Лампа

      У лампы более не было хозяина, ровно, как и пленника. Мир лишился джина, хоть от того и выиграл.       Зиндан встретил властителя Аграбы злостным заплесневелым сквозняком. Расул под тяжёлым взглядом Аладдина отступил на несколько шагов, затем отошёл вовсе, недовольно передёрнув плечами. Новый султан усмехнулся в отросшую смоляную бороду; всё ещё тайно желает начальник стражи усадить воришку в темницу. Вид колдуна был неестественно прозрачен. Словно не человек стоял перед ним, а шайтан, сбежавший из преисподней. Стражник, одну руку вдавливая в спину, меж лопатками, придавил его к стене. Другой оттянул волосы, так что прижатая к стене голова лицом смотрела вверх, а кадык ёрзал по шершавой стене. Он был раздет по пояс и бос. Кровоподтеки бурели на сухой коже. Скрученные назад руки сковывала тонкая, но тяжёлая цепь, ниже соединяясь с ножными кандалами.       – Султанша отдала приказ, – сквозь зубы проскрипел Аладдин. – Не трогать чародея.       – Начальник стражи приказ отдавал.       И вновь Расул вмешивается. Начальник стражи не мог заниматься такой мелочью в своём глазу, как пытки заключённых. Джафар его ужасал, и видно, оказался мишенью, которой так и не стали ни сам Аладдин, ни его отец.       – Ясно. Уйди.       Тускло черневшие глаза блеснули на него, но Аладдин не отвёл взгляд. Он ещё не видел лица Джафара, когда схватил того за плечо и развернул к себе. Джафар оттолкнул его, жест уже не ненависти, не брезгливости. Так слепые закрываются от солнца или темноты.       – Дестан просит о твоей помощи, – проговорил Аладдин тихо.       – Он же мёртв, – от удивления колдун сощурился.       – Не все слуги Мозенрата считают, что он образец власти божественной. Дестана воскресил один из жрецов, но даже так они… мы не может стоять против этого повелителя песка и мертвецов.       Джафар опустился на скамью, грохнув цепями.       – Долго шёл.       Солнце, узко падавшее через какую-то верхнюю решётку, очертило его выпирающие изнутри скулы и кости на плечах.       – Я ничего не сделаю, Султан, даже посули ты мне свободу и прощение всех грехов. Мой ответ нет.       – Ради Жасмин. Ты ведь её любил, – сделал попытку Аладдин, опустившись на одно колено рядом со скамьёй. – Впрочем, если твои дубовые чувства остыли, она всегда любила тебя. Даже когда связанная, таскала тебе фрукты на подносе, когда ты насиловал её на глазах отца.       Джафар молчал, смотря на песок под ногами.       – Тебя послал Дестан. Тем более знать не желаю ничего. – Аладдину показалось, что горечь прорезала его впавшие глаза. – Сделай мне одолжение, не разговаривай со мной.       – Жасмин умрёт вслед за нами. Аграбы не будет, Шайтан тебя подери! Разве не жаль тебе государства, которое сам же и строил. Мозенрат после всего сюда придёт и тебе ведь конец настанет.       Тут на его лице вышло подобие ухмылки. - Он мне настал, когда лампа в твоих руках оказалась. Ты отпустил меня, чтобы держать здесь, как собаку. С чего ж мне верить, что получив труп некроманта, ты освободишь меня?       - Потому что Жасмин просила оставить тебя в живых.       Свалить то на Жасмин было способом надавить на больное старому чародею, отомстить неверной жене. Толи это была ненависть Жасмин к человеку, что ради власти воспользовался этим браком или правда любила своего визиря.       -Раз так просила, что ж не дала мне свободу?       – У тебя перед носом дыба. – Аладдин встал. – Покойный Мурад не вздёрнул тебя на ней, потому что Жасмин не позволила. Ради неё, Джафар.       Молчание затягивалось. Оба не ожидали, что Султан опуститься до того, чтобы давить на жалость. Медленно и тяжело Джафар встал. Встал и Аладдин. Так и смотрели друг на друга и молча решалась судьба государства, упавшая в тощие руки чародея, скованные кандалами. Аладдин не без злорадства оставил в памяти вид униженного врага. И плевать, что сейчас они оба повержены и судьба держится обоюдно.       – Да пусть Аграба в ад провалиться. И вы с ней.