку начинает течь. Живот скрутило от резкой боли, словно его пронзали копья Гунгнира, так, что его согнуло пополам, и он с глухим ударом упал на парту. Его сосед с удивлением и немного испугом обернулся на него. Зато удар пролил свет в его затуманенном мозгу. Всё встало на свои места. У него течка. Первая в его жизни. И это просто ужасно. Хотелось исчезнуть. Что угодно, лишь бы этого не было. В конце концов, пропустить последнее уже вечернее занятие, тем более если это корейский, не так уж и страшно. Ликс сорвался с места, не обращая внимания ни на занятие, ни на вещи, что так и остались лежать на столе, и пулей вылетел из кабинета, оставляя Хвана в одиночестве, шокировано смотреть ему в след. В его мозгу что-то заклинило, заставив его впасть в какую-то прострацию. Всю его голову заполонили миллионы мыслей. Что с Ликсом? Всё ли будет в порядке? А сейчас? Можно ли отпускать его одного? Должен ли он пойти за ним? Как он может помочь? Может ли? Не сделает ли хуже? Но всё, что его волновало словно испарилось, когда он услышал голос преподавателя. – Сохраняйте спокойствие, пожалуйста, - вторил спокойный, даже расслабленный голос Кана. - Я отойду, кажется Ли необходима моя помощь. Хёнджин на секунду показалось, что его тон полон ехидства, словно он смеётся над чужой проблемой и словно для него это было и не проблемой вовсе, а как раз наоборот. И такой гнев охватил его тело, обжёг, заставил сжать руки в кулаки и заскрежетать сжатыми клыками. – Не стоит, профессор Кан, - сказал он с нотками нескрываемого раздражения в голосе, собирая свои и чужие вещи в свою сумку и хватая обе. - Давайте лучше я, - он налёту закидывает ношу за спину и выходит за дверь, опережая учителя лишь на пару шагов. Но и этого достаточно, ведь теперь ему нет смысла идти за Ли, это сделают за него. Альфа застыл. По коридору струйками вился яркий, забивающий лёгкие и будоражащий кровь, запах. И ему не оставалось ничего, кроме того, чтобы судорожно броситься вслед за пахучим хвостом своего соседа: иначе он просто не смог бы его найти. – Ликс! - окликнул он через минуту, завидев блондина, жмущегося к стене и пытавшегося идти дальше. И подбежал к нему так быстро, как только мог. Омега, дрогнув от громкого звука, обернулся, глядя на хёна побитым мокрым котёнком. – Не подходи, - почти вскрикнул он, вытягивая руки перед собой в защитном жесте, но тут же схватился за живот, испытывая новый приступ боли. – Я хочу помочь, - подлетел Хван, касаясь рукой чужих дрожащих плеч, поглаживая их так нежно и осторожно, насколько только было возможно. Второй рукой он судорожно достал из кармана телефон, наспех чирканув сообщение, и снова убрал его. И подхватил съезжающего по стене Феликса на руки. - Позволь мне... - Немного прижав парня к себе, Хёнджин направился к выходу из здания. Ли был напряжён, рассыпаясь мелкой дрожью, и лихорадочно сжимал потными ладошками чужую рубашку. Глаза у него были красными, казалось, ещё немного и он расплачется. - Можешь сказать свой адрес? – Мне... - начал он, рвано дыша и хватая воздух ртом. - Мне нельзя сейчас возвращаться... - дома сейчас больная мама и младшая сестра и обе они не смогут помочь ему, а он только испортит им всё. Он не знал, что с этим делать, но точно не домой. - Только не домой, пожалуйста... – А, - глаза альфы бегали туда-сюда в растерянности, он не понимал. - Я могу отвести тебя к себе, хорошо? - омега сглотнул, тяжело кивнул свинцовой головой, вновь роняя её на чужое плечо. Несколько минут на свежем воздухе дались немного легче, дышать стало чуточку свободнее, лёгкие больше не забивал собственный липкий запах. Болезненные ощущения странным образом отпускали, когда