***
«Иной вариант». «Копия». «Хаосит»… Едва живой человек. Вечный… Император не удивился бы, узнав, что «копия» успел множество раз проклясть эту свою особенность. Не решившись убить этого «хаосита» на Глизе-320-c, он теперь не представлял, что с ним делать. Впрочем… самому себе он мог признаться, что «копию» попросту пожалел. Он смог бы убить порождение варпа с собственным лицом. Он не смог поднять меч на того, кто был до такой степени измучен, что желал умереть. «Копия» оказался довольно-таки безобидным — для существа такой силы, да и для человека вообще. Спокойно перенёс перелёт на челноке. На борту, видимо, осознав или ощутив, что людей нервирует его «психосиловая аура», скрыл её. Императору разбираться с размещением неучтённого пассажира было некогда, так что он отвёл «копию» в свои каюты, приказав (попросив) привести себя в порядок, и отправился в командный отсек, предварительно запустив сигнализацию и несколько систем контроля — на всякий случай — и заблокировав двери. Вернуться удалось шесть часов спустя. Да, Император понимал, что от него самого эти меры не спасли бы… но «копия» за всё это время даже не попробовал сделать что-либо, чтобы отключить сигнализацию или хотя бы «следилку». Заметил, скорее всего, но никак не отреагировал. «Копия» оказался там же, где была его отметка системы контроля — в комнате отдыха. Отмытым, в «домашней» одежде — длинная рубаха типа туники — он казался ещё более отощавшим и непропорционально высоким. Устроился он на полу, опершись спиной о стенку-опору дивана, притянув колени к груди и обхватив руками. На вошедшего он покосился уцелевшим глазом — и только. — Почему здесь сидишь? В ответ не прозвучало ничего. Император быстрым шагом миновал расстояние от дверей до места отдыха «копии» и остановился. На него взглянули — снизу вверх, поморщившись от направленного в лицо света потолочной лампы. Отчётливее стал виден шрам — точнее, грубо сделанный шов на затянувшей пустую глазницу коже. — Вставай, — не дождавшись реакции, Император поднял «копию» и сгрузил на диван телекинезом, затем сел рядом. Прикасаться руками он не рискнул — характерные повреждения, полученные, скорее всего, пропущенным по нейроконтактам «чёрного панциря» электрическим током большого напряжения, никуда не делись, и как на неприятные ощущения отреагирует, фактически, живой варп-шторм — неизвестно. В общем-то, из-за этих повреждений «копии» и не предложили одеться в более подходящий для прохладноватых корабельных помещений брючный костюм или хотя бы термобельё. Словно в ответ на мысли «прототипа», он прислонился — почти прижался — к тому. Завернулся в притянутый и накинутый на плечи плед, прикрыл глаз, но частое сердцебиение выдавало — не дремлет. — Как тебя называть? — спросил Император и пояснил на всякий случай: — «Ревелацио» не пойдёт, я на это самоназвание отозваться могу. «Апокалипс» — тоже, по другой причине: Сигиллит на это слово подбирал краткую форму, а что он выбрал, ты и сам догадаешься… Уголок рта «копии» чуть заметно дрогнул в подобии улыбки. — «Анафема» тем более не подходит — даже если не принимать во внимание то, что и я в ответ на такое обращение могу отреагировать чрезмерно резко, оно по смыслу и сокращённой форме не проходит. Может, сам подберёшь… самоназвание? Или тебя как-то ещё именовали? «Копия» осторожно качнул головой в жесте отрицания. — Моё имя — стёршийся иероглиф, Мои одежды залатаны ветром… — прошелестел-прошептал он. Император удержал порыв вздохнуть — огорчённо и немного недовольно. — Пойми, я не против, чтобы ты тоже назвался Ревелацио, — заговорил снова. — Я просто хочу, чтобы у того же Мэла была возможность к тебе обратиться, не отвлекая заодно и меня. Обращение «хаосит», извини, не понравится ни тебе, ни охране Дворца. «Безымянный» тоже не подходит — немного неправда. Да и спровоцирует кого-нибудь придумать тебе имя — и не факт, что оно тебе понравится. И так Кустодес, думая, что я не слышу, за глаза стали называть нас Инь и Янь. Некоторые ещё добавляют, что надо найти ещё и Хрень… Смешок, сразу перешедший в захлёбывающийся кашель. Император собрался было уже помочь, но «копия» справился самостоятельно и теперь осторожно пытался отдышаться. — Прости. Горло?.. Кивок — тоже без резких движений. Имя… я отказался от собственного имени. Меня стали именовать по титулу, считай — должности. Император Человечества. Я был лишён титула, меня попытались казнить, а когда поняли, что я не просто так назван Вечным, а действительно им являюсь — вышвырнули в подвернувшееся течение варпа. Одно радует — не погрузили в раствор едкой кислоты, как ту бессмертную рептилию из древних рассказов и комиксов. Я бы тогда действительно их всех уничтожил. Так что… называй, как тебе будет угодно. Хоть действительно Анафемой. Мне всё равно. Я буду отзываться.***
