Вы:
а вы разве не в один день родились?
кинь адрес и приблизительную дату
илье вправду нравилось общаться с данилой, и он бы попиздел еще, но заоравший в микрофон стинт явно кричал не зря. с горем пополам мазу пришлось вернуться в катку и косплеить сирену, ведь украина также стала участником альянса третьего рейха. в названную дату маз все же посетил праздник. признаться честно, он даже соскучился по двум близнецам, с теплотой на душе вспоминая проведенное с ними время. понятное дело, не все их внимание будет посвящено одному только корякову, но отцапать хоть кусок казалось задачей номер один. илюша, сжимая край черной джинсовки, из-под которой выглядывала белая футболка, нервно приподнял одну руку и постучался в дверь. стук показался парню оглушающим, разрывая тишину, стоявшую в подъезде, хотя сам он был уверен, что в квартире, которая на ушах уже, вероятно, стояла, этого никто не услышал. удивительно, но входную дверь быстро открыли, даже не дав гостю обдумать все еще один раз и, тем более, сбежать. в дверном проеме стоял даня, одетый в свой легендарный свитер, что так полюбился не только публике, но и самому стримеру. маз пошаркал ногой, неуверенно обводя взглядом фигуру открывшего дверь человека, а затем и пол под ним, прежде чем произнести: — привет. с днем рождения, — неловко делает шаг вперед, голову задирая, дабы чужую реакцию отметить. данила в улыбке широкой расплывается, и илье на душе легче становится. коряков и сам лыбится, как чеширский кот, а затем кричит, когда кашин его крепко обнимает и поднимает над землей, кружа другого в своих объятиях, — даня! отпусти! дань! — привет, илюша, — рыжий, смиловавшись над младшим, наконец-таки, ставит его на ноги и назад отходит, пропуская того в квартиру. сам разворачивается и, дождавшись, как гость быстрым взглядом окинет прихожую, потопав за ним, идет вглубь всего движа, — как добрался? — отлично. в самолете выспался, слава богу, мамочек с детьми не было, — усмехается илья, также у дк усмешку вызывая. оба парня уже ощущают, как у них уши от громкости музла закладывает. то ли комната со всей этой движухой совсем рядом, то ли виновник торжества не знал границ. скорее всего, второе, зная нила. — я рад, — коротко отзывается данила, подходя к двери, в щели под которой можно было заметить яркие и быстро сменяющиеся цвета. тут можно было банально оглохнуть, а ведь они не то, что в комнату не зашли, они даже дверь не приоткрыли. даня вздыхает тяжело, даже не зная, стоит ли просить настырного брата, которого переубедить труднее, чем убедить вову и хеса в том, что не нужно разводить срачи каждый месяц, поставить звук потише. — ам, дань, — илья подходит чуть ближе и мягко улыбается, хоть его улыбка походит больше на неловкую. кладет аккуратно ладонь на плечо чужое, вынуждая другого взгляд короткий на себя бросить. ситуация кажется интимной, если уж совсем честно. в коридоре темно, хоть глаз выколи, и становится светло лишь тогда, когда из щели под дверью появляются яркие огоньки красного или желтого цвета. музыка громкая, автор сия творения что-то поет о легкодоступных дамах, деньгах и наркоте, слов не разобрать. да и не очень-то и хочется, по правде говоря. парни стоят впритык друг к другу, один положил ладонь на плечо второго. оба дышат шумно почему-то, хоть ничего и не случилось. — расслабься немного, это ведь и твое день рождение. шепчет тихо. чтобы услышать, приходится поддаться ближе. расстояние между ними совсем уже маленькое и, казалось бы, его надо бы увеличить, но ни один из стримеров не торопится этого сделать. зрительный контакт не разрывается, и начинает ощущаться напряжение, заставляющее обоих нервничать и желать. желать коснуться друг друга. поцеловать. обнять. — как будто с этим придурком отдохнешь, — парирует данила. как ни странно, шепот хриплый слышно. бабочки, которые, казалось бы, сдохли уже давно, оживают, крылышками задевают ребра, а у илюши лицо краской заливает. внизу что-то