Хван был так близко. Правда совсем скоро вновь накатывали волнами, но как будто было легче это вынести. Машина подъехала очень быстро и Хёнджин предпринял попытку усадить Ёнбока внутрь на заднее сиденье, но тот словно намертво приклеился к его телу, цепляясь за его рубашку руками. – Сядь рядом со мной, - тянул он, хныча, смахивая слезинки с глаз пышными ресницами. - умоляю... - а Хвану второй раз повторять не нужно. Он сдержанно кивнул, подсаживаясь рядом на заднее сиденье авто. Что-то странное бушевало в его груди. Чужой запах дурманил, сводил с ума похлеще любого наркотика. От этого запаха зубы саднило, губы покалывало, а низ живота тянуло. И это началось ещё в кабинете академии. Было ясно, почему Кан собирался выйти следом и от этого становилось только противнее. Интересно, имел ли этот человек совесть. Скорее нет, чем да, ведь как иначе ему, взрослому образованному человеку, было не стыдно за то, что он не может сдержать себя. Приехали они довольно быстро. Хван снова с Ли на руках, быстро вошёл в помещение, прислонил ключ-карту, которую еле выудил из кармана, и не теряя времени даром быстро зашёл внутрь, на ходу сбрасывая обувь, и прошёл в спальню, усаживая омегу на кровать и принимаясь расшнуровывать кроссовки, избавляя от них чужие ноги. Скинул сумки на пол и аккуратно уложил вновь обострённого Феликса на подушки. – Можно снять их? - источающим искренние страдания тоном спросил тот, слегка сжимая ткань собственных брюк. Их грубоватая ткань сейчас сильно натирала чувствительную кожу. – Конечно, - кивнул Хёнджин, сглатывая и помогая парню избавиться от этого элемента одежды. - Как тебе будет удобнее, - трепетно произнёс он, накрывая того пушистым пледом. - Я принесу грелку... - честно говоря, он слишком волновался. Возможно потому что такое происходит с ним впервые, а может и потому что это происходит с Феликсом. Он на ватных ногах почти выбегает из комнаты, судорожно роется в аптечке на кухне, дрожащими руками набирает теплую воду в грелку и возвращается обратно. Протягивает её Ли и аккуратно укладывает рядом с чужим, уже оголённым из-за расстёгнутой рубашки, животом. Ёнбок приобнимает её, сильнее утыкаясь носом в пушистую ткань пледа, пропахшую насквозь чужим запахом. – Я могу принести тебе обезболивающие, - говорит Хван, не отрывая взгляд от омеги, беспорядочно трясущегося в его постели, присаживаясь на самый угол кровати. Ответом служит слабое качание головой. Ли знает, что в первую течку очень вредно пить болеутоляющие или подавители, так как это может вызвать осложнения. Поэтому и отказывается. - Хочешь, чтобы я ушёл? - тихо спросил альфа, волнуясь, что его присутствие пугает Ёнбока. Это последнее, что ему бы хотелось. – Нет! - подал голос омега, даже слишком резко. Дрожащий и сорвавшийся после на хрипы и полушёпот. - можешь побыть со мной здесь? Пожалуйста... - и отказать ему Хёнджин не посмел. Не сейчас, когда он изнемогает от боли и спазмов, а Хван альфа сидит рядом и ничего не может поделать с этим. Он вздыхает от собственной беспомощности, сидя на коленях перед кроватью. – Хорошо, - нервно кивает он, сглатывая от волнения. - Что ты хочешь, чтобы я сделал? - аккуратно касается содрогающегося под пледом плеча, нежно поглаживая. – Помоги снять рубашку, - и Хван без капли раздумий приподнимает плед, освобождая чужие плечи из его плена, и осторожно стягивает расстёгнутую, намокшую от пота форму с чужих рук и откидывая на стул сзади, снова накрывая всё тело пледом. - Сними с себя тоже, пожалуйста... - снова шёпотом и робеющим голосом. И альфа подчиняется, лихорадочно кивает, одними губами шелестя "сейчас", и дрожащими пальцами расстёгивает