Константин Вальдор смотрел на застывшую у одного из окон фигуру и не мог избавиться от ощущения некой нереальности происходящего. Тот, которого привёл на этот раз Император, не был Примархом — он был похож на Него почти в той же степени, как похоже отражение в зеркале на предмет-оригинал. Та же манера двигаться. Те же лицо и фигура — с поправкой на не до конца зажившие раны, шрам на месте правого глаза и общее истощение. Теперь ещё и доспех — тот же, но аурамит был местами поцарапан и оплавлен, мантия прожжена, а сервоприводы конечностей срабатывали с заметным запозданием. Император предупредил, что Его «иная версия» является живым варп-штормом, но Вальдор пока не заметил никаких… проявлений, которые свойственны любым порождениям варпа. Возможно, действительно просто не заметил. Возможно, «копия» сдерживается — Император долгое время скрывался среди обычных людей, значит, и этот способен так же затаиться. Вальдор заставил себя отвернуться — показалось, что это стоит серьёзно пострадавший в битве и не восстановившийся после этого Император. Легче не стало: воображение дорисовало возможную ситуацию при утрате контроля над условно-нейтральным псайкером такой силы. Со стороны этого псайкера раздался тихий вздох со слишком знакомой разочарованно-печальной интонацией — видимо, эти мысли не остались незамеченными. Капитан-генерал Легио Кустодес Константин Вальдор почувствовал себя в тот момент новобранцем, случайно столкнувшимся с Императором не в Его всем известном облике и нахамившим Ему. Снова повернувшись в сторону «копии», Вальдор замер. Тот же доспех, да. Та же привычка стоять, «опираясь» больше на экзоскелет доспеха, чем своими силами — с Его темпом жизни это вряд ли сойдёт за замену полноценного отдыха, но, пока Он не приучился отдыхать хоть так, Вальдор и прочие успели узнать, что устать до дрожи в ногах и судорог может даже Вечный — даже конкретно этот, в котором от его-прежнего осталось меньше, чем в Примархе от обычного человека. То же лицо. Идентичен даже рисунок на радужке глаза… Взгляд. Если в глаза Императора было страшно смотреть, потому что порой, когда Он себя не так тщательно контролировал, в них можно было увидеть бездну невыразимой печали и боли — и терпения, порой граничащего с почти теплом, что замечалось гораздо позже остального… Боль. Обречённость. И — Вальдор сморгнул, постаравшись перевести взгляд хоть куда-то ещё — безмолвная мольба о пощаде. — …сэр? — заговорил кустодес спустя некоторое время: как обращаться к «копии», он не знал. «Копия», подойдя ближе, принялся рассматривать его в свою очередь, будто вспоминая или сравнивая. — Вы… — спросил было Вальдор, но запнулся, — как? — слова «в порядке?» ему показались неуместными. Спросил — и обругал себя: слышал же, что «иная версия» не говорит внятно. Разумен, понимает всё, но вряд ли ответит или попросит что-то вслух. «Копия», потянувшийся то ли коснуться шлема кустодия, то ли зачем-то ещё, убрал руку. Едва слышный шёпот: — Я создан был чужой рукой Из лабиринта чёрных стен… Вальдор мог бы поклясться — и до этого «копия» что-то беззвучно шептал. Сейчас же, после сказанных вслух слов, умолк. — Сэр, — заговорил кустодес снова, — не знаю, что с вами произошло, — «и у кого поднялась рука…» — Вас привёл Император. Он просил, чтобы мы защищали вас, как Его самого. Поверьте, мы справимся. Снова — шёпот: — В море встаёт за волной волна, Как за спиной спина… — Это значит — «услышал, верю»? — попробовал «расшифровать» Вальдор. В ответ «копия» едва заметно улыбнулся. Всё он понимает, подумал Вальдор. Всё — и может ответить. А что не прямым текстом… либо придётся привыкать и угадывать смысл, что, в общем-то, не так и сложно, либо он всё-таки когда-нибудь разговорится. Если, конечно, этот способ общения он использует из-за пережитого сильного стресса, а не по причине повреждения отдела мозга, отвечающего за речь. Впрочем, в случае с Императором, пусть и «не местным», даже тогда восстановление — и речи, и повреждённых частей мозга — вполне вероятно. Я не знаю, выжил ли ты — точнее, тот Вальдор, в моей вселенной. Я слышал, что Кустодес восстали — хоть я и надеялся на их благоразумие… на то, что они смогут затаиться. Впрочем, кому я вру? Я их сделал верными только себе. Они не смогли бы остаться в стороне, зная, что меня пытают, выясняя заодно, можно ли убить бессмертный варп-шторм с разумом Вечного. Я не знаю, оставили ли хоть кого-то из Легио Кустодес в живых. При мне говорили — но я не уверен, что это не было всего лишь галлюцинацией — будто часть Кустодес ушли в варп, будто с ними был и Вальдор… что тот потом превратился в демоническую сущность. Да, знаю, как это звучит. Падение, предательство… уверен? Давно в зеркало смотрел, «Император Хаоса»? Четырёх в Имматериуме больше нет. Меня — тоже. Справится.***