теплое разливается и в узел тугой завязывается. кажется, желая добить, дк продолжает: — весь вечер слежу за ним. он итак границ не знает, а в свое день рождение вообще может натворить невесть что. пришлось самому приглашения рассылать, ведь этому еблану, цитирую: "скучно". еще больше пришлось запариться над тем, чтобы он не подумал своих дружков криминальных притащить и уж, тем более, наркоту. старший потирает переносицу, устало проговаривая все это. видно, что лил зе нил умудрился порядком заебать. в такие моменты даню становится по-человечески жалко. — мне жаль, дань, — илья растворяется в эмоциях и ближе прижимается к другому, хотя куда еще ближе-то? неловко шуршит чем-то, и перед лицом кашина мелькает маленькая коробочка прямоугольной формы, затянутая аккуратной красной ленточкой, — тебе. еще один раз с днем рождения, — и в руки сует. данила откровенно залипает на лицо чужое — такое красивое в темноте вместе с глазками этими карими, в которых так и читается: "ну, давай же, открой! надеюсь, тебе понравится". а дк точно понравится, потому что, во-первых, ему это лично в руки дали, а не по почте отправили, и, во-вторых, это все равно знак внимания. что может быть еще лучше? заглядывая в очи чужие, наполненные надеждой, даня понимает, что еще немного, и у него сердце остановится. этот человек станет его смертью. из-за него сердце бешено стучит, да и у самого скулы невольно алеют. маз очаровательный такой весь, когда улыбается, кто бы что не говорил об его кривых зубах. особенно парню идет румянец, хочется еще больше смутить, если честно. понимая, что затянул немного с "анбоксингом", спокойно и осторожно за узелок тянет, стискивая ленту. коряков ожидает нетерпеливо, ёрзает немного, топчется на месте, пока данила снимает крышку. у кашина его оливковые глаза блестят, когда он подарок видит. миловидная золотая цепочка с надписью: "dk", почти, как у самого маза. можно сказать, что почти такая же, только с другим ником. и даже непонятно, от чего теплее — от того, что у них теперь почти одинаковые украшения, или от того, что мазеллов реально запарился, заказывая подобное. — они парные, получается, — илья окончательно добивает своей улыбкой и своими словами. данила реально либо в обморок упадет, либо расцелует этого придурка. и он правда готов это сделать, приближаясь к лицу чужому, прежде чем вздрогнуть, как илюша, когда дверь резко отворяется. — дань, где тебя носит? — копна рыжих волос сразу дает понять, кто это. даня даже раздражается, хочет сказать брату, чтоб свалил, но не успевает, — ой, это илья что ли? илюш, привет, рад тебя видеть. лил зе нил ухмыляется широко, на близнеца глядя. понимает, чему помешал, гад. впрочем, ему это не мешает абсолютно, и он кидает вдогонку: — тебя, кстати, саня искал, дабы поздравить. вон, на кухне тусит. скрипя зубами, даня скрещивает руки на груди. двое братьев не разрывают зрительного контакта, кидаясь молниями в сторону друг друга. еще немного, и кого-нибудь точно током шандарахнет. по крайней мере, так кажется илюше, что наблюдал за всем этим действием со стороны. данила хмурится, явно противясь желанию сказать брату то, что на уме, стыдясь гостя, что итак себя неловко ощущал. нил же, наоборот, ухмылялся, наслаждаясь чужой кислой миной и осознанием того, что обломал что-то близнецу. ох уж эта братская любовь. они еще несколько секунд пялятся друг на друга, прежде чем дк разворачивается и уходит, что-то под нос себе приговаривая. вряд ли что-то позитивное в сторону нила, но не то, чтобы это волновало последнего. раздражать даню было приятно, а младший брат, родившийся на минуту позже, никогда себе ни в чем не отказывал, особенно, если это доставляло кайф. — идем, — берет корякова за запястье и ведет за собой. илья даже очухаться не успевает, как его уже заводят в комнату. очень громко, шумно и неприятно. может быть, спустя некоторое время он привыкнет, но сейчас музыка ужасно сильно била по ушам, что они, как