пуговицы, стягивая белую ткань со своих плеч, оголяя подтянутый торс. Он не знал, лишь строил предположения, зачем это было нужно, но слепо повиновался блондину. Тот приподнялся на локтях, усаживаясь на кровати, поднимая на него расфокусированный взгляд. Подался вперёд, проводя тонкими подрагивающими пальцами витые незамысловатые линии на чужой коже. В голове словно стадо слонов пронеслось. Вытоптало из его черепной коробки все мысли, кроме единственного желания. Остатки его разума твердили ему сохранять спокойствие и не нарываться на неприкосновенности, но до него доходили лишь тихие отголоски этого зова. Глаза туманились. Живот тянуло, рвало, терзало. Лёгкие жгло от недостатка кислорода. Кончики пальцев покалывало, пекло от соприкосновения с горячей кожей чужого тела. Хотелось больше. И ближе. Ещё ближе. - Я вижу, что ты хочешь, - он тяжело сглатывает, - сделать это, - и ведёт рукой ниже, задевая бугорок на чужих штанах, и цепляется проворными пальцами за ремень, шумно выдыхая. Хван дёргается, делая шаг назад. – Нет! - он отрывает руки Ли от себя, стараясь держать дистанцию между ними. Он понимает, что чужой разум отключается под действием первой течки. – Но я хочу тебя, - хнычет Ликс, закусывая губу и сминая в руках плед, - пожалуйста... – Феликс, прошу, послушай, - осторожно начал Хёнджин, вглядываясь в чужие глаза, пытаясь отыскать в них хоть каплю здравого рассудка. - В тебе говорит твоя течка. Ты хочешь меня лишь потому, что я альфа. А я не стану этого делать, потому что знаю, что после ты будешь об этом жалеть. Я не хочу портить тебе жизнь и не хочу портить наши с тобой отношения. Поэтому, послушай меня, тебе нужно успокоиться. Я не смогу сделать этого. Я не прощу себе этого и ты не простишь. – Хён, - скулит омега, поджимая пальцы. - Я хочу этого сейчас. С тобой... Мне не нужен просто альфа, мне нужен ты. - казалось в нем говорил его разум, а не шалившие гормоны. - Это потому.. потому что ты мне нравишься. Я люблю тебя... И мне нужен только ты... - признаться гораздо проще, когда слова не фильтруются мозгом. Было ощущение, что он говорит это от нужды. Потому что терпеть эту тайну, то, что он сам же пытался отрицать, было невозможно. - Умоляю, хён... - в носу защипало, а глаза тут же наполнились слезами. Горячие дорожки опалили щеки, скатываясь по подбородку и теряясь в складках постельного белья. - Я, что же, совсем не интересен тебе, хён? Я тебе ни капельки не нужен, да? Мне так больно, хён, а ты не хочешь помочь мне... Ты ведь не любишь меня, так?.. – Это не так, Феликс, - прошептал Хван, присаживаясь на край кровати рядом с блондином, накрывая пледом подрагивающие плечи. - Я люблю тебя. Очень, очень. Ты интересен мне больше всех на свете. И ты единственный, кто мне нужен. Я.. - его голос сорвался. Он притянул всхлипывающего Ёнбока к себе ближе, обнимая дрожащую фигурку всем телом. - Я не хочу рушить твою жизнь, не хочу причинять тебе боль и не хочу, чтобы ты жалел об этом. Прости меня, но я не могу сделать этого... Мы не должны этого делать, нам нужно поговорить. – Я обещаю, что не пожалею об этом, хён, - Феликс растерянно моргал, опуская взгляд, сжимая руки на чужой спине. - Клянусь, мы поговорим завтра утром и я не буду винить тебя ни в чём. Пожалуйста... – Нет, Ликс, прости, я... - Хван поджал губы. Он чувствовал, что вся его физиология тоже "за", но понимал, что Ли пожалеет о принятом решении. Он ведь собирался провести, но не дать, так с чего он должен поменять своё мнение? - Что угодно, кроме этого... – Ладно, - кивнул омега, рвано дыша и плотнее прижимаясь к Хёнджину, обвивая руками его шею и забираясь пальцами в его волосы. Лучше хоть что-то, чем