— Отец?.. — неуверенно обратился Робаут к одоспешенной фигуре, застывшей спиной к нему почти по центру зала. Неуверенно — потому что примарх, несмотря на предрассветный полумрак, уже подмечал некоторые несоответствия — или же изменения. Местами свалявшийся и кое-где обугленный мех и прожженный насквозь «бархатный» шёлк мантии. Правый наплечник словно оцарапан когтистой лапой — пять глубоких параллельных борозд. Левый вроде бы цел, но видимая часть аурамитового крыла Раптора Империалис оплавлена. Император медленно повернулся к нему — и Роб застыл в состоянии, близком к шоковому. — Что случилось? — наконец, смог произнести примарх. На него же смотрели молча, затравленно, с почти физически ощущаемым страхом. Я понимаю, что это не мой примарх. Не тот Робаут, который после разговора со мной — при котором мне не позволили и слова сказать! — объявил, что от меня-прежнего во мне-нынешнем ничего не осталось. Но этот Робаут слишком похож. Да, он беспокоится обо мне — или, если точнее, о местном Императоре. Но я не могу забыть… — Ты… как? — Роб шагнул ближе. «Что делать? В апотекарион, к Сигиллиту привести или что?.. Он же Вечный… и биомант… что с Ним произошло? Почему не восстановился?» — Может, помочь?.. Император сделал несколько шагов назад, увеличив расстояние между ними. Робаут попытался снова подойти — пока не понял, что, если он так продолжит, Император просто выйдет в окно, вместе с высоченной рамой и стёклами — низ окон в зале располагался на уровне пола, верх уходил на следующий этаж, а на прочность стекла, почти не уступающего оружейной стали, в случае столкновения с перенервничавшим Вечным в аурамитовой броне суммарной массой около пяти тонн Роб не надеялся. — Отец, — снова заговорил Робаут, — Что произошло? — «Он боится… меня? Почему?» — Что я сделал? Ответа не последовало — Император замер, настороженно следя за ним уцелевшим глазом. Умоляю, просто уйди. Я не хочу видеть никого из тех, кто попытался убить меня — «ради человечества, Он бы понял». Да, ты — не он, но выглядишь, говоришь и чувствуешься так же. Уйди. Просто. Уйди. — Робаут? — сзади раздался голос, который примарх не ожидал услышать. По крайней мере, с той стороны. — Что… — Император — в той же броне, но целой, здоровый — окинул взглядом происходящее в зале. — О. Пройдя мимо Роба, Он подошёл к тому, кого примарх посчитал Императором — и тот, рухнув на колени, обхватил-обнял Его ноги и уткнулся лбом, чем вызвал тяжёлый вздох. — Что такое случилось? — Император, отсоединив правую перчатку от брони и прицепив на пояс, осторожно провёл пальцами, а затем и ладонью по голове «копии». В ответ тот издал звук, напоминающий всхлип. — Ну… нашёл, кого испугаться. Если он подойдёт — при мне — ты выдержишь несколько минут его присутствия? — Угу, — голос был похож на Его голос — но хриплый и тихий. Роб подумал, что замеченный шрам на горле мог остаться от ранения, затронувшего и голосовые связки. «Копия» медленно выпрямился — и судорожно вцепился в Его руку. — Имя Тринадцатого, думаю, тебе известно, — негромко сказал Император. «Копия» нервно кивнул, с подозрением глядя на Роба. — Робаут… ты не совершил серьёзной ошибки, приняв его за меня. Он — иная версия меня из будущего альтернативной вселенной. Можешь обращаться к нему Ревелацио, но запомни: во-первых, это и моё старое самоназвание тоже, и я тоже могу если не отозваться, то посмотреть, кто, помимо Сигиллита, позволяет себе такую фамильярность; во-вторых — ты видел, как… Ревелацио отреагировал на тебя. Пожалуйста, не издевайся над ним так и не подходи без необходимости. «Я не издевался,» — хотел было сказать Роб. Посмотрел внимательнее на «копию», старавшегося встать так, чтобы между ним и примархом оказался Император, на Отца, позволявшего «копии» и прятаться за Него, и держаться за руку… снова отметил видимые шрамы «копии» — и то, что, кроме них, у него явные проблемы с психикой. — Понял, — наконец, ответил Робаут и отступил на шаг назад. — Только… один вопрос. Это с ним сделал я? — Если только твоя иная версия, — Император в свою очередь взглянул на «копию», будто ожидая ответа. Тот же замер совсем неподвижно — даже дыхание замедлилось. — Он? — нет реакции. — Кто-то другой? — то же самое. — Не хочешь отвечать? — «копия» кивнул, возвращаясь к условной норме. Император, нахмурившись, промолчал несколько секунд. — К себе самостоятельно дорогу найдёшь? «Копия» тихо усмехнулся и кивнул, отцепился от «другой версии» и почти бесшумно метнулся на выход, бросив напоследок виноватый взгляд в сторону