цветы, которые не поливали несколько дней, готовы были завянуть. не помогала и резко сменяющаяся вырви глазная подсветка. на месте хотелось и ослепнуть, и оглохнуть, чтобы в этом всем не участвовать. хотя, если честно, только благодаря ярким цветам, что быстро сменяли друг друга, можно было хоть что-то разглядеть. впрочем, это было и не так уж и нужно, ведь нил был неким проводником илюши, неким собакой-поводырем, что помогал слепому хозяину. в конце концов, оба парня приземлились на мягкий диванчик рядом с небольшим столиком, на котором стояли стопки и алкоголь, — как доехал? интересуется и ухмыляется широко. маз смущается почему-то, находясь к этой бестии чуть ли не впритык, разделяя всего пару сантиметров от его личика. в такой непосредственной близости илюша смог вновь разглядеть чужую внешность, заостряя внимание на каких-то деталях. серо-изумрудные глаза, обветренные, по крайней мере, они так выглядели, губы, веснушки, рассыпанные по всему лицу. отрицание того, что нил был красив, было бы равно лжи самому себе. он был копией своего брата, что также нравился мазеллову. хотя, это, скорее всего, уже лишнее. илья осознает, что все это время нил смотрел лишь на него, расплывшись в ухмылке, из-за чего краснеет и отворачивается. лил зе нил издает хриплый смешок прямо над его ухом, посылая табун мурашек по всему телу. особенно добивает рука, приземлившаяся на илюшино бедро. тот дергается резко, ощущает, как у него горят щеки и кончики ушей, и смотрит на старшего смущенно-возмущенно. второй на выражение лица маза лишь смеется (и илюше кажется на секунды две-три, что его эта хрипотца в чужом голосе когда-то добьет), а потом тянется к бокалам на рядом стоящем столе, умело и резво разливая по ним алкоголь. коряков нутром чувствует, что алкашка там крепкая, градус точно высокий, но отказать не может, когда одна рука рыжего так требовательно и собственнически сжимает его бедро, а вторая тычет в грудь наполненный алкоголем фужер. приходится пить, потому что, если он не выпьет, скорее всего, нил в него содержимое насильно зальет. в этом почему-то сомнений нет. пока илюша глумится над бедным стаканом, то делая глоток, то прижимая стекло к щеке, лил зе нил выпивает залпом. смотрит на илью, что ощущал взгляд на себе, но не находил в себе сил взглянуть в ответ. у лила в очах игривые бесята пляшут, да и сам он — чёрт, готовый грешников варить в кипящем котле целую вечность, помешивая чан трезубцем. это он и доказывает тем, что горячими губами касается шеи корякова. илья потеет до невозможности, ощущая, что у него холодеет затылок, хоть он и откровенно горит. все кажется натуральным кошмаром, адом, в который послали его — грешника, а нил является его личным мучителем-бесом. здесь, как в преисподней, невозможно жарко, и парня начинает трясти, словно он натуральный наркоман. держать в руках стакан с каждой секундой становится лишь труднее, а лил зе нил подкидывает дров в огонь — заливает в и без того кипящий чан кипятка — мажет носом по коже. и коряков вроде и не чувствительный такой, но почему-то все его тело стало походить на оголенный провод, коснешься — заискрится. нил же этим, падлая такая, нагло пользуется и медленно спускается вниз по шее, оставляя за собой мокрую дорожку от слюны. илью настоящим образом уже трясет от этого многообещающего "медленно". хочется либо отстраниться и послать обнаглевшего рыжего нахуй (куда, скорее всего, пойдет он сам), либо заставить быть быстрее. старший открыто измывается, посмеивается над ушком, порой приподнимаясь и тягуче кусая за мочку. у илюши в джинсах узко и тесно максимально. он хочет уже громко просить и молить, чтобы этот ёбаный чёрт сжалился над ним и сделал хоть что-то. нил не идиот, хоть отчаянно и старается под него косить. замечает возбуждение и дрожь чужую, но ничего не делает. и сидят двое: коряков вздохнуть пытается, хоть в его случае хочется сдохнуть (но ему это не поможет, ведь даже, если умрешь в