вовсе ничего – шепчет что-то в подсознании. И если бы он был бы в трезвом состоянии сейчас, наверняка бы вспомнил, что спазмы при течке можно предотвратить и без непосредственной близости, достаточно тепла и заботы. Но сейчас, он думал лишь о том, чтобы получить хоть кроху этого. - Давай ляжем, - просит он, утыкаясь носом в чужую шею. Запах апельсиновой цедры и вербены пьянит, успокаивает. А альфа подчиняется, аккуратно укладываясь на постель, не разрывая объятий. Ли обхватывает его голень ногами, оставляя мокрый след, на который никто из них не обращает внимания. - Можешь звать меня ласково, пожалуйста... - пробубнил парень прямо в шею, закрывая глаза, погружаясь в чужой аромат целиком. Ему нужно чуточку больше тепла и близости, и если не физической, то хотя бы моральной. Хочется заботы. Любви, как в глупой романтической дораме. – Хорошо, Ликси, - Хван гладит его по спине и голове, с особой осторожностью выводя успокаивающие линии на мягкой коже. Чуть ёрзает, укладываясь удобнее, чтобы собственные руки не затекали. Отодвигает, чтобы после лечь ещё ближе. Чувствует, как тот вжимается в него сильнее, почти до боли впиваясь ногтями в его кожу, но не отталкивает, лишь тихо шепчет по-над ухом. - всё в порядке, солнце, я рядом, я не ухожу. - и нежно целует в макушку, зарываясь носом в светлые волосы. Оставляет поцелуи на лбу, носике и щеках. Губами стирает липкие дорожки слёз. Целует каждую веснушку, каждый миллиметр кожи. Приближается к мягким губами и невесомо шелестит, обдувая их своим дыханием. - Золотце, можно мне? - и, получив дрожащий, но уверенный кивок, нежно касается его губ своими. Целует так спокойно, так мягко, так воздушно, стараясь вложить в этот поцелуй всю свою любовь, забрать всю боль у этого маленького чуда. Вновь и вновь зацеловывает чужое лицо, продолжая гладить где-то на линии позвоночника. Ликс жмётся сильнее, словно хочет слиться с хёном воедино, рвано дыша и поскуливая, потираясь о чужую ногу. Боль становится слабее, судороги прекращают колотить его тело, но их остатки всё ещё дробят мысли в голове, как рожь в зернодробилке. Хочется быть ближе, греть пальцы на чужой груди, вдыхать пряный запах, утыкаясь носом в чужую шею, словно слепой котенок. Тянет в сон. Всё происходящее теперь напоминает ему сладкий сон. Словно он, наконец, распахнул клетку всех тех потаённых, так горячо отрицаемых им, желаний, а они слились, вросли друг в друга, смешались как молоко и порошок в какао. Вскружили ему голову, как бабочка щенку, пролетая мимо. Окутали его, впитались словно самый дешёвый дым. И он тянется ниже, спускаясь носом по линии чужой шеи, утыкаясь в неё и прижимаясь щекой к выраженной ключице, словно прячась от щекочущих лёгких поцелуев. Он не произносит ни слова, но его подрагивающие, в попытке раскрыть глаза, ресницы говорят за него. Он так устал. Так хочет спать, а в крепких, будто родных, руках так уютно. Словно он больше не в этом полном несправедливости и жестокости мире. Нет, больше нет. Сейчас он и его маленький сказочный мирок под надёжной защитой. - Спи, малыш, - шелестом листвы доносится до его уха мелодичный голос альфы. Теплое дыхание овевало блондинистую макушку. Хван оставил аккуратный поцелуй на виске и чуть сжал руки на чужих плечах и талии, прижимая к себе. Ещё немного он вглядывается в сопящего под его боком омегу, утыкаясь носом в пушистые волосы. Он расслабленно вдохнул, ощущая аромат персика, и прикрыл глаза, испытывая приятную пустоту в голове. Их серьезный разговор подождёт до утра, а пока они хорошенько отдохнут. Последним, что запомнилось Хёнджину, было тихое сопение, щекочущее его шею. А после только тихий спокойный