Роба. Гиллиман некоторое время смотрел вслед — пока силуэт не слился с тенями. — Значит, я, — сказал он, посчитав, что «копия» его не слышит. — Другая версия, — поправил Император. — И вряд ли в этом замешан один примарх. Чтобы меня искалечить до такого состояния, надо сначала блокировать или перенаправить мои психосилы, что даже при моём настоящем состоянии возможно только частично. Чтобы довести до такой… нестабильности психики — сотни раз заставить умирать и возрождаться. Как понимаешь, тебе я это говорю, потому что уверен в твоей… лояльности. Если это можно так назвать. Я не разобрался только в одном: что с ним произошло, сделав его хаоситом? — В смысле, опасным для нас порождением варпа? — Не совсем. Я уверен, что он не причинит ни малейшего вреда, если его целенаправленно не сводить с ума. Но в Имматериуме его отпечаток выглядит, как будто… — Император, умолкнув, застыл неподвижно — на секунду. — Я, кажется, понял, что он сделал. Но лучше спрошу. — Это… то, что он сделал… угрожало Империуму? — То, против чего он шёл — да. То, что сделал… похоже, он хотел спасти человечество. И остальную Галактику — за компанию. Если он с этими силами не уничтожил, обратив в пыль весь сектор Сол, а то и половину Галактики, а позволил себя… пытать… — снова замолчав, Император покачал головой то ли удивлённо, то ли неверяще. — Я знаю, чьи это силы и что они из себя представляют — и их было бы правильнее назвать «скверна». Но… я знал лишь одного… пусть будет человека — с соизмеримыми, а то и во много раз большими силами, который пережил подобное. Воплощённый Свет, не менее… Что иронично — люди, называвшие его позже богом, казнили иноверцев, мало отличаясь в этом от его палачей, развязывали войны — я знаю, что поводом для них всегда было желание заполучить больше ресурсов, но зачем было идти под знамёнами с именем того, кто просил если не любить, то хотя бы терпеть других людей? Я не хочу, чтобы меня начали обожествлять — даже если это будут делать дикари с отсталой планеты. Двух тысяч лет человечеству было достаточно, чтобы от этого уровня выйти в космос — и принести туда все свои предрассудки, привычки и прочих, как выражается Сигиллит, «мозговых тараканов». Я не хочу, чтобы, если со мной что-то случится, и я утрачу контроль над ситуацией, люди устроили раскол Империума по причине разных трактовок какой-либо моей записи на обрывке бумаги.***
— Реви, тебя из-под бумаг пора откапывать или уже поздно? — Малкадор Сигиллит попытался вытянуться, чтобы меньшая из стопок бумаг-планшетов-и-чего-попало оказалась ниже уровня глаз и можно было взглянуть за неё, и случайно зацепил соседнюю. Миг — и та была прижата в два раза большей, чем у нормального человека, рукой и возвращена в вертикальное положение. — Только закапывать меня под ними не надо, — подождав несколько секунд, Император убедился, что ничего не падает, и убрал руку. — Тот проект так и не приняли? — Мэл устроился в кресле напротив. Собеседника, правда, видеть он не стал — «бумаги» прямо перед лицом мешали. — Который о документообороте, — пояснил. Император пробормотал нечто непечатное, в котором угадывались шумерский, хеттский и более древняя версия латыни. — Механикус предпочитают работать вообще с пергаментом, — продолжил уже на готике. — Спасибо, не с выделанным из телячьей кожи, а с аналогами разной степени натуральности. Но удобство… — поднял телекинезом один из лежавших у стены цилиндров, раскрыл, вытащил содержимое, немного развернув, приземлил Сигиллиту в подставленную руку — и аккуратно придержал, чтобы тот не уронил и не вывихнул запястье от тяжести свитка. — Полюбуйся. — И зачем это они?.. — пробормотал Сигиллит. — Вообще не знаю. Я такие вещи используемыми видел только первые десять тысяч лет своей жизни. Затем человечество наконец-то изобрело печатный станок и признало, что книги, тетради и прочее гораздо удобнее. Затем оно научилось хранить данные в электронном виде. Зачем им сейчас присылать документы в таком виде? Чтобы поиздеваться над верящим в прогресс и разум человечества мной? — фразу прервал звук, который издаёт любой человек при зевании. Мэл приложил усилие, чтобы не зевнуть в ответ. — Отдыхать иди, — отправил он свиток на место. — Я доделаю. — Там тебе сутки-трое непрерывной работы. «Даже не возмущается, » — подумал Мэл. — Я умею прекращать работу раньше, чем лягу лицом в бумаги. — Это было один раз… — Умноженный на десять в третьей степени? — Сигиллит. — Я — Малкадор, последний из ордена Сигиллитов, а ты, мой Император, не должен изматывать себя до потери сознания на рабочем месте. И… тебе бы семейные проблемы решить — в твоём случае они государственные. — Мэл. Я объяснял тебе про Примархов… — Я говорю про второго «тебя». Некоторое время Император молчал. — А что с ним проблемного? — заговорил Он, почему-то немного неуверенно. — Если не считать проблем с речью, он невозможно для себе подобных спокоен, понимает, что мне от него надо, ни разу не повздорил с охраной Дворца… — Но?.. — Ты заметил, как он себя ведёт, — без напрашивающейся вопросительной интонации продолжил Император. — То, что он при первой встрече буквально подставил свою шею под меч, ещё можно посчитать человеческой реакцией… — Это насколько надо было отчаяться и пожелать умереть?.. — Именно. Нечто, ростом с меня, в измазанных грязью доспехах, разящее Хаосом как все порождения варпа, вместе взятые — и падает на колени, склонив голову… — И ты не стал рубить. — Я слишком хорошо знаю, как выгляжу и что собой представляют мои доспехи. К тому же, сравнил ДНК и прочий генный материал. Совпадение с моим было полным. Нет, я не жалею, что оставил его в живых, да и сейчас не собираюсь… добивать. Просто… даже мне не по себе, когда этот охаосевший дубликат меня находится рядом. Не из-за его сил. Он чаще всего садится рядом — на полу, у ног. Предложение перебраться на более подходящее место игнорирует, воспринимает лишь прямой приказ. Просьбы по типу «принеси-сделай», напротив, выполняет быстро и без возмущений. Чувствует смену моего настроения… — Ну, если он — это ты, то ясно, почему. Себя он хорошо знает… — Если бы он по-человечески реагировал, я бы и не упоминал. Но если Вечный, псайкер, бывший правитель, сидя у моих ног, из этого положения начнёт в глаза мне заглядывать, голову под руку подставлять и вообще вести себя как помесь кота и собаки, это и для меня выглядит не очень. И не спросишь же, что с ним… — Похоже, он считает, что лучше быть домашним животным у тебя, чем… что с ним было раньше, он не рассказывает? — Он вообще почти не говорит. Единственное, что от него добиться можно — прошепченные рифмованные строки. Большая часть из древних песен, некоторые даже я не признал… — «Жил-был у бабушки серенький козлик»? — Нет… но действительно похоже на то, что он мозг… перегрузил. Как персонаж той книги. Но вот по своей ли воле — неизвестно. — Всё-таки порасспрашивай его. Может, и ответит. Хоть ассоциации какие-нибудь проскользнут. — Угу. Я спросил, что с ним произошло. Без конкретики. — И что он в ответ выдал? — «Вот только адрес неизменен — Париж, четвёртая аллея Сен-Дени». Я сомневаюсь, что он так ответил, будто он мёртв. — Мало ли… А ведь он боится твоих Примархов. Причём всех. — Всех?.. — По крайней мере, всех встреченных им. Когда его увидел Гор и попытался подойти — успел уйти сам, Луперкаль попытался его догнать, но встретил тебя. Лоргара успели задержать Кустодес, несколько минут изводили его вопросами, что ему надо и зачем он ускорил шаг без видимой причины — и всё ради того, чтобы «копия» успел уйти. Феррус его не заметил, но твой дубликат долго ждал, пока он уйдёт. От Русса, тоже решившего, что это ты — прятался в помещении, отведённом Кустодес… — Это ты про тот случай, когда Леман возмущался, что стражи моего дворца посылают его прямым текстом ad turtur? — Про этот. Его не только послали, но и сообщили, что если он не уйдёт, то его меч будет использован немного не по назначению. Далее. С Магнусом твой дубль с большим трудом, но разошёлся, тот его не заметил, правда, до сих пор думает, что у тебя из лабораторий что-то сбежало. — Я хаоситов не создаю и во Дворце не держу. Ну, «копии» не считая. — Ты его и хаоситом не считаешь. Его встречу с Гиллиманом ты увидел. А от Сангвиния он чуть с крыши не шагнул. — Не понял?.. — Твой примарх решил выяснить, что за… что происходит, но притормозить, как Гиллиман, а не припирать к стенке нефигурально, не догадался. В результате твой дубликат спрыгнул из ближайшего окна на крышу более нижнего яруса, Сангвиния, решившего подлететь и спросить о причине такого поведения, чуть ли не за шкирку отлавливал Сагиттар и объяснял, что не надо так делать… ты его, кстати, зачем всем этим словам учил? — Они сами неплохо учатся. При чём тут я? — При том, что некоторые выражения до той поры я только от тебя слышал. Затем Сагиттару же пришлось твою копию обратно в здание затаскивать. Тебе не кажется, что «не говорить о его существовании» — немного неправильный способ установить с ним нормальные взаимоотношения?***