аду, ты вернешься обратно), а рыжий гаденыш измывается вовсю, начиная наглеть и оставлять яркие метки на коже. прикусывает слегка плоть чужую и придерживает ее пару секунд меж губ, вынуждая гостя дрожать еще больше. рука с бедра чуть ползет в сторону, и илюша натурально задыхается. сжимая пах сквозь ткань (которую невообразимо хотелось снять), нил хитро разглядывал личико чужое. у маза давно дыхание сбилось, щеки покраснели, а губы налились кровью от постоянных покусаний. лил зе нил хотел пытку свою продолжить, как с носа очки сползли. подняв их и надев на макушку, тот быстро смотрит на корякова снова и резко приподнимается. младший к приколам рыжего привыкнуть уже успел. когда тот тянет за собой, илья оказывается в его руках безвольной и легкой куклой, с которой можно делать все, что заблагорассудится. и лил собирается этим воспользоваться, проходя длинный (вот, зараза) коридор, проклиная огромную площадь квартиры про себя. самому было невтерпеж, хоть он и хорошо держался. наконец, мелькает нужная комната, и нил, облегченно вздыхая, быстро дергает за ручку и внутрь входит. не успевает илюша и вздоха сделать спокойно, как его уже к двери прижимают. вновь смотрят друг на друга, и мазеллов удивляется игривым огонькам, игравшим в чужих очах. впрочем, рыжему было не до сентиментальностей, и он запястья маза ловит, сжимая их в хватке и к поверхности прижимая. сразу колено меж бедер чужих ставит и наклоняется, мокро целуя другого в шею. единственное, что не учел нил, вероятно, наличие брата в этом помещении. — нил? илья? — данила спрашивает шокированно и краснеет. благо, это в темноте комнаты не так уж и заметно. двоица оборачивается, и оливковые глаза младшего брата темнеют. он нагло ухмыляется и впивается ногтями в запястья начавшего брыкаться ильи. кажется, его ничего не смущает, в отличии от старшего брата и корякова, что был готов от стыда под землю провалиться. — я, как ты знаешь, братец, делиться не особо люблю, — нил свободной рукой начинает стаскивать с мазеллова футболку, из-за чего тот впадает в ступор на несколько секунд, а потом возобновляет попытки сопротивления. лил зе нил, в отличии от брата, более настырный и агрессивный. следовательно, и грубый. так что мельчить и нежничать он не собирается, особенно, если его не слушаются. нил отпускает запястья ильи и грубо шлепает его по бедру, вынуждая младшего не закричать, как ожидалось, а застонать. младший брат и сам замирает, вслушиваясь в приятный звук, прежде чем хмыкает и заливается смехом. илюша выглядит ну уж слишком смущенным после произошедшего и упорно избегает взгляда чужого. однако это не проблема для рыжего, что хватает парня за подбородок, заставляя смотреть на себя. — детка, снимай-ка с себя одежду, — заметив нахмуренные брови и качание головы в сторону, он быстро добавляет: — или я сделаю это сам. я с твоей одеждой, как и с тобой, нежничать не буду. думаю, ты понимаешь. несколько мгновений илья раздумывает над чужими словами, а после вздыхает и начинает аккуратно снимать с себя одежду. сначала идет футболка, а затем джинсы. когда дело доходит до нижнего белья, коряков смущенно бросает взгляд на нила, но, видя чужое выражение лица, подчиняется, оставаясь вовсе обнаженным. у дк самого лицо все алеет, и во рту сушит. лил же лишь добивает: — так о чем это я. а, да. я делиться не люблю, но, раз уж у нас у обоих день рождение, я все-таки поделюсь, — пальцем брата поманивает, и данила, словно зачарованный, идет вперед. в общем-то корякова, как он и хотел, без внимания не оставили. с обеих сторон на парня навалились, словно стараясь отхватить по кусочку их "подарка". с одной стороны нил грубо впивался в шею младшего, пятная ее чуть ли не чернеющими засосами, а со второй кашин, будто пытаясь извиниться за брата, целовал ее невесомо и очень осторожно, как если бы илюша был фарфоровой куклой. маз себя беспомощным между этими двумя ощущает, вплетая несгибаемые (по ощущениям) пальцы в