сон. Проснувшись ранним утром, Феликс не обнаружил рядом желанного тепла, которое обнимало, обволакивало, его всю ночь. Только большая, чуть махровая рубашка и тяжёлый плед, но больше ничего. Сейчас, спросонья, было будто бы и всё равно, что спал он с Хваном и обнимался соответственно тоже с ним. Это словно совсем не волновало его. А вот то, что его не было рядом прямо сейчас – да. Потому что от одиночества, резко появившегося вновь после всех этих объятий и нежностей, в груди разливался расплавленный свинец. Он прожигал лёгкие, оставляя в них уродливые обугленные туннели. Сердце трещало, требуя новой ласки. И в голову били самые неприятные сюжеты. Расчувствованный и размякший, Ли готов был расплакаться, как бы не старался держать себя в руках. Мысли в голове тянулись словно мёд и обжигали полынной горечью. Хёнджин просто ушел? Просто взял и ушёл, не сказав ни слова, и даже записку не оставил? Хотя какая же тут записка, если Ликс в его квартире? Глупости... Но всё равно, оставлять Ёнбока одного в своей кровати и деваться непонятно куда – это надо ж так! Словно ему до омеги и вовсе никакого дела нет. Но так ведь не может быть, правда? Иначе бы не было всего этого. Иначе бы Хван не сказал те слова прошлым вечером. Или он соврал? Обманул, чтобы не доводить, просто подыграл, чтобы не разжигать бурю в чужом опустелом мозгу? Из копаний в сердечных тревогах и душевных болезнях вырвал звон. Он отчётливо, пусть и очень тихо, приглушённо, слышался из-за двери. Такой, словно кто-то мешает ложкой в чашке, потому что видно так оно и было. И Ли не задумываясь направился на звук, выходя за пределы комнаты и шагая по небольшому коридору, пока, наконец, не остановился в дверном проёме. На него мягко и непринужденно смотрел Хван, сидя за столом и поднеся к губам кружку с горячим напитком. Судя по едва уловимому запаху в кухне это был кофе, который парень сейчас неторопливо попивал. – Доброе утро, - улыбнулся он уголками губ, по-доброму наклонив голову чуть в бок. Кружка тут же опустилась на стол, а сам альфа приподнялся, выпрямляя плечи. - Завтракать будешь? - Ликс непроизвольно кивнул, и словно выходя из транса, наконец, прошёл в кухню, садясь за стол и укладывая руки на колени. - Чай? Зелёный? Черный? С цитрусом? С ягодами? Сколько сахара? – Черный с клубникой, и не слишком горячий, если можно. Сахара две ложки, - уточнил Феликс, глядя на хёна с лёгким прищуром оттого, что яркий свет из окна ударил по сонным глазам. Он думал, что им нужно поговорить. Не хотел, но знал – придется. Но не предлагал. Если бы этого можно было избежать, он бы так и сделал. Но если нельзя, то он хотя бы не будет напоминать до последнего, надеясь, что Хван забудет об этом. – Хорошо, - кивнул Хёнджин, отворачиваясь к столешнице, гремя кружками и другой посудой. - Я звонил в академию и сказал, что мы заболели и сегодня не придём на занятия, так что всё в порядке. – Это.. хорошо, спасибо, - он не понимал, зачем нужно пропускать учёбу, даже как-то не задумывался над тем, что сегодня не выходной. Причина дошла до него с опозданием. Течка настигла бы его в скором времени, а снова уйти ему бы вряд ли удалось. Ведь унялась она только сейчас, с утра, когда он только-только очнулся ото сна. И он сомневался, что это его сознательное состояние продлится долго. Так что Хван безусловно его спас. Снова. Это словно входит в привычку. – Мгм, - кивнул Хёнджин, выставляя перед омегой чашку с теплым напитком, и снова отвернулся к шкафчикам. - Будешь что-нибудь? У меня тут пуноппаны, якква, ттоки. О, ещё вафли. И есть шоколад, хочешь? – Много же у тебя всего, - усмехнулся Ли, растягивая губы. Тон был шуточно упрекающим, словно