Вернувшись, он застал «копию» в том же помещении-"гостиной», где его оставил, но снова на полу, рядом с диваном. Привычно поднял и усадил на более подобающее место, не утруждаясь попросить об этом вслух, набросил плед и сел рядом. — Может быть, мы где-то ошиблись В гонке слепой за детской мечтой, Может быть, мы поздно родились В мире, где нет дороги прямой. Тихий, почти неслышимый шёпот, точнее — лёгкое движение воздуха. Промелькнула мысль, что «копия» постоянно что-то нашёптывает, не желая оставаться наедине с тишиной — или, может, по привычке, не осознавая, что он в безопасности, и не нужно концентрировать внимание на собственном голосе, чтобы не сойти с ума. — Почему ты так поступаешь? — спросил Император. «Копия» умолк. — Я не против, конечно, твоего присутствия, но ты, похоже, являешься моей полной копией — не считая сил, конечно. Я уверен, что титул Императора и тебе принадлежит по праву. Почему же сменились даже твои паттерны поведения, причём по ним читается, будто я — твой хозяин? Я не поверю, что тебе так спокойнее или комфортнее, чем общаться наравне. Спросил без особенных ожиданий: если у «копии» проблемы именно с мозгом, то он не сможет ответить даже письменно. Эту версию подтверждало то, что даже при наличии письменных приборов, инфопланшета и когитатора в шаговой доступности он ими пользовался не для передачи своих мыслей в текстовом виде — для изображения схем, графиков, порой чертежей и блок-схем. Множество символов, пиктограмм — но ни одного слова, будто он забыл, как они пишутся и читаются. Ответ, впрочем, прозвучал — тем же тихим шелестом: — Лучше уж так, чем опять… на цепи… в подземный этаж. — Тебя разве вообще возможно удержать? — удивившись, сказал он вслух. Мысленно же отметил, что при общении с обычными людьми подобное будет слишком бесцеремонно. «Копия» отрицательно покачал головой: — Нет. Я мог. Разрушить. То, что я… хотел сберечь… — нервный выдох. — Я уничтожил их всех. Всех тварей, что угрожали людям. И Четырёх. И забрал, запечатал в себе их силы. Чтобы не вернулись, — быстрые, отрывистые слова постепенно сливались в бормотание. — Меня не приняли на Терре. Сказали, я больше не их Император. И должен быть уничтожен. Я мог сбежать раньше. Убив часть своих людей. Я не смог доказать, что я всё равно я. Что сильно не изменился. Меня… очень позже… вышвырнули в чужой варп. Видимо — к вам. Не смогли убить. Не хватило возможностей. А я не был способен умереть. Не хочу вспоминать. Не спрашивай больше. Не спрашивай… — А… Сигиллит? — осторожно осведомился Император. Если честно, он мог представить ситуацию, при которой Лорд-Регент Терры примет другую сторону — фантазии и способности прогнозировать хватало — но, так как поведение самого Лорда-Регента в эти самые прогнозы не вписывалось, он решил: вероятнее всего этого будет то, что даже если он, Император, однажды приползёт в виде негуманоидной твари с щупальцами и клыками после знакомства с какой-либо «варповой гадостью», то Сигиллит на него наорёт, организует видимость отбытия с Терры и из сектора Сол, загонит в «личные» помещения Дворца и станет искать способ вернуть в прежний вид или хотя бы сделать так, чтобы люди не замечали состояние их Императора. — Что сделает один человек — против всех? Псайкер. Связан со мной. Он был менее живучим, чем я. Повезло хоть в этом. Замолчав снова, «копия» плотнее завернулся в плед, попытавшись накрыться с головой. Длины не хватило. Император, прихватив свою кружку со стола, направился к кофемашине. На полпути решил, что кофе может потребоваться не только ему, и, сменив направление, подошёл к полке. Отодвинул стеклянную дверцу, осмотрел расставленные среди вещей сомнительной степени полезности разнокалиберные чашки-кружки, подумал и забрал единственную более-менее подходящую по размеру почти литровую, оставленную недавно на столе Малкадором, помытую и убранную, чтобы не мешалась. Дошёл, наконец, до кофемашины, запустил, подождал и вернулся с двумя кружками кофе обратно на диван. — Будешь? — спросил «копию», всё-таки ухитрившегося закутаться целиком. — Угу, — кружку аккуратно приняли двумя руками, рассмотрели и тихо усмехнулись. — Мэл не обидится, что его чашку опять упёрли? — Сам виноват, — подумав, Император аккуратно снял обувь и тоже забрался на диван с ногами. — Незачем тащить ко мне свои вещи через полдворца и оставлять у меня на столе. Если мыть лень, пусть хоть прислугу просит, хоть сервиторов. А я, если сто раз помою, на сто первый могу решить, что мои услуги по мытью посуды стоят дороже этой кружки, и забрать себе в уплату долга. — Он тогда в отместку твою заберёт, — снова рассмеявшись, прошелестел «копия». — У него набор для чайной церемонии есть. Не один. Суммарной стоимостью равные «Буцефалу» только с верфи. Пусть ими пользуется. — Ну, я тебя предупредил. Шорох открываемой двери. — Лёгок на помине, — «копия» высунулся наружу и снова спрятал голову под плед. — Меня немного тревожит то, что вы меня обсуждали, — не опираясь на посох, Сигиллит прошёл мимо стола, посмотрел на занятый диван и устало опустился в кресло. — Реви, я где-то у тебя кружку