рыжую копну волос дк и тяня его на себя, в губы резво тычась. кашин лишь рад, кажется, поцелуй углубляет, подбородок чужой опускает и в рот языком проникает. илья то ли от языка даниного, что исследует его рот, то ли от грубых действий нила стонет. пока данила вовсю небо и десна очерчивает, впиваясь в столь желанные губы, лил вниз опускается. яркие засосы, кажется, уже везде, красные, кровью налитые, на утро, вероятно, фиолетовыми будут. прикосновений, ощущений просто дохуя. грубость с нежностью мешается в один флакон, вынуждая корякова выгибаться то в одну, то в другую сторону. стонет глухо, голову запрокидывает, когда данила поверх засосов брата проходится и целует нежно, облизывает, словно за боль извиняясь. а илье хоть бы хны, и это давно просек нил, не мелочась с парнем. младший брат оставляет множество следов, ведь ревнивым собственником является, не хочет ни с кем корякова делить. хочет, чтоб на утро любой, кто увидел илюшу, двигающегося лишь с божьей помощью на ватных ногах, понял, чей он. страстно мечтает, чтобы парень, вернувшись домой, перед зеркалом метки разглядывал, восхищаясь. желает, чтобы маз его был (хоть и готов, так и быть, с братом поделиться), ведь влюблен в него давно. с их первой встречи к брюнету что-то странное ощутил, что его брат обычно "влюбленностью" называл. данила тоже к илье не был равнодушен. после той вписки у вовы часто старался с младшим поговорить, время провести, ведь тот рыжему интересным показался. и даня не прогадал, с коряковым действительно весело было очень. как говорил сам кашин брату: "простой человек. каким его видишь, таким и является". без подводных камней. нет нужды через очередной слой льда пробиваться или пытаться понять, что он по-настоящему думает. о том, чтобы воткнуть в спину нож, маз и вовсе не думал, у данилы на таких глаз наметан, из толпы легко вычислит. лучезарный, милый и добрый мальчик, привлекший внимание дк. с ним было и вправду просто, что общаться, что в целом находиться рядом. да и чувство юмора также было весомым плюсом. самый младший на ногах уже стоять не может, его развозит то туда-то сюда, как кисель. дрожит всем телом, стонет и хнычет, впиваясь пальцами в свитер данин, и молит уже не издеваться и к желаемому приступить. кашин взгляд на близнеца поднимает, задавая ему немой вопрос, а нил, отстраняясь от соска ильи, что он вовсю облизывал и покусывал, ухмыляется и кивает. кажется, пытка закончилась. какая жалость, что все еще впереди, илюша. сам старший идет на поиск смазки, оставляя слепого котенка — корякова — на попечительство брата. брюнет и вправду котенка напоминает недельного, что ни ходить, ни видеть толком не умеет. дрожит весь и нуждается в уходе матери. лил зе нилу только в кайф наблюдать за чужой беспомощностью, понимая, что до нее довел он сам (и брат, но это мелочи). дрожащие коленки были результатом его ласок, от которых младший буквально тек. хмыкнув, нил коснулся члена младшего пальцами, образуя из них кольцо, дабы удобнее надрачивать было. илья откидывает голову назад, больно ударяясь о поверхность двери, но ему, кажется, все равно. он чуть ли не кричит от ощущения грубой и огромной ладони на себе спустя длительное время издевок и дразнилок. хриплый шепот вместе с горячим дыханием на шее вынуждает застонать громче, и илюша руку тянет, дабы ей впиться в плечо рыжего. тот лишь глухо посмеивается и едва ускоряется, позволяя корякову на себя опираться. правда ведь упадет. данила возвращается, казалось, спустя вечность. мазу дышать трудно неимоверно, весь воздух из него буквально вытянули жадными поцелуями и такими же ласками. щелкает крышкой смазки, привлекая затуманенный взгляд мазеллова, что еле догоняет, что вообще в руках дани. старший близнец, наконец, выдавливает жидкость на пальцы и услужливо пытается ее согреть. это кажется еще сотней лет, хотя, чего жаловаться илюше? ему прикосновений одного нила было предостаточно, но кашина все равно будто не