бы за то, что альфа своей обеспеченностью унижал парня, хотя это было и не так. У него и в мыслях не было. Но Ли быстро переключился. - А ттоки с чем? – Есть с манго, папайей и с курагой. – Можно с манго? – Конечно, - парень достал с полки пакет и, предварительно развязав, вдохнув запах выпечки, поставил перед Феликсом на стол. - Не теплые, конечно, но всё же. - и, чёрт возьми, он разговаривал так, словно ничего не произошло. Нет, конечно, Ликсу только на руку, если их разговор не состоится. Потому что хоть он и понимал, что это действительно нужно им обоим, но морально предпочёл бы не говорить об этом. Разбиваться о собственные выдумки не хотелось. Но спокойствие Хвана, граничащее с безразличием, напрягало. Будто его и вовсе не волновали ни чувства Феликса, ни он сам. Мысль об этом, стоит признать, вызывала чувство обиды, отдающее колющим ощущением в груди. Неожиданно неприятно. Так не должно быть. Кем бы они теперь не были друг другу, Ли не должен был этого чувствовать. Это лишь его обострённое течкой самоощущение. – Спасибо, - улыбнулся Ёнбок, проглатывая рождённую обидой горечь с корня языка, и отхлебнул чай, выхватывая из пакета рисовый пирожок и тут же кусая его. Сладость манго рассыпалась по языку, оставляя приятное, с легкой кислинкой, послевкусие. Либо его чувства правда серьезно обострены, либо этот тток и правда был невероятно вкусным. В любом случае, Ликс уплетал его за обе щеки. Хван опустился на стул напротив, потягивая американо из своей кружки. Он не смотрел на Ли больше необходимости, но это не выглядело стеснением, больше незаинтересованностью, или у омеги снова разыгралось воображение, подпитываемое шальными гормонами? Скорее всего второе, но Хёнджин и правда очень редко поднимал взгляд на парня, находясь в каком-то своём мире. На самом деле, он просто не хотел его стеснять, наверное, ставить в неловкое положение или что-то подобное. Хотя затяжное молчание тоже действовало весьма напрягающе. Буквально впивалось своими клыками в шею, перекрывая подход крови к мозгу. Вытерпеть это ещё хоть пару минут Ли бы не смог. – Ненавижу кофе, - выдал он, смотря на кружку, аккуратно сжатую в чужих руках. Он не знал, у чему можно привязать эту его фразу, но уж лучше так, чем всепоглощающая тишина. – Значит, это будет последняя, выпитая мною чашка американо, - подметил Хёнджин, делая маленький глоток и отставляя напиток на стол. И, опережая вопросы, добавил. - Не сказал бы, что люблю его очень сильно. - он перевел глаза прямо Ликсу в лицо, заглядывая в глубокой, окаймленную дымкой непонимания, пучину чужого взора. - Я бы хотел с тобой поговорить, Феликс. А у Ли уже сердце ушло в пятки. А в голове лишь одна мысль: "Попал". Тревога нарастала, а чувство паники накрывало, как цунами. Рушило маленькие и шаткие бумажные домики, выстроенные в его душе из надежд на лучшее. Всё же будет хорошо, да? Потому что парень уже не был в этом уверен. Всю веру в светлое будущее смыло в море волнения и страха. – Хорошо, - проглотил омега вместе со всем, оставшимся в кружке, чаем. Он старался не выдавать своей нервозности, несмотря на то, что она уже била через край. Что представлял этот серьезный разговор, он уже знал. Примерно. И это только больше нервировало, нежели успокаивало и настраивало. – У тебя же течка? - скорее не вопрос, а утверждение, просто подводка к началу разговора, звучит от Хвана. - Почему ты не остался дома? Или не принял подавители хотя бы? – Я не знал, - пробормотал Феликс, словно пристыженный, хотя хён не выглядел так, словно это что-то зазорное, наоборот, смотрел понимающе, пусть и немного удивлённо. - Это моя первая течка... – Хорошо, прости за