Время бежать!

Он бежал вперёд, направо, прямо по алее и наперекор парку. Бежал куда угодно, но быстро и подальше. Бежал, пока ноги сами не согнулись и Нил упал. Упал на траву где-то возле набережной, лёг на спину и посмотрел в небо, темное и без облаков, оно пугало его. Джостен не понял даже, почему мир покрывается полупрозрачной пеленой. Глаза неожиданно предательски намокли, мир потерял былую четкость. Мышцы горели, руки ухватились за первую весеннюю траву, пытаясь спасти пульсирующие ноги от нагрузки, а мозг от паники. Но страх полностью охватил его тело. Казалось бы, все его враги мертвы, стадион поблизости, он играет в наисильнейшей университетской команде, а Эндрю рядом. Это решило проблемы извне, но там, глубоко внутри, Нил всё ещё не простил отца, всё так же, до зубной боли, ненавидел Рико и до сих пор боялся, что рано или поздно — возможно даже сейчас — кто-то заберёт у него всё. Раньше, когда Джостен был просто одной из двадцати двух фамилий, он с легкостью менял внешность, школу и людей, но сейчас, когда всё это стало так дорого, Нилу было больно думать, что это может быть отобрано. Он слишком привык к красным «Мальборо» по вечерам, к грубости рук от клюшки, к пятничным посиделкам у Мэтта в комнате и привязался к ярко-оранжевому. Внезапно, словно услышав его мысли, чья-то рука опустилась ему на плечо. Страх, почти успевший оковать его тело, резко исчез. За год свободы, правды и безопасности Джостен успел потерять навыки выживания, но сейчас понял, что это касание было слишком мягким и опасливым, до боли родным и слишком привычным. Эндрю сел рядом. Всё таким же флегматичным взглядом взглянул на Нила, но за время проведённое рядом с Миньярдом, он заметил, что какими бы спокойными ни были его черты лица, глаза всегда выдавали тревожность, что ещё больше пугало Нила. Он видел эти большие зрачки, которые увеличились не от пыли, а от него, Джостена, и не понимал, на кой чёрт он сдался Эндрю. —Ты слишком долго сегодня, — первым нарушив тишину, сказал Эндрю, — уже солнце встаёт. Нил не знал, что ответить. Говорить какой-то бред, понимая, что он и так всё знает? Будто не было бессонных ночей с этим же человеком? Снова врать? Хватит. —Я боюсь, — только и ответил он охрипшим голосом, и только сейчас ощутил сухость собственных губ. —Я знаю, — так же просто ответил Эндрю. —Нахуя тебе я? — наконец спросил Нил. Этот вопрос мучает его уже долгое время. Эндрю промолчал. Отвёл взгляд сначала на траву, а потом на восходящее солнце. Нил тоже посмотрел на рассвет. Солнце поднималось так стремительно, что Джостену начало казаться, что как только на небе образуется полный круг света, время выйдет. И бог его знает, что это значит. —Не спрашивай ерунды, Нил, — не отводя взгляд от света, Эндрю достал из кармана пачку. В его карих глазах мельком проскальзывали яркие блики. Неожиданно звякнула зажигалка. Нил вздрогнул. Эндрю, с сигаретой в зубах, перевёл взгляд на Джостена, наконец-то подкурил сигарету и дал её Нилу. Как только струйки дыма коснулись его лица, сразу вспомнился запах гари и палённого пластика, противный привкус на языке и размыленный, словно маслом нарисованная картина, огонь. Вспомнились и татуировки Ваймака, который когда-то спас Нила от себя самого, этими же руками, с вытатуированными языками пламени, забрал у него нож, не дав сдаться. Нил упал на бок, головой к бедру Эндрю, и сразу же ощутил тёплые пальцы в своих волосах. —Это не ерунда, Дрю. Ты почти год не знал, что я такое. Я столько врал… команде, тренеру, тебе, — последнее слово Нил выговорил с особой болью. — И если бы не люди отца, не факт, что ты узнал бы кто я. Ты сказал, что я бегунок и совсем не прогадал. Каждое утро, выходя на пробежку, я боюсь, что сбегу. Невольно, по старой привычке. Понимаешь? Я боюсь, что когда-то не удержусь и брошу всё. И теперь скажи, — Нил почувствовал как дрогнули пальцы Эндрю, — нахуя тебе я? Нил знал, что Эндрю не ответит. Сигарета, дотлевшая до фильтра, начала обжигать пальцы. Эндрю не станет говорить сантиментами и, именно поэтому, Миньярд лёг возле Нила и поджёг ещё одну.