хватало. замечая растерянный и разочарованный взгляд ильи, что будто молил его вернуться, рыжий улыбается и в губы целует. поцелуем старается от неприятных ощущений отвлечь и пальцем в младшего входит. лил, кажется, ловя вайб брата, зацеловывает шею и плечи самого младшего, сдавливая до синяков бедра. у мазеллова глаза на мокром месте, но он упорно старается привыкнуть и расслабиться, ведь так проникновение должно пройти легче, так ведь? он надеется. как и говорилось ранее, пытка не закончилась, а лишь набрала новые обороты. нил, храни его господь, приподнял корякова за бедра, облегчая им с кашином работу. старший уже тремя пальцами долбит, а илья утыкается в плечо нила, за шею его обнимая. движение пальцев давно уже начало приносить удовольствие вместо щемящей боли, но данила решил хорошенько растянуть (хотя парню больше хочется сказать потянуть кота за причинные места), а лил — помучить. илюша ёрзает вовсю, уже с надрывом молит: — хватит мучить, вставьте уже...— шепчет тихо, но шепот переходит в очередной скулеж, когда даня касается простаты. братья переглядываются, и лил зе нил плечами пожимает, мол, можешь начать, уступаю. кашин кивает и, кладя ладони на чужую талию, медленно входит. илье от чужой нежности уже выть охота. хочется, чтобы эта двоица уже вставила и трахнула наконец. и его желание, к счастью, исполняется, ведь нил толкается следом. илюша прижимается верхним туловищем к лилу, который уже темп нагоняет, кажется, не особо задумываясь о чужом комфорте (или, наоборот, задумываясь, ведь коряков устал ждать). данила двигается все же медленнее, но радовало то, что братья двигались в разных темпах и с разной скоростью. лил зе нил толкается внутрь, а даня выходит. близнецы выходили и входили по очереди, из-за чего младший испытал, наверное, лучшие ощущения в своей жизни. хватается за шею младшего брата, глаза закатывает и голову приподнимает, порой щурясь. ужасно приятно и, если честно, хочется, чтоб это все не заканчивалось. в брюнете ужасно туго, но именно эта тугость давала то самое чувство кайфа. в то время, как даня чуть наклонялся вперед, жмурясь от удовольствия, нил ухмылялся в привычной для себя манере. соблазнить и взять в дальней комнате корякова было охуенной идеей, о которой он, наверное, никогда не пожалеет. наблюдать это выражение лица, искаженное в экстазе, заплаканные глаза, красные скулы и щеки, покусанные губы. илья был чертовски горяч и красив в целом, но, находясь в такой позе, был особенно привлекателен. и звуки, издаваемые парнем, были по меньшей мере охуенными, лаская уши обоих близнецов. данила вновь толкается внутрь и, сжалившись над младшим, касается его члена ладонью. вздыхает тяжело, самому дышать проблематично, ведь как назло в комнате ужасно душно. дрочит илюше в такт собственных и ниловских толчков, намереваясь довести илью до пика. последний, хныча и всхлипывая, впивается в губы лил зе нила, а тот с радостью отвечает. грубо нижнюю губу кусает, оттягивая ее и наполняя поцелуй сладковатым вкусом железа. впрочем, никто из них не жаловался. маз не знает, куда податься, хочет насадиться то на первый, то на второй хуй, и спину гнет, как кошка. ему ужасно хочется кончить, перед глазами от нетерпения невольно темнеет. когда младший близнец вновь в простату его ударяет, илюша кричит громко, что у двух родственников по ощущениям уши закладывает. на несколько мгновений, правда, но неважно. они продолжают двигаться, а мазеллов от стимуляции хнычет и скулит тихо. у данилы рука заляпана телесной жидкостью, но он не жалуется и сам вскоре спускает в брюнета. спустя несколько толчков его примеру следует и младший брат. все трое пытаются дыхание восстановить. уставшие, но довольные, словно коты, наевшиеся сметаны. илья с двумя близнецами по очереди ленивые поцелуи делит, мычит и слабо улыбается. — охуенно я придумал, да? — спрашивает лил зе нил, хитро улыбаясь. — ой, иди нахуй, — отзывается второй брат, и мазеллов хихикает.