этот вопрос, - кивнул альфа. - Глупо с моей стороны было спрашивать такое. Иначе бы ты наверняка остался дома. - он помял ладони друг о друга и несильно сжал их вместе, стараясь справиться со своим волнением. - Я.. Вчера, ты просил меня остаться, помнишь? - Ли неуверенно кивнул, нервно сглатывая, наверняка уже предвкушая услышать что-то ужасное, что разобьёт, разрушит, уничтожит его. Хёнджин крепче сжал пальцы, тревожно поглядывая на него. - То, что ты тогда сказал мне... Это правда? - омегу тут же перетряхивает. Внутри всё сжимается до таких невероятных размеров, что кажется, будто он стал тоньше минимум вполовину, и ещё будто его скоро стошнит всем тем, что он только что съел, по ощущениям. Руки начинают мелко подрагивать, цепляясь ногтями за голые коленки. – Я.. - контролировать себя не получается, глаза наполняются влагой и он чувствует, как каждая слезинка отдаёт болью в головном мозгу. - да.. - неуловимо тихо говорит он, голос подрагивает и хрипит. Хван молчит и это добивает Ёнбока ещё больше. Слышать тишину невыносимо. Слышать тишину вперемешку со своими всхлипами и хлюпаньем, если в комнате есть ещё один человек, – ещё хуже. Ужаснее чем есть, уже не будет, так что Феликс решается сказать ещё хоть что-нибудь. - А ты? - его голос надламывается, не давая возможности ни вдохнуть, ни договорить. Он помнит. Всё помнит. Каждое слово. И каждое сейчас режет ножом по сердцу. - Ты говорил правду тогда? - Хван снова молчит, заглядывая в покрасневшие глаза своими. В них отражается тоска. – Да, - сглатывает он, сдерживая себя от того, чтобы подойти ближе. Понимает, сейчас нельзя. Слишком рано. Ли удивлённо распахивает глаза, а альфа продолжает. - Каждое слово. Я сказал это тогда и готов повторить это ещё миллион раз, если ты захочешь. Я сделаю всё, что ты захочешь. Я люблю тебя, Ликси... – Я... - голос Феликса дрожит, и он тут же срывается с места, цепляясь за Хвана самыми крепкими объятиями, которые только могли создать его руки. Прижимает чужую голову к своей груди и распадается на несдержанные рыдания. Слёзы сыплются из глаз градом, капая на плечо чужой футболки. Хёнджин прижимает его к себе, поглаживая по спине и затылку, выцеловывая блондинистые волосы. Ёнбок поверить не может. Жмётся сильнее, ближе, усаживаясь на чужих коленях, трётся мокрой щекой о чужую шею и шумно шмыгает носом, совсем не сдерживая себя. - Я тоже люблю тебя, Хёнджин... Сильно-сильно... - и других слов не нужно. Сейчас, они только вдвоем. Во всем мире только они. Их теплые объятия. Сжатая где-то на лопатках футболка между пальцев Феликса. Невесомые поцелуи от Хвана, заполняющие всё его лицо. И всё его сердце. Так хорошо. Тепло. Так спокойно и легко на душе от этого простого жеста. Клонит в сон. Хочется остаться так навсегда. Не отпускать Хёнджина ни на минуту, быть так близко всегда-всегда. И плевать на всё остальное. Главное, сейчас ему хорошо. Наконец-то хорошо. Сколько же ему пришлось ждать этого, но теперь он счастлив. – Кажется, Минхо теперь должен мне желание, - спустя, может полчаса, выдаёт Хван, чуть покачиваясь на стуле и довольно улыбаясь по-лисьи. – Что? - Ли отстраняется, заглядывая в чужое лицо с волнением в глазах. Он прокручивает сказанное альфой в голове и мысли сами собой тут же завязываются узлом и опадают тяжёлой ношей где-то в районе груди. Самые неприятные догадки змеями вьются в мозгу. Они с Минхо-хёном поспорили на него? На что? На то, что Ликс ответит Хёнджину взаимностью? Сразу идёт следующий сюжет. Хён на самом деле даже не любит его, а просто развел его, зная, что Феликс очень эмоциональный и чувствительный. Но Михно ведь не такой, правда? Нет, он точно не такой. И