оставил… — Поздно, — несколько злорадно произнёс «копия», на несколько секунд выставив из-под пледа руку с той самой кружкой. — И ты туда же… — проговорил Малкадор и тут же осведомился: «Он говорит?» — Извини, — Император постарался скрыть усмешку. Получилось не очень. — Другой подходящей по размеру не было. Пришлось взять твою, — и ответил: «Говорит. Начал. Похоже, я был прав — сильный стресс… защитный механизм такой.» — Ну, смотри, опять забудешь свою где попало — и можешь о ней забыть, — пригрозил Сигиллит больше в шутку. «Копия» издал тихий смешок: — А я предупреждал. «Между прочим, я вас обоих хорошо слышу!» — Тоже мне конспираторы, — добавил он вслух. Знал бы ты, Мэл, как странно видеть того, кого убивали при тебе, кто не мог больше переродиться — видеть живым, здоровым… тот Мэл после каждой смерти терял всё больший и больший кусок памяти. Да, защитный механизм психики… Под конец он забыл меня. Я умолял их отпустить его — говорил, это уже не тот человек, который был моим союзником… не помогло. Его убили окончательно. Не знаю, стал ли он обитателем варпа или я зря надеюсь на то, что хоть что-то от него сохранилось. Не знаю, вспомнил ли он в таком случае меня… Надеюсь, последний месяц своего существования в человеческом теле он забыл. Я бы не хотел это помнить. [Надписи на кружках: «Это мой кофе. Не пить! I» (Император) «Император, не трогай мою кружку! M. S.» (Сигиллит) Объём у обеих кружек примерно одинаковый (950 мл и 900 мл соответственно), так что периодически они попадают не в те руки. — прим. RR.]***
План намеченных мероприятий — от торжественной речи и парада до подписания соглашений о вхождении нескольких планет в состав Империума — требовал согласования, и Гор, прихватив инфопланшет, направился к «рабочему» кабинету Императора, надеясь, что Он там будет. По пути размышлял о том, что быстрее было бы пролететь снаружи, чем тащиться по коридорно-лестничному лабиринту. Попытавшихся остановить его Кустодес привычно проигнорировал… бы, если бы двое из них не перекрыли проход физически, перехватив по-другому алебарды и скрестив их перед дверьми. Спросить, почему ему запретили идти дальше и что произошло, Гор не успел: Кустодес, вероятно, получив приказ пропустить, с явным недоверием уставились на него — что ощущалось даже через затемнённые визоры их шлемов — и с неохотой убрали оружие. Гор подумал было, что это не помнящие его новички — и, ко своему стыду, понял, что не запоминал никого из охраняющих Императора стражей Дворца. Даже на конкретно этом посту. Сделав мысленную пометку, что надо хотя бы внешний вид доспехов запомнить, если лица рассматривать некогда, а спрашивать хотя бы сокращённое имя тем более времени не хватает, Гор прошёл дальше. Человеческую фигуру, замершую уже у дверей кабинета, он заметил сразу. Осознал, кого видит — несколько секунд спустя: тот выглядел слишком уж… непривычно. Оплавленный и поцарапанный доспех, прожженая в нескольких местах мантия — и не зажившие до конца шрамы на лице, которые Он, будучи биомантом, почти сразу зарастил бы нормальной кожей. — Отец? — осторожно обратился Гор к Нему. — Там, — хрипло и тихо, почти шёпотом, сказал Он, указав в сторону двери. Заметив недоумение Гора, добавил-пояснил. — Не я. — А… ты кто? — не нашёл ничего лучше, чем спросить прямо, Гор. — Другой вариант, — собеседник отошёл в сторону и аккуратно прислонился к стене. — Подробности у своего отца спроси. Мне тяжело долго говорить, — и прикрыл оставшийся глаз — правая глазница была затянута кожей. Гор собрался было спросить, но его перебили, даже не позволив оформить мысль во что-нибудь более внятное, чем «Да как и откуда?»: — Сначала его спроси. Потом — меня. Иди. Перед тем, как открыть дверь и зайти, примарх ещё раз оглянулся, посмотрев на «другой Его вариант». Тот стоял неподвижно, только пальцы силовой перчатки заметно дрожали. Я понимаю, что он мне ничего не сделал. Он беспокоится обо мне — и тогда, когда принял меня за своего Императора, и сейчас, когда я сказал, кто я. Но я не могу спокойно находиться рядом с точной копией того, кто убил меня несколько раз. Собственноручно. Мне придётся… привыкнуть. Забыть я не могу. Но, по крайней мере, я уже справляюсь с собственной реакцией на них. Впрочем, «успеть предотвратить выброс адреналина» не равно «перестал бояться тех, кто ничем не навредил мне, из-за их сходства с другими людьми». А они именно что другие люди, пусть и полные копии. Так что пока буду отслеживать своё состояние и контролировать физиологическо-химическую составляющую процессов, что называется, в ручном режиме. После, может быть, станет немного легче.***