пока скрипучие шестерёнки туго вращались в его голове, грозясь уничтожить его душу в мгновение ока, Хван вновь заговорил. – Мы с Минхо поспорили, смогу ли я признаться тебе, - начал он, невольно закусывая губу. - Он думал, что нет, а даже если бы и смог, то ты бы по-любому меня отшил. - он сглотнул, смывая с языка неприятное чувство от сказанного. - Честно говоря, я тоже не особо верил, что это может быть взаимно. Ты же такой.. такой... Волшебный, невероятный, просто потрясающий. Но я всё равно надеялся, потому что молчать о том, что чувствую, я больше не могу... - омега смотрел на него широко распахнутыми глазами, лишь изредка моргая, не веря в услышанное. Но в какой-то момент его лицо снова озарила растроганная улыбка и он вновь обнял Хвана. - Поможешь мне придумать желание? - и Ли без раздумий закивал. – Хён, - он отстранился, оставляя руки на чужих плечах и заглядывая прямо в чужие глаза. - Я тоже должен признаться тебе... - он вдохнул, вбирая в себя как можно больше воздуха. Это будет тяжело. Рассказать. Объяснить. Страшно. Но скрывать не хочется. Больше нет. - Мы с Джи тоже поспорили на то, что я смогу затащить тебя в постель. – Что ж, - Хёнджин поджал губы, услышав такую правду. Но не удивился ни капли. И разочарования в его глазах не было. Только нежность. - Тогда у тебя получилось. Мы обнимались в моей кровати всю ночь. – Нет, хён, - Ликс замотал головой, даже не стараясь скрыть выступивший на щеках лёгкий румянец. - В другом смысле. – Это потому что я – красавчик и ты влюбился в меня, как только увидел? - пошутил альфа, стараясь разрядить обстановку. – Нет, - выдохнул Ёнбок, пряча улыбку. - это потому что ты богатый и я думал, что ты такой же похотливый любитель омег, как остальные. - он тут же поспешил исправиться. - Но я понял, что ошибся... И ты правда – красавчик... – А если серьёзно, Феликс, - Хван отвёл взгляд. - Я знаю. – Что? Откуда? – Помнишь день, когда я только пришёл в академию? - Ликс тут же кивнул. - Ты столкнулся с человеком в коридоре и вы поспорили. - Ли снова кивнул, недоверчиво и с каким-то волнением. Откуда Хван знает это? - Ты знаешь этого человека? – "Питер". - вырвалось одно единственное, всё остальное осталось в горле, заставляя его рвано выдохнуть. Он проиграл. - Я проспорил ему... Знаешь, на что мы спорили? – На десять миллиардов вон... Почему "Питер"? – Я не знаю имени, но его голос похож на кролика Питера. - ответил Феликс, поджав губы. - Откуда ты знаешь об этом? – Может потому, - Хёнджин освободил одну руку и продолжил, прикрыв ладонью рот и нос. - что это был я? - его голос изменился и Ёнбок узнал в нем голос того самого человека, с которым он встретился почти две недели назад. Чёрт возьми. Всё это время? Феликс просто не узнал его, того человека, которого видел каждый день из-за того, что маска чуть заглушала его голос, не пропуская некоторые тона, отчего голос казался другим. Он не верил своим ушам, но всё сходилось. Это было даже логично, как единственный разумный сюжет. – У меня нет таких денег, - честно признался омега, опуская взгляд. Лучше знать исход, нежели бежать от этой трудности. – Я не думаю, что это большая проблема, можешь заплатить мне собой, - и прежде, чем блондин успеет надумать себе что-нибудь ещё добавляет. - Я хочу быть рядом с тобой всё время. Я хочу встречаться с тобой. Ты согласен стать моим парнем? – Да, - шепчет Ли почти не слышно, смазанным поцелуем касаясь чужой щеки. Обнимает за шею и чувствует, как его обнимают в ответ, за талию прижимая к себе. Становится так тепло. Так хорошо, Как никогда ранее. И Феликс тихо смеётся. Как же он ошибался. Хёнджин всё-таки особенный. Особенный для него.