— Ох, млиин, me deus, Реви, ты вообще помнишь, что ты — Император? Что ж с тобой происходит всякое… нелетописное, гхыр ёп куррат? Император, отцепивший обе бронированные перчатки, сейчас сооружал подобие компресса из бинта, впитывающего материала и «медигеля», как называл эту почти универсальную заживляющую субстанцию один из работавших над ней учёных. Биомантию уставший до состояния «не уснуть бы прямо сейчас» Вечный применять не рискнул. Как и пререкаться с Сигиллитом — покосился в его сторону и отвернулся. Несмотря на то, что в раненом главе Империума не должно было быть вообще ничего смешного, из-за абсурдности ситуации «сильнейшему биоманту понадобилось прийти в апотекарион» Малкадора «начало нести», да так, что не остановил ни недовольный взгляд Императора, ни осторожное покашливание Его иного варианта. — И, главное, как, ну как ты ухитрился?! В тебя же если танковый снаряд попадёт — поплохеет снаряду, от бомб Аэронавтика Империалис только почешешься… Как?! — Мэл. Прекрати. — Нет, ну ты вообще… Ненадолго прекратив укладывать полоски «губки» в приятно-холодном геле на пострадавшее лицо, Император, не оборачиваясь, показал до сих пор известный неприличный жест. «Копия» издал тихий смешок. — Мда-а-а. Где твои манеры, а, Величество? Гопник из подулья. И лицо разбито в завершение образа. — Грр… — Мэл, действительно, хватит, — шёпотом вмешался «копия». Снова усмехнулся. — Но да, было… впечатляюще. — Ты-то можешь сказать, что произошло? — переключился на более доступный источник информации Сигиллит. — На параде всё прилично было. — Угу. Прилично. До речи лорда-фабрикатора, начавшего восхвалять Его Величество как Божественного Омниссию. Ну, это «Божественный» перетерпел. Следом вышел представитель от Терры… который был, к сожалению, от Колхиды. — Лоргар, — подтвердил, что помнит, Малкадор. — И? Он, вроде бы, прямо ничего не сказал. — Ага. Не сказал. Про Божественного Императора, чья скромность… и далее по тексту. Меня просто тянуло спросить: «Ты про кого из нас?» и чуть приотпустить свои силы. Но приотпускать… это… в общем, не рискнул. А Реви, который до этого разве что «засунь свой трактат сам знаешь куда!» Лоргару не сказал и просил такое не распространять, не сдержался. — И? — И изобразил жест «рука-лицо». Почти на рефлексах. Правая занята была, так что… — Пи… гхм. — Здесь все это слово знают, Мэл, — «копия» посмотрел на недовольно сопящего из-под бинтов Императора. — В общем, первое лицо государства ухитрилось разбить себе это самое лицо силовой перчаткой. Замаскировать иллюзией всё это сил хватило. А на осталь… Так, Рев, стой, давай я твои доспехи помогу снять, пока ты здесь не поломал всё, что можно и нельзя? Император нехотя — хотелось спать вот прямо сейчас, а не терпеть ещё пять-семь минут — подчинился. Впрочем, спустя эти самые минуты он спокойно разлёгся на кушетке на спине и почти мгновенно вырубился. — Ты Его подлечить можешь? — спросил Малкадор, роясь в одном из шкафов. Вроде бы здесь должно быть хоть какое-то одеяло… простынёй накрывать Императора нельзя — обидится на такие намёки про морг и тела в нём. — Когда он оклемается. Я, ты же помнишь, хаосит. Сейчас только напорчу. А когда он сможет принять мои силы, ему хватит своих, чтобы вылечиться. Так что… пусть спит. — Понял, — пробормотал Мэл, глядя на то, как «копия» пытается устроиться на полу — скорее всего, тоже для сна. Отмер. — Ревелацио… второй, ну нельзя же так! Я понимаю, что ты не простынешь, но сядь лучше в кресло. — Хм… — Опусти спинку как можно ниже и спи. А то Он на тебя ещё спрыгнет, как на прикроватный коврик, и я не поручусь за то, что Он не попадёт ногой по тому месту, где у тебя брюшина кое-как срослась! — Я бессмертен, — копия рассмеялся. — Мне не страшно, — тем не менее, кресло он отрегулировал, улёгся и спустя минуту уже посапывал, как спокойно спящий человек. Сигиллит же, найдя одеяло и накрыв им оставшегося в одном поддоспешнике Императора, решил, что «копия» в своём подобии парадной формы вряд ли станет мёрзнуть, сел в кресло рядом. Притянув к себе посох, опёрся о его навершие-орла, прикрыл глаза. Люди. Два человека, пусть и с околобожественными силами. Два нетипичных Вечных. Оба ради человечества готовы умереть — без перерождения, окончательно — лишь бы выжили люди. Знал ли он, Малкадор из Сигиллитов, Брам Аль Хадур, кому клялся быть верным, кто этот «обыкновенный» вождь техноварваров Терры? Или даже не догадывался, видя перед собой лишь то, что ему показали? Два человека — почти обычных, пусть и изменённых, и слишком высоких. И два невероятной силы существа в Имматериуме, два огненных шторма — светлый и тёмный. Одна и та же самопожертвенная готовность защищать людей. «Возможно, Лоргар и близок к правде — точнее, части правды и в его понимании. Но вслух я это никогда не скажу.»